«Печать царя Соломона»: астрологическая книжность старообрядцев-поповцев XIX в.

Соколов Александр Владимирович ORCID: 0000-0001-5016-3199 ассистент; кафедра истории и археологии; Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н. Толстого 300000, Россия, Тульская область, г. Тула, ул. Менделеевская, 7, ауд. 9 Sokolov Aleksandr Vladimirovich Assistant; Department of History and Archaeology; Tolstoy Tula State Pedagogical University 300000, Russia, Tula region, Tula, Mendeleevskaya str., 7, room 9 alks_2@mail.ru

Изучая тульское старообрядчество, мы обнаружили уникальный памятник письменности – «Печать царя Соломона» в фонде Рогожского кладбища ^[11]. Этот напечатанный полууставом текст, исходя из маргиналий, принадлежал тульскому мещанину. Среди памятников литературы с тем же наименованием мы не обнаружили. Данный памятник имеет ярко выраженную астрологическую направленность, позже выяснилось, что составителем «Печати царя Соломона» был старообрядец. Сам факт того, что старообрядцы создавали подобного рода тексты автор, ранее нигде не встречал. Поэтому ключевой задачей данной работы является введение в научный оборот «Печать царя Соломона» – ранее неизученного памятника.

Перед автором не стоит цель всестороннего изучения этого текста, в рамках статьи – это невозможно. Целью исследования является анализ структуры книги «Печать царя Соломона». Для решения поставленной цели необходимо ответить на ряд вопросов. Во-первых, возможно ли датировать текст, установить авторство и понять зачем он был создан? Во-вторых, каково отношение к астрологии в православной среде? В-третьих, из каких частей состоит текст? В-четвертых, возможно ли установить происхождение каждой части?

Методология исследования основана на принципах историзма, объективности и целостности. Работа строится на генетическом, герменевтическом и сравнительном методе, а также контент-анализе. В работе также использовались герменевтические и математические методы. Выявлять структурные компоненты мы будем, исходя из источников, на которых строился этот текст. Цитаты из текста «Печати…» будут даваться исходя из норм современного русского языка.

Путей датировок и установок авторства «Печати…» несколько: во-первых, мы проанализировали внешние признаки книги. Сам памятник имеет кожаный переплет и прочно зафиксированные листы. Книга была сделана либо на заказ, либо на продажу. Бумага книги достаточно плотная, но при этом не настолько, как вяленая (этот тип по плотности напоминал современный ватман), которую активно использовали в XVIII в. При этом бумага явно была не из дешевых, об этом говорит, то что она не рассыпается на волокна. По своим характеристикам она близка к той, на которой гектографировал свои сочинения тульский поморский начетчик Д.В. Батов во второй половине XIX в. ^[3], однако качество бумаги «Печати…» несомненно выше. Текст был составлен полууставом, о том, что перед нами печать, а не рукопись свидетельствует ряд факторов. В первую очередь это расположение текста – он следует четко заданным границам по ширине. Не менее важно и то, что буквы расположены будто бы на невидимых линиях. Текст будет им следовать даже если абзацы были разорваны графическими изображениями. Другим аргументом в пользу того, что перед нами именно напечатанный текст являются графические изображения, при визуальном анализе имеющие явные признаки печатного происхождения. Сами по себе графические изображения функциональны, они поясняют, как выглядит определенное небесное явление, хотя встречаются и декоративные изображения. Подобный подход с функциональным изображением не был свойственен даже учебной литературе до начала XIX в. в принципе. Гравюры же в религиозных текстах выполняли иллюстративную или же поучительную функцию, но не предполагали практического применения. Все это косвенно говорит о том, что книга возникла в XIX в. Тот факт, что текст печатался говорит о том, что он был нацелен на внешнего пользователя. Иными словами, книга создавалась либо для конкретного заказа, либо на продажу. Итак, пока, что мы можем выдвинуть гипотезу о том, что «Печать…», исходя из графических особенностей и типа бумаги, возникла в XIX в. и скорее всего во второй его половине.

Во-вторых, мы попытались выявить её принадлежность исходя из оставленных на книге маргиналий. Итак, на форзаце передней крышки мы встречаем следующую запись «Принадлежит сия книга Тульскому жителю Степану Тихонову» ^[11], а на форзаце нижней крышки надпись: «Сия книга Степана Тихонова Акараенкова» ^[11]. Исходя из фразы «…Тульскому жителю…» мы можем сказать, что данная книга принадлежала мещанину. Изучив архивные материалы по старообрядцам Тулы, мы не смогли выявить хоть какую-то информацию о человеке, которому принадлежала эта книга. Таким образом маргиналии нам не позволили установить хотя бы примерные сведения о дате возникновения этой книги, как и не позволили установить религиозные представления данного произведения.

Поэтому, в-третьих, мы проанализировали сам текст. В нем мы встречаем следующее заглавие «Слово премудрого царя Соломона как все твари обновляла в прежние лета» ^{[11, л. 25-об]}. В этой части книги рассказывается о событиях, которые провоцировали «обновление» живых существ. В тексте говорится о двенадцати свершившихся «обновлениях» всех «тварей», каждое из которых было связанно с каким бы то ни было крупным событием. К ним относились: изгнание Адама из Эдема; наведение казней на Египет; Великий потоп; разрушение Содома и Гоморры; падение стен Иерихона и погибель хананеев; когда израильтяне морем провели и фараон воинов потопил; распятие Христа; разорение Иерусалима; «когда русское царство в маловерие впаже отцовское предание отвергоша и от веры отступиша»; Царь град был захвачен (из текста не ясно о каком событии конкретно идёт речь); «егда словяне восприяша веру хртову и крестишася»; «егда поляки вяза град киев и разориша» ^{[11, л. 25-об]}. Иными словами, «обновления» всех «тварей» происходили во время фундаментальных событий, с точки зрения составителя «Печати». К подобным событиям он отнес и период, «когда русское царство в маловерие впаже отцовское предание отвергоша и от веры отступиша» ^{[11, л. 25-об]}. С точки зрения церковной истории такое событие было одно – это была схизма второй половины XVII в. По контексту мы видим, что автор осуждает тех, кто «отцовское предание отвергоша», иными словами он выступает от имени староверов, видимо, и сам являясь старообрядцем. Старообрядческие подпольные типографии широко известны научному сообществу, но случаев, когда не старообрядец писал бы для старообрядцев мы не знаем.

Не менее важным является и то, что он пишет и об «обновлении», в качестве причины которой стало распятие Христа, он называет его «Ииса» ^{[11, л. 25-об]}, а не традиционным для старообрядцев «Исус» или же в падежной форме «Иса». В основе старообрядчества долгое время лежало фундаментальное неприятие написание «Иисус» с двумя «и», но здесь же мы видим подобное допущение. Такой вариант написания стал возможен только для старообрядцев поповцев белокриницкого согласия, причем принявших окружное послание в 1862 г. В котором доказывалась возможность писать имя Христа с одним «и» и двумя в равной степени. Происхождение составителя из среды окружников косвенно подтверждается и тем, что «Печать…» в конечном итоге оказалась в фонде Рогожского кладбища – центра окружников-поповцев второй половины XIX века.

Таким образом, проанализировав внешние признаки памятника, мы пришли к выводу, что «Печать царя Соломона» возникла во второй половине XIX в. Подтверждением этого стал содержательный анализ текста, исходя из которого очевидным становится то, что автором сочинения был старообрядец окружного толка, которое возникло только в 1862 г. Именно поэтому нижней границей возникновения «Печати…» мы считаем 1862 г. К сожалению, пока мы не можем сказать кто конкретно был составителем этого текста, поскольку источников, указывающих на какое-бы то, ни было лицо попросту нет. Также мы выявили, что книга была создана либо на заказ, либо для продажи.

Рассматривая «Печать царя Соломона», мы сталкиваемся с рядом проблем, в первую очередь связанных с его эклектичностью. Эклектика прослеживается как содержательно, так и идейно. Главы книги достаточно сильно отличаются по языку и содержанию. Используя фрагменты из разных текстов и явно добавляя свои измышления, составитель не пытался предать тексту единую структуру. Так начало книги встречает нас заголовком «Глава 1» ^{[11, л. 1]}, однако после «Глава 2» ^{[11, л. 2]} на следующем листе мы такую структуру до конца книги не встретим. Дальше по тексту нас ждут подзаголовки, хотя идейно между отдельными частями – пропасть. Сама по себе книга должна была быть подспорьем в ответе на вопрос – «как лучше поступить?». Для поиска ответа на это вопрос предлагалось всматриваться в небо, ища подсказку в расположении «небесных светил», а также высчитывать определенный момент времени для того или иного действия.

В первую очередь необходимо понять – как православная, а, следовательно, старообрядческая традиция относилась к астрологическим текстам. Наиболее видная фигура старообрядчества – протопоп Аввакум в своём «Житии», ссылаясь на Диониса Ареопага, указывал на то, что гадание по «светилам» есть не что иное, как «внешнее пустословие, ничто, один лишь соблазн, тлен и пагуба» ^[4]. Выступали против астрологии и другие святые, среди них и Григорий Нисский ^[15], и Григорий Богослов ^[19] и наиболее цитируемый старообрядцами Иоанн Златоуст ^[2]. Общим лейтмотивом являлась неспособность астрологии предсказывать будущее. Критика астрологии для православного миропонимания была необходима, поскольку христианская догматика строится на изначальной свободе воли человека. Для астрологии же свойственен фаталистичный взгляд на жизнь. Однако само православие допускало возможность заглянуть в будущее, к XVII в. сложилась картина, в которой предвидеть было возможно только при благосклонности Бога ^[24]. Такой мотив подразумевал, что человек сам по себе не способен заглянуть в будущее, что бы при этом ни использовалось. Астрология же, будь то «народная» или «научная», указывала на методики, позволяющие предвидеть, технически любой мог бы узнать грядущее.

Другой важный лейтмотив восходит к «Кормчей» книге 1280 г. Исходя из неё, астрологи и гадатели приравниваются к идолопоклонникам ^{[8, с. 279]}. Протопоп Аввакум в этом смысле идёт дальше, в своей пятой «Беседе» ставит на одну плоскость сатану – врага рода человеческого – и гадателей ^{[5, с. 138-141]}. По всей видимости, для Аввакума жесткая антиастрологическая позиция диктовалась популярностью гадательных текстов в его время, что он не мог не связывать и с реформами патриарха Никона, и с растущим влиянием «немцев» на Россию ^{[5, с. 138-141]}.

С другой стороны, почитаемый всеми направлениями православия Иоанн Дамаскин пишет: «Эллины говорят, что восхождением, захождением и сближением звезд, а также солнца и луны управляются все наши дела; этим и занимается астрология. Мы же, напротив, утверждаем, что ими даются предзнаменования дождя и бездождья, сырой и сухой погоды, а также ветров и подобное;... Иные говорят…. звезды являются если не причинами, то предзнаменованиями войн и что качество воздуха, зависящее от солнца, луны и звезд, различным образом производит различные темпераменты, навыки и расположения; но навыки относятся к тому, что находится в нашей воле, ибо они подчиняются разуму и изменяются под его руководством» ^{[6, с. 200]}. Фактически Дамаскин следовал сложившейся традиции – человек свободен, положение звезд на него не влияют, более того они не знаменуют какие-либо социальные события. В то же время чтение по космическим телам, с точки зрения Дамаскина, позволяет прогнозировать погоду. По сути дела, он допускает существование реально функционирующих астрологических текстов, которые не вступали бы в противоречие с церковным каноном.

Иоанн Дамаскин, также указывал на то, что в отдельных случаях небесные знамения позволяют понять надвигающееся будущее. Он указывал, что по прилету кометы можно понять грядущее ^{[6, с. 200]}. Однако он не разъяснял, что конкретно можно предсказать, ограничиваясь лишь тем, что прилет кометы может предвещать смерть царя. Судя по всему, он имел в виду те события, которые не зависели от воли человека. В то же время он указывал, что солнечные знамения сами по себе были обустроены Богом в назидание, но не имеют прогностическую функцию ^{[6, с. 201]}.

Для отечественной традиции, напротив, солнечные затмения обладали прогностическими свойствами. Это прослеживается и в «Слове о полку Игореве», и в житии протопопа Аввакума. Аввакум, рассуждая о солнечных затмениях, указывал, на то, что они знаменовали хаос, мор и гнев Божий ^[4]. Тем самым, он фактически допускает возможность узнать грядущее по «небесным светилам».

Итак, мы можем говорить о двойственном отношении к астрологии в церковной традиции. С одной стороны, она осуждалась как суеверие, идолопоклонство или же вообще приравнивалась к высокомерию Сатаны. Подобное отношение к астрологии исходило из того, что в рамках христианской догматики человек наделен свободой воли, а астрология на идейном уровне её ограничивает. Более того, в православной традиции к XVII в. сложилось представление, что предсказание могло быть рождено только благосклонностью Бога, самому же человеку было недоступно узнать будущее. С другой стороны, «чтение по небесным светилам» событий, которые не зависели от воли человека, а значит, не противоречили основам христианского учения, могли считаться допустимыми.

Такое двойственное отношение, в конечном счете, привело к тому, что, с одной стороны, в XV-XVII вв. начали распространяться астрологические произведения. Причем центрами их распространения стали монастыри. С другой стороны, церковью были созданы целые списки запрещенной литературы, куда входили сочинения, претендующие на предсказания будущего. Ведь гадательная литература в лучшем случае суеверие, в худшем опасное заблуждение или же откровенная ересь. Церковь пыталась бороться с популярностью астрологических сочинений, но победить их она окончательно не могла. Не в последнюю очередь это было связано с тем, что к астрологии активно обращались великие князья, цари, а также первый император России – Петр I ^{[16, с. 580, 18]}.

В XVIII в. государство начало активно бороться с «суевериями» и изымать старописанные книги ^{[9, 14]}. Старообрядцы, известные почитатели старинных книг и текстов, напротив, старались заполучить запрещенные книги и рукописи. Однако не только собирательством старинных текстов занимались староверы, но и их перепечаткой, компиляцией и переработкой. Видимо именно в таком формате возникла книга «Печать царя Соломона», о чем речь пойдёт ниже.

Говоря о тексте непосредственно «Печати…», мы можем отметить, что перед нами нарративный источник. Сам рассказ функционален, он направлен на то, чтобы читатель, как бы, вместе с Соломоном постигал тайны, открытые ему Богом. Книга начинается с того, что царь Соломон просит мудрости у Бога. Услышав мольбу Соломона, «дал ему Бог премудрость по его прошению: и вся книги прошел (прочёл – здесь и далее вставка автора А.В.) и звездотечию научился планетыже и беги небесные, и какие на поясе звезды ходят» ^{[11, л. 1]}. Отметим, что Соломон не поясняет, какой именно «мудрости» он хочет, в этом рассказе Бог дает ему астрологическое знание, что указывает на то, что оно является высшим. Подчеркнем, исходя из текста, астрология – это высшая мудрость. Однако чтение по «беги небесным» начинается не сразу, предварительно идёт повествование о том, как Соломон получил свою особую царскую печать, и о дереве, на котором будет распят Христос ^{[11, л. 2-2-об]}. Затем, начинается рассказ об устройстве неба, и то, что в астрологическом смысле обозначает движение и сияние отдельных звезд и планет ^{[11, л. 3-17]}.

Таким образом, здесь мы можем выделить четыре смысловых блока: прошение Соломона мудрости; приобретение Соломоном большой царской печати; разговор с деревом, на котором будет распят Христос; устройство неба. Однако эти части не принадлежат авторству составителю «Печати…», текстуально они идентичны тексту «Сказание про царя Соломона, что есть большая печать и откуда, и как она пришла к нему» ^{[7, с. 473-507]}. Несмотря на то, что «Сказание…» явно неопубликовано в полном объеме, например, отсутствует часть про «звезду Ермес» и «Афродиту», мы можем с уверенностью говорить о том, что именно этот текст лёг в основу первой части «Печати…».

Академик А.И. Соболевский считал, что текст «Сказания…» возник до XVI в. По его мнению, текст возник в результате переработки греческих источников и литературы жидовствующих ^{[21, с. 433]}. Если восхождение текста к греческим нарративам очевидно, на это указывает эллинизированое название планет и городов, то связь текста с жидовствующими проследить сложно. Автор не аргументировал и не пояснял своей позиции. Современные исследователи датирует текст XVII – началом XVIII вв., опираясь на современные достижения в палеографии и текстологии ^{[7, с. 483]}. Таким образом, этот фрагмент невозможно связать как с жидовствующими, так и с субботниками, возникшими лишь к концу XVIII в.

Таким образом, мы можем сказать, что первая часть «Печати…» – калька «Сказания…». Эта часть в беллетристическом формате демонстрирует устройство космоса и дает ориентиры для самостоятельного астрологического толкования отдельных наблюдаемых «небесных» явлений. Само по себе «Сказание…» возникло в результате переработки различных греческих текстов и, возможно, литературы жидовтсвующих.

Следующая часть «Печати царя Соломонова» достаточно сильно отличается от предыдущей, она фигурирует под названием «Месяц во окружении» ^{[11, л. 17-об]} здесь исчезает нарратив, а информация дается по типу формулы «если - то». Окружением здесь явно называется лунное гало, т.е. второй световой круг. В качестве примеров приведем описание некоторых месяцев «Март окружен - то знаменует быть водам многим; Апрель окружен – то покажет междоусобной брани быть; Май окружен - то являет быть рати великой…» и так по всем месяцам ^{[11, л. 18]}. В этой части угадывается фрагменты «Громников», из которых вырезали все предсказания, касающиеся непосредственно грома. Текстуально эта часть совпадает с сербским «Громником» ^[1], правда отечественный вариант сильно упрощён. В сербском варианте по Луне можно предсказать гораздо больше событий. Отличия не удивительны, под «Громником» понимали и понимают не единый текст, а группу. «Громники» могли существенно отличаться или же прямо противоречить друг-другу, а также подстраиваться под местные реалии ^{[18, с. 545]}. До XVIII в. они все имели византийское происхождение ^{[18, с. 545]}, однако могли попадать в Россию из Сербии и Болгарии уже в несколько изменённом виде ^{[23, с. X]}. Изначально «Громники» оседали в монастырях, причем их переводили на церковно-славянский язык. Они имели широкое хождение, однако с XVII в. власть их распространение пыталась ограничить ^{[23, с. 544]}. К концу XVIII в. «Громники» сходят со сцены, однако их количество оставалось велико ^{[12, с. 44]}. По всей видимости из-за неактуальности «Громника» в «Печати царя Соломона» к XIX в., в нём отсутствует часть исходного текста, в котором речь шла о предсказании по грому.

Таким образом, вторая составная часть «Печати царя Соломона» является фрагментом «Громника», в корне которого также лежит греческий текст. При этом от самого «Громника» была взята не основная часть – посвященная предсказаниям по грому, а только фрагмент, посвященный Луне.

Следующие заголовки в тексте «Печати…» называются «Иные знамения по луне как ради сия месяца и узри его в 3 день сим образом» ^{[11, л. 18-об-19-об]}, «О месяцах и о звездах с планетами» ^{[11, л. 20]} и «Солнце во окружении такое» ^{[11, л. 21-23]}. Мы склонны объединить эти подзаголовки в одну часть, т.к. стилистически, структурно и содержательно они похожи. Эта часть близка к первой, однако модель повествования крайне отличается. Если в первой части перед нами во многом беллетристическая форма, то здесь мы видим четкие рекомендации и указания. Первая часть изобилует метафорами, третья их практически лишена – текст гораздо строже. Отметим, что в настоящее время предшественника этой части нам не удалось выявить. Сама по себе эта часть, как и первая неоднородна.

Первый заголовок в этой части преимущественно посвящен тому, как по положению «рогов» месяца определить будет или не будет дождь ^{[11, л. 18-об-19-об]}. Этот несколько наивный и эмпирически легко опровергаемый фрагмент, стоит рядом с частью – которая была бы невозможна без длительной астрономической традиции. В главе «О месяцах и о звездах с планетами» ^{[11, л. 20]} демонстрируется высчитывание Лунных фаз. Здесь не показаны сами приемы счета, однако текст значительно сложнее, в сравнении с предыдущей главой. Мы бы не стали объединять эти фрагменты в одну часть, если бы не третий компонент. Содержание «Солнце во окружении такое» как и эта часть в целом, также не однородна. Она начинается с примет – определение погоды по солнцу, однако заканчивается движением космических тел. Безусловно, этот текст также свидетельствует о длящейся астрономической традиции. Если в начале этого фрагмента мы видим элементы «народной» астрологии, то затем происходит переход к полноценной астрономии, причем переход достаточно резкий.

Граница между ними прослеживается достаточно четко, следы компиляции очевидны и тем не менее источник при написании этой части у составителя «Печати…» был, по всей видимости, один.

Следующая часть текста привязана к подзаголовку «Слово премудрого царя Соломона о обновлении неба и земли и звезд» ^{[11, л. 24-об-25]}. Эта часть восходит к «Учению, как человеку познать счисление лет» Кирика Новгородского написанное в XII в. ^[10] Однако если Кирик считает, что небо обновляется каждые 80 лет, земля – 40, моря – 60, а воды – 70, индикт – 15 ^[10], то в «Печати…», указываются следующие даты обновления: круг небесный обновляется каждые 100 лет, звезды – 50, солнце – 28, лунный круг – 19, индикт – 15, високос – 4 (високосный год) ^{[11, л. 24-об]}. Даты, представленные в «Печати…» ближе к одной из вариаций «Палеи Толковой», согласно которой: небесный круг – 100, земной – 90, морской – 60, звездный – 5, солнечный – 28, лунный – 19, ветреный – 4, индиктион – 15, високос – 4, водный – 70 ^{[7, с. 437]}.

Очевидно, что в основе этой части «Печати…» и «Палеи…» лежит сочинение Кирика. Однако, если «Палея Толковая» обращается не только к Кирику, но и к иным математически-календарным памятникам ^{[7, с. 471]}, то «Печать…» к астрономическим текстам добавляет ещё и нравоучительные ^{[11, л. 25]}. Следом за сугубо астрономическим текстом идёт вставка об одиночестве человека и о том, что в старости надо людей не укорять, а утешать. Такой резкий переход кажется рваным, нелогичным. К сожалению, на основе имеющихся источников, мы не можем объяснить причину этого резкого перехода. В этой же части впервые упоминается и об «всея твари обновлении» ^{[11, л. 25]}. Однако связать её с фрагментом «Печати…» под заглавием «Слово премудрого царя Соломона как все твари обновляла в прежние лета», о котором мы писали выше, нельзя.

Для обоснования своей позиции мы проанализировали семантику слова «обновление» в контексте «вся твари обновления». Само слово «обновление» имело достаточно большой спектр значений ^{[20, с. 104-106]}. Однако в тексте мы встречаем две подсказки которые позволяют понять смысл этого слова в контексте «тварей обновления». Впервые, согласно тексту, вся «тварь» обновилась с падением Адама ^{[11, л. 25-об]}. Симеон Новый Богослов, указывал, что с грехопадения человека произошло «обновление» живых существ, они из «нетленного» существования перешли в «тленное» ^{[22, с. 7-9]}. Автор книги «Печать царя Соломона» предсказывает грядущее обновление «Когда вся тварь обновляется, тако и волей Бог хочет нам спасением быть» ^{[11, л. 26]}, что согласуется с идеями Симеона Нового Богослова, который указывает на грядущее обновление, как итог страшного суда. С точки зрения Симеона новый переход для «тварей» будет обратным, когда они из «тленных» станут вновь «нетленными» ^{[22, с. 7-9]}. Иными словами, после грехопадения изменились качественно физические свойства «тварей», однако, по Симеону, не изменилось их назначение – «твари» и на небе, и на земле были и будут слугами человека ^{[22, с. 7]}. Другое же понимание «обновления» представлено в книге «Предания царя Соломона», здесь автор указывал на коренное «твари обновление», которое также произошло после грехопадения Адама. Тут под «обновлением» понимается возникновение новых, «бесполезных» видов, к примеру, в тексте говорится о появлении жаб, а также об изменении уже существующих видов: «земные животные переменялись в водяные, а плавающие в водах выходили на землю» ^[13]. Так или иначе, согласно Симеону и «Преданию…» «обновление» сопровождалось физическими изменениями: из нематериального в материальное; из одной среды в противоположную или же «полезные» животные заменились «бесполезными». И падение Адама, и Страшный суд – это события начинающие и завершающие историю, однако исходя из текста «Печати царя Соломона» «обновления» в ходе истории происходили и будут происходить и между этими двумя точками.

Вторая подсказка касается обновления, которое произошло после Всемирного потопа ^{[11, л. 26]}. Здесь, по всей видимости, речь идёт о восполнении популяции, сократившейся до пары особей в ходе Великого потопа. Иными словами, здесь мы получаем иной вариант «обновления», не качественный, а в формате «восстановления». По всей видимости, подобное понимание «обновления» было свойственно и для ряда иных событий. В самом тексте источника об «обновлении» как таковом говорится мало, тут отмечается, что каждая «тварь» обновляется по «единой твари», в том числе и человек ^{[11, л. 25]}. При этом, само «обновление» всех «тварей» сопровождается целым рядом катастроф: войнами, мором, голодом, землетрясениями и т.д. ^{[11, л. 25]} Подобная схема хорошо ложится на целый ряд событий представленных в тексте (к примеру: казни египетские; разрушение Содома и Гоморры; тот же Великий потоп и т.д.). Можно было бы сказать, что «всей твари обновление» – это один из инструментов наказания человечества за грехи, однако автор указывает не только на события, носящие явно негативную коннотацию. Согласно тексту, «всей твари обновление» произошло «когда славяне восприняли веру Христову и крестились» ^{[11, л. 26]}. Подобное событие в глазах религиозного автора было явно положительным. Именно упоминание этого события рушит концепцию «всей твари обновление» = наказание.

Другое понимание «обновления» нам дают интерпретации «Второго послания к коринфянам», в нём говорится: «Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2Кор. 5:17). Иоанн Златоуст – наиболее цитируемый и староверами, и «никонианами» писал: «Потом, чтобы более объяснить сказанное и показать, как мы делаемся новою тварию, он (апостол Павел – А.В.) говорит: «древнее прошло, теперь все новое» («древняя мимоидоша, се быша вся нова»). Что же такое «древнее»? Или грехи и разного рода нечестивости, или все иудейские (обряды); а лучше – то и другое вместе. «Теперь все новое. Все же от Бога» («Се быша вся нова: всяческая же от Бога») (2Кор.5:17–18). А от нас – ничего. И оставление грехов, и усыновление, и нетленная слава – все от Него нам даровано» ^[17]. В этом тексте «все новое» – не обозначает, что оно у «всех». Тут «новое», только у причастных к христианству. Когда в тексте «Печати…» говорится о том, что «все твари обновлялись» при крещении славян ^{[11, л. 26]}, здесь явно имеется в виду трактовка «обновления», указанная Иоанном Златоустом. Впрочем, такая трактовка не универсальна. Там, где говорится об «обновлении» в контексте никоновской реформы (отвергли предание отцов и от веры отступились), она не применима. Если крещение славян для автора «Печати» принесло с собой благое обновление, то отступление от веры отцов – скверное. Однако тут, как и в трактовке Иоанна Златоуста или послания коринфянам «все», обозначает не всех, а лишь причастных к этому процессу.

Таким образом, проанализировав значение «обновления» в различных контекстах, мы можем говорить о полисемантическом значении этой модели. В тексте подразумевается разное «обновление»: по масштабу (все-не все), по причинам (наказание – благословение), коннотации (плохо-хорошо), качеству и количеству. Интерпретация значения «все твари обновления» требует глубокого и отдельного анализа, что выходит за рамки нашего исследования. Здесь мы можем сказать, что составитель «Печати…» пользовался источниками, не сводимыми к единому пониманию «обновления». В силу этого мы можем выделить «Слово премудрого царя Соломона как все твари обновляла в прежние лета» в отдельную обособленную часть «Печати».

Следующие два фрагмента текста имеют подзаголовки – «Слово перемудрившего царя Соломона о високосном годе и о часах какие в 4 год прибавляем часам день прибудет» и «Слово премудрого царя Соломона о лицах поднебесному рождению, а не по святцам». Они имеют единый набор терминов, взаимно дополняют друг друга, а также обладают стилистическим единством ^{[11, л. 26-об-32-об]}. Эта сравнительно большая часть является наиболее значимой, на это указывает следующее предложение: «а кто малоумен тот сей премудрости не знай…» ^{[11, л. 27]}. Таким образом характеризуется не все произведение в целом, а именно эта часть. Она явно восходит к «Учению…» Кирика Новгородца, который выделял большие и дробные часы ^[10]. Однако текст, к которому обращается составитель «Печати…» возник значительно позже. Так, по Кирику в одних сутках 12 дневных и 12 ночных часов, каждый час равен 5 дробным часам. На этом членение времени у Кирика прекращается ^[10]. Приведем здесь большой отрывок из текста «Печати…», чтобы понять специфику текста:

«Сеже да по небесем о часах больших и о дробных и о точках, и о границе на всем разумеете как соберется день над годом в часе ж в двух месяцах часе большой прибудет, а в год прибудет 7 часов больших а в большом часу 366 дробных часов, а точек во всякой дроби по 72 а в сутках больших часов 24 часа. И потому в большом часу сутках дробных часов 1580, а в дробных часах в сутках точек во всякой дроби по 72 точки. И потому в большом часу 4700 точек в сутках во всех больших часах дробных часов 1584 точек же крайняя половина 36 а чем на тоже 36 всех же 7002 точки крайние же знают дню во всякой дроби половина: а другая половина на черные се знают нощи что день день разлучен от нощи пописанном кое служение дню и нощи тако и в часах дневные и в ночные в 12 часу вполовину суткам в больших часах дробных часов 2308: а дробях точек 7218, а в другой половине тоже сколько крайнее стали и черных вполы только тогда в коем месяце который дели чему значится а в сием час а в часу дробь а дроби точка а в точки граница то что в кое мясце час дробь или к чему непотребен и в месяце больший часов 700 а в половину года 4316 час а в году» ^{[11, л. 26 об]}. Итак, согласно «Печати…» время делится на года, месяцы (12 месяцев в году), сутки, день и ночь, часы большие, часы дробные, точки и границы.

Обращение к подобному тексту во второй половине XIX в. кажется необычным. В России с XV в. знали механические часы, а с XVIII в. они становились распространенными. Человек, который мог позволить явно недешевую «Печать…», мог бы приобрести и часы. Более того, как уже ранее говорилось, с конца XVIII в. распространяются календари, в которых напрямую сообщали, когда и для чего наиболее подходящее время. Мы знаем, что календари были довольно распространены, и печатались на дешевой бумаге, а значит, должны были быть дешевле «Печати…». Использование календарей было достаточно простым и понятно, в тоже время «Печать…» предполагала проводить вычислительные операции. Именно их нам необходимо сделать, чтобы понять логику этого текста.

Для того, чтобы получить представление цельности этого фрагмента нам надо перевести в понятные временные единицы следующий фрагмент «авгод прибудет 7 часов больших ав большом часу 366 дробных часов, а точек во всякой дроби по 72». Для начала нам нужно перевести 1 год в дни, получаем 365 дней не високосных и 366 дней високосных, далее оба числа делим на 7, получается, что 1 большой час от года примерно равен 52 дням. Далее полученное число делим на 366 и умножаем на суточное количество часов и получается, что в одном дробном часу примерно 3,4 часа (по Гринвичской системе отсчета). После дробный час делим на точку – 72, а потом умножаем на 360, получаем число 171, которое обозначает количество секунд (по Гринвичской системе отсчета) в одной точке.

Далее в тексте говорится о суточных больших часах, их 24, а каждый час содержит в себе 1580 дробных часов, а в каждой дроби 72 точки ^{[11, л. 26-об]}. Проделывая те же действия, что и выше мы получаем, что 1 дробный час примерно равен 136,7 секунде, а одна точка равна примерно 1,9 секунде. Правда дальше начинаются сложности. «И потому в большом часу 4700 точек в сутках во всех…» ^{[11, л. 26-об]}, если мы берем те расчеты, что у нас были за год, то простым умножением 171 секунды на 4700 мы получаем примерно 9 часов по Гринвичу, если же тут речь идёт о суточных часах, то 4700 точек равны 2,4 часам по Гринвичу. Таким образом проводить какие бы то не было расчеты здесь бессмысленно, они не позволяют прийти к единому знаменателю. В дальнейшем логика расчётов нарушается ещё сильнее, поэтому проводить вычисления в целом не имеет смысла. Вместо четкой и ясной картины расчетов мы имеем дело с данными, которые не позволяют вычислить значение большего часа, дробного, точки и границы, т.е. прийти к общему значению. Это приводит к мысли о том, что цифры, представленные в тексте, не выполняют своей цели – по ним нельзя определить время. Причиной тому, по всей видимости, служит то, что в основу данной части легли разные тексты, которые имели тематическую схожесть, но разную наполняемость, в том числе использующие разные вычислительные методы времени.

В тоже время по этим самым расчетам составитель предлагает высчитывать время для подходящих действий, чему посвящен второй подзаголовок в этой части «Слово премудрого царя Соломона о лицах поднебесному рождению, а не по святцам». Эта часть напоминает ряд опубликованных «Лунников» ^{[7, с. 543-633]}. Как известно «Лунниками» называли достаточно большой спектр сочинений, которые могли не иметь единого происхождения, из-за чего их вариация была достаточно широкой ^{[16, с. 545-547]}. Видимо, составитель «Печати…» позаимствовал одно из сочинений этого типа, которое предполагал вычисление наиболее благоприятного времени для той или иной деятельности. Отметим, что рекомендации к определенным действиям даются не на все дни, а лишь на конкретные, более того, определенные действия/не действия следовало совершать в конкретную границу, конкретной точки, которая была частью конкретного дробного часа, восходящего к определенному большому часу. Для соблюдения этих рекомендаций потребовались бы атомные часы… При этом отметим, что этот текст несколько выбивается из общей картины подобной литературы, так тут отсутствует деление на «добрый» и «злой» час. Подобное деление было массовым в подобной литературе ^{[16, с. 545-547]}, а её отсутствие с одной стороны говорит о нетипичности «Печати…», а с другой может указывать на упрощение отдельных категорий в ней. Претендуя на прогностическую универсальность «Печать…» становилась физически не исполнимой.

Последняя часть является заключительной. Она посвящена похвальному слову о Соломоне и его мудрости ^{[11, л. 32-об-33]}. Здесь вновь подчеркивается, что между мудростью Соломона и умением читать знамения по движению небесных тел стоит знак равенства. Тут же в первый и последний раз упоминаются зодиаки. Указывается, что Соломон мог и по ним читать будущее, однако, как именно, не говорится. По своей стилистике эта часть крайне сильно напоминает «Сказание…» ^{[7, с. 473-507]} и видимо, является его окончанием.

Таким образом мы сделать ряд выводов. Во-первых, нами было установлено, что текст возник не раньше 1862 г., а составителем его был старовер-окружник. При этом составитель «Печати царя Соломона» преследовал коммерческий интерес, поскольку явно хотел продать эту книгу. Сам факт того, что это сочинение находилось в руках тульского мещанина, говорит о том, что он был носителем особой старообрядческой культуры. Вопреки мейнстриму она не была столь легка в восприятии и применении, как, например, астрологические календари. Во-вторых, анализ корпуса святоотеческой литературы и сочинений протопопа Аввакума показывает негативную установку в среде религиозных идеологов по отношению к астрологическим текстам. Во многом негативное отношение диктовалось тем, что астрология посягала на базовые установки православия. С другой стороны, ограниченные предсказательные свойства «чтения по небесным светилам» признавал, как протопоп Аввакум, так и Иоанн Дамаскин. В-третьих, мы выявили в тексте 6 структурных единиц, имеющих разное происхождение. Первая часть заимствует текст «Сказания про царя Соломона, что есть большая печать и откуда и как она пришла к нему», причем полностью, без внесения явных корректировок. Вторая представляется отдельной частью «Громника». У последующих частей нам не удалось четко установить их происхождение, однако, мы можем сказать, что третья ориентировалась на единый источник, включающий в себя сочинения Кирика Новгородского, Палея Толковая, семитысячники и некий нравоучительный текст. Четвертая часть, по-видимому, является творческой попыткой объединить различные по смыслу события под единым знаменателем «все твари обновления». Пятая часть включает в себя «Лунник», предполагающий вычисление наиболее благоприятного времени для той или иной деятельности. Шестая, или заключительная часть, текстуально наиболее близка к первой – здесь в основе тоже лежит «Сказание про царя Соломона, что есть большая печать и откуда, и как она пришла к нему». В-четвертых, мы можем сказать, что сочинение составное – и включает в себя корпус текстов, имеющих разное происхождение. Сам текст несет следы явной, и зачастую неловкой, компиляции, а отдельные фрагменты имеют внутренние противоречие.