Анализ стратегий Китая и США в Центральной Азии: взгляд на механизм «С5+1»

Цао Хуань ORCID: 0000-0001-9713-3325 аспирант; Кафедра сравнительной политологии; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы 117513, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-маклая, 6 Cao Huan Postgraduate student; Department of Comparative Political Science; Patrice Lumumba Peoples' Friendship University of Russia 117513, Russia, Moscow, Miklukho-maklaya str., 6 1136962398@qq.com

Введение

Распад Советского Союза, несомненно, стал самым значительным международным событием конца XX века, поскольку бывшая супердержава разрушилась и распалась на десяток независимых государств. Это событие значительно ослабило политическое давление, накопившееся во время холодной войны, и в то же время вызвало шоковую реакцию во всем мире. Для новых независимых стран региона энтузиазм и ликование по поводу обретённой свободы быстро сменились осознанием серьёзных трудностей и проблем, и наиболее актуальным в этой ситуации стал вопрос о том, как справиться с политическим наследием Советского Союза (сложность выбора и трансформации политических институтов, экономические, этнические проблемы и т. д.). После распада Советского Союза Россия, унаследовавшая большую часть советского достояния и международного политического статуса, была слишком озабочена своими проблемами, чтобы уделять внимание многочисленным вновь созданным странам, и на постсоветском пространстве образовался вакуум власти. В результате различные державы, находящиеся за пределами региона, активно пытаются распространить свое влияние на этот регион.

Центральная Азия (К Центральной Азии в данной статье относятся пять республик, которые стали независимыми после распада Советского Союза: Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан) расположена во внутренних районах Евразийского континента и известна как перекресток Евразии. Это особое географическое положение определяет геополитический статус Центральной Азии и делает её одним из наиболее стратегически важных регионов на постсоветском пространстве. В результате этот регион неизбежно привлекает внимание экстерриториальных держав.

США, как держава номер один в мире в эпоху после холодной войны, не желая отказываться от соперничества с Россией на постсоветском пространстве, разработали ряд политических мер в отношении Центральной Азии. Страны Центральной Азии – Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан – имеют протяженную границу с Китаем и общую трансграничную этническую группу. Проблемы терроризма, религиозного экстремизма и трансграничной преступности в странах Центральной Азии представляют большую угрозу для безопасности северо-западного пограничного региона Китая, что заставляет Китай обратить внимание на своих центрально-азиатских соседей.

С момента обретения странами Центральной Азии независимости США и Китай начали разрабатывать политические стратегии и создавать различные механизмы для развития сотрудничества с регионом. Механизм «Центральная Азия + X» был общим выбором обеих стран в последние годы.

Методологическая основа данного исследования состоит в интегрированном историко-социологическом подходе. Автор использует исторический метод для анализа основной фактической информации, освещенной в статье в целом. Сравнительно-исторический подход и системный анализ позволяют выявить этапы формирования центрально-азиатской стратегии Китая и США в рамках механизм «С5+1», определить специфику и выявить причинно-следственные связи возникающих тенденций и интерактивных событий.

Механизм диалога «Центральная Азия + Х»

В 2004 году бывший министр иностранных дел Японии Йорико Кавагути выступила в Университете мировой экономики и дипломатии (г. Ташкент, Узбекистан) с речью на тему «К новому измерению: Центральная Азия + Япония», в которой была предложена модель внутрирегионального сотрудничества «Центральная Азия + Япония» (исключая Туркменистан) ^[1]. В 2008 году Южная Корея учредила Форум сотрудничества «Корея – Центральная Азия», а в 2015 году США запустили механизм диалога «С 5+1», который включает встречи министров иностранных дел стран Центральной Азии с госсекретарем США ^[2]. Кроме того, Китай, Россия, ЕС, Индия и другие страны в сотрудничестве с региональными организациями создали аналогичные механизмы диалога и взаимодействия с Центральной Азией.

Механизм «С 5+1» США

Механизм «С 5+1» является одним из ключевых достижений внешней политики администрации Обамы. Он появился в результате встречи министров иностранных дел США и стран Центральной Азии, состоявшейся в Самарканде (Узбекистан) 1 ноября 2015 года. На этой встрече шесть стран подписали Совместную декларацию о партнерстве и сотрудничестве (также известную как Самаркандская декларация), в которой они формализовали механизм «C 5+1», предусматривающий регулярные встречи министров иностранных дел с целью углубления многостороннего сотрудничества ^[3].

На самом деле, США уже пытались предложить новый механизм многостороннего диалога о сотрудничестве ещё до этой встречи. В сентябре 2015 года бывший госсекретарь США Джон Керри встретился с министрами иностранных дел пяти стран Центральной Азии на территории Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. В течение двух месяцев после конференции ООН Джон Керри посетил пять стран Центральной Азии. Стоит отметить, что эта поездка стала первым с момента распада Советского Союза случаем, когда госсекретарь США посетил все страны Центральной Азии, что свидетельствует о значительном повышении стратегического статуса Центральной Азии во внешней политике США в этот период.

С тех пор как был сформирован механизм «C 5+1», правительство США пережило три смены власти. В связи с изменениями международной ситуации и внутриполитической обстановки в США в разное время, каждое из правительств имело различные приоритеты в управлении и дипломатии, в частности в отношении Центральной Азии. В связи с этим необходимо обсудить и проанализировать развитие механизма «C 5+1» и изменение стратегии США в отношении Центральной Азии в течение этих трех периодов.

1 период – при администрации Обамы.

Как уже упоминалось, на встрече в Самарканде в 2015 году министры иностранных дел шести стран подписали совместную декларацию о партнерстве и сотрудничестве. В этой декларации стороны определили следующие сферы сотрудничества на основе взаимного уважения суверенитета, независимости и территориальной целостности: 1) экономическое взаимодействие, улучшение регионального сотрудничества в сфере торговли, транспорта, связи и энергетики, а также расширение деловых и инвестиционных связей между США и странами Центральной Азии; 2) экологическое сотрудничество, продвижение чистой энергии и зеленых технологий и совместная работа по борьбе с изменением климата; 3) укрепление сотрудничества в сфере безопасности для решения трансграничных проблем и угроз, таких как терроризм, торговля оружием и наркотиками, а также для совместного поддержания политической стабильности в Афганистане; 4) гуманитарное сотрудничество, расширение обмена в образовательной сфере, культуре и бизнесе, защита прав человека, развитие демократических институтов и т. д. ^[3]. Сразу после Самаркандской конференции правительство США объявило о новой программе помощи странам Центральной Азии, целью которой является усиление конкуренции между экономиками региона ^[4].

В августе 2016 года в Вашингтоне состоялась вторая совместная встреча министров иностранных дел стран «С 5+1». По итогам встречи было опубликовано совместное заявление, которое немногим отличалось от Самаркандской декларации 2015 года. Однако в ходе встречи Конгресс США выделил 15 миллионов долларов на создание пяти совместных рабочих групп США и Центральной Азии (С 5+1): Региональный диалог Глобального контртеррористического форума (GCTF); Деловая конкурентоспособность Центральной Азии (CABC); Конкурентоспособность (CABC); Развитие транспортных коридоров (TCD); и Сила будущего и поддержка национального и регионального планирования адаптации. Целью проектов этих рабочих групп является повышение безопасности, развитие экономических связей и повышение устойчивости к изменению климата ^[5].

Достигнутое сотрудничество и заявления, сделанные в рамках «С 5+1», показывают, что на данном этапе центрально-азиатская стратегия США была сосредоточена на безопасности и экономическом сотрудничестве в Центральной Азии. Стратегический фокус США во многом связан с международной обстановкой и внутренней политикой США в указанный период: что касается международной обстановки, то Россия подверглась экономическим санкциям со стороны Запада после инцидента в Крыму в 2014 году, что ещё больше ухудшило состояние российской экономики, и без того страдающей от резкого падения мировых цен на сырую нефть. В результате у России не осталось времени на то, чтобы помешать США войти в Центральную Азию, свою традиционную сферу влияния. В то время как Россия оказалась в затруднительном положении, экономика стран Центральной Азии также сильно пострадала и отчаянно нуждается во внешней поддержке, что дает возможность США реализовать свою стратегию в Центральной Азии.

Кроме того, влияние Китая в Центральной Азии растет, и в 2013 году, во время выступления в Назарбаев Университете в Казахстане, председатель КНР Си Цзиньпин предложил инициативу «Экономический пояс Шелкового пути» ^[6], которая привлекла внимание Казахстана и других стран. В результате США в данный момент заинтересованы в сдерживании дальнейшего развития китайского влияния в Центральной Азии. Что касается внутренней политики США, то администрация Обамы пытается справиться с последствиями войны в Афганистане. После того, как Обама объявил о выводе войск из Афганистана, геополитический статус Центральной Азии как плацдарма в борьбе с террористическими силами значительно повысился. Укрепление контртеррористического сотрудничества с Центральной Азией не имеет смысла для США.

2 период – во время администрации Трампа.

В ноябре 2016 года Дональд Трамп был избран президентом США. Смена правительства оказывает прямое влияние на внешнюю политику Соединенных Штатов, и Центральная Азия не является исключением ^[7]. С начала своей инаугурации Трамп последовательно придерживался своей предвыборной философии «Америка прежде всего» и неоднократно повторял этот основной принцип применительно к иностранным делам. Например, в своей речи на Генеральной Ассамблее ООН в 2017 году он сказал: «Как Президент Соединенных Штатов, я всегда буду ставить Америку на первое место» ^[8]. Таким образом, в первые же дни деятельности администрации Трампа США отказались от продолжения стратегии администрации Обамы в отношении Центральной Азии. Центральная Азия была серьезно маргинализирована в дипломатической стратегии США, администрации Трампа не уделяла особого внимания реализации механизма «С5+1». В 2017 году шесть министров иностранных дел обсудили пути содействия экономическому развитию Афганистана в региональных рамках ^[9], но не достигли значительных договорённостей по существу или общего заявления. Кроме того, в течение года администрация Трампа сократила программы помощи Центральной Азии; дипломатия США в отношении Центральной Азии в целом была относительно сдержанной.

В 2018 году шесть стран не встречались на уровне министров иностранных дел, а в рамках механизма «С5+1» проводились только встречи рабочих групп. Хотя механизм «С5+1» всё ещё не работал в полную силу, администрация Трампа начала активно развивать двусторонние отношения со странами Центральной Азии. Во время визита президента Назарбаева в США в январе 2018 года США и Казахстан подписали более 20-ти коммерческих контрактов и документов, охватывающих авиацию, железные дороги, медицинские услуги и др. После встречи с Трампом обе стороны установили стратегическое партнерство в XXI веке и выпустили соответствующее заявление ^[10]. В мае того же года президент Узбекистана Мирзиёев посетил США с государственным визитом и встретился с Трампом, на этой встрече два лидера решили укреплять сотрудничество между двумя странами, открыв новую эру стратегического партнерства между США и Узбекистаном ^[11].

В сентябре 2019 года шесть министров иностранных дел встретились в Нью-Йорке на министерской встрече, посвященной «С 5+1», и выпустили совместное заявление. Это был первый раз, когда Госсекретарь США Помпео присутствовал на министерской встрече по поводу «С 5+1». В заявлении подчеркивается необходимость укрепления дипломатической платформы «С 5+1» как механизма для диалога и совместных действий, развития региональной экономической торговли, углубления сотрудничества в борьбе с терроризмом и поддержки мирного разрешения конфликта в Афганистане ^[12]. Ранее, в мае и августе, в Душанбе и Нур Султане, соответственно, состоялись заседания Рабочей группы «С 5+1» по безопасности и Форума по безопасности, на которых обсуждалось внутрирегиональное сотрудничество по борьбе с терроризмом и содействие миру и процветанию в Афганистане.

В феврале 2020 года Госсекретарь США Помпео посетил Казахстан и Узбекистан и принял участие во встрече «С 5+1» в Ташкенте. Помимо обычных вопросов сотрудничества в сфере безопасности, экономической взаимосвязи и ситуации в Афганистане, обсуждались также гуманитарные вопросы, вопросы культурного обмена, образования, науки и технологий, а также вопросы прав человека ^[13]. В июне того же года была проведена встреча «С 5+1» в режиме онлайн, на которой также присутствовал Помпео.

После первой встречи, 5 февраля, США опубликовали «Стратегию Соединенных Штатов для Центральной Азии на 2019–2025 годы: продвижение суверенитета и экономического процветания». Это первый случай, когда США опубликовали региональную стратегию для Центральной Азии в форме официального документа. В ней сформулированы шесть стратегических целей: поддержка и укрепление суверенитета и независимости государств Центральной Азии по отдельности и как региона; снижение угрозы терроризма в Центральной Азии; расширение и сохранение поддержки стабильности в Афганистане; поощрение связей между Центральной Азией и Афганистаном; продвижение реформы верховенства закона и уважения прав человека; продвижение инвестиций и развития США в Центральной Азии ^[14]. Этот документ демонстрирует позитивное направление развития стратегии США в отношении Центральной Азии и свидетельствует о том, что этот регион приобретает всё более значительный вес во внешней политике США ^[15].

Стратегическая ориентация администрации Трампа в отношении Центральной Азии претерпела значительные изменения. В первые годы своей администрации Трамп не придавал большого значения Центральной Азии, о чем свидетельствует, в частности, тот факт, что в 2017–2018 годы Госсекретарь США не участвовал во встречах в рамках «С 5+1» – диалог с правительствами вели чиновники на уровне помощников секретаря. Впоследствии значимость Центральной Азии в стратегических перспективах США постепенно повышалась. При администрации Трампа сотрудничество в сфере безопасности остается центральной задачей США, и такие вопросы, как борьба с террористическими силами, трансграничной преступностью и наркотрафиком, энергично обсуждались на встречах по «С 5+1». Кроме того, США активно участвуют в экономическом сотрудничестве со странами Центральной Азии, предоставляя им различную степень экономической помощи. Такие вопросы, как защита климата, гуманизм, наука и технологии, а также демократия, также привлекали внимание всех сторон. Именно в этот период – при администрации Трампа – на обсуждение в рамках «С 5+1» был вынесен вопрос о сотрудничестве со странами Центральной Азии для улучшения ситуации в Афганистане.

3 период – администрация Байдена по настоящее время.

В январе 2021 года президентом США был избран Байден, и его администрация в значительной степени продолжила политику Центральной Азии, проводимую во времена Трампа. Механизм «С 5+1» является ядром дипломатической стратегии США в Центральной Азии. В отличие от первоначального безразличия Трампа к этому региону, в апреле 2021 года вновь назначенный Госсекретарь Блинкен принял участие в министерской встрече по «С 5+1» в режиме видеоконференции. Конференция в основном была посвящена ситуации в Афганистане и стремлению содействовать миру и стабильности в этой стране путем сотрудничества и переговоров. Кроме того, состоялся углубленный обмен мнениями по вопросам дальнейшего укрепления экономики, региональной безопасности и борьбы с изменением климата ^[16].

В июле в Ташкенте прошла Международная конференция «Центральная и Южная Азия: региональная взаимосвязь. Вызовы и возможности». Через диалоговую платформу «С 5+1» стороны стремятся укрепить связь между Центральной и Южной Азией.

В сентябре лидеры климатической политики приняли участие в министерской встрече в рамках «С 5+1», на которой обсуждались вопросы изменения климата, выбросов углерода, сохранения водных ресурсов и другие проблемы.

Вскоре после этого, во время проведения 76-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, министры иностранных дел стран «С 5+1» провели по видеосвязи еще одну встречу с участием Блинкена и пяти министров иностранных дел, сосредоточившись на Афганистане, где политическая ситуация кардинально изменилась.

1 марта 2022 года, через несколько дней после начала конфликта между Россией и Украиной, Госсекретарь США Блинкен провел переговоры с министрами иностранных дел пяти стран в режиме видеоконференции. Стремление американской стороны провести переговоры является признаком стремления к тому, чтобы пять стран Центральной Азии дали свою оценку и заняли определенную позицию в отношении российской специальной военной операции.

В сентябре, в ходе 77-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, состоялась встреча министров иностранных дел стран «С 5+1», в которой приняли участие пять министров иностранных дел стран Центральной Азии и Государственный секретарь США Блинкен. В ходе встречи был создан Секретариат «С 5+1» для установления официальных процедур, определения и продвижения общих приоритетов, координации участия в межправительственных коммуникациях и для планирования встреч министров высшего уровня и других мероприятий.

В феврале 2023 года, в первую годовщину конфликта между Россией и Украиной, Госсекретарь США Блинкен совершил свой первый визит в Центральную Азию, посетив Казахстан и Узбекистан и проведя встречу министров иностранных дел стран «С5+1» в Астане. На встрече был представлен подробный план сотрудничества в трех областях: экономике, энергетике и в сфере безопасности окружающей среды, а также уделено внимание правам человека и правам женщин и детей в Центральной Азии ^[17].

Таким образом, ситуация в регионе и международная политическая обстановка резко изменились после вступления Байдена в должность. В 2021 году, вскоре после вывода американских войск из Афганистана, к власти в стране пришли талибы и создали собственное правительство. В начале 2022 года Москва начала специальную военную операцию против Украины, вызвав обеспокоенность стран Центральной Азии по поводу своего суверенитета и безопасности. Вашингтон видит в этом хорошую возможность воспользоваться ситуацией и вовлечь Центральную Азию в борьбу против России.

Стратегия США в Центральной Азии

Приведенный выше анализ функционирования механизма взаимодействия между США и странами Центральной Азии «С 5+1» показывает, что дипломатическая стратегия США в отношении Центральной Азии в основном базируется на трёх важнейших аспектах – геополитике, экономике и ценностных ориентирах.

1. Геополитический аспект. В последние годы национальная стратегия США как при демократах, так и при республиканцах остается неизменной: сохранение роли США как «мирового полицейского». Сегодня старый мировой порядок и гегемонистская позиция США сталкиваются с большими проблемами. В Стратегии национальной безопасности, опубликованной правительством США в 2022 году, легко увидеть, что США рассматривают Китай и Россию как своих главных соперников. При этом Китай воспринимается как «единственный конкурент, имеющий намерение перестроить международный порядок». По мнению Вашингтона, Китай является страной, наиболее способной достичь этой цели в экономическом, дипломатическом, военном и технологическом плане; Россия описывается как большая угроза существующему международному порядку ^[18], а Центральная Азия является соседом обеих стран.

Страны Центральной Азии всегда рассматривались как традиционная зона российского влияния, Россия имеет абсолютное право голоса в этом регионе. На сегодняшний день российская 201-я пехотная дивизия в Таджикистане продолжает вносить свой вклад в антитеррористическую, экстремистскую религиозную мощь Таджикистана. У России также есть авиабаза в Кыргызстане. За последние три десятилетия Казахстан, Таджикистан и Кыргызстан положительно отреагировали на ряд инициатив по регионализации, предложенных Россией. Они присоединились к возглавляемой Россией ОДКБ, Евразийскому экономическому союзу и др. Несмотря на трудности, возникшие в последние годы при вступлении в эти регионализированные организации, страны Центральной Азии по-прежнему сильно зависят от России в вопросах экономики и безопасности.

По мере роста экономической и военной мощи Центральной Азии растет и влияние Китая в регионе. Эти факторы привлекли внимание США, особенно в последние годы, многие американские ученые призывали правительство США обратить внимание на регион Центральной Азии. Так, известный американский ученый Фредерик Старр заявил в своей статье, что «В новую эпоху соперничества великих держав, предотвращение доминирования какой-либо страны в сердце Евразии должно стать целью гранд-стратегии США» ^[19].

После террористических атак 9/11 в общей дипломатической стратегии США доминировала борьба с терроризмом, и правительство США оправдывало создание военных баз в Кыргызстане и Узбекистане (закрыты в 2014 и 2005 годах соответственно). В то время США рассматривали Центральную Азию как форпост для проведения контртеррористических операций в Афганистане. Десятилетие спустя США сместили свой стратегический фокус на Индо-Тихоокеанский регион со стратегией администрации Обамы «Возвращение в Азиатско-Тихоокеанский регион» и «Индо-Тихоокеанской стратегией» Трампа. Хотя содержание этих двух стратегий отличается, суть обеих заключается в сохранении лидерства США в формировании геопорядка.

Всем известно, что стратегия США в Центральной Азии никогда не осуществлялась изолированно и в одиночку, а сталкивалась с политикой и интересами других региональных держав (Китая, России, Ирана и др.) ^[20]. Поэтому и вывод войск из Афганистана, и стратегическая модернизация Центральной Азии соответствуют международным стратегическим интересам США на данный момент. В частности, после российско-украинского конфликта в 2022 году Вашингтон воспользовался беспокойством стран Центральной Азии по поводу своего суверенитета и немедленно созвал встречу министров иностранных дел стран «С5+1». Госсекретарь Блинкен активно лоббировал создание военной базы в регионе для противодействия Китаю и России, хотя в конечном итоге эта идея была отвергнута центрально-азиатскими лидерами.

2. Экономический аспект. Экономические интересы являются центральной частью стратегии США в Центральной Азии. Страны Центральной Азии богаты ресурсами, особенно углеводородами. По оценкам Управления энергетической информации Министерства энергетики США, только в Казахстане имеются запасы до 14 миллиардов тонн нефти и 6,5 триллионов кубометров природного газа. Запасы нефти в казахстанском Каспийском море ещё более впечатляющие – около 110 миллиардов баррелей. Поэтому приоритетом для США в Центральной Азии является обеспечение возможности создания альтернативных маршрутов транспортировки энергоносителей в регионе Каспийского моря в обход России ^[21].

Укрепление логистического сектора в Центральной Азии, развитие транспортных коридоров в регионе, повышение производительности и эффективности транспорта, а также продвижение межрегиональных связей были ключевыми вопросами, которые обсуждались на каждой из вышеупомянутых встреч в рамках «С 5+1». Кроме того, США инвестировали значительные средства в энергетическое развитие стран Центральной Азии – например, большая часть инвестиций в нефтегазовый сектор Казахстана поступила из США ^[22].

В последние годы США постепенно расширяют свое экономическое сотрудничество со странами Центральной Азии. Помимо прямых государственных инвестиций, они также активно содействуют деловой активности американских компаний в Центральной Азии. Только в начале июня этого года Американо-казахстанский деловой совет при Американской торговой палате возглавил делегацию в Казахстан, состоящую из представителей более чем 20-ти американских компаний, для проведения консультаций с целью поддержки торговли и инвестиций между США и Казахстаном.

3. Ценностный аспект. После распада Советского Союза США в стремлении доминировать начали активно продвигать свои ценности и гордиться тем, что они являются маяком и образцом демократии. После обретения странами Центральной Азии независимости США активно занимались идеологической пропагандой в регионе. Инцидент в Андижане в 2004 году вызвал большое недовольство узбекского правительства и закрытие американской базы в Ханнабаде по просьбе узбекского правительства. Этот инцидент привел к переосмыслению стратегии США в Центральной Азии: в различных публичных заявлениях и выступлениях США выразили свое уважение к суверенитету стран Центральной Азии, а платформа «С 5+1» основана на взаимном уважении суверенитета, независимости и территориальной целостности.

На самом деле США не прекратили свое идеологическое проникновение в Центральную Азию, но применили более гибкий подход и средства, предоставив существенную помощь странам Центральной Азии для проведения демократических реформ и поддержания социального и экономического роста ^[2]. США финансируют ряд НПО, которые активно работают в Центральной Азии, продвигая теории демократии и свободы в средствах массовой информации, а также организуя массовые протесты против местных правительств, которые США считают «диктаторскими». Они даже напрямую вмешались в парламентские выборы в Кыргызстане в 2020 году ^[23]. Кроме того, США ежегодно вкладывают значительные средства в образование, укрепляя сотрудничество с высшими учебными заведениями Центральной Азии и предоставляя стипендии местным студентам.

Механизм «С5+1» Китая

Китай и страны Центральной Азии создали ряд двусторонних и многосторонних платформ для диалога и сотрудничества. После распада Советского Союза, с целью решения пограничных вопросов и укрепления взаимного доверия в военной сфере, Китай, Россия, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан совместно создали двусторонний механизм консультаций пяти государств, который постепенно развивался и привел к созданию Шанхайской организации сотрудничества в Шанхае в 2001 году.

В 2013 году президент Китая Си Цзиньпин предложил инициативу «Один пояс, один путь». В последние десять лет Китай, сотрудничая с Казахстаном по «Новой экономической политике Светлого пути», с Узбекистаном – по «Новому плану Узбекистана», с Туркменистаном – по «Возрождению Шелкового пути» и с Таджикистаном – по «Стратегии национального развития до 2030 года», создал двусторонние механизмы стратегического диалога в рамках «Пояса и пути». На всех этих платформах для диалога и сотрудничества всегда присутствует Россия и отсутствует механизм для совместного диалога между Китаем и пятью странами. Именно поэтому была создана Встреча министров иностранных дел Китая и Центральной Азии (которую многие ученые и СМИ называют китайской версией диалогового механизма «С 5+1»).

В июле 2020 года в режиме видеоконференции состоялась первая встреча министров иностранных дел в рамках взаимодействия «С 5+1» между Китаем и Центральной Азией, в которой принял участие Госсоветник и министр иностранных дел Китая Ван И вместе с пятью министрами иностранных дел. Во время встречи Ван подчеркнул, что сотрудничество между Китаем и Центральной Азией основано на взаимных потребностях и не направлено на третьи стороны, а также не влияет на другие двусторонние и многосторонние отношения сотрудничества в регионе. Встреча проходила во время эпидемии covid-19 ^[24], поэтому на ней обсуждались четыре темы: сотрудничество в борьбе с эпидемией, содействие экономическому восстановлению, поддержание региональной безопасности и тесное международное сотрудничество.

В мае 2021 года в Сиане состоялась вторая встреча министров иностранных дел стран «С 5+1». Эта встреча стала первым случаем после эпидемии, когда Китай организовал у себя многостороннюю встречу министров иностранных дел, продемонстрировав важность Центральной Азии в дипломатической стратегии Китая. Встреча включала консультации по вопросам укрепления сотрудничества в области медицины и здравоохранения в период эпидемии, экономического сотрудничества в рамках инициативы «Пояс и путь», а также по проблеме Афганистана. Были опубликованы три совместных заявления: «Совместное заявление о совместном реагировании на новую эпидемию пневмонии», «Совместное заявление об углублении местного сотрудничества» и «Совместное заявление по Афганистану», а также «Меморандум о взаимопонимании по созданию механизма встречи министров иностранных дел Китай + 5 стран Центральной Азии».

В январе 2022 года Председатель КНР Си Цзиньпин провел видео-саммит, посвященный 30-летию установления дипломатических отношений между Китаем и пятью странами Центральной Азии, на котором главы государств шести стран совместно заявили о создании китайско-центральноазиатского сообщества судьбы. В Нур Султане состоялась третья встреча министров иностранных дел стран «С 5+1». По итогам встречи были подписаны «Совместная декларация о встрече министров иностранных дел Китай + 5 стран Центральной Азии», «Совместная декларация о реализации видео-саммита между Китаем и пятью странами Центральной Азии», «Инициатива по углублению сотрудничества Китай + 5 стран Центральной Азии в области коммуникаций» и «Инициатива Китай + 5 стран Центральной Азии по сотрудничеству в области безопасности данных» ^[25]. Самым важным результатом встречи стало соглашение о создании механизма встречи глав государств Китай + Центральная Азия.

В сентябре Председатель КНР Си Цзиньпин принял участие в заседании Совета глав государств ШОС в Самарканде, в ходе которого он посетил с государственными визитами Казахстан и Узбекистан. Это была первая поездка главы китайского государства после эпидемии. Обобщение взаимодействия между Китаем и странами Центральной Азии за год показывает высокий уровень интерактивного диалога между двумя сторонами. Центральная Азия занимает очень важное место в дипломатической стратегии Китая.

18–19 мая 2023 года саммит «Китай–Центральная Азия» прошел в историческом и культурном центре – городе Сиань на западе Китая – начальной точке древнего Шелкового пути. В 2023 году отмечается десятая годовщина инициативы «Пояс и путь», и выбор Сианя в качестве места проведения этой встречи демонстрирует значимость, которую Китай придает этому саммиту. В результате взоры всего мира прикованы к взаимодействию между Китаем и Центральной Азией.

Во время саммита главы шести государств было объявлено об официальном создании механизма встреч глав государств «Китай–Центральная Азия» (некоторые китайские СМИ называют этот механизм «С+С5», однако в данной статье, в целях соблюдения логической последовательности, он определяется как механизм встреч глав государств «С 5+1»). В «Итоговом списке саммита Китай–Центральная Азия», опубликованном правительством Китая, было достигнуто 54 соглашения и инициативы, включая создание механизмов диалога, согласование инициатив и стратегий развития в рамках «Пояса и пути», а также установлено сотрудничество в области экономической торговли, транспорта, сельского хозяйства, энергетики, культуры, образования, науки и техники и безопасности. Было предложено 19 многосторонних платформ сотрудничества, включая 9 министерских встреч, диалоги политических партий, сети сотрудничества административных колледжей, деловые советы, местные форумы сотрудничества, форумы аналитических центров, форумы информационных агентств и другие платформы для диалога в различных секторах и обществах. Кроме того, было подписано 9 документов о многостороннем сотрудничестве в рамках этой структуры ^[26].

Стратегия Китая в Центральной Азии

Стратегическое позиционирование Китая в Центральной Азии мотивируется несколькими важными соображениями.

1. Безопасность границ. Известно, что Китай имеет общую границу с Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном протяженностью 3 700 км. Регион Центральной Азии постоянно подвергается угрозам со стороны внешнего терроризма и экстремизма. Такие экстремистские группы, как «Исламское движение Узбекистана», «Исламское движение Туркестана» и «Посланник Аллаха», действуют и внутри региона. Эти группы подрывают мир и стабильность в Центральной Азии, существует также потенциал для побочных рисков. В приграничных районах северо-западного Китая проживает большое количество этнических меньшинств, некоторые из них также являются трансграничными народами. Эти этнические группы имеют общие или схожие язык, культуру, историю и верования и являются весьма уязвимыми для террористических и экстремистских сил. Поэтому, «помимо Тайваня, который пытается расколоть страну, северо-западный Китай считается самой большой угрозой для стабильности, суверенитета и целостности Китая» ^[27] По мнению Китая, мирная и стабильная Центральная Азия отвечает реалистичным интересам Китая, а совместная работа с Центральной Азией по борьбе с терроризмом, религиозным экстремизмом и сепаратизмом является основой сотрудничества между двумя сторонами и ядром стратегии Китая в Центральной Азии.

2. Экономические факторы. Богатые минеральные ресурсы Каспийского региона привлекают внимание всего мира, и Китай не является исключением. Китайская экономика быстро развивается, и стране необходимо много энергии для промышленного развития и жизни людей. Богатые запасы нефти и природного газа в Центральной Азии могут удовлетворить эту потребность. Газопровод Китай – Центральная Азия вступил в строй в 2009 году. Только в 2022 году он поставил в Китай более 40 миллиардов кубометров газа ^[28]. Наряду с закупками нефти и газа из Центральной Азии, Китай инвестирует значительные средства в разработку минеральных ресурсов стран Центральной Азии. Кроме того, Китай является страной-производителем номер один в мире и активно ищет новые рынки сбыта своей продукции, одновременно удовлетворяя внутренний спрос. Таким образом, с геоэкономической точки зрения, страны Центральной Азии важны для китайской экономики как источник ресурсов и рынок сбыта товаров ^[29]. Такая экономическая взаимодополняемость между Китаем и странами Центральной Азии также естественным образом способствует развитию экономических связей между ними.

3. Создание транспортного узла в Евразии. Более двух тысяч лет назад, во времена династии Хань, китайский посланник Чжан Цянь совершил миссию на Запад и открыл Шелковый путь. Этот маршрут был проложен не для экономических, а для политических и военных целей, однако фарфор, шелк и другие китайские товары попадали в Европу по западному коридору Китая, через всю Центральную Азию. Это открыло экономический и торговый путь, связывающий Европу и Азию. Более двух тысяч лет спустя этот крупный сухопутный маршрут по-прежнему ценится китайцами, о чем свидетельствует инициатива «Один пояс, один путь».

Продвижение «Пояса и пути» и укрепление экономических и торговых коридоров были обязательными темами обсуждения на всех встречах министров иностранных дел стран «С 5+1», в том числе и на саммите глав государств «С 5+1» в этом году. Список итогов саммита «Китай–Центральная Азия» включает в себя продвижение строительства транспортных коридоров Китай – Центральная Азия; развитие железнодорожного транспорта Китай – Центральная Азия; улучшение транспортной инфраструктуры, включая строительство и модернизацию существующих железных и автомобильных дорог Китай – Центральная Азия; разработка оптимальных программ транзитных перевозок из стран Центральной Азии в Юго-Восточную Азию и другие страны Азии и т.д. Таким образом, открытие транспортных связей с Центральной Азией и использование этого региона в качестве транспортного узла для соединения Евразийского континента является важной частью стратегии Китая в Центральной Азии.

Сравнение стратегий Китая и США в Центральной Азии

Сравнивая стратегии Китая и США в Центральной Азии, можно отметить сходства и различия. Сходство заключается в том, что, во-первых, проблема развития энергетики является общей в диалоге между США и Китаем в рамках «С 5+1». Кроме того, и Китай, и США сильно заинтересованы в природных ресурсах Центральной Азии, особенно в углеводородах. Ещё в конце прошлого века Соединенные Штаты начали помогать Центральной Азии в разработке нефти и газа, а американские нефтяные гиганты ExxonMobil и Chevron начали свои собственные проекты по разработке нефти в Центральной Азии. Почти в то же время началось нефтегазовое сотрудничество Китая с Центральной Азией.

Во-вторых, и Китай, и США ценят особые геополитические характеристики Центральной Азии как транспортного узла. Вашингтон хочет соединить Центральную Азию и Южно-Азиатский субконтинент через Афганистан, интегрировать регионы Центральной Азии и Южной Азии, а также построить нефте- и газопровод из Центральной Азии в Пакистан и Индию через Афганистан. Эта стратегия США – от «Инициативы Большой Центральной Азии» времен Буша и концепции «Нового Шелкового пути» времен Обамы до сегодняшнего механизма «С 5+1» – остается последовательной, хотя и различается в деталях, она всегда базировалась на идее соединения Центральной и Южной Азии. Китай, со своей стороны, стремится построить автомобильную и железнодорожную линию Китай – Центральная Азия, чтобы соединить Евразию и создать новую эру сухопутного экономического пояса «Шелкового пути».

Различие стратегий Китая и США в Центральной Азии обусловлено географическими факторами.

США уделяют больше внимания геополитическому значению Центральной Азии. За три десятилетия, прошедшие после распада Советского Союза, США всегда считали Россию своим главным соперником и стремились сдержать её на всех фронтах – политическом, экономическом и военном. На европейском континенте США и блок НАТО продолжают сжимать буферную зону России путем расширения своего влияния. В последние годы Китай наращивает свою всеобъемлющую мощь и рассматривается Соединенными Штатами как конкурент номер один. Чтобы сохранить свою международную гегемонию, США выдвигают такие лозунги, как «Возвращение в Азиатско-Тихоокеанский регион» и «Индо-Тихоокеанская стратегия», пытаясь сдержать развитие Китая. «Стратегия национальной безопасности» США на 2022 год также показывает, что США называют Россию и Китай своими нынешними и будущими конкурентами соответственно, а Центральная Азия находится между этими двумя главными конкурентами США. Таким образом, причины повышения значимости Центральной Азии в дипломатической стратегии США в последние годы не требуют объяснений.

Китай же руководствуется экономическими интересами, и большая часть сотрудничества между Китаем и Центральной Азией в рамках «Пояса и пути» и «С 5+1» основана на принципе экономического сотрудничества. Китайские лидеры неоднократно заявляли, что Китай не стремится к гегемонии и никогда не будет расширять сферу влияния. Однако Вашингтон всегда утверждал, что Китай бросает вызов международной гегемонии США и что конкуренция является ключевым моментом в отношениях между США и Китаем. Некоторые ученые даже утверждают, что в мире складывается новая биполярная система международных отношений. Во время визита госсекретаря США Блинкена в Китай 22 июня китайские лидеры вновь подчеркнули, что Китай не будет стремиться бросить вызов США и заменить их. Официальный российский нарратив также не поддерживает идею о том, что мир движется к новой биполярности, но настаивает на том, что однополярный век будет постепенно меняться ^[30].

Кроме того, для Китая важнейшее стратегическое значение Центральной Азии состоит в поддержании стабильности в северо-западном пограничном регионе. Это было основой первоначального сотрудничества между Китаем и Центральной Азией: совместная борьба с терроризмом, религиозным экстремизмом и сепаратизмом. С точки зрения США, только стабильный и процветающий Афганистан может выступать в качестве центра, соединяющего южно-азиатский субконтинент в Центральной Азии. Поэтому работа с Центральной Азией для продвижения стабильности и мирного развития в Афганистане также является частью стратегии США.

Заключение

В рамках развития диалоговой платформы «С 5+1» США в течение последнего десятилетия созданы различные механизмы взаимодействия, включая регулярные министерские встречи и секретариат «С 5+1». Учитывая, что у каждой администрации есть свои стратегические приоритеты и дипломатические планы, механизм «С 5+1» США развивался неравномерно. В первые годы его развитие шло медленно из-за смены администраций. Только во второй половине правления администрации Трампа платформа «С 5+1» начала активно продвигаться после повышения стратегического статуса Центральной Азии. На сегодняшний день администрация Байдена продолжает использовать этот механизм для взаимодействия с Центральной Азией, и США будут продолжать играть эту роль ещё некоторое время.

Китайский механизм «С 5+1» был инициирован во время эпидемии, причем первые встречи были посвящены совместным усилиям по борьбе с эпидемией и экономическому восстановлению. Спустя всего четыре года китайский механизм «С 5+1» получил быстрое развитие. В начале этого года, в дополнение к традиционным встречам министров иностранных дел, состоялась первая встреча глав государств «С 5+1» Китай – Центральная Азия, и механизм встреч глав государств «С 5+1» был официально учрежден. По сравнению с механизмом США, этот механизм является более полным и в то же время имеет более высокий уровень.

Энергетика в Центральной Азии является общей заботой центрально-азиатских стратегий США и Китая. Однако Центральная Азия не является основным фокусом американской дипломатической стратегии, а скорее служит поворотным пунктом для стратегических интересов. США пытаются привлечь страны Центральной Азии обещаниями участия в экономике региона, в развитии энергетики и инфраструктуры, чтобы создать противовес Китаю и России. Китай, со своей стороны, предпочитает способствовать совместному развитию экономик этих стран за счет взаимодополняемости ресурсов и рынков сбыта продукции. Кроме того, терроризм, экстремизм и сепаратистские силы в Центральной Азии угрожают суверенитету и стабильности Китая, и совместные усилия по борьбе с этими тремя силами являются важной частью сотрудничества Китая и Центральной Азии.