Политика СССР по информационно-пропагандистскому освещению военного присутствия Ограниченного контингента советских войск в Афганистане (1979 – 1989 гг.)

Кокорев Максим Андреевич ORCID: 0000-0002-2334-0732 аспирант; Кафедра Истории России XX-XXI вв.; Исторический факультет; Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 119234, Россия, г. Москва, Ленинские горы, 1Б, к. 955 Kokorev Maksim Andreevich Postgraduate student; Department of Russian History of the XX-XXI centuries; Faculty of History; Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, Moscow, Leninskie gory, 1B, room 955 kokorevma@my.msu.ru

Постановка проблемы

Военный конфликт в Афганистане стал самой продолжительной и кровопролитной локальной войной в истории Советского Союза. Военное присутствие Ограниченного контингента советских войск в Афганистане продлилось с 25 декабря 1979 г. по 15 февраля 1989 г. – 9 лет и почти 2 месяца (3 341 день).

Военно-политическое вмешательство СССР представляет собой один из этапов по-прежнему незавершенного военного конфликта в Афганистане. Масштаб военно-политического участия СССР требует глубокого осмысления (цена войны: политические последствия, экономические расходы, людские потери), что определяет научную значимость и актуальность проблемы исследования.

Актуальность исследования. Особое значение в военном противостоянии в Афганистане имело информационно-психологическое оружие. Инструментом информационно-психологического воздействия стали средства массовой информации. В современном геополитическом противостоянии, когда информационно-психологические операции стали основой для нового поколения гибридных войн, возрастает значение средств пропаганды.

В Советском Союзе средства массовой информации (печать, радио, телевидение) играли важную роль в распространении пропаганды и проведении агитации в соответствии с генеральной линией Коммунистической партии, выражая государственно-партийные интересы. В СССР в 1980 г. издавалось более 5,2 тыс. периодических и продолжающихся изданий и 8,1 тыс. газет от всесоюзных до низовых, общим разовым тиражом 377,8 млн экземпляров; все они подчинялись Госкомиздату^[1]. Характер информационно-пропагандистского освещения военного конфликта в Афганистане в советской прессе показывает исследование публикаций газеты «Красная Звезда» (Центральный печатный орган Министерства обороны СССР). Публикации СМИ СССР дополняются как опубликованными источниками, так и новыми архивными материалами прежде всего РГАНИ, а также РГАСПИ и ГАРФ (в частности, малоизученные письма и обращения советских и иностранных граждан в ЦК КПСС – РГАНИ. Ф. 100. Оп. 5. Д. 840, 841, 853 – 865, 1392.; Оп. 7. Д. 94, 439). Научное исследование источников личного происхождения, в т. ч. впервые вводимых в научный оборот (интервью с воинами-интернационалистами, личный архив автора), позволяет дать уникальную характеристику социально-психологическим факторам афганской войны. Таким образом, достаточно широкий круг задействованных источников позволяет рассмотреть выделенный аспект проблемы под новым углом зрения и позволяет определить характер информационно-пропагандистской государственной политики СССР, что составляет новизну данного исследования.

Научная статья посвящена исследованию политики СССР по информационно-пропагандистскому освещению военного присутствия Ограниченного контингента советских войск в Афганистане (1979 – 1989 гг.). Задачей в научной статье ставится определение содержания и результатов работы государственной цензуры и органов пропаганды СССР по освещению военного конфликта в Афганистане (1979 – 1989 гг.).

Хронологические рамки исследования определены военным присутствием Ограниченного контингента советских войск в Афганистане: 25 декабря 1979 г. – 15 февраля 1989 г.

В современных научных работах (2020-е гг.) выделяются следующие ведущие направления исследований истории военного конфликта в Афганистане: политическая история развития Афганистана^[2]; особенности планирования и проведения военных операций в Афганистане^[3]; влияние военного конфликта в Афганистане на развитие локальных войн на постсоветском пространстве^[4]; анализ влияния кланово-племенного и этнического фактора на ход вооруженного противостояния в Афганистане^[5]; социально-психологический анализ общественного отношения к войне в Афганистане, исследование деятельности общественных объединений «шурави»^[6]; изучение проблем безопасности региона, вызванных продолжением длительного военного конфликта в Афганистане с участием многочисленных радикальных экстремистских и террористических группировок^[7].

Научная статья вносит свой вклад в актуальный для исследования вопрос информационно-пропагандистского освещения военного конфликта в Афганистане в контексте информационно-психологического воздействия.

Информационно-пропагандистское освещение военного вмешательства Советского Союза в гражданскую войну в Афганистане: события 25 – 27 декабря 1979 г.

12 декабря 1979 г. Политбюро ЦК КПСС приняло Постановление № 176/125 «К положению в А» – решение о военном вмешательстве Советского Союза в гражданскую войну в Афганистане. Решение было предварительно одобрено в Политбюро 8 декабря 1979 г. и подтверждено на совещании у Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева 26 декабря 1979 г.^[8]

25 декабря 1979 г. согласно директиве Министра обороны СССР Д. Ф. Устинова № 312/1/030 начался ввод контингента советских войск в Афганистан.

27 декабря 1979 г. силами советских спецподразделений в столице Афганистана г. Кабул была проведена спецоперация «Байкал-79» по захвату стратегических объектов и перехвату управления в стране. Составной частью «Байкал-79» стала спецоперация «Шторм-333» по физическому устранению Председателя Революционного совета Афганистана Х. Амина. Советской военной силой в Афганистане был осуществлен государственный переворот, к власти в стране был приведен Б. Кармаль^[9].

События 25 – 27 декабря 1979 г. – вооруженное вмешательство советских войск в гражданскую войну в Афганистане – определили начало новой эпохи в истории советско-афганских отношений и новую веху в военном конфликте.

Правда о событиях ввода советских войск в Афганистан была скрыта пропагандой идеологически верного взгляда вплоть до начала 1990-х гг., а многие документы военных операций и по-прежнему засекречены.

Ввод Ограниченного контингента советских войск в Афганистан должен был стать и стал абсолютно неожиданным не только для советских граждан, но и для всего мира. В логике действий Политбюро ЦК КПСС по «афганскому вопросу» прослеживается преемственность с опытом силовой поддержки государств социалистического лагеря (Венгрия – 1956 г., Чехословакия – 1968 г.) и единая стратегия решительных внешнеполитических действий СССР (догмат «социалистического интернационализма», «доктрина Брежнева»)^[10].

На основании устных указаний министра обороны маршала СССР Д. Ф. Устинова на территории Среднеазиатского и Туркестанского военных округов в декабре 1979 г. проходило развертывание около 100 воинских соединений. Настоящая цель боевого развертывания и мобилизационного призыва резервистов из запаса тщательно скрывалась, а вместо этого создавалась иллюзия инспекторской проверки и военных учений. «В конце 1979 года окольными путями, через друзей и знакомых, стали доходить слухи, именно так – не информация, а слухи, что якобы в ТуркВО проходят крупные учения с отмобилизованием нескольких дивизий и воинских частей. В этих разговорах чувствовалась какая-то пока ещё необъяснимая тревога», – вспоминает генерал-полковник Б. В. Громов^[11].

Одновременно готовилась пропаганда идеологически верного взгляда на события в Афганистане. В Советском Союзе средства массовой информации (печать, радио, телевидение) выполняли важную функцию агитации и пропаганды. Они напрямую подчинялись генеральной линии коммунистической партии и выражали государственно-партийные интересы. Идеологически верное информационно-пропагандистское освещение событий было важнейшей задачей их деятельности.

23 декабря 1979 г. в центральной газете СССР «Правда» было напечатано сообщение «Напрасные потуги: за кулисами событий», в котором категорически опровергались «слухи» о грядущем вводе советских войск в страну: «В последнее время западные, особенно американские, средства массовой информации распространяют заведомо инспирированные слухи о некоем "вмешательстве" Советского Союза во внутренние дела Афганистана. Дело доходит до утверждений, что на афганскую территорию будто бы введены советские "боевые части". Все это, разумеется, чистейшей воды вымыслы»^[12].

Советские граждане впервые узнали о произошедших в Афганистане событиях в изложении органов пропаганды СССР 28 – 29 декабря 1979 г. Информация в «Правде» содержалась среди других международных новостей, не выделяя значение ввода 50 тыс. контингента советских войск в страну за пределами территории СССР и скрывая роль советских спецподразделений в событиях военного переворота 27 декабря 1979 г. в Кабуле.

28 декабря 1979 г. в «Обращении к народу» нового лидера Афганистана Б. Кармаля сообщалось о новом этапе «великой апрельской революции», о «дне свободы и возрождения всех братских народов Афганистана», который наступил «с помощью победоносного восстания революционной армии Афганистана»^[13].

29 декабря 1979 г. в «Обращении правительства Афганистана» было заявлено: «Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской стороны об оказании срочной политической, моральной, экономической помощи, включая военную помощь, о которой правительство Демократической Республики Афганистан ранее неоднократно обращалось к правительству Советского Союза»^[14]. Ниже в «Правде» в «Сообщениях из Кабула» указывалось, что 28 декабря 1979 г. «Генеральным секретарем ЦК единогласно избран Кармаль Бабрак … революционный суд за преступления против благородного народа Афганистана приговорил X. Амина к смертной казни. Приговор приведен в исполнение»^[15].

Как вспоминал М. С. Горбачев (с 27 ноября 1979 г по 21 октября 1980 г. – кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС), новость о вводе советских войск в Афганистан была неожиданной и шокирующей: «Не Политбюро приняло решение, а группа внутри Политбюро, старшие товарищи. Об этом мы узнали с моим другом Э. А. Шеварднадзе. Я приехал отдыхать в Пицунду. Ко мне он приехал туда в гости навестить. Мы с ним много говорили. Утром просыпаемся, по сути дела и подъем был преждевременный. Нам говорят вот такое: объявлено о вводе Ограниченного контингента в Афганистан. До этого ни я, ни он ничего не знали. Он кандидат в члены Политбюро, и я кандидат в члены Политбюро. И мы не знали. Это вообще из ряда вон»^[16].

Советским политикам и дипломатам было необходимо придать легитимный характер военной акции 25 – 27 декабря 1979 г., особенно событиям военного переворота 27 декабря 1979 г. в Кабуле.

Официальная советская позиция была озвучена в ответе Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева на заявление президента США Дж. Картера 29 декабря 1979 г.: «Совершенно неприемлемым и не отвечающим действительности является и содержащееся в Вашем послании утверждение, будто Советский Союз что-то предпринял для свержения правительства Афганистана. Должен со всей определенностью подчеркнуть, что изменения в афганском руководстве произведены самими афганцами, и только ими. Спросите об этом у афганского правительства»^[17].

Генеральную линии Коммунистической партии по событиям 25 – 27 декабря 1979 г. обозначил в отчетном докладе ЦК на XXVI съезде КПСС 23 февраля 1981 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев: «Империализм развязал настоящую необъявленную войну против афганской революции. Это создало прямую угрозу и безопасности нашей южной границы. Такое положение вынудило нас оказать военную помощь, о которой просила дружественная страна. Планы врагов Афганистана провалились»^[18].

В свою очередь, было объявлено, что «Х. Амин и его подручные были прямыми наемниками враждебных Афганистану империалистических сил, агентами ЦРУ, ставившими целью дискредитацию и подрыв Апрельской революции … действуя по указке ЦРУ, Амин вступил в сговор с контрреволюционным отребьем, окопавшимся в Пакистане»^[19].

Идеологически верный взгляд скрывал неразрешимое противоречие, которое создавало сочетание как факта неоднократных просьб руководителя Афганистана Х. Амина (с 16 сентября 1979 г., по итогам военно-партийного переворота против Н. М. Тараки), так и решающей роли советских войск в государственном перевороте 27 декабря 1979 г. против режима Х. Амина. Потому СССР целенаправленно скрывал реальную картину событий в Афганистане, произошедших 25 – 27 декабря 1979 г.

27 декабря 1979 г. протоколом № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС «О пропагандистском обеспечении нашей акции в отношении Афганистана» было установлено: «Подчеркивать, что СССР не имел и не имеет никакого отношения к изменениям в руководстве Афганистана»^[20]. Постановление Политбюро ЦК КПСС дополнялось внутренними служебными инструкциями для КПСС, КГБ, МИД, МО и Госкомиздата СССР. В этом направлении велась и дипломатическая работа СССР, в частности в ООН^[21].

Руководством служил «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати, передачах по радио и телевидению»: «Запретить показывать участие любых воинских частей ВС СССР в боевых действиях по защите СССР и других государств после 1945 г., а также оказание помощи иностранным государствам»^[22]. «До 1983 года официально считалось, что 40-я армия находится на учениях», – вспоминал заместитель заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС в 1980-х гг. В. Н. Севрук^[23].

Таким образом, характер информационно-пропагандистского освещения военного вмешательства Советского Союза в гражданскую войну в Афганистане был заложен в декабре 1979 г. Государственная цензура была установлена сразу же при вводе советских войск в Афганистан и всегда контролировала освещение боевых действий Ограниченного контингента, целенаправленно скрывая реальную картину событий необъявленной войны «за речкой».

Характер информационно-пропагандистского освещения военного присутствия Ограниченного контингента советских войск в Афганистане в 1979 – 1985 гг.

В начале 1980 г. солдаты и офицеры Ограниченного контингента оказались в совершенно незнакомом мире, в феодальной исламской стране. Ни сложность обстановки, ни стоящие задачи не были в степени мере ясны – возможно даже и руководству СССР. «Что мы тогда понимали? Мы не представляли, насколько это серьезно. Вы ведь знаете, какие сообщения были, ничего понять нельзя: что за ограниченный контингент, какие у него задачи … Командир полка объявил приказ: «Выступаем для прикрытия южных рубежей нашей Родины». Я до сих пор считаю, что тот первый приказ был самым правильным, ясным … А интернациональная помощь. Кому? Зачем? Не поймешь», – вспоминал воин-интернационалист С. В. Локтионов^[24].

Информационно-пропагандистская государственная политика Советского Союза целенаправленно скрывала участие советских войск в военных действиях в Афганистане. И хотя в советской печати упоминалось о присутствии в Афганистане Ограниченного контингента, идеологические установки государственной пропаганды определяли его как исключительно мирную интернациональную помощь афганскому народу со стороны «шурави».

Характер информационно-пропагандистского освещения военного конфликта в Афганистане в советской прессе показывает исследование публикаций газеты «Красная Звезда» (Центральный печатный орган Министерства обороны СССР).

В «Красной Звезде» в специальной рубрике «На земле Афганистана» сообщалось, что советские войска якобы ведут учения по борьбе с условным «противником»^[25], оказывают мирную помощь афганским трудящимся в строительстве новой жизни^[26], совершенствуют политическую сознательность^[27], получают письма из дома^[28], отдыхают^[29] – и ни одного слова о боевых действиях советских войск с моджахедами на необъявленной войне «за речкой».

Ярким примером пропаганды является «Письмо из Афганистана», в котором рассказывалось о переписке воинов-интернационалистов с девушками из бригады строчевышивальщиц ставропольской фабрики народных промыслов «Восход»: «Мы подружились с афганскими крестьянами. Мы оказываем им помощь в обработке посевов, приглашаем их в гости, рассказываем о жизни в нашей стране, делимся солдатским харчем … к 60-летию образования СССР в походной ленинской комнате открыта выставка, посвященная дружбе, единству советских народов»^[30]. Наверное, такому могли поверить только наивные девушки – строчевышивальщицы. О ежедневных боях и друзьях, которые из них не вернулись, девушкам не сообщили.

Напомним, что для советских солдат в Афганистане ни на день не прекращались боевые действия и в среднем в каждый из 3341 дней необъявленной войны «за речкой» в боевых операциях, засадах, рейдах, боестолкновениях с душманами погибали до 5 и получали ранения не менее 16 советских воинов^[31]. Однако, о боевом подвиге советских воинов-интернационалистов в советской печати можно было узнать лишь между строк, в отличие от «героических подвигов» афганской армии.

В частности, за 1980 г.: «Зорко стоят на страже завоеваний апрельской революции воины Народных вооруженных сил Афганистана»^[32], «Солдаты революции начеку»^[33], «Сила афганских пограничников в их революционной убежденности, в правоте справедливого дела апрельской революции, самоотверженности и верности воинскому долгу»^[34], «Народные вооруженные силы Афганистана при поддержке населения захватили 30 бандитов в уезде Чардара»^[35]. Публикации выходили в серии «На страже революции»^[36], «В объективе – Афганистан»^[37] и «Корреспонденция из Афганистана»^[38].

Нельзя не отметить, что уже 29 февраля 1980 г. состоялся бой у кишлака Шигал, принесший первые большие боевые потери советских войск в афганской войне – 36 десантников (317-го гв. пдп 103-й гв. вдд) были убиты в одном бою, среди них первые в ОКСВ Герои Советского Союза (посмертно) Н. П. Чепик и А. Г. Мироненко. Всего же за 1980 г. потери Ограниченного контингента составили более 1,5 тыс. убитыми и не менее 5,2 тыс. ранеными^[39].

Однако, советским гражданам предлагалась совершенно иная картина событий: «Воины Вооруженных сил Демократической Республики Афганистан твердо стоят на страже завоеваний апрельской революции, дают отпор вылазкам ее врагов. На снимках: афганские воины совершенствуют боевое мастерство; политзанятия в комнате афгано-советской дружбы»^[40], «Подразделения афганской армии совместно с отрядами самообороны разгромили в январе несколько крупных банд: уничтожено 2223 бандита, 1117 – взято в плен, журналистам показано около 2 тысяч единиц оружия»^[41]. Ориентируясь на подобные публикации, война «за речкой» становилось совершенно далекой, неизвестной для многих советских граждан.

Ложная идеологическая картина вела к искаженному восприятию войны советским обществом. Об этом вспоминает воин-интернационалист С. Миронов: «Очень трудно было. Никто ведь ничего не знал, где мы были, что делали. Единственный, кто, наверное, верил моим рассказам, был отец. А друзья, даже близкие, говорили: да брось, не болтай, там афганцы воюют, а вы деревья сажаете. Очень тяжело было это слушать»^[42].

Многие граждане СССР были наивно убеждены в абсолютной достоверности официальных информации, которую предоставляли газеты, радио и телевидение. Это было одной из причин непонимания обществом «шурави», вернувшихся в Советский Союз с необъявленной войны – в этом выражалась обратная сторона пропаганды.

Исключением стали лишь те, для кого необъявленная война «за речкой» стала болью памяти и сердца, оставив незаживающие душевные раны, – а порой и вся жизнь оказалась разделена на «до и после» получения телеграммы, как произошло с родителями О. В. Горбунова, погибшего в Афганистане 2 декабря 1983 г. при подрыве бронетехники: «С глубокой скорбью в сердце сообщаем Вам, что Ваш сын и наш боевой товарищ … выполняя боевое задание, верный воинской присяге погиб … честно и добросовестно выполнял воинский долг воина-интернационалиста, проявляя при этом мужество и героизм»^[43].

Изучение писем и обращений советских граждан в ЦК КПСС из архивных материалов РГАНИ (прежде всего Ф. 100. Оп. 5. Д. 853 – 858) показывает, что уже с августа 1981 г. в адрес высшего государственно-партийного руководства СССР поступают анонимные письма и обращения от имени матерей солдат, призванных в ОКСВ.

Примером таких писем начала 1980-х гг. является обращение в ЦК КПСС от имени матерей солдат за декабрь 1984 г.: «Не считайте наше письмо жалобой, а просьбой родителей за сыновей, чтоб они вернулись н Родину – и дожили, долюбили и дали потомство нашей Родины. Важно, чтобы поняли тревогу родителей»^[44].

Мать, потерявшая в марте 1982 г. в Афганистане старшего сына, обращалась в ЦК КПСС в феврале 1985 г. из г. Фрунзе: «Вокруг Кремля кажется могучая и справедливая наша страна – а в жизни – одни живут радуются, другие всю жизнь плачут. Когда у нас будут на постах честные и справедливые люди, когда перестанут наши дети погибать. Посмотрите на Фрунзенское кладбище – сколько их с Афганистана. И не только вечного огня – даже воды нет чтобы цветочки полить. А главное – не дайте погибнуть моему [второму] сыну»^[45].

Первые редкие сообщения о боевом подвиге советских воинов-интернационалистов в Афганистане начинают появляться лишь через 1,5 года после начала боевых действий, в конце 1982 г. 24 октября 1982 г. в Красной Звезде было опубликовано сообщение «Повесть о сыне»^[46] – о подвиге А. И. Стовбы, который 29 марта 1980 г. ценой своей жизни прикрыл отход боевых товарищей в провинции Кунар. Тем временем, за 1979 – 1982 гг. погибли более 4,8 тыс. солдат и офицеров Ограниченного контингента, не менее 17 тыс. чел. были ранены, контужены, травмированы^[47].

Показательный пример: Герой Советского Союза Н. М. Акрамов вспоминает о вручении высшей воинской награды: «Награждение было внезапным и секретным, об этом первым мне папа сообщил на таджикском языке по закрытой связи, он в КГБ служил. Меня вызвали в сентябре 1982 г. в Киев и вручили орден в доме офицеров округа»^[48]. Звание Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая звезда» Н. М. Акрамову было присвоено указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 июля 1982 г. «За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга в Республике Афганистан»: 16 марта 1982 г. Н. М. Акрамов во главе подразделения (12 чел.) у кишлака Шафихейль провинции Баглан уничтожил численно превосходившую банду душманов (47 чел.) и ее главаря Хандара.

Нельзя не отметить, что в сообщении «Красной Звезды» «На земле Афганистана» за 10 июля 1982 г. была помещена фотография Н. М. Акрамова вместе с мотострелками его подразделения (6-й мотострелковой роты 149-го гв. мсп 201-й мсд): «Командир подразделения кавалер ордена Красной Звезды коммунист гвардии старший лейтенант Наби Акрамов. Мотострелки эффективно используют каждую минуту учебного времени, здесь хорошо организовано социалистическое соревнование … В ходе тактических учений, полевых занятий гвардейцы-мотострелки на высокую ступень подняли боевую готовность подразделения»^[49]. И такие «тактические учения», «полевые занятия» и «социалистические соревнования» с ежедневным риском для жизни и здоровья были боевыми буднями советских солдат и офицеров в Афганистане.

Потому суровая правда необъявленной войны «за речкой» неизбежно расставляла всё по своим местам, разрушая иллюзии: «Поездка в Афганистан сильно встряхнула меня. Я был поражен огромной пропастью между тем, что увидел и услышал на месте, и тем, что читал в официальных телеграммах, отчетах о положении в этой стране. Всякие иллюзии окончательно покинули меня», – вспоминал генерал-лейтенант КГБ СССР Н. С. Леонов^[50].

О проблемах неудовлетворительной государственной социальной защиты ветеранов афганской войны впервые публично было сообщено только в феврале 1984 г. – на пятый год необъявленной войны. В публикации «Долг» журналиста «Комсомольской правды» И. П. Руденко сообщалось о тяжело раненом воине-интернационалисте Александре Немцове, который на Родине столкнулся со стеной отчуждения, выстроенной бездушием и бюрократизмом чиновников г. Никополь Днепропетровской обл. УССР^[51]. После публикации в ЦК КПСС было принято решение «О недостатках в работе» и была проведена проверка социальной работы местных органов власти по отношению к воинам-интернационалистам по всем республикам Советского Союза^[52].

Таким образом, присутствие Ограниченного контингента советских войск в Афганистане в 1979 – 1985 гг. идеологически определялось государственной пропагандой СССР как исключительно мирную интернациональную помощь афганскому народу со стороны «шурави». Информационно-пропагандистская государственная политика Советского Союза целенаправленно скрывала участие советских войск в военных действиях в Афганистане. Во многом это было определено необходимостью устранить тему войны из памяти и жизни советского общества, в связи с неизбежностью ответа на вопрос о целях и цене военных действий в стране за пределами территории СССР.

Влияние политики «гласности» перестройки и обновления советского общества на информационно-пропагандистское освещение военного присутствия Ограниченного контингента советских войск в Афганистане: 1985 – 1989 гг.

К 1985 г. боевые действия Ограниченного контингента советских войск в Афганистане превратились в серьезную политическую проблему (цена войны: политические последствия, экономические расходы, людские потери): за 1979 – 1984 гг. погибли более 9 тыс. солдат и офицеров Ограниченного контингента, не менее 30 тыс. чел. были ранены, контужены, травмированы; наибольшие потери Ограниченного контингента были связаны с расширением боевых действий в 1984 г.: более 2,4 тыс. солдат и офицеров были убиты, не менее 8,5 тыс. чел. были ранены, контужены, травмированы^[53].

И если в первые годы необъявленной войны «за речкой» реальность ежедневных боевых действий возможно было скрыть под термином «интернациональная помощь», то постепенно живая правда о неизвестной войне и ежедневных боевых действиях 100-тыс. Ограниченного контингента советских войск в Афганистане неизбежно пробивалась сквозь цензурные преграды^[54].

Примером является анонимное письмо в ЦК КПСС на имя М. С. Горбачева, июль 1987 г.: «Когда наконец кончится эта бойня? Зачем калечите судьбы людей? Почему ваши дети не в Афганистане? Назовите сына или дочь хоть одного члена ЦК, которые там служат или погибли. Одумайтесь, что Вы делаете. Естественно, это письмо не дойдет до Вас, несмотря на шумиху в газетах о перестройке и демократии. Но ничего, хоть кто-то прочтет его … И еще меньше мечтаю найти ответы в газете “Правда”. Где же она, эта правда? Подписываться не буду − перестройка пока не победила. Боюсь»^[55].

Об этом же, но более выразительно говорилось и в письме в ЦК КПСС ветерана Великой Отечественной войны, февраль 1988 г.: «Я больше чем уверен, что ни один из сыновей наших высших руководителей не побывал в Афганистане, ни один из них не сложил голову на полях их степей и гор. От этого их уберегли высокие чины пап и родственников. А простой Ваня из Рязани всегда был и остается козлом отпущения. Я знаю, что мое письмо вызовет у вас неудовольствие, но я не боюсь этого. Мне терять нечего, моя жизнь почти прошла, мне достаточно одной войны, и я не хочу, чтобы молодые парни, так и не увидев ничего в жизни, погибли в этой бойне»^[56].

Только 2 августа 1985 г. Политбюро ЦК КПСС принимает решение, согласно которому разрешалось «публиковать отдельные единичные факты (не более одного в месяц) ранений или гибели советских военнослужащих при исполнении воинского долга». Одновременно в Политбюро ЦК КПСС был подтвержден запрет публиковать «в открытых изданиях информацию, раскрывающую участие советских войск в боевых действиях на территории ДРА – от роты и выше», а также подтверждает запрет на «публикацию материалов об увековечении памяти погибших»^[57].

С 1986 г. в Политбюро ЦК КПСС в концепции «нового политического мышления» был взят внешнеполитический курс на международное урегулирование военного конфликта и сокращение военного присутствия СССР в Афганистане^[58]. 14 апреля 1988 г. в Женеве между Афганистаном и Пакистаном при гарантиях со стороны СССР и США были подписаны соглашение о выводе Ограниченного контингента советских войск^[59].

Несмотря на перемены, связанные с политикой «гласности» перестройки и обновления советского общества, государственная цензура сохранялась. Специальный корреспондент «Правды» в Афганистане В. С. Окулов вспоминает о роли цензурных ограничений в 1988 г., когда боевом рейд советских разведчиков около Баграма был заменен на действия афганской армии: «Репортаж о ночном рейде цензура исправила: вместо советской армии – подразделения Афганской народной армии, вместо подполковника Михаила – Ахмад. Причина: "Цензура заставила: не надо мол, сейчас, в канун Женевских переговоров, показывать, что ОКСВ ведет активные боевые действия…"»^[60].

Вывод Ограниченного контингента советских войск из Афганистана был установлен к 15 февраля 1989 г. и начался 15 мая 1988 г.^[61]

Важной стороной вывода советских войск из Афганистана было его информационно-пропагандистское освещение, что убедительно подтверждало исполнение Советским Союзом Женевских соглашений 14 апреля 1988 г. ^[62] По идеологическим причинам к наблюдению за выводом советских войск из Афганистана были допущены представители ООН и многочисленные иностранные журналисты^[63].

В «Красной Звезде» начиная с января 1989 г. почти ежедневно сообщалось о ходе вывода подразделений Ограниченного контингента: «Там, на Саланге. Последний Новый год встретили наши десантники на афганской земле»^[64], «Воины-саперы пойдут впереди возвращающихся на Родину колонн, обеспечивая безопасность их движения»^[65], «Встреча на Родине. Первая в этом году группа уволенных в запас воинов-интернационалистов прибыла из Афганистана в аэропорт "Ташкент-восточный"»^[66], «Мы уходим, дружба остается»^[67], «Афганский репортаж. Час возвращения»^[68], «Колонны идут на север. Репортаж из штаба Ограниченного контингента советских войск в Афганистане»^[69], «На дорогах Афганистана. Они для солдат и офицеров из Ограниченного контингента наших войск все короче. А конец их упирается в границу, за которой – Родина. Скоро она их встретят»^[70], «Здравствуй, родная земля! Первая колонна боевых подразделений из состава Ограниченного контингента советских войск в Афганистане прибыла вчера в Термез»^[71], «Там, впереди – земля Отчизны. Идут и идут колонны на север»^[72], «До границы – 130 километров»^[73], «Строго по графику завершается вывод советских войск из Афганистана»^[74], «Здравствуй, Родина!»^[75], «Отчизна встречает сыновей»^[76].

Знаковым стал завершающий день вывода советских войск, 15 февраля 1989 г. Руководивший выводом советских войск из Афганистана, последний командующий 40-й армией генерал-полковник Б. В. Громов вспоминает, что никто из руководства Советского Союза не посчитал нужным встретить Ограниченный контингент на Родине: «Из Москвы никого не было на выводе войск … Я тогда готов открыто был сказать на мосту, еле удержался – "почему из Москвы-то никого нет?!". Нас же государство направило туда воевать. Ну хорошо, вы не хотите встречать командующего армией, тогда до этого почти год выходили войска. Можно было какой-то день определить, приехать. Но ведь кто-то должен был из Политбюро приехать. Никого не было. Как будто так, мы сами придумали всё …»^[77].

Нельзя не отметить, что завершение «афганской войны» для СССР ставило перед государственной властью вопросы о поиске пропавших без вести во время войны советских солдатах и офицерах (417 чел.); об адаптации к мирной жизни более 620 тыс. «шурави» – советских солдат и офицеров, гражданских специалистов, служивших по приказу советского государства на необъявленной войне «за речкой»; о социальном обеспечении более 53,7 тыс. раненых, контуженных, травмированных на войне; сохранения памяти о 15130 чел., погибших на войне. Судьбы 273 пропавших без вести в Афганистане советских воинов по-прежнему неизвестны^[78].

Однако, только 2 июня 1988 г. постановлением Совета Министров РСФСР № 217 будет предоставлено право «Советам Министров автономных республик, крайисполкомам, облисполкомам, Московскому и Ленинградскому горисполкомам принимать решения о сооружении мемориальных комплексов, памятников и надгробий защитникам Родины и воинам-интернационалистам»^[79].

«Семь лет наше государство ведет войну в Афганистане. Для чего правительство держит в секрете от Советского народа потери в живой силе и технике?», – спрашивал в обращении в ЦК КПСС член КПСС, ветеран Великой Отечественной войны в январе 1988 г.^[80]. И лишь 26 мая 1988 г. после длительного молчания на пресс-конференции начальником Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота А. Д. Лизичевым были сообщены первые официальные сведения о советских потерях в Афганистане (по состоянию на 1 мая 1988 г.): 13310 советских солдат были убиты, 35478 ранены и 311 пропали без вести. «Мы осознаем наши потери, и эти потери были довольно тяжелыми», – сказал генерал армии А. Д. Лизичев^[81]. Первые полные официальные данные Генерального штаба министерства обороны СССР о безвозвратных потерях Ограниченного контингента советских войск в Афганистане были опубликованы 17 августа 1989 г. в газете «Правда»^[82].

Изучение писем и обращений в ЦК КПСС свидетельствует о противоречивой позиции государства и общества по отношению к воинам-интернационалистам, которые нередко на Родине сталкивались с безразличием: «Часто не тепло и любовь их встречали, а равнодушие и наплевательство» (Март 1988 г.)^[83], «Везде пишут о чутком отношении к семьям погибших, но я испытала только равнодушие» (Май 1988 г.)^[84].

Показательным является письмо в ЦК КПСС матери погибшего советского воина в Афганистане, май 1988 г.: «Обидно что сынов наших забывают. Мой сын погиб в 1983 году. Вот уже пятый год, а я всё плачу. Многие удивляются, что пора бросить плакать, для них это боком прошло, для них это − мирное счастливое время, а я этого мирного времени не вижу. Я вижу тысячи погибших и искалеченных… Вообще кругом формализм. А ведь об этой ужасной войне вообще молчат, скрывают. Наверное, можно и погибшим в Афганистане сделать памятник»^[85].

Государственная власть, первоначально стремившаяся скрыть ежедневные боевые действия советских войск в Афганистане, затем предпочла «перевернуть страницу» и возложить всю ответственность на своих предшественников − «Брежневское» Политбюро и объявить эту войну «ошибкой», что было закреплено в Постановлении Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 г. № 982-1 «О политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 г.»^[86]. Вспоминает Б. В. Громов: «Депутаты фактически опорочили всё, что мы, участники афганской войны, там делали. Мальчишки на своих плечах вынесли честь государства, которое даже не сказало им "спасибо" громко и внятно»^[87].

О государственном лицемерии говорил воин-интернационалист П. В. Шетько на Съезде 24 декабря 1989 г.: «Настоящие коммунисты носят партийный билет рядом с сердцем, что у партии одна привилегия – быть впереди. Товарищи коммунисты, назовите имена тех, кто протестовал против той войны, добивался правды. Тех, кто в знак протеста сдал свой партбилет или застрелился … Война еще не закончилась. И не только там, в Афганистане. Она еще не закончилась для нас здесь. Она не закончится до тех пор, пока остается хоть один неосвобожденный советский военнопленный, пока хоть одна могила не ухожена, не увековечена память о погибших, пока хоть один инвалид или участник войны не нашел своего места в обществе или живет на грани бедности, пока не привлечены к ответственности те, кто виновен в гибели наших людей на чужой земле, пока все не узнают правду об афганской войне»^[88].

Апофеозом такой лицемерной государственной политики стала фраза «Мы вас туда не посылали»^[89]. Из письма от воина-интернационалиста в ЦК КПСС, сентябрь 1988 г.: «С трибун и в печати много говорится о внимании к "афганцам", о льготах им (согласно постановлению ЦК партии и Совмина) ... Нам выдали свидетельство на льготы. Но что оно даёт? Только право на то, чтобы без очереди в магазине пройти. Где же социальная справедливость, о которой так много говорят наши руководители? Более того, некоторые умники заявляют: "я тебя туда (в Афганистан) не посылал"»^[90].

Таким образом, увеличение цены военно-политического участия СССР в военном конфликте в Афганистане (политические последствия, экономические расходы, людские потери) привело к невозможности дальнейшего устранения темы войны из памяти и жизни советского общества: за 1979 – 1984 гг. погибли более 9 тыс. солдат и офицеров Ограниченного контингента, не менее 30 тыс. чел. были ранены, контужены, травмированы^[91]. Ежедневные боевые действия 100-тыс. Ограниченного контингента советских войск в Афганистане невозможно было более скрывать, что актуализировало вопрос о целях и цене военных действий в стране за пределами территории СССР. Однако, несмотря на перемены, связанные с политикой «гласности» перестройки и обновления советского общества, государственная цензура сохранялась.

Выводы исследования

С момента ввода Ограниченного контингента советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. в СССР была разработана особая государственная политика в области информационно-пропагандистского освещения событий военно-политического участия Советского союза в военном конфликте в Афганистане.

Государственная цензура всегда строго контролировала информацию о боевых действиях Ограниченного контингента, стремясь не допустить распространения сведений о реальном участии советских войск в ежедневных боевых действиях афганской войны и исказить правдивую картину событий этой необъявленной войны «за речкой».

Политика СССР по информационно-пропагандистскому освещению военного присутствия Ограниченного контингента советских войск в Афганистане была обусловлена необходимостью устранить тему войны из памяти и жизни советского общества, в связи с неизбежностью ответа на вопрос о целях и цене военных действий в стране за пределами территории СССР.

Однако, увеличение цены военно-политического участия СССР в военном конфликте в Афганистане (политические последствия, экономические расходы, людские потери) привело к невозможности более скрывать реальность афганской войны, что актуализировало вопрос о целях и цене военных действий.

Тем не менее, несмотря на перемены, связанные с политикой «гласности» перестройки и обновления советского общества, государственная цензура сохранялась. Почти не поднимались вопросы адаптации к мирной жизни более 620 тыс. «шурави», социального обеспечения более 53,7 тыс. раненых, контуженных, травмированных на войне; сохранения памяти о 15130 чел., погибших на войне, поиска пропавших без вести во время войны советских солдат и офицеров (417 чел.).

Исследование политики СССР по информационно-пропагандистскому освещению военного присутствия Ограниченного контингента советских войск в Афганистане убедительно доказывает губительность создания ложной идеологической картины событий. Пропагандистская картина событий. формируемая средствами массовой информации СССР (особенно в 1979 – 1985 гг.), приводила к искаженному восприятию военного конфликта в Афганистане и военно-политического участия Советского Союза в нем, к замалчиванию подвига советского воина-интернационалиста на земле Афганистана.

Нельзя не отметить, что в условиях распада единого союзного государства на рубеже 1980 – 1990-х гг. созданный государственно-партийной пропагандой идеологический вакуум заполнило критическое переосмысление событий Афганской войны, героизма и мужества «шурави».

В современном геополитическом противостоянии, когда информационно-психологические операции стали основой для нового поколения гибридных войн, возрастает значение средств пропаганды. Подобным инструментом информационно-психологического оружия являются средства массовой информации. Однако их использование должно быть осознанным и грамотным, с учетом идеологических целей и исторического опыта.