Декодирование действительности и моделирование альтернативного фактического поля в медийном дискурсе

Стародубова Ольга Юрьевна кандидат филологических наук доцент; кафедра русского языка как иностранного ИМОП; Московский государственный лингвистический университет 119034, Россия, г. Москва, ул. Остоженка, 38 Starodubova Olga Yurievna PhD in Philology Associate Professor; Department of Russian as a Foreign Language, IMOP; Moscow State Linguistic University 38 Ostozhenka str., Moscow, 119034, Russia oystarodubova@mail.ru

Введение.

На современном этапе медийный дискурс, в особенности его отдельные сегменты с учетом процессов и побочных эффектов глобализации иллюстрируют кардинальные изменения картины мира, системы национальных и универсальных ценностей. Медиацентризм как доминанта эпохи диктует свои законы моделирования действительности в рамках конкретного текстового продукта, при этом реальная событийность или фактическое поле подвергается существенной переработке в связи с интересами и идеологическими предпочтениями продуцента речи, затем встраивается в текст и транслируется читателю в контексте новой модели и конкретного факта, и картины мира в целом, дифференцируя свое и чужое. Итогом становится существенная переориентация сознания реципиента ^{[1, 2, 4, 8]}. В связи с этим задача читателя, в особенности если речь идет о процессе обучения анализу медийного дискурса как в русскоязычной, так и в аудитории инофонов, помнить о том, что СМИ моделируют вторичную, параллельную, альтернативную реальность интерпретативного, оценочного характера, часто используя манипулятивные, конфликтогенные стратегии, сопряженные с политизацией и идеологической доминантой ^{[1, 2, 9, 10]}. Особенностью отдельных медийных текстов становится расширение, детализация концептуальной оппозиции своего и чужого как средства интерпретации политических событий и дополнение ее еще одним компонентом — иное, которое позиционируется как уважительное принятие инаковости, что может быть сопряжено с неконфликтным отношением в аспекте межкультурной коммуникации к ценностям и особенностям другой культуры, религии и т.д.

Методика исследования.

В связи с многослойной структурой медийного дискурса в процессе его декодирования необходимо на первом этапе отделение фактума от модуса (событий от оценки), но это не всегда просто, так как интерпретация, как правило, непрямая – она инкрустируется в событийное поле, и сам способ его подачи (номинации субъектов, фактов и др.) уже содержит оценку. Именно поэтому процесс обучения анализу медийного дискурса нуждается в профессиональном сопровождении. При этом следует опираться на принципы антропологической лингводидактики, коммуникативно-деятельностный подход, использовать когнитивно-дискурсивные методы ^{[5, 6, 7]}.

Следующим этапом становится составление различных таблиц, например, по дифференциации типов информативности: фактуальной (ключевой, уточняющей и др.), текстовой, затекстовой, эксплицитной, имплицитной, концептуальной. Другим вариантом таблицы становится дифференциация своего и чужого, а также иного, при этом в соответствующие графы включаются все номинации и приемы (в том числе прецедентность, концептуальные метафоры, дискурсивные слова, не имеющие эквивалентов в другом языке, ресурсы стилистики, грамматики: форм частей речи, структуры предложений), а также тактики, стратегии, интенции, реализуемые при помощи указанных приемов и т.д.

Целесообразно также сопоставление интерпретаций одного и того же события в разных источниках – это дает возможность получения более полной, объективной информации.

Если текст звучащий (креолизованный, поликодовый), необходимо учитывать и невербальные знаки, в том числе интонацию, которая дополняет и усиливает авторские интенции. Если речь идет о письменном тексте, следует обратить внимание на ресурсы метаграфемики (шрифт, цвет, размер начертаний, нестандартные знаки препинания, расположение фрагментов текста на странице, членение на абзацы), например, кавычки могут служит средством выражения иронии, а значит, интенции критики, которая показывает авторские предпочтения.

Следующим этапом декодирования текстовой информации становится интерпретация полученных данных, в том числе статистическая (на практике часто отмечается минимизация или, напротив, детализация или дифференциация чужого и иного).

Целесообразно для закрепления методики написание резюме или рецензий.

Результатом постоянного применения описанной методики становится формирование целого ряда компетенций (социокультурной, лингвистической и т.д.), аналитического, критического мышления, а также устойчивой модели декодирования как текстовой реальности, так и затекстовой действительности, картины мира ^{[5, 6, 7]}.

Результаты исследования.

Обратимся к практике. Рассмотрим применение описанной методики на материалах Брифинга официального представителя МИД России М. Захаровой от 6 декабря 2023г. [3 здесь и далее]. Основная цель брифинга – попытка объективной характеристики современной международной обстановки, декодирование истинного смысла номинаций событий, данных оппозиционной стороной, то есть смоделированной, сфальсифицированной реальности, а также конструирование новой модели глобализации на основе оценочной характеристики фактов, событий в рамках не только национальной российской картины мира (в том числе концепта патриотизма и т.д.), но и с учетом иных национальных, религиозных и др. интересов и ценностей. Таким образом, продуцент речи использует коммуникативную стратегию, основной задачей которой становится намерение урегулирования глобальных и локальных конфликтов, позиционирование образа России как миротворца в едином, глобальном мировом пространстве.

Одним из ключевых ресурсов реализации указанной стратегии становится субъектная организация текста, а также в ее рамках тактики детализации и дифференциации субъектов. Для этого используются множественные номинации (единичные и коллективные) как своих, так и иных и чужих. Например, свое представлено следующими вариантами: Россия, россияне, Русский мир, наши граждане, мирные граждане, мирные жители, гражданские лица, ребенок, ни в чем не повинная женщина, российские дипломаты, наша страна, абсолютное большинство членов мирового сообщества ^[3]. В указанных примерах используется тактика единения, актуализированы национальные, гендерные, возрастные, профессиональные, социальные идентичности, сопряженные с универсальными позитивными концептами мир, нация, государство, человек, Отечество; маркером авторской оценки становится притяжательное местоимение наши, которое актуализирует концепт патриотизм, используется нейтральная или книжная лексика.

Чужое представлено следующими вариантами: «коллективный Запад», натовские страны, западники, «тяжеловесы» американской внешней политики, играют роль не «серых», а «ярких» кардиналов, киевский режим, бандеровцы, боевики ВСУ, киевские переговорщики, НАТО, британские власти, «миротворцы» (ирония), нацисты, неонацисты, (прочие) экстремисты, национал-радикалы, коллаборационисты, «борцы за независимость» (ирония), они, нынешний режим в Белом доме, Североатлантический альянс, недружественные страны, трансатлантические корпорации и т. д. ^[3]. В приведенных примерах применяется тактика аналогизации (номинация через отсылку к подобным событиям прошлого – прием прецедентность), часто используются кавычки, подчеркивающие иронию, а также театральные и спортивные концептуальные метафоры, а также дискурсивные слова, которые транслируют негативною авторскую оценку, для точного понимания которой необходимо учитывать синтагматику субъектных номинаций, в том числе стилистику контекста.

При этом М. Захарова дифференцирует «западный» субъект, а также «украинский», подчеркивая их неоднородность, отделяя политические, идеологические идентичности (чужое) от иных, гражданских, общечеловеческих (универсальных). Свое/ иное – это собственный народ, избиратели (западных стран), мирные граждане Украины, свои же граждане на юго-востоке Украины, абсолютное большинство членов мирового сообщества (разделяет российские подходы по вопросам противодействия героизации нацизма), минимизируя таким образом чужое: киевскорежимные коррупционеры, погрязший в крови и коррупции режим В. А. Зеленского (торгующий собственными гражданами), англосаксонские кураторы, натовская «бригада», натовские и еэсовские «бригадиры», Боевик И.Таран, украинский неонацист ^[3].

При анализе субъектных номинаций как отдельных лиц, так и коллективного субъекта необходимо учитывать синтагматику, которая может содержать эксплицитную или имплицитную оценку, концептуальные метафоры, стилистически окрашенную лексику (контрасты) – все это становится маркером авторского присутствия в тексте. Во всех закавыченных субъектных номинациях используется ирония, то есть интенция критики неконструктивной политики властей западных стран и Украинского режима (знаки препинания являются ресурсом синграфемики — одного из разделов метаграфемики как небуквенной трансляции смысла, логических акцентов, оценки).

Еще одним важным механизмом реализации коммуникативной стратегии в речи М. Захаровой становится номинация фактов, событий, явлений – «русофобская деятельность «коллективного Запада», травля наших граждан во всех сферах, кампания по «отмене» России, нашей культуры … тотальную дискриминацию россиян кампании по фальсификации истории и искажению роли СССР в обеспечении Победы над нацизмом и создании современной системы международных отношений… Цели этих поражающих масштабами цинизма акций по пересмотру истории называют теперь открыто: поменять местами агрессоров, развязавших самую масштабную в истории человечества войну и воплощавших в жизнь идеологию расовой исключительности, и государство-участника антигитлеровской коалиции, внесшего решающий вклад в достижение Победы.… » и т. д. ^[3].

Одна из ключевых задач продуцента речи – привлечь внимание аудитории к попытке отмены России и русской культуры, а также любой инаковости, не вписывающейся в стандарты коллективного Запада, к попытке переформатирования общественного мнения в нужном Западу ключе, глобальной проблеме формирования «новой нормы», а точнее деформирования универсальных, традиционных, национальных и религиозных ценностей (концепты мир, память и др.): «Для борьбы с Русским миром и советским мемориальным наследием активно задействуются национал-радикалы и прочие экстремисты, которые тогда стояли бок о бок с нацистами, а теперь превратились в эталон (как их называют на Западе) «правильного патриотизма». Теперь есть «новая нормальность» и «правильный патриотизм» » ^[3]. В приведенном фрагменте кавычки (ресурс синграфемики) становятся средством выражения иронии, а значит, интенции критики, которую поддерживают дискурсивные слова (прочие, как их называют и др.), структура предложения (пассивные конструкции), вставные конструкции (с нулевой позицией субъекта, то есть обезличивающие чужое), прецедентность (бок о бок).

Вывод.

Таким образом, в ходе исследования особенностей декодирования действительности продуцентом речи в политическом сегменте медийного дискурса, инкрустации событийности в текст и моделирования нового фактического поля выяснилось, что наиболее активными механизмами становятся на прагматическом уровне коммуникативная стратегия, тактики детализации, аналогизации, субъектная организация (номинация участников актуализирует определенный тип идентичности – социальный, религиозный, национальный и т.д., а следовательно, эксплицирует концепт, дифференцируя свое/ иное и чужое), средства метаграфемики, а на лингвистическом уровне – прецедентность, дискурсивные слова, концептуальные метафоры, а также ресурсы стилистики.

Кроме того, тексты политического дискурса содержат не только и не столько события и их оценку, сколько объективацию новой ценностной глобальной и национальной картины мира, которая корректируется в связи с меняющимся политическим пейзажем, а также транслируют российскую модель глобализации, основанную на традиционных, стабильных ценностях; не на однополярности, унилатерализме с доминантой чьих-либо интересов, а на принципах открытости, паритета всех участников мирового сообщества, что особенно важно для понимания мягкой силы России, ее стремления к конструктивному решению глобальных проблем и международных вопросов. Именно этот сегмент концептуальной информации важно вычленять при анализе имплицитной составляющей текста как фрагмента медийного политического дискурса, особенно в процессе обучения как носителей русского языкового сознания, так и инофонов, изучающих русский язык и культуру ^[8].