К вопросу об использовании особенностей дискурса китаеязычных СМИ в обучении китайскому языку

Фоменко Евгения Григорьевна Старший преподаватель, кафедра китайского языка, Московский городской педагогический университет 127238, Россия, г. Москва, шоссе Дмитровское, 34, корп. 2, оф. 204 Fomenko Evgeniia Senior Educator, Department of Chinese Language, Moscow City Pedagogical University 127238, Russia, Moscow, Dmitrovskoe highway, 34, building 2, office 204 folaoshe@mail.ru Другие публикации этого автора

Попова Анастасия Викторовна старший преподаватель кафедры китайского языка, Московский городской педагогический университет 105064, Россия, г. Москва, пер. Малый Казенный, 5-Б, оф. 507 Popova Anastasiia Senior Educator, Department of Chinese Language, Moscow City Pedagogical University 105064, Russia, g. Moscow, per. Malyi Kazennyi, 5-B, of. 507 anysta@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

На фоне глобализации, затронувшей абсолютно все стороны современной жизни, язык становится не только способом коммуникации и средством передачи информации, но и инструментом, оказывающим влияние на ее реципиента. Как отмечают Е. Г. Тарева, Л. Г. Викулова, И. В. Макарова, углубление этих процессов, их многовекторная и разновариантная реализация приводят как к объективно позитивным результатам, так и к осложнению международных контактов, обусловливают проблемный, а часто и конфликтный характер взаимодействия представителей различных культур, разных систем ценностей и приоритетов ^{[1, с. 399]}. Такая же ситуация наблюдается в медийной сфере. Различные СМИ, снабжая свою аудиторию новой информацией, стремятся повлиять на восприятие материала читателем или зрителем с тем, чтобы добиться формирования определенного общественного мнения, изменения уже существующей в обществе точки зрения или соответствия требованиям цензуры. С. Н.Плотникова считает дискурс «оружием воздействия» ^{[2, с. 6]}, следовательно, новостной дискурс также стоит рассматривать как «оружие», которое может быть использовано для формирования в сознании читателя определенной картины мира, а также как средство достижения конкретных целей или противодействия вербальной агрессии извне ^{[3, с. 199]}. В XXI в. Китай, как и многие страны, проводит стратегию «глобализации», в которой средства массовой информации представляют собой средство распространения в мире китайской «повестки дня». Для достижения этой цели Китай предпринимает определенные шаги в медиасфере. Чтобы сохранить чувство китайской этнической идентичности и привести свое поведение в соответствие с национальной политикой страны, в которой они расположены, почти все китаязычные СМИ в Юго-Восточной Азии выполняют двойную миссию: во-первых, выступают в качестве местного новостного бюро для передачи правительственных постановлений и репортажей этническим китайцам; во-вторых, как китаязычные СМИ призваны защищать интересы китайцев ^{[4, с. 46]}. Таким образом, освещение местных и международных новостей в китаеязычных СМИ с одной стороны способствует укреплению связей между китайцами и местным населением, с другой, предоставляет зарубежным этническим китайцам выразить свое мнение по поводу происходящих в мире событий, которое не всегда совпадает с официальным Пекином.

По мнению китайской исследовательницы Мэй Янь, зарубежные китаеязычные СМИ играют очень важную роль в формировании глобального китаеязычного медиа-ландшафта ^{[5, с. 67]}. Если говорить о глобальном влияния на СМИ, Китай придает большое значение тщательному формированию своего международного имиджа в попытке добиться благоприятных для себя результатов. На языке политики Китая диаспоральные китаеязычные СМИ сравниваются с «судном, которое Китай может одолжить, чтобы выйти в открытое море» (借船出海 jiè chuán chūhǎi) ^{[6, с. 50]}.

Соглашаясь с утверждением Дж. Дж. Алваро, о том, что сейчас ученые самых разных дисциплин изучают не только то, что говорит Китай, но и то, как он это говорит ^{[7, с. 275]}, авторы данной работы сочли целесообразным исследовать, каким образом китаеязычные СМИ Восточной и Юго-восточной Азии выстраивают дискурс своих публикаций, какие лингвистические средства используют для решения поставленных редакцией задач, и как это можно использовать в развитии коммуникативной компетенции при обучении устному и письменному переводу в паре языков китайский – русский.

Становление данной компетенции, по мнению, Е. Г. Таревой, происходит во время присвоения обучающимся вербально-семантического кода изучаемого языка – языковой картины мира, приводя к формированию языкового сознания ^{[8, с. 42]}. Авторы построили работу по следующим основным направлениям, определяя их как задачи исследования: 1) разработка критериев отбора китаеязычных СМИ и новостных статей для составления репрезентативной выборки при проведении планируемого исследования; 2) анализ структуры, лексики, грамматики, средств художественной выразительности рассматриваемых текстов, 3) выявление закономерностей, определяющих особенности дискурса статей того или иного СМИ; 4) описание таргетных стратегий, используемых выбранными СМИ в своих новостных текстах; 5) заключение о возможности использования китаеязычных СМИ разных государств в процессе обучения китайскому языку.

Обзор литературы

Приступая к данному исследованию, авторы обратились к публикациям по данной теме. В научном поле присутствуют исследования по отдельным аспектам публицистического стиля китайского языка. В частности, фундаментальная работа В. И. Горелова, посвящена стилистике современного китайского языка ^[9], Е. Н. Орлов рассматривал грамматику публицистического стиля китайского языка (Орлов Е. Н. Грамматические особенности публицистического стиля китайского языка : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.22. – Москва, 1985. – 149 с.), Т. Н. Никитина исследовала синтаксис китайского публицистического текста ^[10], С. А. Санжимитыпова проанализировала стилистические особенности языка современной китайской прессы (Санжимитыпова С.А. Стилистические особенности языка современной китайской прессы : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.22 / С. А. Санжимитыпова; [Место защиты: С.-Петерб. гос. ун-т]. - Санкт-Петербург, 2007. – 155 с.), Ю. Г. Лемешко в своей работе сфокусировала внимание на особенностях языка китайского общественно-политического текста (Лемешко Ю. Г. Язык китайского общественно-политического текста : Синтаксические и стилистические особенности : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.22. – С-Пб., 2001. – 166 с.), О. И. Калинин на материале китайских СМИ исследовал лингвопрагматические характеристики имиджевого политического медиатекста (Калинин О.И. Лингвопрагматические характеристики имиджевого политического медиатекста : на материале китайских СМИ : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.19 / Калинин Олег Игоревич; [Место защиты: Воен. ун-т]. – М., 2017. – 174 с.). Интерес представляют статьи, содержащие обзор оценочной лексики в текстах китайских СМИ ^[11] и критический дискурс-анализ медийных текстов КНР по внешнеполитической тематике ^[12]. В последние годы появилось большое количество статей, посвященных языковым аспектам формирования имиджа иностранных государств или их лидеров в китайских СМИ [13–17], однако, на наш взгляд, к их слабым местам во многих случаях можно отнести либо ограниченность иллюстративного материала, либо отсутствие оригинальных китайских текстов, что не позволяет создать отчетливую лингвистическую картину и оценить используемые языковые средства. Самым существенным недостатком указанных публикаций, по нашему мнению, является то, что для анализа были взяты только СМИ КНР. Работ, в которых бы проводилось сравнение лингвистических приемов дискурса китаеязычных медиаресурсов Китая и стран Юго-Восточной Азии, а также рассмотрение возможности применения текстов подобного рода в преподавании китайского языка, авторами встречено не было. Данное исследование призвано отчасти восполнить этот пробел в синологической лингводидактике.

Методы исследования

Беря за основу определение текста российскими исследователями А. Г. Даниловой и О. В. Митиной как законченного в смысловом отношении блока информации, предметом исследования в котором может выступать его фабульное или эмоциональное содержание, контекст его порождения, социальные характеристики коммуникаторов, их намерения и т. д., а также смыслы, порождаемые стыками этих пластов ^{[18, с. 224]}, мы можем утверждать, что дискурс новостных публикаций несомненно заслуживает пристального внимания со стороны не только лингвистов, переводчиков, но и педагогов. При исследовании различных видов дискурса, как и в преподавании иностранного языка, могут применяться различные методы, в частности, нарративный анализ (что сказано?), дискурс-анализ (как сказано?), интент-анализ (зачем сказано?), конверсационный анализ (кем и кому сказано?) ^{[19, с. 224]}. В нашем исследовании для решения задач 1–4 в качестве основного метода был избран дискурс-анализ, который определяется А. Я. Сарной как совокупность аналитических методов интерпретации различного рода текстов или высказываний как продуктов речевой деятельности людей, осуществляемой в конкретных общественно-политических обстоятельствах и культурно-исторических условиях ^[20].

В настоящей статье при помощи дискурс-анализа исследуются лингвистические особенности материалов по внешнеполитической тематике, опубликованных в электронных версиях китаеязычных (путунхуа, хуаюй) изданий ряда стран ЮВА (Индонезия, Малайзия, Филиппины), а также Гонконга. Авторами предпринята попытка решить следующую задачу: на ограниченном материале, посвященном одной проблеме – ближневосточному кризису, выявить специфику содержания и формы подачи информации в рассматриваемых китаеязычных СМИ, исходя из чего сделать некоторые прикладные выводы относительно целесообразности использования соответствующих текстов в рамках преподавания практического курса китайского языка, в частности, для работы с текстами по общественно-политической тематике.

Выбирая тематику публикаций, авторы руководствовались тем, что материалы для контекстного анализа должны отвечать следующим критериям: 1) единство темы; 2) относительно узкий временной период; 3) использование стандартного китайского языка во избежание серьезных искажений при анализе содержания. На основе вышеперечисленных критериев авторами была выбрана тема палестино-израильского конфликта, при этом определяющим фактором стало то, что очередное его обострение в октябре 2023 г. вызвало повышенный интерес по всему миру и получило широкое освещение в прессе, в том числе китаеязычной. Это дало возможность сопоставить подходы разных СМИ к информированию своей аудитории по актуальной проблематике, в данном случае связанной с ситуацией на Ближнем Востоке.

В качестве своеобразной «точки отсчета» было взято массовое материковое издание «Хуаньцю шибао» (环球时报, тираж 2,1 млн экз.), принадлежащее китайскому государственному медиа-холдингу «Жэньминь жибао» (人民日报, тираж 1,5 млн экз.) и специализирующееся на освещении международной тематики.

Для проведения контекстного, типологического анализа и сравнения использовались электронные версии следующих китаеязычных СМИ, выходящих за пределами материкового Китая:

1. 印度尼西亞日报 («Harian Indonesia») – индонезийская ежедневная газета, имеющая самую продолжительную непрерывную историю среди местных изданий на китайском языке. С 2007 г. выпускалась во взаимодействии с малайзийской 星洲日報 (Sin Chew Daily) и при редакторском сопровождение с ее стороны;

2. 南洋商报 («Nanyang Siang Pau», «eNanyang») – одна из старейших и наиболее влиятельных ежедневных газет Малайзии, ориентирующаяся на местных этнических китайцев и население соседнего Сингапура. В 2010-х гг. ее бумажная версия печаталась тиражом свыше 100 тыс. экземпляров;

3. 菲律宾商报 («Huilippin Siong Po», «Philippine Commercial News») – ежедневная газета, выходящая на Филиппинах с 1919 г. В 1995 г. стала одним из первых китаеязычных СМИ, запустивших свой Интернет-сайт;

4. 龍吟虎嘯 («Лунъинь Хусяо») или 東網 («Дунван») – гонконгский информационный Интернет-ресурс, принадлежащий изданию 东方日报(«Oriental Daily News»).

Для решения пятой задачи авторы применяли лингводидактический анализ, предполагающий конечным результатом выявление потенциала использования исследуемого вида текстов в качестве учебного материала на основе таких подходов, как содержательный, лингвистический, развивающий, культурологический, психологический, воспитательный и методический. В признании важности последнего подхода авторы согласны с Е. Я. Григорьевой, Е. И. Черкашиной, которые считают его обуславливающим введение, закрепление и активизацию специфичных для изучаемого языка единиц национально-культурного содержания, извлекаемых из читаемых на занятиях текстов [15:137].

Результаты и дискуссия

Для данного исследования авторами в общей сложности было проанализировано около 100 статей, на основе которых были выделены следующие особенности СМИ КНР, Гонконга, а также изданий, публикующихся на китайском языке для китаеязычного населения Индонезии, Малайзии, Филиппин.

I. 环球时报 (палл. «Хуаньцю шибао»), КНР.

1) Сочетание предписанной линии с авторским мнением.

Как отмечает Джошуа Курлантцик, «Хуаньцю шибао», контролируемая «Жэньминь жибао», всегда решительно поддерживает китайские власти, хотя часто сообщает или пишет редакционные статьи на деликатные темы, которые «Жэньминь жибао» обычно не затрагивает ^{[21, с. 159]}. Результаты анализа публикаций в данном СМИ на тему ближневосточного кризиса доказывают, что авторы «Хуньцю шибао», как правило, не ограничиваются отражением фактической стороны событий, что позволяет нам разделить точку зрения Курлантцика.

Примеры:

Анализируя приведенные выше примеры 1-2, мы видим, что в них не только проводится четкая политическая линия, соответствующая позиции официального Пекина (联合国在关键时刻无法保障基本的国际人道主义 Liánhéguó zài guānjiàn shíkè wúfǎ bǎozhàng jīběn de guójì réndào zhǔyì «ООН не способна в кризисные моменты обеспечить соблюдение базовых международных гуманитарных принципов»), но развивающая, комментирующая или иллюстрирующая ее при помощи эмоционально-экспрессивных выражений: 浸染着无辜平民的鲜血，是罪恶的 jìnrǎnzhe wúgū píngmín de xiānxiě, shì zuì'è de «совершили злодеяние и обагрили свои руки кровью невинных жертв», 只有招架之功，没有还手之力 zhǐyǒu zhāojià zhī gōng, méiyǒu huánshǒu zhī lì «может лишь защищаться, не имея сил нанести ответный удар».

2) Усиление экспрессии при помощи лексики оценочного характера.

Во многих случаях журналисты не только постулируют свою позицию по вопросу израильско-палестинского конфликта напрямую, но и заметно усиливают ее при помощи соответствующих лингвистических средств.

Примеры:

Примеры 3–4 демонстрируют использование авторами статей оценочной лексики для выражения негативного отношения к описываемой ситуации. В первом случае потакание взаимной ненависти и жажде мести при помощи эпитетов сравнивают с тяжелой и даже смертельной раной для общественной совести, что будет иметь далеко идущие последствия: «позволить расползаться» 任由…蔓延 rèn yóu mànyán, 人类良知的伤口 rénlèi liángzhī de shāngkǒu «рана на совести человечества», 人类良知的死结 rénlèi liángzhī de sǐjié «смертельной для этой совести», 埋下祸根 mái xià huògēn «даст ядовитые всходы».

В примере 4 при помощи глаголов с насильственным подтекстом 竭力撮合 jiélì cuòhé «подталкивать всеми силами», 拉拢 lālǒng «затаскивать» описываются действия США, уводящие мирный процесс с того пути, который Китай считает правильным.

3) Следование высоким стандартам литературного языка.

Одной из лингвистических особенностей статей в «Хуаньцю шибао» является наличие выражений, характерных для языка образованного сословия, которыми пользуются корреспонденты данного издания. В частности, в текстах встречается много слов и грамматических конструкций, выходящих за рамки лексического минимума, которым оперирует большинство СМИ, рассчитанных на массового читателя.

Примеры:

В примерах 5 и 6 можно увидеть довольно редко встречающуся конструкцию 既有….加 jìyǒu…jiā «[и] иметь ... и ...», а также союз 尚且 shàngqiě со значением «но всё же ещё...; пока что».

Приведем еще несколько примеров:

В примере 7 автором был использован глагол 予以 yǔyǐ со значением «подвергнуть (напр., критике); воздать (напр., хвалу)», который используется в книжной речи вместо глагола нейтрального стиля 给以 gěiyǐ «предоставить (что-л.); снабдить (чем-л.)».

Пример 8 демонстрирует интересное сочетание служебных слов, возможное только в книжной речи 以 yǐ «с помощью; посредством» + 使shǐ «сделать так, что..., пусть..., чтобы...». Такое сочетание придает фразе более яркую стилистическую окраску, чем использование нейтрального предлога 为[了] wèi[le] «для».

Пример 9 обращает на себя внимание использование характерной для классического письменного языка конструкции 之所以zhī suǒyǐ для изменения актуального членения предложения, обеспечивающего более яркое акцентирование причины.

Перечисленные примеры показывают, что авторы статей не только не стремятся упростить свои материалы, но, напротив, придерживаются высоких стандартов книжной речи.

4) Наличие четырехслогов-чэнъюев (成语 chéngyǔ).

Примеры:

Здесь мы поясним значение приведенных фраз: в примере 10 было использовано выражение 遥遥无期 yáoyáo wúqī «отложить на неопределённое время (срок); в отдалённом будущем; до морковкина заговенья», в примере 11 автор при помощи выражения 一片哗然 yīpiàn huárán «галдеть; шуметь; громко возмущаться; шумиха» проиллюстрировал эффект, который произвела новость. В примерах 12–13 авторы прибегают к идиомам 永无无宁 yǒngwú níngrì «никогда не будет мирных дней», 冤冤相报 yuānyuān xiāngbào «бесконечно мстить друг другу; месть порождает месть, и этому никогда не будет конца».

Таким образом, можно констатировать, что в публикациях «Хуаньцю шибао» активно применяются средства художественной выразительности, такие как четырехслоги-чэнъюи и другие идиоматические выражения. Несомненно, это предполагает наличие у потенциального читателя довольно высокого общеобразовательного и культурного уровня.

II. 印度尼西亞日报 («Harian Indonesia», палл. «Иньдунисия жибао»), Индонезия; 南洋商报 («Nanyang Siang Pau», «eNanyang», палл. «Наньян шанбао»), Малайзия, Сингапур; 菲律宾商报 («Huilippin Siong Po», «Philippine Commercial News», палл. «Фэйлюйбинь шанбао»), Филиппины.

Совсем другая картина наблюдается в публикациях СМИ Индонезии и Филиппин по той же тематике. Они обладают следующими особенностями:

1) в подавляющем большинстве они носят чисто информационный характер;

2) в них сухо сообщается о фактической стороне событий без попытки их анализа, интерпретации или встраивания в более широкий политический контекст;

3) даже статьи под рубрикой «社评» (передовица, колонка комментатора), по определению подразумевающей выражение индивидуальной авторской позиции, в основном выдержаны в объективистском ключе и лишены оценочной составляющей.

4) эмоционально окрашенные формулировки в индонезийских китаеязычных СМИ практически отсутствуют. Интересным представляется тот факт, что даже в такой мусульманской стране, как Индонезия, для которой характерны ярко выраженные симпатии к народу Палестины и критическое отношение к политике Израиля, китаеязычные СМИ освещают ситуацию с нейтральных позиций, ограничиваясь перепечатыванием (полностью или с сокращениями) официальных информационных материалов.

5) язык материалов в СМИ Филиппин и особенно Индонезии довольно стандартный, простой, доступный для аудитории с базовым уровнем владения китайским языком.

Данную ситуацию можно по крайней мере отчасти объяснить спецификой положения китаеязычной прессы в Индонезии. В октябре 1965 г. как результат переворота, ответственность за который возложили на Коммунистическую партию Индонезии, все китаеязычные газеты были закрыты и находились под запретом. Единственным исключением стала рассматриваемая нами «印度尼西亞日报», издававшаяся не китайцами, а индонезийцами ^{[22, с. 12]}. В течение длительного времени в стране действовали жесткие ограничения на использование китайского языка, в том числе в сфере образования. Как следствие, результатом этой репрессивной политики должно было стать сужение аудитории изданий, а также уменьшение количества журналистов из числа этнических китайцев и снижение их профессионального уровня. Очевидно, что к моменту снятия запретов китаеязычные медиа в Индонезии уже просто не располагали кадрами, способными готовить собственные аналитические материалы.

Другим значимым фактором, определяющим направленность и, как следствие, язык дискурса китаеязычных СМИ стран ЮВА, является усиление политического и экономического влияния КНР, а также проводимая Пекином в последние годы политика наращивания своей «мягкой силы», включая расширение присутствия в медиа-пространстве. Между СМИ КНР и местными изданиями заключены многочисленные соглашения об обмене информационным контентом, издатели и журналисты из стран ЮВА регулярно приглашаются на материк для участия в конференциях, семинарах, тренингах и т. д. Как следствие, местная пресса стала утрачивать своеобразие, по подбору материалов и языку публикаций все больше «унифицируясь» с материковыми СМИ. Например, в филиппинских медиа в качестве источника информации указывается только «Чжунго синьвэньван» («中国新闻网»), оттуда же берутся ссылки на другие издания.

6) Несколько особняком стоят публикации малайзийской прессы. В них прослеживается редакционная политика, а иногда и авторская позиция.

Рассмотрим это на следующих примерах:

В примере 14 автор статьи не просто констатирует результаты первого этапа боевых действий, но акцентирует внимание на том, что они были болезненными для Израиля. С этой целью использован чэнъюй 痛定思痛 tòngdìng sītòng «обдумать свои ошибки, извлечь урок из пережитого», где слово «боль» 痛 tòng употребляется дважды.

В примере 15 отношение к палестинцам выражается с помощью определения «слабая сторона» (弱势一方 ruòshì yīfāng), за которым следует чэнъюй 逞一时之快 chěng yīshí zhī kuài «получать сиюминутное удовольствие (не думая о последствиях)».

Авторская позиция просматривается и в примере 16, где отмечается, что «арабским странам будет сложно отказаться от выгод, которые дает линия на мирное урегулирование» (阿拉伯世界难以放弃和解潮带来的红利 Ālābó shìjiè nányǐ fàngqì héjiě cháo dài lái de hónglì).

7) китайский язык, использующийся в дискурсе китаеязычных СМИ Малайзии, грамматически и стилистически сложнее.

Примеры:

Примеры 17–19 служат убедительным доказательством, что язык материалов «Наньян шанбао» сложнее, чем в индонезийских и филиппинских изданиях. Тексты содержат много длинных, сложносоставных предложений, которые в некоторых случаях приходится делить на части для достижения адекватности перевода на русский язык.

7) Тексты малайзийской «Наньян шанбао» изобилуют традиционными китайскими идиоматическими выражениями.

В примере 17 использована идиома 多事之秋 duō shì zhī qiū со значением «смутное время, тревожные времена; время больших перемен». Если переводить ее дословно, получится выражение «осень со множеством событий», что может напомнить читателю о периоде Весен и осеней в чжоуском Китае, когда государство оказалось раздробленным на большое количество крупных и мелких княжеств, бесконечно воевавших друг с другом.

В примере 19 мы имеем дело с недоговоркой-сехоуюй (歇后语 xiēhòuyǔ), разновидностью китайских фразеологизмов, представляющих собой изречение из двух частей – иносказания и его раскрытия (пояснения), причем вторая часть обычно опускается. Состояние израильской армии характеризуется выражением 泥菩萨过江，自身难保 nípúsà guòjiāng, zìshēn nánbǎo «глиняный бодхисаттва переходит вброд реку, даже собственное тело трудно сохранить в целости», что означает «не может помочь даже себе; беспомощный, бессильный, беззащитный». Эта мысль усиливается еще одной идиомой 折戟沉沙 zhé jǐ chén shā «сломанная алебарда утонула в песках» – «потерпеть поражение; провал».

Рассмотрим еще несколько примеров:

Использованный в примере 20 чэнъюй 蛛丝马迹 zhūsī mǎjì буквально переводится как «нить паутины и следы копыт лошади» в смысле «ключ к разгадке, след, путеводная нить, зацепка», так автор статьи образно передает возможность утечки информации.

Выражение 真谛 zhēndì «будд. высшая истина, истинная сущность, внутренний истинный смысл» из примера 21 отсылает к понятийному аппарату китайского буддизма.

В примере 22 мы можем обнаружить идиому 昙花一现 tánhuā yīxiàn «цветы канны появляются на мгновение», имеющую образное значение «появиться на мгновение и исчезнуть; кратковременный, преходящий, мимолетный», которая используется для описания молниеносного характера нападения палестинских боевиков на Израиль.

Такой высокий уровень дискурса, грамматическую и стилистическую сложность, на наш взгляд, можно объяснить не только большим числом этнических китайцев, проживающих в Малайзии и Сингапуре (в последнем, китайский язык хуаюй является одним из государственных языков), но и длительным историческим опытом китаеязычных СМИ. Газета «Ча шису мэйюэ тунцзичжуань» (察世俗每月统纪传), основанная в Малакке (Малайзия), в 1815 г., признана первым в мире зарубежным периодическим изданием на китайском языке ^{[4, с. 46]}.

По мнению китайских исследователей, Сингапур и Малайзия — это страны с наиболее развитой китайской медиаиндустрией. Согласно официальному документу под названием «Синяя книга новых медиа: Отчет о развитии новых медиа в Китае № 10 (2019)», опубликованному в июне 2019 г. Институтом журналистики и коммуникации Китайской академии социальных наук совместно и издательством «Научная литература по общественным наукам» (社会科学文献出版社), в топ-20 наиболее влиятельных зарубежных китаеязычных медиа-порталов входят три из Малайзии и два из Сингапура. Такие онлайн газеты, как сингапурская «Ляньхэ цзаобао ван» (联合早报, Lianhe Zaobao.com), малазийская «China Press» (中國報, Сhinapress.com.my) и «Sin Chew Daily» (星洲日報, sinchew.com.my) входят в тройку лидеров по своему влиянию ^{[23, с. 106]}.

III. «Лунъинь Хусяо» (龍吟虎嘯), Гонконг.

Дискурс материалов данного гонконгского информационного ресурса отличается еще большим лингвистическим своеобразием. Рассмотрим его особенности ниже.

1) Статьи по ближневосточной тематике имеют ярко выраженный авторский характер.

Примеры:

Из приведенных выше примеров видно, что авторы могут показывать свое отношение к затронутой теме, их оценки бывают эмоциональными, а порой даже резкими (一面倒yīmiàndǎo односторонний, однобокий, тенденциозный; 殖民主义的丑恶行为zhímín zhǔyì de chǒu'è xíngwéi «колонизаторская суть жестоких действий).

2) богатый и разнообразный литературный китайский язык.

В гонконгских публикациях широко используются сложные грамматические конструкции и идиоматические выражения.

Примеры:

В примере 25 использованы следующие идиомы:

- 貧無立錐 (упр. 贫无立锥) pín wú lì zhuī «беден настолько, что шило некуда воткнуть», которая в контексте приобретает образное значение «некуда ступить, земля уходит из-под ног»;

- 野蠻瘋長 (упр. 野蛮疯长) yěmán fēngzhǎng «бурный, ничем не сдерживаемый рост» передает значение «отчаянные попытки».

Для описания захватнической политики Израиля в примере 26 автор использовал идиому 步步进逼 bùbù jìnbī «шаг за шагом продвигаться вперёд, теснить, напирать (со всех сторон)».

В примере 27 фигурирует идиома 空中樓閣 (упр. 空中楼阁) kōngzhōng lóugé «1) воздушный замок; 2) химера, мираж», передающая сомнение в возможности мирных переговоров между Израилем и Палестиной.

Выражение 倒不如 dàoburú «всё же не так хорошо, как...; самое лучшее всё же...; лучше всего было бы...; лучше уж...» в примере 25 использовано вместо часто употребляющегося глагола 宁愿 nìngyuàn «предпочитать; лучше уж».

Сложная конструкция 立国无期 lìguó wúqī с дословным переводом «у создания государства нет даты» из примера 26 выбрана для констатации того, что принятый ООН план на сегодняшний день не реализован.

Для фразы «без реализации “плана ….» из примера 27 можно было бы ограничиться простым вариантом «отрицательная частица + глагол», однако автор пошел иным путем, выбрав архаичную конструкцию «глагольно-объектное сочетание + 而不为ér bù wéi», где 不为 означает «не делать, не заниматься, не совершать». Интересным представляется также использование двойного отрицания 無不忙於 (упр. 无不忙于) wúbù máng yú со значением «срочно, экстренно» вместо более частотного наречия 紧急地 jǐnjí de с тем же значением.

3) в текстах нередко встречаются грамматические и лексические элементы, взятые из классического китайского языка вэньянь.

Примеры:

В примере 28 автор во фразе 人不畏死，奈何以死懼之Rén bù wèi sǐ, nàihé yǐ sǐ jù zhī «Нельзя запугать смертью тех, кто ее не боится» привел цитату из трактата Лао-цзы «Дао дэ цзин» («道德经») 民不畏死,奈何以死惧之? Mín bù wèi sǐ, nàihé yǐ sǐ jù zhī «Когда народ не ощущает страха смерти, то как же можно смертью устрашать народ?...» (перевод И. И. Семененко) ^{[24, с. 69]}. При этом он немного отступил от оригинала, заменив 民 mín «народ» на 人rén «людей».

В примере 29 вместо современных нейтральных союзов 如果 rúguǒ или假使 jiǎshǐ со значением «если» фигурирует слово 倘若 tǎngruò с тем же значением. Оно характерно для письменной речи, так как пришло из вэньяня. Эта лексическая единица была известна еще в эпоху Тан, например, она встречается в «Очерках о чудесах из мира тьмы» («玄怪录») ^{[25, с.53]} писателя Ню Сэнжу^[1].

В том же фрагменте мы видим использование еще одного слова из вэньяня 堪虞 kānyú «заслуживающий настороженного отношения, требующий особой осторожности; вызывать опасения (сомнения)» вместо аналогичных по смыслу современных 可忧 kě yōu, 令人忧虑 lìng rén yōulǜ.

В примере 30 автор поставил в конце предложения модальную частицу矣 yǐ древнекитайского и старого литературного языка, подчёркивающую завершённость действия или становление качества.

В примере 30 мы видим сразу несколько лингвистических средств классического вэньяня в рамках одного предложения. Во-первых, употребляется заимствованное из среднекитайского языка ^[2] служебное слово 奈何 nàihé в значении «воздействовать (на что-л.); как-нибудь справиться, совладать (с чем-л.); унимать». Во-вторых, для указания на однотипность подходов СМИ к освещаемой теме используется идиома 统一口径 tǒngyī kǒujìng «согласовать высказывания; выступать единым фронтом». В-третьих, автор прибегает к идиоме 粉饰太平 fěnshìtàipíng «делать вид, будто всё идет гладко; замазывать проблемы» как к средству выражения экспрессии вместо нейтрального глагола 隐瞒 yǐnmán «скрывать; маскировать; замалчивать».

На основе вышеприведенных примеров мы можем сделать вывод о том, что авторы гонконгского новостного издания «Лунъинь Хусяо» более свободны в выражении своих мнений и оценок. Кроме того, они хорошо владеют лингвистическимм инструментами усиления экспрессии, пришедшими из классического языка вэньянь.

4) употребление служебных слов, характерных для южных диалектов Китая.

Примеры:

В примерах использованы следующие частицы:

а) 呢 ne в значении «это» (примеры 32, 34);

б) 嘅gě вместо определительной частицы 的 de (в примере 32 дважды, в примерах 34, 35);

в) 咪 mī в значении «не надо» (пример 32);

г) 唔 ḿ – «не» (пример 33);

г) 吖yā, ā как восклицательной и конечной частицы (пример 34);

д) 冇mǎo – «не иметь, нет, не» (пример 34, 35);

е) 嘢 yě – «событие, дело» (пример 34).

5) Применение как традиционных, так и упрощенных иероглифов.

До 1997 г. Гонконг являлся колонией Великобритании, в связи с чем не попадал под действие проводившейся в КНР реформы письменности. После возвращения Гонконга под юрисдикцию КНР в качестве специального административного района его жители по-прежнему используют традиционные иероглифы, хотя часть населения перешла на упрощенные. Издание «Лунъинь Хусяо» предоставляет своей аудитории возможность выбора наиболее привычного варианта начертания знаков.

Заключение

По результатам проведенного авторами сравнительного и контекстного анализа можно сделать вывод, что к использованию в учебном процессе публикаций китаеязычной прессы следует подходить избирательно, руководствуясь прежде всего задачами, решаемыми в рамках конкретного курса. Так, для студентов-востоковедов, регионоведов и политологов знакомство с подобными материалами представляется полезным с точки зрения расширения страноведческого кругозора и получения дополнительных сведений по ситуации в государствах ЮВА и китайской диаспоре.

В целом на основе дидактического анализа новостных статей китаеязычных СМИ авторы смогли выделить несколько преимуществ введения такого рода материалов в процесс обучения китайскому языку. Во-первых, для студентов, специализирующихся в области лингвистики и перевода, наибольший интерес представят тексты, по своему языку отличающиеся от медийных материалов материкового Китая. В основном это относится к публикациям гонконгских и в меньшей степени малайзийских СМИ. Во-вторых, некоторые интернет-порталы китаеязычных СМИ, например, упомянутый выше «Лунъинь Хусяо», помимо собственно текстов размещают в общем доступе соответствующие аудиофайлы, что позволяет использовать их в качестве вспомогательного тренировочного упражнения на занятиях по практическому китайскому языку, практике перевода в паре китайский-русский или самостоятельного упражнения на занятиях по аудированию. Что касается индонезийской и филиппинской прессы, то практическая отдача от ее чтения будет ограничиваться закреплением навыков работы с иероглификой в традиционном варианте написания.

^[1] Ню Сэнжу́ (牛僧孺; 779—849) — китайский политический деятель периода правления династии Тан (618—907), чэнсян (канцлер) в 823—825 и 830—832 гг., писатель. Был автором нескольких рассказов и повестей. По свидетельству современников, пользовался большой литературной известностью, а его рассказы были «полны злословия» и политического подтекста. Был фактическим создателем политического памфлета в форме новеллы чуаньци. Самым известным произведением его авторства является сборник «Сюань гуай лу» («Очерки о чудесах из мира тьмы»), из которого до наших дней дошло 33 рассказа. Другим известным произведением является сборник «Путешествие в далёкое прошлое» (Ню Сэнжу // Википедия. ^[2015]. Дата обновления: 03.07.2023. URL: https://ru.wikipedia.org/?curid=5392887&oldid=131427479)

^[2] Среднекитайский язык (средневековый китайский язык), название письменного языка, распространённого в Древнем Китае в VI (по др. сведениям IV)–XII вв. (Среднекитайский язык // Большая российская энциклопедия. Том 31. Москва, 2016, стр. 119)