Формирование сербской национальной идеи и ее реализации в политических программах XIX века

Никитюк Владимир Александрович кандидат исторических наук доцент; кафедра Новой и новейшей истории стран Азии и Африки; Московский педагогический государственный Университет 119571, Россия, г. Москва, ул. Вернадского, 88 Nikityuk Vladimir Aleksandrovich PhD in History Associate Professor; Department of Modern and Contemporary History of Asian and African Countries; Moscow State Pedagogical University 88 Vernadsky str., Moscow, 119571, Russia vanikityuk@bk.ru

Введение

XIX век стал веком зарождения национальных государств, «началом конца» империй, бурным экономическим ростом и развитием национальных буржуазий. Где-то данные процессы происходили быстро, где-то – гораздо медленнее, но везде существовали объективные предпосылки для создания государства нового типа.

Данный процесс коснулся и Балканского полуострова. Славянские земли, находившиеся под османским владычеством более четырехсот лет, в начале XIX века осознали необходимость борьбы со своими завоевателями, и вместе с этим в обществе просыпались национальные чувства, начался процесс самоидентификации.

Сербия была одним из первых славянским народом, кто начал сопротивление турецким завоевателям. Экономическая и политическая отсталость, вызванная годами порабощения, не позволила ей вступить в полноправную битву с пусть и разлагающейся, но по-прежнему могущественной Османской империей. Тем не менее, это были первые важные шаги на пути к собственной независимости. Это стало причиной поиска помощи у других сильных держав – Австро-Венгрии и России, иногда – у славянских соседей. В столь противоречивых обстоятельствах рождались первые внешнеполитические проекты, выражающие национальные интересы.

В дальнейшем Сербия, объединившаяся с союзниками, все же получила желанную и долгожданную независимость в 1878 г. Как ни странно, именно с этого момента началась активная политическая и идеологическая борьба внутри государства. Сербия слишком быстро вписалась в сонм развитых и цивилизованных стран, хотя объективных процессов для этого не было. За пару десятков лет она должна была пройти то, что европейские государства проходили столетие, если не больше. Итогом этого стал кризис власти.

Решающую роль в этих событиях играла оппозиционные силы. Например, Сербская радикальная партия, выразительница национальных интересов. Ее деятельность, как во внутренней, так и во внешней политической жизни приводила и к положительным, и к отрицательным последствиям. Важную роль также играла Сербская православная церковь. Она не только объединила православных христиан Балканского полуострова, но и, в дальнейшем, пыталась диктовать внешне- и внутриполитический курс государственному аппарату.

Предметом исследования является формирование сербской национальной идеи в XIX веке. Объектом исследования являются национальные сербские политические программы в XIX веке.

Цель исследования – проанализировать формирование сербской национальной идеи и рассмотреть ее реализацию в политических программах XIX века.

Задачи исследования: 1) рассмотреть официальную государственную политику в решении национального вопроса; 2) определить роль оппозиционных сил и их влияние на формирование сербской национальной идентификации; 3) проанализировать деятельность Сербской православной церкви в условиях национально-освободительного движения и – позже – в условиях независимого сербского государства.

Научная новизна работы определяется постановкой научной проблемы; привлечением публикаций (в том числе, и на иностранном языке), изданных в течении последних 5 лет; привлечением исторических источников, не переведенных на русский язык. Помимо этого, автор в статье анализирует деятельность СПЦ, истории которой в научной отечественной литературе уделено недостаточно внимания.

Обзор литературы

Источниковая база исследования.Документы официального характера: законодательные акты, дипломатические документы, официальные постановления правительств, выступления представителей власти, периодическую печать, переписку государственных деятелей. Также были использованы личные источники: мемуары, воспоминания, письма и дневники.

Тексты Основного Закона Сербии: 1835 г. - Сретенский Устав, в 1838 г. – Турецкая конституция, 1869 г. – Конституция Княжества Сербия, 1888 г. – Конституция Королевства Сербия. Эти документы наглядно показывают развитие политической мысли Сербии касательно реализации национального вопроса.

Программа И. Гарашанина «Начертание», которая на протяжении нескольких десятилетий являлась основой для осуществления Сербией внешней политики. Помимо этого, рассмотрены также программы – не всегда оформленные и конкретные, – но популярно представляющие цели политических партий. Например, Сербской радикальной партии.

Помимо этого, в качестве источников использовались документы личного характера из архивов следующих лиц – Н. Пашича, Й. Ристича, С. Марковича, П. А. Кулаковского, Э. Лавелэ, П. А. Висковатова и других.

Особое место занимают в работе донесения российских и европейских дипломатов и общественных деятелей, их письма и дневники. Многие из документов опубликованы в сборнике под редакцией К. В. Никифорова – «Россия и восстание в Боснии и Герцеговине», а также в сборнике А. Л. Шемякина «Русские о Сербии и сербах» в трёх томах.

Также в качестве источников были использованы сообщения в прессе, в которых зачастую высказывались оригинальные мысли, а анализ ситуации находился на высоком уровне. Помимо этого, из данных печати можно узнать официальную позицию правительства и, таким образом, проанализировать его мнение и возможные планы. Особенно ярко это видно на примерах отзывах в иностранной прессе о принятии в Сербии Конституции в 1888 г.

Обширный пласт источников на русском и сербском языке позволяет рассмотреть картину более полно и прийти к объективным выводам.

Историография исследования.Сербская история последней трети XIX – начала ХХ вв. обширно исследована как российскими, так и зарубежными специалистами. Взаимоотношениям Сербии и России в непростой для королевства период свои работы посветили С. И. Данченко, К. В. Никифиров, Р. Н. Игнатьев, Г. Милорадович и другие. В своих трудах исследователи уделяют пристальное внимание документам, а также данным из личных архивов непосредственных участников событий. Зачастую многие документы опубликованы впервые непосредственно в монографии.

Хотелось бы отметить вклад К. В. Никифорова в изучении программы «Начертание». В его работе, посвященной И. Гарашанину и сербской внешней политике, находится детальный разбор документа, а также полностью приведён его текст на русском языке. А. Л. Шемякин внес вклад в изучении идеологии Сербской радикальной партии и деятельности Николы Пашича.

Непосредственно по предмету исследование важным оказалось диссертационное исследование Колиненко Ю. В. – «Сербская православная церковь в 1878 – 1920 гг.: национальная идеология и политическая практика». В работе автор проводит детальный анализ развития взаимоотношений между государством и церковью, опираясь на многие исторические источники, которые так и не были изданы в Росси на русском языке. Примечательной для автора является выбранная тема работы и ее глубокий анализ.

Также следует отметить большой вклад Института славяноведения РАН, который издает сборники, посвященные той или иной узкой проблематике, в том числе и развитию поместных православных церквей. В них также рассматриваются этапы модернизации сербского общества, его борьбы и поиска национальной самоидентичности. Наиболее значимыми для автора стали «Человек на Балканах» и «На путях к Югославии».

Помимо этого, автор использовал в исследовании работы следующих российских и сербских историков: Л. В. Кузьмичевой, Е. О. Княжевой, Г. И. Шевцовой, А. Ю. Тимофеева, П. В. Крестича, Г. Станковича, Г. Раденковича, Д. Горчевича и др.

Зарождение сербской национальной идеи: от Сретенского Устава до «Начертания»

В результате 400-летнего турецкого владычества на Балканском полуострове Сербией были утеряны уникальные черты государственности, культуры и законодательства, интеллектуальная часть общества. Осознание этих процессов и побуждение превратить Сербию в независимое государство привело к Первому сербскому восстанию. Несмотря на то, что восстание было подавлено Турцией, оно зародило основу национальной самоидентификации сербского народа. Идея национально-освободительного движения нашла свое отражение во Втором сербском восстание. Однако до 1830 г. Сербия оставалась провинцией Османской империи ^[24].

Главным достижением Второго сербского восстания являлось провозглашение Сербии самоуправяющимся княжеством под верховной властью Турции; наш шестью нахиями (муниципалитетами) были снова признаны права Сербии. Сербы получили право на армию, суды и школы. Это было зафиксировано султанскими хатти шерифами 1830 и 1833 гг., которое было направлено против турецкого гнета. Оно создало базу для последующей успешной национально освободительной борьбы.

Помимо этого, Первое и Второе сербские восстания «подарили» государству родоначальников двух династий - Георгия Карагеоргия и Милоша Обреновича. Они сменяли друг друга в ходе ожесточенной борьбы с 1833 по 1903 г. В 1830-1833 гг. на основании договоренностей с Россией султан издал фирманы, дарующие Сербии автономию (в границах Белградского пашалыка), а Милош Обренович был провозглашен наследственным сербским правителем - князем.

Князю Милошу (1830 – 1839 гг.) были свойственны необходимые для правителя качества - решительность, последовательность, но вместе с тем он был изворотлив, лукав и корыстолюбив. Половченко К.А., описывая режим личной власти М. Обреновича, пользуется следующим замечанием Слободана Йовановича: «Милош правил Сербией так, как правил бы ей паша сербского происхождения: его система управления имела явно восточный характер» ^[24]. Его деспотическим режимом были недовольны даже бывшие товарищи, хотя им были жалованы награды и почетные должности. После очередного народного восстания 1835 г., а также под давлением Турции, России и Австрии князь Милош пошел на уступки и согласился принять конституцию, которая ограничивала его власть.

Текст данной конституции включал в себя все достижения либеральной буржуазной мысли того времени. По мнению большинства сербских конституционалистов, образцом проекта Сретенской Конституции (она получила такое неофициальное название, потому что Милош Обренович решил созвать скупштину в день празднования важнейшего православного праздника «Сретения Господня») послужили французские Конституция 1791 г. и Конституционная хартия 1814 г.

Согласно 1-ой главе Конституции Сербия, по признанию султана Махмуда II и императора Николая I, становилась неразделимым и независимым княжеством. И, согласно законам, границы и названия внутренних территориальных единиц государства могли быть изменены ^[5]. III глава указывала на то, что в Сербии организовались три ветви власти: законодательная, исполнительная и судебная; причем, две первые были в руках князя и Государственного Совета. Эта же глава показывает состав Государственного Совета: 6 попечителей “отдельных лиц и сфер деятельности” (правосудие, финансы, внутренние, иностранные и военные дела, просветление), неопределенного числа советников, председателя совета и главного секретаря совета ^[5].

IV глава была посвящена деятельности законодательных органов, а также проведении в жизнь вновь изданных законов: ст. 10 - «каждый закон <...> будет обнародован от лица Государственного Совет и подписан именем князя» ^[5]; ст. 11-14 - Совет попечителей предлагает Государственному Совету законы, Совет их рассматривает и передает князю на одобрение, а князь в свою очередь, в течение 20 дней принимает решение: принять закон или же отклонить его.

Конституция выделяла отдельную главу под полномочия князя: князь становился неприкосновенным главой государства, имел право помиловать или смягчать приговор для виновных, мог даровать знаки отличия и знатность роду, имел право держать при себе людей, не находящихся на службе в Государственном совете, которые смогут давать советы и которых сможет выбрать самостоятельно. По этой конституции Государственный Совет был «второй силой» государства после князя и княжеской власти. Совет следит за тем, чтобы «не причинялась какая-нибудь несправедливость» ^[5] простому сербскому гражданину; руководит законодательством во всех областях; предлагает решения на тот или иной вопрос, пришедший от князя.

Предполагались 3 ступени судебной системы: Окружной суд, Великий (Большой) суд и Государственный Совет, который выделит одно отделение для судебных процессов. По всей Сербии правосудие должно было быть равным для всех, «и никто не имел бы право оспорить решение суда, ни с большей, ни с меньшей властью в Сербии» ^[5].

Конституция была утверждена князем феврале 1835 г. Однако так и не вступила в действие из-за негативной реакции России, Австрии и Турции. Взамен нее в 1838 г. султан Махмуд II даровал Сербии другую конституцию, которая получила название – «Турецкая Конституция». Ее проект был составлен в Константинополе сербской делегацией, в лице Аврама Петрониевича, Якова Живановича и Йована Спасича, представителями России и Порты. В процессе составления конституции основным вопросом для споров был в какой мере «ограничить влияние князя на принятие ответственных решений» ^[25]. В дальнейшем некоторые составители признавались, что им было абсолютно непонятно, как дальше будет функционировать система власти в Сербии. Она расширяла власть князя, но для контроля над ним передала законодательную власть олигархического органу - Государственному совету, советники которого заставили Милоша в середине 1839 г. покинуть княжество. Через три года и его сын был изгнан в Австрию, а к власти пришли противники Обреновичей. В 1843 г. на сербский престол был приглашен младший сын Карагеоргия, Александр.

Таким образом, на этапе Первого и Второго Сербского восстания зародилась сербская национальная идея, целью которой было освобождение от турецкого владычества. В результате восстаний в Сербии появились две ветви (два рода), которые могли бы претендовать на власть – Обреновичи и Карагеоргиевичи. Национально-освободительной движение оказалось срощено с государственной властью, и законодательным апогеем этого стало создание Сретенской Конституции, которая фиксировала за Сербией права на собственную армию, образование, культуру и государственный аппарат. Тем не менее, этим надеждам не суждено было сбыться, и путь борьбы продолжился.

Сербская национальная идея наиболее полно нашла свое отражение в программе «Начертание» Илии Гарашанина, сербского министра внутренних дел. Следует отметить, что на «Начертание» существенное влияние оказали более ранние документы – «Донесение о Сербии Дэвида Уркварта» (1833 г.), «Советы Сербии по проведение внешней политики»; активное участие в их создании принимали иностранные авторы – Ф. Зах, А. Чарторыйский ^{[23, с. 123]}.

В начале программы И. Гарашанин сформулировал первую наиболее важную задачу для развития Сербией собственной государственности, а также расширения ее территорий – «... в союзе с остальными окружающими ее [Сербию] народами будущее свое обеспечить» ^{[1, с. 237]}. Также автор отметил, что сербы стали первым из славянских народов, кто собственными силами боролся за свою свободу от турецкого ига, а значит именно они обладали правом направлять борьбу против османского владычества. Сербия, по программе Гарашанина, должна была стать господствующим между Австрией и Россией государством, гегемоном на Балканском полуострове.

Для этого было необходимо решить следующие задачи – определить средства достижения цели, а также определить политику в отношении Болгарии, Боснии, Герцеговины, Черногории и Северной Албании. Для осуществления этого предполагалось отправить в эти земли верных правительству людей, которые, по возвращении, составили бы доклад о внутренней ситуации на данных территориях (политическое положение; военное состояние народа и страны; влиятельные люди, в том числе, и противники государства; мысли о Сербии). Для укрепления собственного влияния в Болгарии программа предлагала: 1) открытие школы для болгар; 2) осуществление религиозных связей путем отправления болгарских священнослужителей на обучение в Сербию; 3) печать болгарской религиозной литературы в Сербии, и наоборот ^{[1, с. 237 - 238]}.

Наибольшее влияние Сербия имела на народы Боснии, Герцеговины, Черногории и Северной Албании. Сербский драматург и поэт, Матия Бан, который придерживался панславистских взглядов и поддерживал идеи И. Гарашанина, в одном из своих произведений привёл вымышленный диалог между сербом и французом. По сюжету, француз настаивал на том, что свобода населения Балкан возможна только если народы выступят единым фронтам сначала против турок, т. е. босняков, а затем – осман. Серб отвечал: «Что ты говоришь! Кого мы должны убить? Наших турок? Пролить нашу кровь и ослабить нашу национальную силу? Нет. Если мы истребим турок, разве тысячи наших не умрут? А что потом? Если они исчезнут, то от нас останется только половина, и мы снова попадём под власть османов или австрийцев. Так что мы получим? Это плохая сделка, друг мой!» ^{[12, с. 118]}.

Предлагалось также отправить на службу несколько молодых боснийцев, чтобы те получили навыки «политического и финансового управления, правосудия и общественного образования» и могли применить их в своем отечестве, «дабы они в своей работе абсолютно прониклись спасительной идеей общего воссоединения и великого развития» ^{[1, с. 245 - 246]}.

Для того, чтобы привлечь внимание народов католического и мусульманского вероисповедания, необходимо было заинтересовать их идеей объединения Боснии с Сербией. Для достижения этой цели нужно начать печать молитвенных книг; сборников песен, которые были бы напечатаны и на кириллице, и на латинице; краткую, доступную и народную историю Боснии со всеми именами и людьми, перешедшими в магометанскую веру. Таким способом можно было уменьшить в Боснии австрийское влияние.

И. Гарашанин понимал, что в Боснии живут разные по вероисповеданию народы, и пишет, что привлечь на «свою» сторону боснийцев-католиков будет куда сложнее, чем боснийцев-мусульман, потому что «во главе их стоят монахи-францисканцы».

И. Гарашанин понимал значение Черногории для Сербии и предлагал предоставить владыке Черногории надлежащую ежегодную денежную помощь. С чешскими славянами программа советует лишь ознакомиться. Выгода от этого союза стала бы очевидной по мере выполнения плана.

В связи с этим в «Начертании» выделено три основополагающих принципа сербской политики: свобода вероисповедания; наследственный характер княжеского достоинства (сразу нужно отметить, что Сербия отводит себе единоначалие в управлении государством, а остальные народы могли избирать на некоторое время авторитетных людей, чтобы была возможность образовать из них совет); единство народности.

Таким образом, «Начертание» становится своеобразной утопией, мечтой сербского народа об идеальном государстве, в котором она отводит себе роль управления государством, а другим присоединившимся народам - роль участников совета. Во многом программа была вдохновлена успехами Первого и Второго Сербского восстаний, а также возросшим авторитетом Сербии на Балканском полуострове. Попытка определить свое место в регионе и развитие стратегии были закономерным ответом на возрастающий сербский авторитет.

Сербия после освобождения: национальные силы против правящей династии и приход к власти оппозиции

Многовековая зависимость Сербии от Османской империи не могла не отразиться на ее политической и экономической жизни. Ее развитие не вписывалось в рамки развития европейских государств, и независимая с 1878 г., Сербия отличалась от своих западных соседей. Отметим несколько принципиальных моментов, которые в дальнейшем повлияли на политическую жизнь княжества: 1) отсутствие собственного дворянства и элиты; 2) слабая экономическая система; 3) преимущественно – сельскохозяйственный и аграрный труд; 4) особая экономическая и социальная система: земля была практически поровну разделена между членами общества, местная власть избиралась из крестьянского населения; 5) слабая централизованная власть, сосредоточение внутри «общинно-задружного социума».

Эмиль де Лавэле, бельгийский экономист, так отзывался о политическом устройстве княжества: «Народ управляется сам собой, через своих представителей, которых избирают все, платящие налоги. Демократия, которую в других местах приходилось основывать путём силы, иногда ценой кровавых переворотов, здесь существует как древнее учреждение и унаследованный обычай» ^{[3, с. 27]}.

После получения независимости Сербия пережила серьезный политический скачок. В западных европейских государствах на это уходили годы, если не столетия, а на землях Балканского полуострова предстояло провести своеобразную «модернизацию» в течение нескольких лет.

Оказало влияния и то, что Берлинского конгресса князь Милан медленно отворачивался от России, решив связать «судьбу страны с Габсбургской монархией» ^{[9, с. 43]}. Вестернизация страны подразумевала следование европейским либеральным идеям, что было сложно осуществить в традиционном и патриархальном сербском обществе, демократия которого базировалась на принципах отношений между старейшиной и общиной. Как верно заметил историк Д. Джорджевич: «Балканские страны в XIX в. попытались включиться в Европу, заведя у себя европейские институты, но то балканское “обезьянничанье” было пронизано сильнейшим традиционализмом» ^{[13, с. 55]}

Кроме того, в 1881 г. была заключена австро-сербская конвенция, по которой внешняя политика страны была подчинена Вене, что фактически, означало австро-венгерский протекторат. Взамен империей было обещано экономическая и политическая поддержка династии Обреновичей. Сербское княжество стало королевством.

Политическая борьба в Сербии становится более ожесточенной и приобретает собственные, далекие от европейских формы. В 1881 г. сербское общество разделилось на «партии», причём каждая из них «воспринимала себя как спасительницу Сербии» ^{[27, с. 181]}, а остальные, особенно представители официальной власти, воспринимались как враги народа.

Наиболее популярны среди сербского общества была прогрессивная партия, которая транслировала интересы представителей власти, и радикальная партия, противостоящая ей. Вторая пользовалась политическим успехом, в том числе, и на выборах в скупщину.

Рассмотрим программу Сербской радикальной партии (СРП) и подробно остановимся на ее идеологе, человеке, который замыкал на себе ее деятельность и программу – Николе Пашиче. Эта фигура одна из самых значимых в сербской истории, и постепенно ее образ «трансформировался в сознании многих в некий миф или спасительный талисман, без которого правильно не решаются никакие дела» ^{[26, с. 186 - 187]}. Он виделся человеком, который защищал Сербию от европейской модернизации и стремился сохранить традиции и укрепить приобретенную в ходе восстаний и жестоких войн независимость.

В 1880 – ых гг. идеологический фундамент радикальной партии уже был предметно очерчен, и его выразил сам Н. Пашича: «Наша партия полагает, что у сербского народа есть столько хороших и здравых учреждений и обычаев, что их оставалось бы только беречь и дополнять теми прекрасными установлениями, которые имеются у русского народа и остальных славянских племен, а с Запада брать только технические знания и науку и пользоваться ими в славяно-сербском духе».

Н. Пашич предлагал опираться на православную церковь, сельскую общину и традицию народного самоуправления. Эти традиционные для славян институты не только помогли выстоять под османским игом, но и должны сыграть решающую роль в начинающемся с Австро-Венгрией и правительством, подвластным ей, противостоянии.

Разумеется, Н. Пашич понимал, что для осуществления этой политики ему нужен верный союзник. Взгляды радикалов были обращены к России. Н. Пашич принялся восстанавливать авторитет «старшей сестры», который заметно пошатнулся после Сан-Стефанского мирного договора и Берлинского конгресса. Виновником сложившейся ситуации Н. Пашич признал политику Й. Ристича, которая якобы являлась «антирусской» и «публично отпускал России ее сан-стефанский «грех», давая простому сербскому крестьянину укрепить его пошатнувшуюся веру» ^{[11, с. 195]}.

Н. Пашич и его сторонники поддерживали отношения со славянофильскими организациями. Помимо этого, они также пытались добиться «извне – освобождение и объединение всех частей сербского народа» ^{[22, с. 112]}, т. е. сближение с Болгарией, Черногорией, вывод Боснии и Герцеговины из-под австрийской оккупации.

В связи с «вторжением» иностранных государств в политическую сферу Сербии также остро стоял вопрос об экономической независимости страны. Партия радикалов была противником внедрения иностранного капитала, скупки земель западными державами и строительством ими же железной дороги и предприятий. Светозар Маркович, сербский социалист и один из приближенных Н. Пашича, считал, что государство должно было взять на себя экономическую функцию – создать условия для роста отечественного производства и не позволить проникнуть эксплуатации в отношения.

Успехом радикальной партии является Тимокское восстание 1883 г., которое было вызвано не только экономическими причинами (усиление налогового гнета, увеличение власти торгового и экономического капитала), но и - политическими. Прозападные настроения короля Милана и его сторонников не вызывали симпатию у народных масс. Однако успех сменился поражением: восстание было подавлено, что нанесло сокрушительный удар по СРП. Многие сторонники были расстреляны и отправлены на каторжные работы. Н. Пашичу удалось сбежать.

Следует отметить, что, однако, как официальная политика, так и деятельность оппозиционных групп, были направлены на следование национальным сербским интересам. Пути достижения только были разные.

Король Милан видел спасение в союзе с западными державами, модернизации, централизации управления по европейскому образцу и сохранении династии; Н. Пашич считал, что следует стремится к истинно славяно-сербской демократии и устанавливать связи с другими славянскими народами, защищать экономику от иностранного вмешательства.

Что же, цена этой борьбы была высока… Победивший бы получил сербский престол.

Ситуация в Сербии и соседних государствах обострялась. Н. Пашич, находившийся в то время заграницей, разворачивали активную деятельность по подталкиванию Сербии к восстанию. Одним из планов было «провозгласить [сербско-болгарскую] унию под эгидой династии Карагеоргиевичей, поднять восстание в Македонии и присоединить её к нашему совместному государству» ^{[11, с. 273]}. Однако этому не суждено было осуществиться: болгарское правительство во главе с Петко Каравеловым было достаточно осторожным и не поддержало пламенные идеи Н. Пашича и его сторонников в Болгарии.

Король Милан не пользовался популярностью среди широких народных масс: ему вменяли национальное предательство после Тимокского восстания, но более сильный удар по престижу короля нанесла война с Болгарией.

Австро-Венгрии, «тайно наускивавшей сербов против болгар», удалось убедить Милана Обреновича в необходимости военных действий. В 1885 г. сербский король Милан Обренович объявил войну Болгарии, более того, он планировал использовать Порту в качестве союзника, и этого не произошло только из-за вмешательства России. Конфликт был окончательно завершен только в 1887 г., при чем Сербия не получила обещанных от Австро-Венгерской империи территорий.

Многие очевидцы тех событий вспоминали в дальнейшем о «малодушном, невоенном и даже трусливом поведении короля Милана», который, несмотря на противоречивые решения, «воображал себя великим воеводой и многие решения принимал без ведома Верховного главнокомандующего» ^{[28, с. 92 – 93]}.

Н. Пашич в это тяжелое для обоих государств время не отступал от идеи сербо-болгарского союза. Взгляды радикалов разделяла не только сербская общественность, но и многие представители внутри власти. В связи с этим король Милан принял решение изменить существующую политику, чтобы сохранить династию у власти.

В январе 1886 г. был издан указ о помиловании радикалов, за исключением тех, которые эмигрировали. Уже через месяц в Нише состоялась конференция, главным итогом которой стал ответ радикальной партии о внешней политики Сербии, - её готовность поддерживать национальные интересы и помогать королю в выходе из внешнеполитического кризиса.

В апреле либеральная партия Й. Ристича и радикальная партия заключили соглашение. Однако этот союз не принес Сербии положительных перемен. Каждая из партий стремилась занять позицию лидера в скупщине, в 1887 г. это удалось радикалам, которые встали во главе правительства. Главой правительства стал Сава Груич, который согласился на все условия короля. Тем не менее, «радикальный» кабинет не собирался ограничиваться экономическими вопросами, после выборов в скупщину 1888 г. они снова пришли к власти и предприняли попытку изменить законодательную систему. Король Милан усмотрел в этом подготовку к новому перевороту, правительству С. Груича пришлось уйти в отставку.

Одним из главных событий для сербской государственности после трети XIX в. стало принятие новой конституции в 1888 г. Она отражала чаяния не только либералов, но и радикалов. Первой статьёй Сербия объявлялась монархическим государством с народным представительством. Изменение в систему выборов этих представителей стало одним из главных внутриполитических изменений: были отменены представители по назначению короля и введены выборы закрытой подачей голосов ^{[8, ч. 78]}; в каждом округе должна быть образована окружная скупщина ^{[8, ч. 161]}.

В целом, Конституция оценивалась положительно как сербскими, так и российскими государственными и политическими деятелями. Единственной проблемой было то, что претворить предписания было практически невозможно.

Уже в 1887 – 1888 гг. в период подготовки новой Конституции перед королем Миланом встал вопрос об отречении от престола. Это было связано не только с провальной внешней и внутренней политикой и отсутствии поддержки во власти и народе, но и с проблемами в семейной жизни. Сам Милан считал, что столкнулся с «национальными стремлениями» сербского народа, которые выражались в стремлении к анархии и революции. Он же устал использовать грубую силу, репрессии и расстрелы для того, чтобы навести в стране желанный всеми порядок.

В 1889 г. король Милан добровольно отрекся от престола в пользу своего сына Александра, оставив регентом Й. Ристича. Эта новость была принята с восторгом в радикальных кругах, однако политическая стабильность в стране так и не настала – кризис был отсрочен, но неизбежен.

Тем не менее, радикалы плотно утвердились во власти. В конце 1880-ых – начале 1890-ых гг. они проводили в жизнь «национальную» политику. Изменения коснулись не только политической, но и экономической жизни. Например, правительству теперь принадлежала соляная монополия, монополия на табачную промышленность; многие отечественные мероприятия освобождались от налогов и пошлин. Радикалы в экономической жизни стояли на сербских позициях и всячески поддерживали национальную экономику, которая была связана непосредственно с национальными интересами.

Помимо этого, в 1890 г., а затем в 1891 г. были внесены изменения в закон о выборах в скупщину, благодаря которым практически отменялся имущественный ценз. Также были расширены права скупщины (Закон о порядке работы народной скупщины, 1889 г.), усилена ответственность чиновников перед парламентом (Закон об ответственности министров перед парламентом, 1891), права общины в области самоуправления были расширены (Закон об общинах, 1889), а также уменьшилось полицейское угнетение.

В 1891 г. из заграницы вернулся Н. Пашич. Благодаря его опыту и вмешательству в политическую жизнь страны удалось избежать серьезного конфликта, который возникал между радикалами и либеральной верхушкой во главе с Й. Ристичем. С включением радикалов в реальную власть и политику снизился градус экстремизма в партии, и по большей части ее представители стремились сглаживать существующие конфликты.

Таким образом, к концу XIX в. произошло «слияние» государственных и оппозиционных сил. Радикальная партия проводила национальную политику в экономической сфере, пыталась влиять на внешний курс. Отречение короля Милана от престола способствовало этому, однако власть по-прежнему находилась в руках либеральной партии и ее главного представителя – Й. Ристича. Кризис становился неизбежным, и ответом на него станут события начала ХХ в.

Влияние Сербской православной церкви на формирование национальной идентичности

Отношения между светской и церковной властью развивались в Сербии с момента обретения автономия. Сретенский устав регулировал не только государственные и церковные отношения в девятой главе «О церкви» (ст. 92 – 98), но также организовывал отношения внутри. Таким образом, была совершена попытка регламентировать действия церкви.

Определялось наличие «в православной восточной Сербской церкви» одного митрополита Сербского, в то время как архиереев могло быть то количество, которое необходимо «народу», то есть общине (ст. 92). В ст. 93 указывалась зависимость духовной власти от Константинопольского патриархата. Ниже, в ст. 95 указывается, что сербское духовенство не могло иметь других званий и чинов. Скорее всего, это должно было ограничить вмешательство религиозных деятелей в государственные дела. Однако ст. 96 указывала на то, что архиерей или митрополит может принимать участие в качестве советника по церковным делам, если будет призван князем или государственным советом ^[2].

Следует также отметить изменения, которые произошли после хатти-шерифов 1830 и 1833 гг. и Конституции 1838 г., дарованной турками: Сербская православная церковь становится крупным землевладельцем. Правительству приходилось считаться с церковью.

В «Начертании» И. Гарашанина важными считались следующие шаги. Во-первых, освобождения от влияния Константинопольской патриархии, а также установление крепких и доверительных отношений между церковью и государством, так как «именно через церковь Россия пытается влиять на все государственные дела Сербского княжества» ^{[5, 97]}. Во-вторых, предполагалась свобода вероисповедания и обряда для жителей, не исповедующих православие. Для этого, как уже говорилось выше, создавались целые агентурные сети. Однако следовало представить это как «внутреннее дело угнетенного народа, а не как эгоистические устремления Сербии» ^{[4, с. 124]}.

В дальнейшем постепенно началось отчуждение церкви от государства. Разумеется, религиозному институту отводилась второстепенная роль, и церковь была обязана признавать любую мирскую власть, а также обосновывать перед обществом необходимость существования именно этой государственной модели, именно этого представителя власти. Однако, помимо мирского закона, должен также почитаться божественный закон. Если власть погрешит против христианской морали, то церковь должна не только отреагировать, но и предпринять попытку повлиять на государство. Если власть не принимает требования, то церковь занимает выжидательную позицию.

Эти и другие требования к церковному уставу были разработаны епископом Никодимом (в миру – Никола Милаш). Он также был ярым противником участия духовенства в политике, и наоборот, участия государства в церковных делах, касающихся христианского канона и обряда. Церковь и государство, по мнению Никодима, должны оказывать взаимную помощь друг другу, а не конфликтовать.

Таким образом, Сербская православная церковь занимала одну из центральных ролей в национально-освободительном движении в первой половине XIX века. Ей отводилось место в идеологической работе, которая, в соответствии с программой И. Гарашанина «Начертания» была направлена на христианской население вне Сербии.

Фигура митрополита Михаила является одной из значимых в истории Сербской православной церкви. Этот человек стал символом возрождения сербской церкви и ее традиций на Балканском полуострове: при нем в 1879 г. церковь стала автокефальной, он также осуществил огромный вклад в богословскую литературу, словесность и религиозное просвещение. Несмотря на это, митрополит Михаил несколько лет провел в изгнании, и причиной этого были сложные политические отношения внутри сербской власти, а также влияние на иностранных держав на решения, принимаемые существующей на тот момент властью. Данный конфликт, растянувшийся на практически десяток лет (1881 – 1889 гг.) современникам остается в историографии как «церковный вопрос».

Выше мы уже говорили о том, что политика Милана Обреновича носила проавстрийский характер, а отношения с Российской империей охладели. Однако претензии были горячи. «Русские отнимают у сербов сербской кровью искупленные и освобожденные сербские земли, отдают их болгарам» ^{[28, с. 100]}, - считал генерал Коста Портич.

Были ли данные настроения справедливы? Пожалуй. Сербия потеряла на данном этапе возможность объявить себя гегемоном на Балканском полуострове.

Этап ожесточенной политической борьбы невозможно представить себе без религиозных властей. Митрополит Михаил был одним из центральных лиц развивающегося внутриполитического и внешнеполитического конфликта. Следует сказать, что уже на заре своей деятельности Михаил (в миру Милош Йованович) не брезговал подковерной борьбой и интригами и, возможно, имел отношение к смещению своего учителя и предшественника митрополита Петра.

Разумеется, это наложило определенный отпечаток на поведение и манеру ведения диалога с властями. Тем не менее, митрополит Михаил, являвшийся главным русофилом Сербии (данную характеристику ему дали современники, и она впоследствии закрепилась в историографии), был неугоден существующей на тот момент власти Обреновичей.

Митрополит Михаил являл собой прежнюю, почти средневековую Сербию, в которой государство и церковь параллельны друг другу и имеют одинаковое влияние на принятие решений. Это было невозможно в период яростной вестернизации короля Милана во внешней и внутреннй политики Сербии. Совокупность этих факторов стала причиной, по которой государственной властью было решено сместить митрополита Михаила с его поста.

Повод для отстранения митрополита Михаила был формальным. В апреле 1881 г. был принят Закон о таксах, который обязывал частные лица уплачивать в государственную казну пошлину за совершение услуг различными государственными учреждениями (например, судов, органами управы, религиозными учреждениями и т.д.). Пошлина выписывалась даже в том случае, если человек принимал сан монаха или другую церковную должность. Неудивительно, что митрополит Михаил считал необходимым высказать собственное мнение, ведь дело касалось церкви и духовенства.

В своём письме митрополит Михаил обращается к власти и приводит следующие доводы: «Во всех цивилизованных странах и везде на востоке есть точно очерченные границы деятельности государственной власти, которые она не смеет переходить, и принимать законы во вред церкви, - церковь имеет свои законы, которая власть не может менять. Церковь существует во всех странах, не сталкиваясь с государственными институтами, но и не меняя и не подлаживая свои законы под влиянием государства» ^{[29, с. 145]}.

Правительством был найден свидетель, который утверждал, что при введении в церковный сан не была оплачена такса. Соответственно, это являлось грубым нарушением существующего законодательства, которое, к тому же, митрополит пытался оспорить. Об этом также сообщал посол России в Сербии, А. Персиани: «Отношения между митрополитом и правительством стали до того натянутыми, что окончательный разрыв делается неизбежен. Сегодня министерство предложило ему сложить с себя сан. Митрополит отказался» ^{[29, с. 147]}. Тем не менее, министр просвещения Стоян Новакович добился своего, митрополит Михаил был лишен сана. Основной претензией было не только неповиновение закону, но и – по словам С. Новаковича – попытка церковный властей взять на себя полномочия государства и заниматься законотворчеством.

Уже через год после данных событий в газете «Српске новине» целиком была опубликована переписка между митрополитом и государственными деятелями. Вопрос смещения Михаила стал одним из основных, который обсуждали на Народной скупщине. Своими выступлениями представители правительства давали понять: в Сербии существует единственная легитимная сила, и это государственная власть, в руках которой сосредоточены административные, судебные, экономические и даже идеологические ресурсы.

Данное событие всколыхнуло все сербское общество. Его либеральная часть поддерживала митрополита Михаила и обвиняла государство, видя в нем исключительно карательный орган; партия напередняков (Сербская прогрессивная партия), напротив, считала, что митрополит Михаил попрал своими поступками законы, а значит, попрал и сербскую государственность. Радикальная партия, наиболее консервативная, национальная и традиционалистская из всех, отреагировала на снятие сана с митрополита Михаила отстраненно, считая данное событие не более чем внутриполитической борьбой между несколькими силами. Митрополита Михаила обвиняли в изменении собственного мнения и подковерных интригах. Тем не менее, в сообщении радикалов явно прослеживается их желание закрепить авторитет власти, в отличии от авторитета церкви.

Духовенство достаточно прохладно, вопреки опасениям С. Новаковича, отнеслось к отстранению митрополита. Некоторые сторонники Михаила встречали его преемника, Теодосия, достаточно тепло, и лишь меньшая часть выразила протест по поводу данного процесса.

Единственной стороной, которая абсолютно негативно восприняла процесс против митрополита Михаила, стала Россия несмотря на то, что представители в Сербии уверяли всех, что это сугубо внутренние дела государства. Тем не менее, отстранение Михаила виделось Петербургу как успех Австро-Венгрии и собственное поражение, как пощечина русской дипломатии.

Н. П. Игнатьев так писал К. Н. Победоносцеву: «Удаление Михаила - надежнейшего нашего союзника, воспитанника нашей духовной академии и человека твердого и предприимчивого - неисправимый удар, нанесенный венграми и немцами нашему влиянию. Я его поддерживал 15 лет сряду против разнообразных врагов и интриг. Одним махом - дали сокрушить трудно созидаемое. Мы теперь вкушаем плоды берлинского договора и нашего посрамления» ^{[29, с. 143]}.

Таким образом, дело митрополита Михаила, точнее, реакция на него, указала несколько векторов направления национальной сербской мысли. В первую очередь, поддерживающие Михаила славянофилы видели путь Сербии в слиянии церковной и государственной власти, а также под надежной защитой России. Другой стороной было полное согласие с политикой, проведенной правительством в отношении Михаила: многие были недовольны его вмешательством государственные дела. Приверженцы данной позиции видели силу в независимой законодательной, судебной и исполнительной властях, а также в окончательной сепарации церкви от государства.

Выводы

На протяжении XIX в. Сербия находилась в постоянной борьбе. На первом этапе это было «турецкое иго», под гнетом которого находились славянские народы Балканского полуострова. Народно-освободительное движение было яркими страницами в сербской истории, и из восстаний и войны выходила элита нового государства, которое получило независимость в 1878 г. Тем не менее, борьба не была окончена. Сербия по-прежнему являлась слабым международным игроком, и влияние на нее оказывали как Австро-Венгерская, так и Российская империи. Постоянное давление формировало особое отношение к национальному вопросу.

Исследовав официальные документы, автор пришел к выводу, что попытки оформить национальную политику были предприняты еще в Сретенском Уставе (1835 г.), однако наиболее ярко это было выражено в программе И. Гарашанина «Начертания», которая оставалась основным источником сербской национальной политики как внутри, так и вне государства.

Позже данный вопрос являлся не только предметом государственной власти, но и политических программ оппозиционных партий. Огромное влияние оказала Сербская радикальная партия, идеология которой базировалась на преданности традициям, укреплению государственного авторитета (в случае, если власть будет в их руках) и поддержке национальной экономики. Н. Пашич, ее лидер, и его сторонники неоднократно пытались захватить власть как с помощью вооруженного восстания, так и в политической борьбе. Борьба увенчалась успехом: власть в Сербии на протяжении нескольких лет была представлена радикалами, которые реализовали собственных национальные программы, в основном, в сфере экономики.

Особую роль в формировании сербской национальной идентичности играла Сербская православная церковь. На начальном этапе она являлась органом, объединяющим православных сербов Балканского полуострова (в том числе, на территории Боснии и Герцеговины), позже – предприняла попытку влиять на государственное управление. Наиболее полно вмешательство СПЦ в национальный вопрос отражает деятельность митрополита Михаила, а также его последующее отстранение от должности за идеологическое несоответствие официальному государственному курсу.

Таким образом, сербская национальная идеология в XIX в. формировалась в условиях народно-освободительного движения, а также – частично – под влиянием Австрийской (с 1867 г. Австро-Венгерской), Российской и Османской империй; влияние на формирование национальной идеи оказали не только государственные институты, но и оппозиционные политические партии; особое место в эволюции национальной идеи занимает Сербская православная церковь, конкурировавшая с государственным аппаратом в сфере идеологии. Таким образом, на протяжении XIX в. зародилась, сформировалась, эволюционировала сербская национальная идея, некоторые аспекты которой были не только зафиксированы, но и реализованы в внутренней и внешней политике.