Латентные и интернет-опосредованные формы отклоняющегося поведения молодежи

Гурьянчик Виталий Николаевич ORCID: 0000-0001-9963-4510 кандидат исторических наук доцент, кафедра социальной педагогики и организации работы с молодежью, Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского 150000, Россия, Ярославская область, г. Ярославль, наб. Которосльная, 44 Gur'yanchik Vitalii Nikolaevich PhD in History Associate Professor, Department of Social Pedagogy and Organization of Work with Youth, Yaroslavl State Pedagogical University named after K.D. Ushinsky 150000, Russia, Yaroslavl region, Yaroslavl, nab. Kotoroslnaya, 44 vit-gurjanchik@yandex.ru Другие публикации этого автора

Исследование проведено в рамках выполнения государственного задания № 073-00036-24-08 на научно-исследовательскую работу по теме «Теоретико-методологическое обоснование и разработка вариативной модели профилактики отклоняющегося поведения студенческой молодежи «цифрового» поколения»

Введение

Распространение цифровых технологий в мире сегодня считается необратимым процессом, сопряженным не только с изменениями технико-технологической, финансово-экономической, транспортной и бытовой сферами жизнедеятельности общества, но и с изменением самого сознания людей, а соответственно, и их поведения. Молодежь как социально-демографическая группа имеет наибольший потенциал восприятия и принятия цифровой реальности как неотъемлемого условия конструирования своего будущего. Сегодняшняя социализация подрастающего поколения неразрывно связана с цифровой средой, в которую вовлечены молодые люди посредством сетевых сообществ и социальных сетей. Г. У. Солдатова рассматривает цифровую социализацию «как опосредованный инфокоммуникационными технологиями процесс овладения и присвоения индивидом социального опыта и социальных связей, которые он приобретает в онлайн-контекстах, воспроизводство этого опыта и социальных отношений в множественной реальности окружающего мира» ^{[1, с. 432]}.

Однако наряду с позитивными аспектами цифровизации (доступность информации, возможность коммуницировать, возможность создавать и творить в цифровой среде и т. д.), виртуализация жизни таит в себе и ряд негативным моментов, среди которых выделяется цифровая девиация. Появление в девиантологии понятия «цифровая девиация» связано с распространением цифровых технологий на уровне обыденности. Рассматривая цифровую девиацию как особый вид девиантного поведения, следует подчеркнуть, что данный вид отклоняющегося поведения проявляется не только в цифровой среде в виде нарушений определенных норм и правил цифровой коммуникации, но и проявляется в виде переноса деструкций из виртуального пространства в материальный мир. М. В. Костоломова дает следующее определение цифровой девиации: «Цифровая девиация или цифровое девиантное поведение – это совокупность нетипичных, отклоняющихся от социальных норм, эмоциональных, физических, социальных, интеллектуальных и мировоззренческих реакций человека на кардинальные изменения социальной реальности, вызванные влиянием цифровизации на все уровни человеческого бытия» ^{[2, с. 48]}. Рассматривая причины девиантного поведения молодого поколения в цифровой среде, Д.Г. Шкаев отмечает: «Однако истинная причина девиантного поведения молодежи кроется не в массиве мемов-вирусов, нелегально или полулегально распространяемых в Интернете, хотя, разумеется, такая информация и служит катализатором. На этапе социализации глобальная сеть позволяет подросткам конструировать цифровое альтер-эго как своего рода «цифровой образ личности», включая в такой конструкт любые желаемые черты и характеристики» ^{[3, с. 53]}.

Современные исследователи выделяют множество типов цифровой девиации. Например, А.А. Волченкова и А.М. Загумённая рассматривают такие типы цифровых девиаций как кибераддикцию, киберделикт, киберагрессию в различных формах их проявления ^{[4, с.47-48]}. В данном случае речь идет об интернет-опосредованных формах цифровой девиации, под которыми мы понимаем специфические проявления отклоняющегося поведения, возникающие в результате взаимодействия индивидов с цифровыми технологиями и интернет-пространством. Данные формы девиации характеризуются использованием онлайн-платформ для реализации действий, которые нарушают социальные нормы и правила. Интернет-опосредованные формы девиации отличаются от традиционных форм тем, что они часто проявляются анонимно и без непосредственного физического контакта, что снижает уровень ответственности индивида за свои действия. Виртуальная среда создает условия для латентного характера таких проявлений, позволяя пользователям действовать без страха быть разоблаченными. Интернет-опосредованные формы цифровой девиации также могут включать в себя эмоциональные и социальные реакции.

Латентные формы цифровой девиации можно определить как скрытые или неявные проявления отклоняющегося поведения в цифровой среде, которые не всегда очевидны и могут не вызывать немедленной реакции со стороны общества или системы контроля. Эти формы девиации характеризуются отсутствием явных санкций и могут проявляться в виде эмоциональных, социальных или интеллектуальных реакций, которые возникают в результате взаимодействия с цифровыми технологиями и киберпространством. Эти проявления могут включать в себя такие виды поведения как троллинг, фишинг или другие формы манипуляции и обмана, которые не всегда воспринимаются как серьезные нарушения норм. При этом индивид может не осознавать или не чувствовать ответственности за свои действия, что усиливает латентный характер девиации.

Исследователи проблемы цифровой девиации среди детей и молодежи выделяют различные уровни ее проявления и влияния на личность. Так М.В. Костоломова условно выделяет шесть таких уровней ^{[2, с. 49-50]}:

1) эмоциональный уровень – «отчуждённый в цифровой толпе»;

2) физический уровень – «цифровая деменция»;

3) коммуникативный уровень – «цифровой нарциссизм»;

4) социальный уровень – «виртуальный эскапизм»;

5) интеллектуальный уровень – «знаю всё и ничего»;

6) ценностно-мировоззренческий уровень – «кто я».

Изучение проблемы девиантного поведения в цифровой среде на основе социокультурного подхода отражает «синдром цифровой культуры», акцентирующий внимание на феноменах, ограниченных цифровой социализацией и порожденных широким использованием цифровых технологий. В этой связи C.I. Pelea отмечает: «Глобальная ситуация повышенной социальной и эмоциональной уязвимости привела к усилению и ускорению цифровой трансформации и укреплению цифровой культуры в повседневной жизни. В этом свете повсеместное воздействие тесной взаимосвязи человека и технологий привело к осознанию обществом потенциальных проблем с психическим здоровьем, связанных с длительным контактом с цифровой средой и культурой» ^{[5, с. 243]}. Не случайно исследователи в последние годы используют понятие «глобальный ребенок» в контексте типологии модальной личности: «человек цифровой», «человек потребляющий» и «человек мобильный» ^{[6, с. 104]}.

Основная часть

Развитие современной молодежи, по мнению Г.У. Солдатовой, «может рассматриваться как формирование гиперподключенной, технологически достроенной цифровой личности как части личности реальной, действующей в смешанной реальности, когда онлайн-мир включен в офлайн-деятельность и «переплетается» с ней, и в условиях цифровой социальности» ^{[7, с. 13]}. Действительно, данные глобальной статистики говорят о том, что во всем мире молодые люди в возрастном диапазоне 20-25 лет, особенно обучающаяся молодежь, наиболее активно используют социальные сети ^[8]. В нашем опросе 349 респондентов заявили о том, что зарегистрированы в различных социальных сетях и имеют собственные аккаунты в интернете. Большинство респондентов (62%) проводят в социальных сетях от 2 до 5 часов в сутки, 35,4% используют социальные сети более 5 часов в день, лишь 2,6% молодых людей заявили, что социальные сети отнимают у них менее 1 часа.

Отвечая на вопрос «Сталкивались ли Вы в социальных сетях с девиантным поведением других пользователей?», 87,2% студенческой молодежи отметили, что в той или иной степени сталкивались с проявлением девиации, а каждый седьмой респондент (14,6%) откровенно признался, что сам проявляет девиации в цифровой среде, при том что 76% считают девиантное поведение в цифровом пространстве неприемлемым для себя.

Проведенный корреляционный анализ с использованием критерия r-Спирмена показал, что чем больше времени проводят студенты в социальных сетях, тем больше вероятность столкнуться с девиантным поведением других пользователей (r = 0,153, при p < 0,004). Также существует корреляция между вопросами «Позволяете ли Вы себе проявлять девиантное поведение в цифровой среде?» и «Сталкивались ли Вы в социальных сетях с девиантным поведением других пользователей?», которая составляет 0,241 (p<0,000). Это показывает, что студенты, которые сами проявляют девиантное поведение, более вероятно сталкиваются с таким поведением других.

Среди наиболее типичных форм цифровой девиации студенты выделили следующие: унижение и травля других пользователей – 16,4%; мошенничество и кража персональных данных – 16,1%; оскорбление другого пользователя публично – 15,1%; создание и распространение экстремистского контента – 14,4%; распространение недостоверной информации – 11,9%; оскорбления в приватной беседе – 8,5%; публикации фотографий других пользователей в социальных сетях – 5,9% и пр. По итогам проведенного исследования проявления девиаций молодежи в цифровом пространстве мегаполиса И.В. Воробьева пришла к выводу о том, что «наиболее распространённой цифровой девиацией молодежи в виртуальной городской среде является агрессия в самых разнообразных своих проявлениях – от иронии и сарказма до оскорблений и унижения собеседника. Обнаружено, что для пользователей наиболее типично использование прямой вербальной агрессии, для которой часто применяется ненормативная лексика и брань с целью максимального давления на оппонента» ^{[9, с. 748]}.

Ответы респондентов говорят о том, что студенческая молодежь не просто осознает наличие латентных и интернет-опосредованных форм цифровой девиации, но и сама является транслятором таких форм девиации. В данном контексте следует отметить, что 54,9% студентов воспринимают возможность наступления серьезных последствий только в каких-то особых случаях, т.е. не всегда, а 11,7% полагают невозможность наступления серьезных последствий от деструктивного поведения в цифровой среде. Только каждый третий респондент указал на неотвратимость наступления возможных последствий. Другими словами, обучающаяся молодежь в какой-то степени относится к проявлению цифровых девиаций как к чему-то обыденному, «нормальному» и «естественному» в киберпространстве. В сознании молодежи происходит переоценка существующих норм и правил поведения относительно цифрового пространства. В этой связи Г. У. Солдатова и соавторы констатируют: «Цифровые трансформации и определяемый ими современный образ жизни ставят перед семьей и школой новые задачи, сдвигают границы нормы и патологии в оценке развития детей и подростков, задавая новые области неопределенности, возможностей и рисков» ^{[10, с. 5]}.

Среди возможных причин проявления цифровой девиации студенческая молодежь в основном выделила личностные причины: стремление привлечь внимание – 26,7%; недостатки воспитания – 25,2%; низкий уровень образования – 17,8%. При этом каждый пятый респондент (21%) в качестве основной причины выбрал анонимность виртуального пространства, т. е. ситуационную причину. А среди основных мер по снижению цифровых деструкций обучающаяся молодежь в большинстве выбрала административные меры: усиления контроля за контентом – 23,5%; увеличение штрафов за нарушение законодательства – 22%; внедрение технологий идентификации анонимных пользователей – 16,7%. А вот меры просветительского и образовательного характера (информационные кампании, внедрение образовательных программ) выбрали 34,8% респондентов. Причем 70,9% молодых людей в той или иной степени высказались за необходимость включения в образовательные программы вузов курсов по профилактике девиантного поведения в цифровой среде. Остальные респонденты либо высказались против такой инициативы (17,7%), либо полагают, что это должно определяться от направления подготовки (11,4%).

Корреляционный анализ выявил наличие статистически значимых связей между вопросами «Как Вы считаете, необходимо ли осуществлять определенный контроль за цифровым пространством со стороны государства?» и «Считаете ли Вы, что девиантное поведение в цифровой среде может привести к серьезным последствиям?» r = 0,396 (p<0,000). Это показывает, что те, кто считает необходимым государственный контроль, также склонны верить, что девиантное поведение в цифровой среде может иметь серьезные последствия. Аналогичная корреляция наблюдается между вопросами «Как Вы считаете, необходимо ли осуществлять определенный контроль за цифровым пространством со стороны государства?» и «Нужно ли, по Вашем мнению, включать обучение по вопросам профилактики девиантного поведения в программу вузов?» (r=0,406, при p≤0,001).

С точки зрения студентов, самыми значимыми изменениями, которые происходят с личностью под влиянием цифровизации, являются:

1) «цифровые «расширения» – 13%;

2) эмоциональная привязанность к Интернету в целом - 13%;

3) неразлучность с гаджетами (гиперподключенность) - 11,7%;

4) существенное расширение сети социальных контактов за счет виртуальных знакомств - 9,9%.

А вот факторы негативного влияния цифровизации на личность менее популярны среди ответов студентов. Развитие номофобии или страха остаться без доступа к социальным сетям отметили 9,4% молодых людей; снижение ответственности за свое поведение в киберпространстве выбрали 8,7% респондентов; 7,8% отметили в качестве негативной тенденции ухудшение межличностного общения и взаимодействия, а 7,2% молодых людей считают, что цифровое пространство способствует ухудшению когнитивных способностей человека. Вместе с тем, определенная часть респондентов (5,8%) отметила, что воспринимают себя в киберпространстве более позитивно, чем в реальной жизни. В данном случае речь идет о создании и тиражировании разного «Я», как латентной формы девиантного поведения. Авторы монографии «Теоретико-методические основания экзистенциальной педагогики» в этой связи отмечают: «Личность в условиях современных реалий формирует свой виртуальный образ, подстраиваясь под ожидания социума, или той его части, к которой и направлено личностно-виртуальное послание. Личность получает возможность моделировать себя, самовоспроизводить тот образ, который востребован, наделяя его в том числе и несуществующими характеристиками, но позволяющими быть востребованной, конкурентоспособной в виртуальной среде» ^{[11, с. 234]}.

Представляет интерес и реакция студентов на деструктивный контент и проявление девиантного поведения со стороны других пользователей в цифровой среде. Как показал опрос, большинство студентов (59,7%) проявляют пассивное отношение к деструктивному контенту и предпочитают бездействие в качестве ответной реакции. Другими словами, более половины респондентов в качестве стратегии реагирования на деструкции в цифровой среде выбирают избегание, как форму скрытой девиации. Еще 27,7% молодых людей становятся распространителями девиантного контента посредством отзывов и дизлайков, а 8,8% из них это делают осознанно с целью поделиться «прикольной» информацией с друзьями. Таким образом, две трети опрошенных респондентов проявляют различные формы латентных и интернет-опосредованных цифровых девиаций как стратегии реагирования в ответ на проявления девиантного поведения со стороны других пользователей. Как отмечают Л. В. Абдалина, К. А. Зыков «происходят изменения и в личности самого человека: он становится «заточен» под реалии виртуального пространства и условия цифровизации. У него появляются новые формы девиантного поведения в цифровой среде» ^{[12, с. 89]}.

Современное студенчество – это молодые люди в возрасте от 17 до 25 лет. Поколение, родившееся в начале 2000-х, годы, которые считаются самыми благополучными, спокойными и комфортными в новейшей истории России, отличается апатичностью, безучастностью, пассивностью и наличием «подросткового сознания» Следовательно, в системе образования мы столкнулись с приходом молодых людей с другими поведенческими практиками и способами восприятия происходящих событий, в том числе деструктивной направленности. Зачастую в рамках профилактической работы мы имеем дело с молодыми людьми, которые находятся в ситуации нестабильности и неопределенности, испытывают эмоциональные колебания, что может привести к рискованному поведению и конфликту с окружающими. Это требует гибкости в методах педагогического взаимодействия и индивидуального подхода.

Заключение

Подводя итоги рассмотрения распространения среди обучающейся молодежи латентных и интернет-опосредованных форм девиантного поведения в цифровой среде, можно выделить ряд положений. Во-первых, цифровые девиации среди пользователей социальных сетей и интернета обусловлены рядом факторов личностного и ситуационного характера. К таким факторам можно отнести с одной стороны стремление привлечь внимание аудитории к своей персоне и недостатки воспитания, а с другой стороны, анонимностью виртуального пространства и невозможностью полного контроля за контентом. Как отмечает Т.З. Адамьянц: «как зеркальное отражение особенностей глобальной информационной среды, среди определённой части молодёжи встречается привычка позлословить, любыми средствами привлечь внимание, многозначительно намекнуть на негативное отношение к власти, публичным личностям и т. д. Адаптация при этом если и происходит, то скорее как эгоистическое самоутверждение и самолюбование, нежели как ощущение себя нужной и созидательной единицей социума и коллектива» ^{[13, с. 65]}. Киберпространство позволяет индивидам, используя различные социальные сети и вымышленные имена, создавать различные образы своего виртуального «Я». Происходит своеобразное тиражирование «разного себя» в зависимости от запросов подписчиков или пользователей, что может рассматриваться как одна из форм латентной цифровой деструкции, своего рода раздвоение реального и виртуального «Я».

Во-вторых, формируется определенный ценностно-смысловой цифровой диссонанс в оценках анонимных возможностей и поведении в цифровой среде. С одной стороны, виртуальное пространство рассматривается молодежью как инфокоммуникационная сфера, обладающая максимальными параметрами скрытности и неузнаваемости со всеми вытекающими возможностями девиантных проявлений. Как отмечает И. Ю. Тарханова: «Свобода действий и почти безграничные возможности в виртуальном пространстве притягивают молодежь, затягивают личность в «воронку» событий, фактов, из которой не выбраться без посторонней помощи, особенно несовершеннолетним пользователям, которые не всегда способны проанализировать среду и свое поведение, чтобы сделать правильные выводы и обезопасить себя» ^{[14, с. 170]}. Однако, с другой стороны, по мере соприкосновения с проявлениями цифровых деструкций молодые люди начинают говорить о необходимости контроля цифрового пространства и апеллировать к государству, как основному контрольно-административному субъекту. Другими словами, в сознании молодежи отсутствует четкий образ структуры инфокоммуникационной среды, которая включает в себя не только ближний образ микроуровня, но и национальный макроуровень с соответствующей ролью государства.

В-третьих, цифровые девиации воспринимаются молодыми людьми в большей степени на личностном уровне, что определяется наличием опыта взаимодействия с деструктивным контентом и личностным отношением к проявлениям девиаций со стороны других пользователей. Это предопределяет и границы дозволенного и недозволенного при моделировании своего цифрового поведения. Размытость границ общения в данном случае является основным фактором моделирования своей цифровой идентичности, точнее создание и продвижение собственного цифрового проекта себя. «Формирование идентичности рассматривается как проект или серия проектов, которые реализует личность, продвигая таким образом себя, свой личный бренд в разных видах и формах деятельности. В этом плане цифровая идентичность обладает всеми ключевыми характеристиками проекта: цель, ориентация на результат, процесс его достижения, определение условий реализации, развернутость во времени, востребованность у целевой аудитории» - отмечают А. М. Кондаков и А. А. Костылева ^{[15, с. 209]}.

В-четвертых, реакции на деструктивный контент и девиации в цифровой среде, продемонстрированные в ходе ответов на вопросы анкеты со стороны студентов, говорят о том, что основной стратегией реагирования является избегание, т. е. выбираются пассивные формы ответа на деструкции. Такой способ реагирования является латентным проявлением конформизма, отказом от активного противостояния девиациям. Вероятно, что в основе такого поведения лежит невозможность эффективно оценить все элементы деструктивной (конфликтной) ситуации и возможные последствия ее развития.

Таким образом, латентные и интернет-опосредованные формы цифровой девиации представляют сложный феномен, требующий дальнейшего изучения и анализа, в том числе гендерного, для понимания их влияния на личность и общество в целом. Кроме того, в рамках профилактики цифровой девиации, в том числе ее латентных и интернет-опосредованных форм, следует изучить и обобщить имеющийся опыт социально- и психолого-педагогических практик.