Электронное лицо как продукт искусственного интеллекта

Кузнецов Михаил Сергеевич студент; факультет экономики и права; Санкт-Петербургский университет государственной противопожарной службы ГПС МЧС России имени героя Российской Федерации генерала армии Е.Н. Зиничева 194356, Россия, г. Санкт-Петербург, пр-т Луначарского 52, 1, кв. 196 Kuznetsov Mihail Sergeevich Student; Faculty of Economics and Law; St. Petersburg University of the State Fire Service of the Ministry of Emergency Situations of Russia named after Hero of the Russian Federation Army General E.N. Zinichev 194356, Russia, Saint Petersburg, 52 Lunacharsky Ave., 1, sq. 196 mike_seckret@mail.ru

В современном обществе все более актуальными становятся вопросы, связанные с применением искусственного интеллекта (далее – Искусственный интеллект). Размышляя о новых способах использования Искусственного интеллекта, большинство граждан не замечает, как меняется его правовое положение, постепенно переходя от простого информационного кода к чему-то большему. Все чаще стали возникать вопросы, связанные с возможностью признания юнитов (базовых единиц) Искусственного интеллекта отдельным самостоятельным субъектом правовых отношений. Наибольшей трудностью данного подхода, на наш взгляд, является неясность способа конкретизации Искусственного интеллекта и объектов его деятельности. Настоящее исследование направлено на выяснение поставленного вопроса.

Ученые отмечают, что растущая значимость интеллектуальной собственности напрямую связана с продвижением человечества к постиндустриальной эпохе ^{[1; 2, с. 48–52]}. Все более популярным становится метод, благодаря которому человек минимизирует свое вмешательство, поручая расчеты и вычисления системам, связанным с Искусственным интеллектом. Следствием данного факта является то, что интеллектуальная собственность становится инструментом обеспечения надежного экономического роста. Кроме того, глобальный переход к Индустрии 4.0 (четвертая промышленная революция) послужил началом совершенствования нормативно-правового регулирования в сфере Искусственного интеллекта. Данная технология, как полагают Г.П. Ивлиев и М.А. Егорова, эволюционируя все обширнее, используется для решения общественных, технологических, технических и иных научных задач, но статус Искусственного интеллекта до сих пор не определен; возникновение данной проблемы объясняется, в том числе, с позиции этико-правовой допустимости, а также правового регулирования создания и охраны объектов интеллектуальной собственности. Поэтому указанные авторы полагают обоснованным принимать во внимание этико-правовые проблемы, включая вопрос признания «электронного лица» и распределения юридической ответственности ^[3]. Следует отметить, что к теме Искусственного интеллекта обращаются многие авторы, рассматривая этот феномен с различных точек зрения [4–7], что говорит о возникшей потребности его изучения.

Российская Федерация не стала исключением. Основой для правового регулирования вопросов, связанных с Искусственным интеллектом, является закрепленная в статье 44 Конституции Российской Федерации норма о право каждого на свободу литературы, искусства, науки, техники и других видов творчеств. В настоящее время законодательство Российской Федерации, а именно статья 1225 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяет авторские права как интеллектуальные права на произведения науки, литературы и искусства. В свою очередь, интеллектуальные права, в соответствии со статьей 1226 указанного Кодекса «включают исключительное право, являющееся имущественным правом», а в установленных случаях также и «личные неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и другие)». Что касается субъекта авторского права, то им могут выступать только авторы, правообладатели и издатели.

В соответствии со статьей 1257 Гражданского кодекса Российской Федерации автором признается гражданин, который своим творческим трудом создал соответствующее произведение. Установление авторства осуществляется путем указания автора на оригинале произведения или на экземпляре произведения, если не доказано иное, что соответствует требованиям, изложенным в статье 15 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений, принятой в 1886 году. При этом согласно пункту 4 статьи III Всемирной конвенции об авторском праве, пересмотренной в Париже в 1971 году, «в каждом Договаривающемся государстве устанавливаются правовые средства охраны без формальностей не выпущенных в свет произведений граждан других Договаривающихся государств» (Российская Федерация присоединилась к обеим конвенциям в 1994 году).

С одной стороны, для того чтобы Искусственный интеллект обладал авторскими и творческими правами, он должен быть наделен правами и обязанностями в своем юридическом содержании. Исходя из философского содержания понятия «искусственный интеллект», он не может быть приравнен к человеческому интеллекту по своей объективной природе и содержанию.

С другой стороны, каждый Искусственный интеллект, являющийся по сути компьютерной программой, содержит в себе исходный код, который также является творческим произведением, защищаемым авторским правом одного или нескольких лиц.

При этом, ни в международных нормах, ни в российском законодательстве этот новый, с позволения сказать, «автор», который может рассматриваться, в том числе как субъект авторского права, не получил какого-либо определения или правового понятия, то есть не признается полноценным автором творений материального или виртуального мира. Поэтому, учитывая развитие техники и технологий в данном направлении, довольно регулярно стал возникать вопрос «авторского права искусственного интеллекта», который в литературе рассматривается как в части возможности его применения в реальной жизни, так и в части его дальнейшего правового обоснования и развития. Следует согласиться с П.М. Морхатом, который справедливо полагает, что вопросы определения прав на произведения, создаваемые юнитами Искусственного интеллекта или при их фактически и юридически существенном участии, являются «настолько актуальными на данный момент, насколько и малоисследованными» ^{[8, с. 35]}.

Существенная проблема данного вопроса состоит в правосубъектности Искусственного интеллекта, которая, по мнению ряда ученых, сопоставляется с правосубъектностью: а) физического лица; и б) юридического лица.

Кроме того, возникает феномен оцифровки как особого способа создания творческих результатов устройствами искусственного интеллекта в области авторского и патентного права. Как полагают Г.П. Ивлиев и М.А. Егорова, существует большое количество споров относительно создания инноваций искусственным интеллектом, особенно если предположить, что в недалеком будущем более продвинутое поколение искусственных интеллектов обретет (или обретут) правосубъектность ^{[3, с. 34]}.

На наш взгляд, если рассматривать с онтологической точки зрения все передовые технологии, то они являются объектами, а не субъектами, поэтому нет никаких оснований наделять их правами или возлагать на них юридическую ответственность. Однако тогда можно сделать вывод, что ни при каких обстоятельствах Искусственный интеллект не сможет стать субъектом отношений, ведь он всегда будет являться объектом технологий. Если же взять за основу идею о постоянном развитии и совершенствовании Искусственного интеллекта, то можно предположить, что в теории он сможет эволюционировать, получив некоторые черты самостоятельности. Именно это и определит его как обособленного субъекта. Доказательством жизнеспособности данной теории выступает скорость развития юнитов Искусственного интеллекта. Если раньше он был способен лишь создавать околочеловеческие изображения, то теперь способствует развитию многих сфер общественной жизни.

Примером выступает возможность Искусственного интеллекта анализировать предоставленную информацию и создавать совершенно новое решение, полностью имитируя работу человеческого мозга. Так, в своей статье Мэтью Спаркс предположил, что Искусственный интеллект способен помогать правоохранительным органам, вычисляя правонарушителя используя ряд имеющихся разрозненных данных ^[9]. Данный способ идентичен дедуктивному методу, который используется человеком, ведь он включает в себя способ рассуждения от общих положений к частным выводам.

В России утверждена Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 года, которая определяет искусственный интеллект как «комплекс технологических решений, позволяющий имитировать когнитивные функции человека (включая поиск решений без заранее заданного алгоритма) и получать при выполнении конкретных задач результаты, сопоставимые с результатами интеллектуальной деятельности человека или превосходящие их», а также устанавливает, что «комплекс технологических решений включает в себя информационно-коммуникационную инфраструктуру, программное обеспечение (в том числе в котором используются методы машинного обучения), процессы и сервисы по обработке данных и поиску решений (подпункт «а» пункта 5).

Концепция развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года, утвержденная распоряжением Правительства Российской Федерации от 19 августа 2020 года № 2129-р, учитывает положения указанной выше Национальной стратегии регулирования искусственного интеллекта; Национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» и Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 годы. В числе целей данной Концепции: «создание основ правового регулирования новых общественных отношений, формирующихся в связи с применением систем искусственного интеллекта…», а также «определение правовых барьеров, затрудняющих разработку и применение систем искусственного интеллекта…» (пункт 2).

Единого подхода к правовой интерпретации Искусственного интеллекта в гражданско-правовых исследованиях не существует. В настоящем исследовании исходим из широкого понимания Искусственного интеллекта как компьютерных технологий и систем, способных решать сложные задачи и предпринимать «самоинициированные» (инициированные самостоятельно) действия посредством машинного обучения в реальных условиях.

Отсутствует и согласованное мнение о механизмах и методах правового регулирования искусственного интеллекта, а позиции ученых варьируются от универсальных общих и прогностических норм до регулирования конкретных систем Искусственного интеллекта. При этом правовое регулирование искусственного интеллекта направлено в первую очередь на снижение рисков.

Развитие технологий Искусственного интеллекта поставило под вопрос необходимость принятия первых законодательных мер в этой области. Как было отмечено, каждая страна решает этот вопрос индивидуально, с учетом особенностей своей правовой системы. К 2025 году в каждом государстве будет накоплен собственный опыт соответствующего правового регулирования, возникающего в связи с развитием Искусственного интеллекта, начиная от национальных стратегий в области Искусственного интеллекта и заканчивая принципами его применения в конкретных отраслях.

Регулировать Искусственный интеллект – сложная и дуальная задача, чрезмерное регулирование которого может отрицательно сказаться на инновациях, в то время как недостаточное регулирование Искусственного интеллекта, по мнению А.В. Незнамова, может привести к серьезному ущербу прав граждан, а также к потере возможности формировать будущее цивилизованное общество ^{[10, с. 92]}. Регулирование должно быть технологичным, но не должно быть нейтральным. Это связано с тем, что регулирование направлено на управление социальными изменениями, вызванными технологиями с их особенностями. Технологическая нейтральность подразумевает возможность применения специальных норм к любой технологической ситуации, но в случае с технологиями Искусственного интеллекта это проблематично и приводит к неэффективному правовому регулированию.

Как отмечают Г.П. Ивлиев и М.А. Егорова, в литературе встречаются два основных подхода к регулированию систем Искусственного интеллекта. Первый – формальный подход: сложившаяся правовая система и ее институты, позволяющие в определенной мере регулировать искусственный интеллект, т. е. включают институт юридической ответственности, нормы информационной безопасности, конфиденциальности, защиты персональных данных, нормы отраслевого права. Второй – технологический подход: регулирование отдельных систем Искусственного интеллекта, юнитов. В российской и зарубежной науке преобладает первый подход. Однако с позиции инновационного, научно-технологического развития области Искусственного интеллекта в будущем акцент сместится, вероятно, в сторону технологического подхода и разработки специального законодательства на первом этапе, базового или рамочного, по регулированию искусственного интеллекта в целом, на втором – отдельных систем Искусственного интеллекта, юнитов Искусственного интеллекта ^{[3, с. 36]}.

Для того чтобы решить вопросы, связанные с правовым статусом систем Искусственного интеллекта, необходимо понять, является ли Искусственный интеллект результатом разумной деятельности и может ли он создавать что-либо, что подпадает под охрану.

Проведенный анализ международного опыта показал, что отдельное регулирование вопросов охраны интеллектуальной собственности в контексте Искусственного интеллекта отсутствует. В то же время в некоторых зарубежных странах данная позиция поддерживается законодательством или судебной практикой. Например, в Кодексе США в разделе «Патенты» под термином «изобретатель» понимается именно физическое лицо, то есть автором изобретения (изобретателем) может являться только человек (§ 100 раздела 35).

Подтверждая сказанное, В. Витко считает, что «в деятельности искусственного интеллекта по созданию результатов, похожих на объекты авторского права, отсутствует творчество», поэтому созданные им результаты не могут быть квалифицированы в качестве объектов авторского права, а значит не подлежат охране правом интеллектуальной собственности ^{[11, с. 6; с. 19]}.

Исследуя истинное значение слова «творчество», мы можем понять, что как понятие оно означает создание новых по замыслу культурных или материальных ценностей. Исходя из слов упомянутого автора, делаем вывод, что каждое новое проявление творчества человека – совершенно новый продукт, отличающийся от всех прежних по своему замыслу и исполнению. Примером ошибочности данной теории может выступать архитектурный стиль барокко, что стал прямым продолжением ренессанса и подчерпнул многое от него. Стиль барокко применяли многие художники и архитекторы по всему миру, дополняя и развивая, при этом выставляя результат за продукт своего творчества. На взгляд А.С. Матусаровой, которая подробно описала в своем научном труде устройство ландшафтной архитектуры в стиле барокко, сочетающем в себе и парадность французского регулярного стиля, и изысканность английского пейзажного, сделан вывод о том, что барокко не совсем самостоятельное новое веяние в архитектуре, а во многом повторение прошлых стилей ^[12].

Таким образом, можно предположить, что новые продукты творчества человека базируются, как правило, на прошлых его результатах и не могут являться новыми в полном понимании новизны, что не лишает их возможности призвания и защиты как продуктов творчества.

Результаты «творческой деятельности» Искусственного интеллекта приобретают правоспособность, когда он признается субъектом авторского права. Правовое закрепление Искусственного интеллекта в качестве субъекта права не только снимет проблему определения авторских прав на те или иные результаты творческой деятельности, но и практически определит и установит возможные фактические пределы юридической ответственности Искусственного интеллекта в Российской Федерации.

На наш взгляд, для разрешения рассмотренной проблемы предлагается наделить Искусственный интеллект статусом отдельного лица, которое можно именовать «электронным лицом». Электронное лицо (наряду с физическим и юридическим) можно будет наделить авторскими правами на созданные им произведения, несомненно, с учетом особенностей этого лица. Кроме того, в этом случае появится возможность определить вид ответственности электронного лица или, возможно, того, кто вкладывал в него ошибочные или заведомо неверные исходные данные, которые нанесли вред как личности, так и обществу в целом.