Проблема раздела прав бенефициаров на имущество, переданное в иностранный траст, в качестве общего имущества супругов

Патронова Анастасия Руслановна аспирант; кафедра Международного частного права; Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина 119296, Россия, г. Москва, ул. Вавилова, 52к1 Patronova Anastasiya Ruslanovna Postgraduate student; Department of Private International Law; O. E. Kutafin Moscow State Law University 52k1 Vavilova str., Moscow, 119296, Russia patronova.anastasian@gmail.com

Споры о разделе общего имущества супругов являются одной из самых распространенных категорий, разрешаемых судами. При этом данные споры являются одними из самых чувствительных. В особенности если, в течение брака между супругами, не был заключен брачный договор, и стороны не смогли урегулировать спор мирно. Таким образом, семейный конфликт перерастает в длительную судебную тяжбу. Проблемы при разделе общего имущества супругов в судебном порядке возникают не только из-за осложнения данного процесса эмоциональным фактором его участников, но в некоторых случаях в силу неизвестности российскому законодательству ряда правовых институтов, входящих в состав активов супругов.

Так, Московский городской суд, рассматривая апелляционную жалобу истца по гражданскому делу № 33-2311/2016 (2-4315/15) по иску Потаниной Н.Н. к компаниям «Вайтлиф Холдинг Лимитед», «Олдфрей холдинг Лимитед» и Потанину В.О. о разделе совместно нажитого имущества супругов указал, что права бенефициаров на общие корпоративные активы супругов «не могут быть отнесены к имуществу как в гражданско-правовом смысле, так и в семейно-правовом смысле» [Апелляционное определение Московского городского суда от 20.01.2016 г. по делу № 33-2311/2016 № 2-4315/15]. Указанный спор был неоднократным предметом исследования различных научных трудов, так как является прецедентом, установившим принцип невозможности признания бенефициарных прав общим имуществом супругов только лишь на основании неизвестности данной конструкции отечественному праву. В настоящем исследовании мы предлагаем проанализировать действительно ли невозможность квалификации бенефициарных прав супругов на имущество, переданное в иностранный траст, в соответствии с нормами российского законодательства лишает заинтересованную сторону права на судебную защиту.

Начиная с распада Советского Союза, по причине роста благосостояния населения и образования так называемой олигархической прослойки востребованным способом аккумулирования общего имущества супругов среди граждан нашей страны стала его передача в иностранный траст. Пониманию траста как зарубежного правового института посвящено немало трудов отечественных авторов, где данная конструкция рассматривается в сравнении с институтом доверительного управления имуществом (В.С. Новикова ^[1], С.Л. Будина ^[2], Н.В. Соколовой ^[3]). При этом в большинстве существующих научных трудов вопросы раздела имущества, переданного в траст, исследуются на примере практики иностранных судов. Одним из немногих авторов, рассматривающих в своих научных работах проблему распространения режима общего имущества супругов, предусмотренного российским законодательством, на активы, переданные в траст, является В.А. Канашевский ^[4].

Классическим определением траста является следующее: «это правоотношение, в соответствии с которым учредитель траста (settlor) передает имущество одному или более доверительным собственникам, трасти (trustee), который осуществляет управление указанным имуществом в интересах одного или более лиц – бенефициаров (beneficiaries)» ^[5]. Основными преимуществами передачи имущества в траст являются: консолидация имущества, передача имущества в управление профессиональному управляющему, защита имущества от требований кредиторов, получение бенефициарных прав на имущество, находящееся в трасте. Ситуация осложняется, когда фактические брачные отношения сторон прекращаются, и один из супругов требует раздела имущества, переданного в траст, или признания бенефициарных прав общим имуществом с целью последующего раздела.

В течение прошедших десятилетий суды Российской Федерации неоднократно сталкивались с делами о разделе такого имущества по искам одного из супругов. До 2022 года граждане Российской Федерации наравне с гражданами европейских государств в общем порядке выступали в качестве учредителей траста в соответствии с законодательством страны места его учреждения. Ситуация изменилась в связи с принятием Парламентом Европейского Союза Регламента ЕС 2022/576 (Council Regulation (EU) 2022/576) [Council Regulation (EU) 2022/576 of 8 April 2022 amending Regulation (EU) No 833/2014]. Статья 5m принятого Регламента фактически запрещает российским гражданам быть учредителями или бенефициарами европейских трастов, фондов или аналогичных структур. Среди принятых запретов указаны: «создание или управление трастами и подобными структурами в ЕС для россиян в качестве учредителей или бенефициаров, предоставление адреса, а также услуги директора, секретаря или акционера для таких структур» ^[6]. Введенные ограничения, однако, не отменяют актуальности рассматриваемой проблемы, так как суды общей юрисдикции Российской Федерации являются предпочтительным форумом для разрешения споров о разделе общего имущества, в том числе находящегося за рубежом, в связи с быстротой судопроизводства и экономической выгодой для сторон по сравнению с судами большинства европейских государств.

Передача совместно нажитого имущества супругов в зарубежный траст означает сознательное подчинение траста правовому режиму иностранного государства, основанному на концепции расщепленной собственности, когда одна часть правомочий собственника (управление и распоряжение выделенным имуществом) принадлежит доверительному собственнику, а другая часть (получение дохода от эксплуатации имущества) - бенефициару. Анализируя сущностную природу траста, В.А. Канашевский отмечает, что: «титул собственности по общему праву (legal title) принадлежит доверительному собственнику, а титул по праву справедливости (equitable title) - бенефициару (бенефициарам). Именно поэтому траст определяется как «право, которое может быть принудительно осуществлено по праву справедливости (equity)» ^[7]. Соответственно, переданное в траст одним из супругов имущество не может быть разделено между ними только лишь в соответствии с правилами российского законодательства, поскольку российскому праву институт траста неизвестен, и в России отсутствует право справедливости (equity) как самостоятельная правовая система, регулирующая отношения между субъектами траста.

Законодательство Российской Федерации исходит из принципа общности имущества, нажитого супругами в течение брака (ст. 34 Семейного Кодекса Российской Федерации) [Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-ФЗ]. В соответствии с положением Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 05.11.1998 г. № 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака» в состав имущества, подлежащего разделу, включается общее имущество супругов, имеющееся у них в наличии на время рассмотрения дела либо находящееся у третьих лиц [Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 05.11.1998 № 15 (ред. от 06.02.2007) «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака»]. Таким образом, буквальное толкование действующего законодательства и разъяснений высшей судебной инстанции означают, что разделу между супругами подлежит лишь имущество, принадлежащее им на момент рассмотрения спора.

Конструкция траста, в котором один из супругов или оба супруга являются его учредителями, предполагает, что совместно нажитое имущество, переданное в него, выбывает из владения супругов и становится собственностью доверительного управляющего трастом, который в свою очередь осуществляет права собственника в интересах бенефициара на условиях, прописанных в договоре об учреждении траста (trust deed).

Сложность состоит в том, что российская правовая система исходит из невозможности разделения статута собственности. Все три правомочия собственника, а именно право владения, право пользования и право распоряжения имуществом, сосредоточены в руках одного лица. В то время, как страны общего права, исходят из возможности такого разделения, что делает возможным существование института траста: вся триада прав собственника принадлежит доверительному управляющему, при этом правомочие получения дохода от управления имуществом, а также возможность получения переданного в траст имущества в будущем принадлежат бенефициару. Данная сложноструктурная модель исходит из исторически сложившейся в странах англосаксонской системы права концепции «расщепления» права собственности. Более того, указанные правомочия собственника «обладают самостоятельностью и даже в разрозненной форме являются достаточными для того, чтобы лицо, наделенное ими, считалось собственником имущества» ^[8].

Несмотря на неизвестность российскому праву понятий траст и бенефициарная собственность, супругам, передавшим общее имущество в иностранный траст, бенефициарами которого они являются, не может быть отказано в судебной защите только лишь на приведенном основании. Согласно ч. 2 ст. 1187 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) «если при определении права, подлежащего применению, юридические понятия, требующие квалификации, не известны российскому праву или известны в ином словесном обозначении либо с другим содержанием и не могут быть определены посредством толкования в соответствии с российским правом, то при их квалификации может применяться иностранное право» [Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ]. Именно этим положением должен руководствоваться правоприменитель при рассмотрении споров о разделе общего имущества супругов, переданного в иностранный траст.

Как установлено ч. 1 ст. 1191 ГК РФ суд ex officio является органом, устанавливающим содержание норм иностранного права. Тем самым, выявив в рассматриваемом споре наличие иностранного элемента, суду необходимо обратиться к стадии выбора применимого права. По общему правилу, при определении права, подлежащего применению, толкование юридических понятий осуществляется в соответствии с российским правом. Однако в случае с трастом, как понятием неизвестным российской правовой системе, уже на стадии квалификации юридических понятий, то есть выбора применимого права, должно применяться иностранное право, признающее такую конструкцию как траст.

На практике в подавляющем большинстве случаев суды, сталкиваясь с концепцией бенефициарной собственности, отказывают в признании таковой в качестве общего имущества супругов со ссылкой на положения семейного законодательства Российской Федерации и Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 05.11.1998 г. № 15. В ранее упомянутом споре по иску Потаниной Н.Н. к компании «Вайтлиф Холдинг Лимитед», компании «Олдфрей холдинг Лимитед», Потанину В.О. о разделе совместно нажитого имущества суды обеих инстанций (первая инстанция и апелляция), отказывая в разделе бенефициарных прав супруга в офшорных компаниях, указали на то, что бенефициарные права не могут быть отнесены к «имуществу» как в гражданско-правовом смысле (ст. 128 ГК РФ), так и в семейно-правовом смысле (п. 2 ст. 34 СК РФ), в том числе и к имуществу, подлежащему разделу между супругами (ст. 38 СК РФ). По мнению судов, с учетом того, что требования истца о разделе общего имущества заявлены в отношении акций, принадлежащих компаниям, а не бывшему супругу Потанину В.О., правовых оснований для удовлетворения исковых требований о разделе общего имущества супругов не имеется.

В соответствии с определением Московского городского суда «ст. 34 СК РФ распространяет режим общности имущества супругов лишь на такое имущество, которое непосредственно принадлежит одному или обоим супругам. Ни данная статья, ни какая-либо иная норма семейного законодательства не включают в состав общего имущества супругов то имущество, которое не принадлежит супругам или одному из супругов. <...> Ни семейное законодательство Российской Федерации, ни гражданское законодательство Российской Федерации не знают концепции «бенефициарной собственности» и не придают этому понятию никакого юридического значения. Такая собственность не является субъективным гражданским правом, поэтому ее отнесение к общему имуществу супругов и раздел между супругами невозможны» [Апелляционное определение Московского городского суда от 20.01.2016 г. по делу № 33-2311/2016 № 2-4315/15]. Кассационная жалоба истца на судебные постановление нижестоящих инстанций не была передана для рассмотрения в коллегию Верховного суда Российской Федерации [Определение Верховного Суда РФ от 24.10.2016 г. по делу № 5-КГ16-164].

Очевидно, что указанные судебные постановления идут вразрез с правилами квалификации юридических понятий, неизвестных российскому праву. При таком подходе судов в случае передачи предприимчивым супругом общего имущества в иностранный траст перед назревающим расторжением брака, добросовестный супруг останется без причитающейся ему по закону части имущества. В зарубежных странах передача супругом имущества в траст непосредственно перед инициированием процесса расторжения брака является основанием для признания такой передачи недействительной ^[9].

Тем не менее, в то же время (2015 - 2016 гг.) российскими судами формируется диаметрально противоположная делу Потаниных судебная практика по аналогичному вопросу. Так, в деле по иску Сергеевой А.А. к Дубину М.Л. Верховный Суд Российской Федерации указал на необходимость доказывания принадлежности имущества, находящегося в трасте определенному лицу: «Ввиду особого правового режима компаний, зарегистрированных в оффшорных зонах, и непубличной структуры владения акциями данных компаний самостоятельное представление доказательств о бенефициарном собственнике компаний «Триплтон Интернэшнл Лимитед» и «Мэнфорд Интернэшнл Лимитед» являлось для Сергеевой А.А. затруднительным, в связи с чем она в порядке ст. 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обратилась к суду с соответствующим ходатайством, которое было удовлетворено. Однако к моменту принятия решения и его проверки в апелляционном порядке информация по запросу в суд не поступила. Причины неисполнения запроса и информация о ходе его исполнения судами не устанавливались. При таких обстоятельствах отказ в удовлетворении исковых требований Сергеевой А.А. за недоказанностью факта принадлежности Дубину М.Л. указанных выше компаний свидетельствует о нарушении судами права на справедливое судебное разбирательство, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции о защите основных прав человека и основных свобод, а также ст. 123 Конституции Российской Федерации» [Определение Верховного Суда Российской Федерации от 07.07.2015 по делу № 5-КГ15-34].

В развитие положения о необходимости доказывания фигуры бенефициарного собственника судебная коллегия по экономическим делам Верховного Суда Российской Федерации отмечает, что «правовой режим имущества, принадлежащего иностранному юридическому лицу, определяется правом соответствующей иностранной юрисдикции» [Определение Судебной коллегии по экономическим делам Верховного Суда РФ от 31 марта 2016 г. по делу № 305-ЭС15-14197]. Тем самым, нельзя не согласиться с выводом О. Сиражетдиновой о том, что в случае квалификации юридического понятия и выбора применимого права не имеет правового значения то обстоятельство, что бенефициаром иностранной компании является гражданин Российской Федерации.

Прецедентным также является дело № А63-5209/16 по иску граждан Российской Федерации, в частности, к трастовой компании, расположенной в республике Кипр, о признании недействительными (ничтожными) договоров о подписке на акции. При рассмотрении указанного дела Верховный Суд РФ, признал за бенефициарами-гражданами Российской Федерации право собственности на имущество, переданное в траст, в связи с нахождением траста под их контролем и управлением. Более того, суд применил к рассматриваемым отношениям положения ст. 1012 ГК РФ, регулирующей договор доверительного управления имуществом [Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 31 мая 2017 г. № 308-ЭС17-1916]. Также суд апелляционной инстанции и Верховный Суд Российской Федерации в основу судебных постановлений заложили толкование норм иностранного права, данное в заключении адвоката Коллегии адвокатов Республики Кипр.

Следует отметить, что помимо проблемы определения правовой природы прав бенефициаров на имущество, переданное в иностранный траст, суды сталкиваются с существенными затруднениями при распределении бремени доказывания по такой категории дел. Юридически значимым обстоятельством при разрешении требований о разделе бенефициарных прав на имущество, переданное в иностранный траст, является возможность ознакомления суда с договором о создании траста и иными корпоративными документа для изучения структуры владения имуществом. Однако согласно положениям законодательства большинства юрисдикций, пользующихся популярностью для создания траста по причине особого налогового режима, фигуры учредителя и бенефициаров траста носят конфиденциальный характер. В научной литературе указывается, что бенефициары траста защищены хорошо разработанной совокупностью правовых норм, устанавливающих очень строгие ограничения по управлению имуществом траста ^[10]. Структура владения имуществом также носит непубличный характер и не подлежит разглашению без запроса уполномоченного органа. Как отмечает О. Сиражетдинова судам необходимо направлять запросы о предоставлении сведений о бенефициарах компаний в соответствующие органы публичной власти иностранных государств, а также привлекать данное иностранное юридическое лицо к участию в деле ^[11]. Однако в настоящий момент существуют высокие риски того, что споры о разделе активов иностранной организации по искам российских граждан не смогут быть рассмотрены отечественными судами объективно и полно в связи с низкой исполнимостью судебных запросов компетентными зарубежными органами.

Таким образом, бенефициарные права супругов на имущество, переданное в иностранный траст, представляют собой фактически существующие права требования, обеспеченные экономической выгодой. Согласно действующему законодательству Российской Федерации, все имущество, нажитое супругами в течение брака, является их совместной собственностью и может быть заявлено к разделу в судебном порядке. Несмотря на то, что бенефициарные права как таковые не являются имуществом в силу буквального толкования данного понятия, они закрепляют реальный имущественный интерес супругов (одного из них) на переданное в иностранный траст имущество. Поэтому справедливый раздел общего имущества без учета фактического благосостояния супругов, включая имущественные права, невозможен.

Неизвестность отечественному праву концепции бенефициарной собственности и траста не может являться основанием для отказа в судебной защите прав заинтересованной стороны. В сложившейся ситуации разрозненной судебной практики видится необходимым принятие разъяснений высшей судебной инстанции России с указанием обязанности суда обращаться к положениям иностранного законодательства при рассмотрении дел, осложненных иностранным элементом. На практике у суда существуют действенные способы установления содержания иностранного права. В связи с заинтересованностью сторон в доказывании обстоятельств дела, чаще всего ими представляются различные правовые заключения, аффидевиты с толкованием норм иностранного права.

Тем самым, правильная доказательственная база, а именно доказывание имущественного интереса оппонента на переданное в траст имущество, прослеживание цепочки передачи имущества являются существенными факторами для признания спорных активов общим имуществом супругов и их последующего справедливого раздела.