Цифровая валюта в системе объектов правоотношений

Волкова Мария Александровна ORCID: 0000-0001-5928-6929 кандидат исторических наук доцент; кафедра государственно-правовых дисциплин и цифрового права; Негосударственное образовательное частное учреждение высшего образования «Московский финансово-промышленный университет «Синергия». 119602, Россия, г. Москва, р-н Тропарево-Никулино, ул. Покрышкина, д. 8 к. 2 кв.197 Volkova Mariya Aleksandrovna PhD in History Associate Professor; Department of Public Law and Digital Law; Non-governmental educational private Institution of Higher Education 'Moscow Financial and Industrial University 'Synergy'. 119602, Russia, Moscow, Troparevo-Nikulino district, Pokryshkina str., 8 room 2 sq.197 mvolkova2013@bk.ru

Букаева Ирина Николаевна кандидат юридических наук доцент; кафедра гражданского права и процесса; Образовательное учреждение профсоюзов высшего образования «Академия труда и социальных отношений» 143915, Россия, Московская обл., г. Балашиха, ул. Заречная, д. 32, кв. 2 Bukaeva Irina Nikolaevna PhD in Law Associate Professor; Department of Civil Law and Process; Educational Institution of Trade Unions of Higher Education 'Academy of Labor and Social Relations' 32 Zarechnaya str., sq. 2, Balashikha, Russia, 143915 er15@mail.ru

Введение

Понятие криптовалют и блокчейна представляет собой одно из самых инновационных явлений в сфере информационных технологий и финансов. Ее правовая природа является сложной и многоуровневой, вызывая многочисленные дискуссии в научных кругах. В различных юрисдикциях криптовалюта может рассматриваться как средство платежа, инвестиционный актив или товар. При этом в одних странах криптовалюты признаются легальным средством платежа и регулируются в рамках финансового законодательства, в других - они запрещены или рассматриваются как нелегальные финансовые операции. Отсутствие глобальной унифицированной правовой базы затрудняет эффективную защиту прав потребителей, инвесторов, майнеров и всех остальных субъектов, вовлеченных в отношения с криптовалютой на международном уровне.

Исследования гражданско-правового режима цифровой валюты в той или иной мере проводились рядом ученых, среди которых можно выделить таких как: Т.В.Дерюгина, Л.Г.Ефимова, Д.В.Федоров, А.С.Лолаева, В.А.Садков и другие.

Проанализировав опубликованные работы о регулировании этого объекта имущественных отношений, можно констатировать, что на сегодняшний день единая позиция о сущности правовой природы цифровой валюты и особенностях ее правового режима в цивилистике отсутствует. Сказанное выше позволяет утверждать о важности изучения цифровой валюты с точки зрения ее гражданско-правового регулирования.

Благодаря использованию метода анализа, при проведении исследования была выработана авторская позиция, которая заключается в необходимости дополнения существующей системы объектов гражданских прав новым специальным объектом – цифровой валютой. Использование метода сравнительного анализа позволило провести исследование основных научных концепций, связанных с определением сущности и места цифровой валюты в российской системе объектов гражданского права, а также сделать предложения по совершенствованию законодательства России.

В сущности, криптовалюта представляет собой продукт блокчейна - цепочки информационных блоков, работающих по заданным алгоритмам. Значительная сложность заключается в том, что сам по себе феномен криптовалюты остается недостаточно ясным для широких масс, не связанных плотно с цифровыми технологиями, которые не всегда способны полностью отличить криптовалюту от других видов электронных денег ^{[1, с.77]}. Поэтому в литературе можно встретить мнение об отсутствии у этого явления общественно-полезной экономической функции и значительном криминогенном потенциале ^{[2, с.142]}. Нам такая позиция представляется не совсем корректной, ведь принципиальная разница между цифровой валютой и цифровыми правами или, например, традиционными ценными бумагами, порождающая финансовые и криминогенные риски при ее использовании, заключается лишь в отсутствии детального правового регулирования. При этом принципиальная невозможность введения этого нового финансового инструмента в имущественные отношения отсутствует (как можно наблюдать на примере стран, допустивших использование цифровых валют в расчетах, с соблюдением определенных требований). Интересна при этом зависимость, отмеченная Т. Небораком , указавшим, что «в число лидеров массового внедрения CBDC входят государства, которые широко считаются авторитарными, хотя есть и скандинавские страны (в частности, Швеция), традиционно считающиеся образцами гражданских свобод.Характерной нитью дебатов о CBDC в этом отношении является проблема анонимности и желание государства ее ограничить ^[3].

На наш взгляд, существующие пробелы обусловлены необходимостью нахождения наиболее рационального подхода, что и проявляется в нынешней готовности государства включать криптовалюту в правовую «песочницу». Цифровизация всех сфер жизни влечет появление новых финансовых инструментов, поэтому отрицать те из них, которые уже прочно вошли в оборот и доказали свою востребованность рынком, было бы неразумно со стороны законодателя.

Основное исследование

С 1 января 2025 г вступили в силу изменения в Налоговый кодекс РФ, признающие криптовалюту имуществом в целях налогообложения (Федеральный закон «О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 29.11.2024 № 418-ФЗ). Эти поправки вызвали широкое обсуждение в СМИ, однако, не привнесли ничего нового в решение вопроса о сущности правовой природы цифровой валюты. Статьи 19, 21 и 22 ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 31.07.2020 № 259-ФЗ (далее - ФЗ № 259-ФЗ) (Федеральный закон «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 31.07.2020 № 259-ФЗ ) еще с 1 января 2021г. определяли ее аналогичным образом. Единственное, что изменилось – это цели: если ранее она понималась в качестве имущества для целей применения законодательства антикоррупционного, о несостоятельности (банкротстве) и об исполнительном производстве, то с 2025 г. к нему добавили налоговоезаконодательство. При этом законодатель (умышленно или неумышленно) не стал унифицировать данные нормы и оставил открытым вопрос о том, какую правовую природу будет иметь криптовалюта как объект гражданско-правовых отношений. Одновременно отечественное законодательство и судебная практика признают криптовалюту, именуемую цифровой валютой, в качестве объекта имущественных отношений, и наделяют её определёнными признаками, которые допускают её участие в гражданском обороте с юридической точки зрения.

Нужно заметить, что содержание термина «имущество» в цивилистике рассматривается с нескольких точек зрения ^{[4, с.301]}, ^{[5, с.13]}, однако все авторы отмечают, что это термин сборный, который, по сути, не касается происхождения самих его элементов. Именно благодаря этому становится возможным отнесение криптовалюты к имуществу, не объясняя полностью ее гражданско-правовое происхождение, однако позволяя определить ее в гражданский оборот. Данного обстоятельства уже будет довольно, например, для защиты прав на криптовалюту в договорных и деликтных спорах в соответствии с генеральным деликтом, установленным ст. 1064 ГК РФ^{[6, с.46]}.

Важным аспектом данного нововведения является обеспечение прозрачности и предсказуемости экономических отношений между субъектами хозяйствования. Запрет на использование цифровых валют в коммерческих сделках способствует снижению потенциальных потерь, связанных с резкими колебаниями курсов криптовалют. Это, в свою очередь, создаст более стабильные условия для ведения бизнеса и привлечения инвестиций, что особенно важно в условиях современной экономики, испытывающей внешние и внутренние вызовы.

Из определения, содержащегося в ФЗ № 259-ФЗ, можно выделить ряд особенностей, характеризующих правовой режим цифровой валюты и позволяющих сделать предположение о том, какое место в системе объектов гражданских правоотношений она занимает. Попробуем разобраться, с каким видом имущества цифровая валюта наиболее схожа по своим особенностям.

Так, одними из центральных признаков являются такие как существование исключительно в виде электронных данных, нефиатность (не является денежной или расчетной единицей ни одного государства), отсутствие обязанных перед ее обладателем лиц (исключение составляют лишь операторы и (или узлы информационной системы, у которых существует единственная обязанность - обеспечивать соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам).

Также выделяются особенности криптовалюты, которые исключают возможность применения правовых механизмов обеспечения исполнения обязательств: отсутствие информации о держателях криптовалют (анонимность использования, привлекающая многих потенциальных пользователей), отсутствие необходимости ведения отчетной документации и отсутствие централизованного контроля в системах обращения криптовалют.

О. Подцерковный, Л. Могиль обосновывают возможность отнесения криптовалюты к вещам, jusdem generis, приближая понимание криптовалют к другим вещам ^{[7, с.29]}. Схожей позиции придерживается и А. В. Саженов ^{[8, с.121]}, который предлагает считать цифровую валюту бестелесной вещью, проводя при этом аналогии с тем, как законодательство Беларуси регулирует схожий объект - токен (согласно п. 3 Приложения № 1 к Декрету Президента Республики Беларусь от 21.12.2017 № 8 «О развитии цифровой экономики», владелец цифрового знака (токена) - субъект гражданского права, которому цифровой знак (токен) принадлежит на праве собственности или на ином вещном праве (выделено авт.). Их позицию подтверждает и Е. Н. Гладкая, указывая на то, что в условиях цифровизации становится неактуальным представление о вещи исключительно как об объекте материального мира ^{[9, с.409]}.

Однако,согласившись с отнесением цифровой валюты к бестелесным вещам, мы тем самым исключим из расчета ее содержание, а именно - возможность использования в расчетах. Допустив ее «вещественность» мы придем к тому, что все расчетные операции с использованием криптовалюты становятся операциями обменного характера (меной). Если в отношении наличных денег (отнесенных ст128 ГК РФ к разновидностью вещей) такое допущение еще возможно с учетом их несомненной натуральности (и то, принимаемой во внимание лишь в случаях, когда ценность приобретает именно форма денег (например, в нумизматике), то в отношении цифровых валют это было бы неверно.

Уникальность криптовалюты и ее несхожесть с обычными вещами отмечает и Юань Баоци, указывая, что права собственности в криптовалютах, таких как Биткойн, вполне могут представлять собой действительно уникальную и новую форму собственности, юридические права на которую неотделимы от регистрации в блокчейне ^{[10, с.6]}.

А. С. Лолаева высказывает мнение, что цифровая валюта имеет схожесть с обязательственными правами, так как право на нее у каждого ее держателя тесно связано с обязательствами других участников информационной системы, определяемыми ее внутренними правилами функционирования ^{[11, с.48]}. Такую позицию нельзя признать в полной мере обоснованной, так как любое обязательственное право (существующее исключительно в цифровой среде, либо же нет) порождает определенные обязательства перед правообладателем. Отсутствие такого обязательства перед обладателями цифровой валюты прямо закреплено в законе, поэтому можно согласиться с авторами, утверждающими, что ее нельзя сейчас признать цифровым правом. Так, на это указывает Т. В. Дерюгина ^{[12, с.9]}, отмечая, что в этом случае отсутствуют два признака, характеризующих цифровое право - отсутствие закрепления в содержании цифровой валюты какого-либо права (на что прямо указано в ее определении), и относимость права к цифровому исключительно в силу прямого указания в законе (ст.141.1 ГК РФ).

Однако, если абстрагироваться от действующего законодательства (допустив возможность его изменения), то следует признать сходство цифровой валюты с этим видом объектов гражданских прав, на что указывает Т. Чан. ^{[13, с.492]}.

Достаточно неоднозначной является формулировка п.3 ст1 ФЗ №259-ФЗ о том, что цифровая валюта - это электронные данные, которые предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа.

Словосочетание «могут быть приняты» не приемлемы для таких серьезных документов, как Федеральный закон. Такие выражения вызывают двоякое толкование закона. Законодателю следует более конкретно определить понимание «цифровой валюты» и возможность использования ее в расчетах. Более того, запрет на использование цифровых валют в качестве встречного предоставления в ФЗ № 259-ФЗ, представляющийся еще недавно вполне обоснованной и своевременной мерой, направленной на обеспечение экономической безопасности и стабильности страны, сейчас претерпевает трансформацию в связи с вступлнием в силу Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 08.08.2024 № 223-ФЗ. Он позволил Банку России начать с 1 сентября 2024 г эксперимент с созданием площадки для использования криптовалют в международных расчетах с использование экспериментального правового режима.

Допущение возможности использования цифровой валюты в международных расчетах опять-таки поднимает вопрос о ее правовой природе - рассматривать ее как средство платежа или же она должна занимать иное место в системе объектов гражданско-правовых отношений. В процессе обсуждения не следует недооценивать потенциальные риски и преимущества признания цифровой валюты в качестве официального средства платежа.

К очевидным и всем известным относятся: волатильность, невозможность контроля за оперциями, нефиатность. Однако, будучи в стабильных экономических условиях недостатками, в период экономических санкций и наблюдаемых сейчас изменений на мировых финансовых рынках, эти недостатки могут обернуться достоинствами. В частности, широко обсуждаемая некотролируемость операций достаточно легко обходится путем «заземления» операций на криптобиржах, регулируемых Банком России, что широко обсуждается в государственных органах и СМИ (Министерства РФ обсуждают создание криптобиржи в рамках экспериментального правового режима // https://www.comnews.ru/content/236949/2024-12-18/2024-w51/1009/ministerstva-rf-obsuzhdayut-sozdanie-kriptobirzhi-ramkakh-eksperimentalnogo-pravovogo-rezhima).

Таким образом, исключение выражения «предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа,» из ст. 1 п. 3 Федерального закона 259-ФЗ позволит устранить правовую неопределенность разрешенного правового режима цифровых валют и после принятия решения о правовом режиме и порядке использования в расчетах цифровой валюты доработать пункт 3 статьи 1 Федерального закона 259-ФЗ, чтобы в нем было четко отражено новое положение законодательства.

Для того чтобы криптовалюта квалифицировалась как электронные деньги, требуется предварительное обеспечение её реальными денежными средствами. Согласно пункту 19 статьи 3 Закона о Национальной платежной системе (Федеральный закон "О национальной платежной системе" от 27.06.2011 № 161-ФЗ), электронное средство платежа представляет собой метод и/или устройство, которые дают возможность клиенту оператора денежных переводов генерировать, подтверждать и отправлять команды для осуществления переводов в рамках безналичных расчетов посредством инфокоммуникационных технологий, электронных носителей информации, таких как банковские карты, и различных технических приспособлений.

Иными словами, это специально предоставленное право уполномоченного лица совершать платежи при наличии соответствующих технических средств. На сегодняшний момент единственное, что сближает цифровую валюту и электронные денежные средства - это форма их существования, чего, конечно же, недостаточно для отнесения к одной группе объектов гражданских прав.

В настоящее время существует запрет на выпуск денежных суррогатов, который имеет под собой несомненные основания, так как обеспечивает стабильность финансовой системы РФ, и при этом не позволяет признать цифровую валюту денежным средством. Однако, на примере Сальвадора (где биткойн принимается наравне с национальной валютой, и государственный бюджет формируется частично путем покупки этой криптовалюты) (Vera Bergengruen. How Nayib Bukele’s ‘Iron Fist’ Has Transformed El Salvador // https://time.com/7015598/nayib-bukeles-iron-fist-el-salvador/)) мы видим, что с точки зрения экономики нефиатность валюты не всегда абсолютно исключает возможность использования ее в системе внутригосударственных расчетов. Более того, один шаг в этом направлении Банк России уже сделал, допустив применение цифровой валюты в международных расчетах (как мы писали выше).

Косвенно схожесть цифровой валюты с другими средствами платежа подтверждается и судебной практикой. Так, в определении Верховного суда РФ от 16 апреля 2024 г. № 69-КГ24-3-К7 (Определение Верховного суда РФ от 16 апреля 2024 г. № 69-КГ24-3-К7 // СПС КонсультантПлюс) указывается, что суд апелляционной инстанции ошибочно не стал проверять наличие договорных отношений между сторонами и их содержание, применив нормы о неосновательном обогащении. При этом в досудебной претензии истца, адресованной Р.М. Салахову, указывается, что между сторонами был заключен договор инвестиционного займа, по условиям которого истец обязался передать ответчику денежные средства, а ответчик - возвратить их в течение шести месяцев с процентами. Денежные средства истцом были перечислены несколькими этапами путем перевода на счет ответчика криптовалюты USDT на общую сумму 313 174,60 доллара США. Таким образом, ВС РФ допустил заключение сторонами договора инвестиционного займа, являющегося непоименованной разновидностью договора займа согласно ст.807 ГК РФ. Однако, предметом займа (согласно Гражданскому кодексу РФ), могут быть только деньги, вещи, определенные родовыми признаками, или ценные бумаги, что сразу приводит к вопросу о том, к какой именно из указанных категорий ВС РФ относил цифровую валюту. Как представляется, из перечисленных в ст.807 ГК РФ объектов, наибольшее сходство она имеет именно с деньгами.

Большинство российских и иностранных исследователей также указывают на то, что криптовалюта выступает в качестве способа оплаты в международных деловых операциях ^{[14, с.62],[15],[16]}.

Таким образом, абстрактная возможность отнести криптовалюту к средствам платежа есть, но это станет возможным только (и если) после изменения подходов к правовому регулированию, содержащихся в первую очередь в ФЗ №259-ФЗ. Сейчас это невозможно по двум причинам. Во-первых, согласно ст.1 указанного закона, в отношении криптовалют отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем цифровых валют (электронных данных). Исключение составляют операторы и (или) узлы информационной системы, обязанности которых не связаны с имущественными правами обладателя криптовалюты, а имеют больше организационный характер (обеспечение соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам). Во-вторых, статья 14 этого же закона прямо запрещает предложение неограниченному кругу лиц цифровой валюты, а также товаров (работ, услуг) в целях организации обращения и (или) обращения цифровой валюты (п.8).

Выводы

Подводя итог сказанному, следует отметить, что в действующем законодательстве нет таких категорий объектов гражданских прав, которые в полной мере соответствовали признакам цифровой валюты, и к которым ее можно было бы безоговорочно отнести. Аналогичной позиции придерживаются и другие авторы ^{[17, с.115]}. Существующая неопределенность, закрепленная отнесением криптовалюты в категорию «иное имущество», только порождает вопросы и препятствует формированию однородной правоприменительной практики. Необходимость определить правовой режим цифровых валют отмечается многими исследователями ^{[18, 70]}. Эта потребность частично реализована введением промежуточного вида цифровой валюты - цифрового рубля - выпускаемого Банком России в качестве одной из форм существования официальной валюты. При этом сущность цифрового рубля (а ведь именно сущность, а не форма существования имеет значение применительно к денежным средствам) отличается от остальных криптовалют только фиатностью. Цифровые валюты центрального банка (CBDC) способствуют переходу к глобальному безналичному обществу, поэтому увеличение доли цифровых валют (как фиатных, так и нефиатных) неизбежно ^{[19, 1]}.

Представляется, что наилучшим выходом в ситуации, когда доля цифровых валют на финансовых рынках будет только увеличиваться, будет внесение изменений в ст.128 ГК РФ и изложение ее в следующей редакции: «…иное имущество, в том числе имущественные права (включая безналичные денежные средства, в том числе цифровые рубли, бездокументарные ценные бумаги, цифровые права и цифровая валюта);…», а также дополнение главы 6 ГК РФ статьей 141.2 «Цифровая валюта». Одновременно представляется необходимым и изменение редакции ФЗ №259-ФЗ в части допущения оборота цифровой валюты в пределах, установленных законом.