Физическая неприкосновенность как объект распоряжения свободы воли лица

Волкова Алина Юрьевна ORCID: 0000-0003-1944-3453 кандидат юридических наук старший преподаватель; кафедра уголовного и уголовно-исполнительного права; Нижегородская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации 603950, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3 Volkova Alina Yur'evna PhD in Law Senior lecturer; Department of Criminal and Penal Enforcement Law; Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 603950, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Ankudinovskoe highway, 3 auvolkovs@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение. Охрана личности, включая ее физическую неприкосновенность, является первостепенной из задач международного права и отечественного законодательства, что подчеркивает важность личной автономии, самообладания и самоопределения человека собственным телом. Физическая неприкосновенность как составной элемент личной неприкосновенности признается объектом уголовно-правовой охраны – при совершении преступления причиняется вред законным интересам, неотъемлемым и неотделимым от права на жизнь как такового: физическое, психическое и моральное благополучие личности. Все права, составляющие физическую неприкосновенность лица, объединены в категорию соматических: именно их совокупность предполагает, по мнению Н.Н. Подольной, реализацию функций организма и определяет качество жизни каждого конкретного человека ^{[1, с. 92]}.

Лицо в определенных ситуациях самостоятельно ставит вышеупомянутые блага в ситуации угрозу причинения вреда: медицинские вмешательства, включая искусственное прерывание беременности, спортивные травмы, суррогатное материнство, инъекционная косметология и т.п. Таким образом, соматические права в совокупности следует рассматривать как объект распоряжения свободы воли лица: в случае причинения вреда с дозволения или по просьбе лица представляется возможность выбрать из доступных ему вариантов поведения, т.е. в данном случае поступиться своими правами и свободами ^{[2, с. 193-194]}. Динамичное развитие отдельных сфер жизни обусловливает необходимость совершенствования подхода к регламентации физической неприкосновенности личности, то есть возможности распоряжение ею как объектом свободы воли лица.

Результаты исследования. Физическая неприкосновенность личности понимается достаточно широко: жизнь личности, ее физическое и психическое здоровье, включая право на сексуальное самоопределение и репродуктивные права. Согласно положению ч. 1 ст. 22 Конституции Российской Федерации «каждый имеет право на личную неприкосновенность», где физическая неприкосновенность лишь ее составная часть. Это характеризует следующее, что личная неприкосновенность – это субстантивное право, предусмотренное как отечественным, так и международным законодательством, а физическая неприкосновенность ее составной элемент. В рамках исследования представляют интерес возможные случаи распоряжения физической неприкосновенностью для причинения вреда собственной личной неприкосновенности лица.

Физическая неприкосновенность личности обладает статусом объекта уголовно-правовой охраны. Во всех сферах физическая неприкосновенность, как составляющая личной неприкосновенности, является нематериальным благом. По мнении. И.А. Фаста данное нематериальное благо носит системообразующий характер, включающее в себя механизмы беспрепятственной реализации и должной защиты ^{[3, с. 184]}.

Относительно защиты указанного нематериального блага, публичный характер уголовных правоотношений лежит в основе признания действий общественно опасными, и посягающими на права, названные ранее и образующие в целом физическую неприкосновенность личности. В отдельных действиях имеется правовая оценка волеизъявления личности, лежащая в основе ненаказуемости деяния и снижения степени общественной опасности. Так, волеизъявление личности разграничивает ст. 131 и ст. 134 УК РФ, освобождает ВИЧ-инфицированное лицо от уголовной ответственности в ст. 122 УК РФ, определяет наказуемость действий, связанных с незаконным прерыванием беременности в ст. 111 и 123 УК РФ и др. В приведенных примерах лицо добровольно и осознанно соглашается на претерпевание последствий своего выбора, тем самым распоряжаясь своей физической неприкосновенностью.

Хотелось бы обозначить меры реагирования государства и отдельных субъектов Российской Федерации на возможность самоопределения матери при деторождении. Так, в Республике Коми, уже десятом регионе России, наравне с Новгородской и Тверской областями в течение последних полутора лет была введена административная ответственность за склонение к искусственному прерыванию беременности, тем самым, не допуская ограничение свободы воли беременной девушки в рамках такого сложного выбора.

Но в противовес подобным мерам в субъектах Российской Федерации необходимо осветить ситуацию в Соединенных Штатах Америки, где в отдельных штатах ограничили право женщин на производство аборта, что младенческая смертность в Техасе выросла почти на 13% за год после принятия законопроекта 8 Сената Техаса, с 1985 в 2021 году до 2240 в 2022 году ^[4].

Две государственные меры государственного реагирования на возможность производства искусственного прерывания беременности отображают последствия ограничения свободы в части принятия женщиной решения, связанной с распоряжением ее физической неприкосновенностью.

В соответствии с нормами зарубежного и международного законодательства физическая неприкосновенность (англ. «bodily integrity») трактуется намного шире: автономия и самоопределение в отношении своего тела, недопустимость любого физического вмешательства или давления на решение в отношении естественных физиологических процессов, так как это рассматривается в качестве нарушение прав и свобод человека. И особая сложность возникает при нестандартных формах деяний, нарушающих физическую неприкосновенность личности: незаконное проведение искусственного оплодотворения или имплантация эмбриона, ограниченный доступ к противозачаточным средствам, забор генетического материала человека, проведение опытов над человеком и т.п. Нестандартные подходы к сексуальной идентификации также порождают споры в отношении распоряжения физической неприкосновенностью, особенно в детском возрасте. Нормы, касающиеся медицинских вмешательств в половую анатомию в связи с интерсексуальными вариациями, не были кодифицированы в международном праве, и большинство стран не приняли какого-либо законодательства для обеспечения этих прав. Но ряд авторов предпринимают попытки проиллюстрировать потенциальные пути устранения правовых пробелов в защите всех прав детей на физическую неприкосновенность и (будущую) физическую и сексуальную автономию ^[5].

В перечисленных выше случаях посягательств на физическую неприкосновенность человека решающую роль играет свобода воли человека при распоряжении отдельными соматическими правами. Но даже наличие свободы воли человека, получение согласия лица в установленном законом порядке и производство названных процедур требует их комплексной оценки, учитывая нормы морали и действующее законодательство, а также религиозные воззрения. Указанные критерии формируют определенные границы производства посягательств в отношении физической неприкосновенности лица исходя из правовой регламентации и этической допустимости.

В отечественных реалиях вопросы реализации права на сексуальное самоопределение, включающее сексуальное просвещение, являются злободневными и понимаются сквозь призму нарушения равенства прав и равенства возможностей людей по признаку сексуальных и гендерных различий. Тем самым игнорируются положения Декларации Всемирной Ассоциации Сексуального Здоровья, утверждающей, что сексуальные права основаны на универсальных правах человека, которые уже признаны в международных и региональных документах по правам человека, в конституциях и законах, правовых нормах и принципах (Декларация сексуальных прав by World Association for Sexual Health (WAS): провозглашена на 13-м Всемирном конгрессе сексологов в Валенсии, Испания, в 1997 году // Режим доступа: URL: https://worldsexualhealth.net/wp-content/uploads/2019/10/DSR-Russian.pdf (дата обращения: 15.07.2024).

Тема сексуального насилия погранична с проблемой домашнего насилия, посягающего на физическую неприкосновенность личности. Противодействие указанным видам насилия должно производиться институционально: лишь единство их профилактики и последующих серьезных мер ответственности уменьшит число посягательств на неприкосновенность личности как объект уголовно-правовой охраны.

Разработка международного законодательства, например, Конвенции Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием (Стамбульская Конвенция), действие которой направлено на защиту женщин от всех форм насилия, устанавливает принцип свободы воли лица при распоряжении своей физической неприкосновенностью (Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием. Стамбул, 11.V.2011 // Серия договоров Совета Европы №. 210. 36 с.).

В случае исключения свободы воли лица в виде добровольного свободно выраженного согласия на то или иное действие в свой адрес указанный нормативный документ требуют обязательного уголовного преследования. Таким образом, принцип согласия или его отсутствия является основанием наказуемости посягательств на физическую неприкосновенность личности.

Ст. 2 и 3 Закона о борьбе с проституцией в Японии определяет проституцию и ее наказуемый характер, если лицо вступает половые сношения с неустановленным партнером за оплату или обещание получить оплату (Закон Японии «О борьбе с проституцией» от 24 мая 1956 г. в ред. Закона № 52 от 2022 г. // E-Gov ポータル URL: https://elaws.e-gov.go.jp/document?lawid=331AC0000000118 (дата обращения: 15.07.2024).

Таким образом, лицо распоряжается своей физической неприкосновенностью по своему усмотрению при оказании услуг интимного характера. Действующий отечественный уголовный закон в ст. 240 предполагает ответственность за принуждение к занятию проституцией, включая насильственные способы вовлечения, тем самым виновное лицо нарушает физическую неприкосновенность личности в части распоряжение собственной половой свободой.

В пояснительном докладе к Стамбульской конвенции уточняется, что судебное преследование «потребует контекстной оценки доказательств, чтобы в каждом конкретном случае установить, имеет ли жертва возможность свободно согласиться на совершенный половой акт без применения насилия или угрозы его применения. Указанная оценка должна учитывать широкий спектр поведенческих реакций на сексуальное насилие, демонстрируемых жертвой, и не должна основываться на предположениях о типичном поведении в таких ситуациях. Согласие является добровольным и постоянным на участие в определенных сексуальных отношениях, но может быть отменено в любое время (например: Высокий суд Англии и Уэльса в деле R v. DPP и «A». ^[2013] EWHC 945 (Admin); Верховный суд Калифорнии, 29 Cal. 4th 756, 60 P.3d 183, 128 Cal. RPTR. 2d 783, 2003 Cal.)

Помимо физической неприкосновенности личности, затрагивающей её сексуальные права, требуют надлежащей правовой оценки случаи добровольного претерпевания вреда, характеризующегося неоднозначной психологической природой происхождения: известны случаи апотемнофилии, также известной как трансабильность или трансформируемость – это синдром нарушения целостности восприятия собственного тела (body integrity identity disorder (BIID)), при его диагностировании человек озабочен желанием ампутировать здоровую конечность. Согласно Международной классификации болезней, принятой ВОЗ, указанная дисфория относится к числу психических расстройств, расстройств поведения или нервного развития (ICD-11- International Classification of Diseases 11th Revision // World Health Organization, 2019. – Режим доступа: ICD API [сайт]. URL: https://icd.who.int/browse11/l-m/en#/http://id.who.int/icd/entity/256572629 (дата обращения: 16.07.2024). Пациенты, страдающие от BIID, осознают несоответствие между их действительной и предполагаемой схемой тела, и они чувствуют, что быть инвалидом - это необходимый и важный аспект их личности ^{[6, с. 1407]}. Это расстройство интерпретируется как добровольное желание лица стать инвалидом, что приводит к пагубным последствиям, проявляющимся в навязчивости данной идеи, существенно влияет на продуктивность, досуг или любое другое социальное функционирование, так как человек подвергает свое здоровье и жизнь серьезной опасности.

Поскольку ВОЗ указанное расстройство отнесено к категории болезней, удовлетворение желания человека по нарушению целостности своего организма не является законным и социально допустимым. Это связано с незаконными случаями проведения ампутации лицу, страдающему подобным расстройством. В подобном случае добровольное волеизъявление лица на нарушение физической неприкосновенности не имеет значения при решении вопроса об ответственности лица, осуществившего незаконное медицинское вмешательство. В соответствии с отечественным законодательством подобного диагноза не существует, указанное расстройство не имеет юридического статуса, поэтому медицинский работник или иное лицо, удовлетворяющее желание лица на ампутирование здоровой конечности, будет подлежать уголовной ответственности на общих основаниях, и его действия будут квалифицированы в зависимости от умысла причинителя вреда и наступивших общественно опасных последствий. Аналогичная правовая оценка дается проведению на территории Российской Федерации калечащих операций, связанных с изменением гендерной идентичности человека. Хотя границы диспозитивного правового регулирования подобных действий должны определяться с использованием мультидисциплинарного подхода. Как отмечают специалисты, основные проблемы данной сферы касается ряда биоэтических дилемм, диагностическими трудностями, методологическими проблемами ^{[7, с. 26]}.

Выводы. Свобода действий, осознанность выбора и возможность его сделать – это как нельзя лучше характеризует распоряжение лицом своими правами и законными интересами в рамках современных общественных отношений, где волеизъявление лица может быть реализовано зачастую противоправными способами. Осведомленность лица о комплексе его прав и свобод, образующих физическую неприкосновенность, и их специфики будет способствовать более эффективной реализации и охраны со стороны государства.

Под физической неприкосновенностью следует понимать право лица на личную автономию собственного тела, подразумевающую защиту его физического, психического и морального благополучия. Охрана государством физической неприкосновенности граждан согласно требованиям международного и отечественного законодательства позволяет оценивать нарушения физической неприкосновенности другого человека в качестве неэтичных и в крайних случаях преступных деяний.

При возможном ограничении свободы личности в части распоряжения своей физической неприкосновенностью законодатель должен предвидеть возможные последствия подобного решения, включая преступные способы осуществления тех или иных медицинских вмешательств в перспективе тех или иных запретов.

Доктрина, законодательство и правоприменительная практика должны последовательно и аргументировано подходить к правовой оценке ситуаций, связанных с нарушением физической неприкосновенности лица по его добровольному и осознанному волеизъявлению, что определяет степень наказуемости действий по отношению к лицу, высказавшему подобную волю, вне зависимости от сферы подобного волеизъявления.