Проблемы формирования Костромского ополчения во время Отечественной войны 1812 года

Кондратьев Николай Владимирович Главный библиотекарь; Информационный центр “Библиотека им. К. Д. Ушинского” Российской академии образования 127550, Россия, Московская область, г. Москва, Дмитровское шоссе, 37 к.1, кв. 134 Kondrat'ev Nikolai Vladimirovich Chief Librarian; Information Center “K. D. Ushinsky Library” Russian Academy of Education 127550, Russia, Moscow region, Moscow, Dmitrovskoe shosse, 37 building 1, block 134 nickolay.kondratjev@yandex.ru

Введение. Одним из важных вопросов истории Костромского ополчения 1812-1814гг. является выяснение численного состава народной военной силы, этапов ее формирования и связанных с этим процессом задач - экипирования, продовольственного снабжения, обеспечения фуражом, а также финансирования. Эти темы с разной степенью подробности освещены в сочинениях К.А. Военского ^[6], В.Р. Апухтина^[2], А.К. Кабанова^[8], Н.Н. Виноградова^[3], С.Г. Виноградовой^[4;5] и нуждаются в комментировании и верификации.

Источниковой базой являются документы, опубликованные в 1962г. в сборнике под редакцией Л.Г.Бескровного и Р.Е. Альтшуллер^[10], а также не публиковавшиеся ранее документы фондов Российского государственного военно-исторического архива (далее – РГВИА), Российского государственного исторического архива (далее – РГИА), и Государственного архива Костромской области (далее – ГАКО).

Ход и результаты исследования. Отправной точкой в процессе формирования ополчения явился манифест 6 июля 1812 г. «О сборе внутри государства земского ополчения». Как глава государства император обратился ко всем сословиям, чтобы «при всей твердой надежде на храброе наше воинство … собрать внутри государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составляли бы вторую ограду в подкрепление первой, и в защиту домов, жен и детей каждого и всех» ^[9].

Первоначальные распоряжения по созыву ополчения сводились к установлению: «Для первоначального составления предназначаемых сил предоставляется во всех губерниях дворянству сводить поставляемых ими для защиты отечества людей, избирая из среди самих себя начальника над оными, и давая о числе их знать в Москву, где избран будет главный над всеми предводитель» ^[9]. В первом манифесте была определена основная функция ополчений – защита населения от вражеских войск. Поскольку воззвание императора носило обобщенный характер, то конкретизация задач была проведена в последующих манифестах, именных указах, постановлениях Сената, воззваниях и циркулярах Синода.

Организационным центром при формировании ополчений стал Особый комитет по делам внутреннего ополчения при императоре, а также губернские ополченские комитеты. ^[7]

Императорский манифест от 18июля 1812г. содержал указание на территориальную стратификацию (деление на округá), количественные пропорции, сроки сбора и предназначение военной силы. Ополчения 3 округа, к которому относилась и Костромская губерния, изначально предполагалось лишь «приготовиться расчислить и назначить людей», но до особого повеления не собирать, чтобы не отрывать от сельскохозяйственных работ. ^[7] План по порядку и количеству сбора ратников детализирован в рескрипте Александра I командующему 3 округом П.А. Толстому о порядке сбора ополчений: «набор сей производить, расположа оный по частям, без отягощения поселян и соображаясь, по усмотрению вашему, как с ходом полевых работ, так и с местными обстоятельствами жителей» ^[11]. Количество ополченцев предлагалось (в том же документе) ограничить поначалу несколькими полками, и иметь их в качестве образца для возможных последующих формирований.

Государственные законодательные и распорядительные акты позволили обозначить контрольные цифра набора ополченцев. Планы по ополчению 3 округа, в том числе по костромскому, указаны в докладе П.А. Толстого императору Александру I: пропорция составляет 4 воина со 100 ревизских душ, в Костромской губернии полагается собрать 11.000 человек и разделить на 4 пеших полка плюс 1 батальон, а также сформировать конный полк в 500 человек^{[15, лл.40-41об.]}.

Рассмотрим, как показана численность Костромского ополчения в историографии.

К.А. Военский пишет, что дворянское собрание губернии постановило «из 291357 помещичьих крестьян собрать в среднем по 4 души со 100 и всего 11.000 (под командованием генерал-лейтенанта Бардакова), плюс добавочный набор в 5500 (резерв под началом генерал-майора Булыгина), тот есть всего 16500» ^{[6, с.9-10]}.

А.К. Кабанов^[8] заявляет о том, что пропорция пожертвования воинами в разных губерниях была весьма различна( от 10 со 100 душ до 1 человека с тех же 100 душ), а численность Костромского ополчения указывает 9976 человек.

В.Р. Апухтин пишет, что дворянством было решено «дать со всех ревизских душ, числящихся в Костромской губернии, 11.000 ратников. Вначале предполагалось, что это будет исключительно пешее ополчение, но, по предложению командующего третьим округом, графа Толстого, прибывшего в Кострому 7 августа, решено было выделить из них 660 человек и организовать конную сотню. Для этой цели пожертвованы были 660 лошадей с упряжью и кроме того, для обоза ополчению, 220 лошадей и 110 телег» ^[2,с.45]. Кроме того, исследователь сообщил о спорах относительно количества жертвуемых ратников^[2]. Также отмечено, что «помещики, имевшие менее 6 душ, совершенно не участвовали в наборе ополчения и с них не полагалось никакого денежного сбора, „разве сами владельцы... из усердия своего пожелают внести возможное, по их состоянию, деньгами пожертвование“ С 6 и 7 душ брали по 4 рубля, а с 8 и более – по 5 рублей. Для сбора этих денег выбраны были надежные комиссары, снабженные каталогами таких душ и приходными книгами» ^[2].

Н.Н. Виноградов^[3,с.84] представил детализацию плана набора ополченцев по Костромской губернии. По его версии, во-первых, сбор проводили в уездах с различного числа душ, минимально с 16, максимально с 25, от поставки ратников освобождались владельцы менее 16 душ. Во-вторых, как фиксировал исследователь, контрольные цифры были предложены следующие: Костромской уезд – 6148, Нерехтский – 1968, Кинешемский -1278, Галичский- 1201, Кологривский – 889, Юрьевецкий -810, Чухломской -723, Варнавинский – 702, Буевский- 679, Солигаличский – 568, Ветлужский-581, Макарьевский – 435.

По мнению Н.Н.Виноградова, в поход отправились при недоборе 1500 человек. ^[3,с.86]

В советской и постсоветской историографии лишь однажды была приведена статистика по сбору народного ополчений 1812г. в Костромской губернии на основании данных регионального архива (в настоящее время в большинстве своем утраченных в результате пожара) – в статьях С.Г.Виноградовой. ^[4;5]

С.Г.Виноградова указывает ту же запланированную цифру числа ратников – 11.000 человек: «На основании царских манифестов от 6 и 18 июня 1812 года дворянство Костромской губернии, собравшись в Костроме 29 июля 1812 года, определило: 1. пожертвовать пеших воинов 11 тыс. человек» со всею одеждою и на три месяца провиантом; 2. собрать на обмундирование Костромского пехотного полка 291 тыс. рублей. ^[5]

По ее же сообщению, «в отличие от Нижегородского ополчения, сбор которого был в основном завершен в конце сентября 1812 года, в Костромском на 8 ноября в недоборе состояло 2 тыс. воинов» ^[5]. Опираясь на доклады командующего Костромским ополчением П.Г. Бардакова (несохранившиеся дела в ГАКО), исследовательница приводит следующие данные: на 15 декабря 1812г.в ополчение собрано 10.800 человек, 529 строевых лошадей, 141 подъемная лошадь, 70 повозок. Недоимки составляли 200 человек 131 строевая лошадь, 79 подъемных лошадей и 40 повозок^[5]. Недопоставки воинов, лошадей и повозок отмечены во всех уездах, кроме Нерехтского. Подсчеты на основе материалов С.Г.Виноградовой дают 1200 человек недобора.

Заслуживает внимания тот факт, что на мемориальных досках в Храме Христа Спасителя численность Костромского ополчения указана в 10519 ратников, сгруппированных в 1 конный,4 пеших полка и батарею егерей.

Документы архивов позволяют уточнить и детализировать данные историографических исследований, а также выявить не использованные или не интерпретированные факты.

В Костромской губернии, как и везде, расчет числа ополченцев проводился только от числа помещичьих крепостных душ. Таково было установление императорского манифеста от 18 июля 1812г.: «Государственные и экономические и удельные крестьяне в тех губерниях, из коих составляется временное внутреннее ополчение, не участвуют в оном, но предоставляются для обыкновенного с них набора рекрут по установленным правилам» ^[9].

В то же время нет полного освещения вопроса о социальном составе народной военной силы, хотя известно об участии в ополчении различных слоев населения. Так, например, Н.О. Андроников еще в 1874 г. в книге об истории Костромской духовной семинарии^[1] на основе документов консистории приводил список семинаристов, поступивших в ополчение, рассказывал о настроениях в среде учащихся: «Многие должны были удержать в себе ревность брани потому, что не имели возможности испросить на это дело благословения родителей…Были и такие случаи, что некоторые воспитанники…самовольно бежали в действующую армию». ^[1,с.40] Автор сообщал так же о денежных пожертвованиях от семинаристов, преподавателей и духовенства.

Согласно ведомости о числе крестьян в губерниях, входящих в округа ополчения, представленной министром финансов Д.А. Гурьевым на имя управляющего Военным министерством генерал-лейтенанта А.И. Горчакова 14 августа 1812г., владельческих крестьян насчитывалось 289.435. В расчет не входили свободные хлебопашцы(226), казенные (62.138) и приписные к особым ведомствам (58.039) ^{[12,лл43-43об]}.

Документы по Костромской губернии показывают, что возражения местных землевладельцев выразились в нежелании поставлять 4 ратников с сотни ревизских душ, о чем Костромской гражданский губернатор Н.Ф. Пасынков в 1812г. писал в донесении министру полиции. По его сообщению, были выдвинуты два встречных предложения. Надворный советник Мягкой предложил собирать по 9 человек от 865 душ. Второе предложение – 1 человек от 50 душ. Эту пропорцию предложили вице-губернатор действительный статский советник Васьков, действительный камергер Татищев, генерал-майор князь Мещерский, действительный статский советник Алексей Коптев, советник губернского правления статский советник Голохватов, губернский прокурор Ефремов и коллежский советник Александр Протасьев^{[15,лл.14-14об.]}.

Этот же факт зафиксирован в материалах, присланных из Костромы по запросу^[14,л.107]в 1836г., и в черновых записях А.И. Михайловского-Данилевского:«Вследствие постановления костромского дворянства 1812года июня 29 дня поступило с дворянских имений в Костромское ополчение 11.000 человек воинов к коим во исполнение рескрипта от 21 октября 1812г. вдобавок по постановлении от 15 октября назначено собрать и было собрано 5.500 воинов (оставлены в резерве, в походе не были), то есть 16500 воинов от 291.357душ». ^{[13,лл.402-402об]}

Причина, как кажется, очевидна: все названные лица - крупнейшие и богатейшие владельцы^[19], которым явно не выгодно лишаться работников в разгар сельскохозяйственных работ, тем более что весной прошел очередной рекрутский набор.Рекрутская повинность определялась 3 человека с 500 душ^[16], поэтому сам факт сбора крестьян в соотношении 4 со 100, причем самого трудоспособного возраста, не мог не вызывать некоторого социального напряжения.

В представлении Костромского гражданского губернатора министру полиции в 1812 г. зафиксированы плановые цифры: « собрать 11.000 воинов и составить из них вследствие предложения <…> графа Толстого конных 600 человек с 600 лошадьми и упряжью, а для обоза пеших подготовить 110 пар подъемных лошадей с упряжью и 110 телег». ^[15,л.2] Там же губернатор пишет^[15,л.8], что решено поставлять воинов с 25 душ максимум, с 16 минимум, и представляет расклад планируемых 11.000 ратников по уездам:

Эти сведения о пропорции сбора ополченцев и распределении по уездам совпадают с данными Н.Н. Виноградова.

Официальные данные по губерниям 3 округа ополчения, суммированные в ведомостях в октябре 1812г. и подписанные генерал-лейтенантом графом П.А.Толстым, показывают, что по численности и комплектации пеших батальонов Костромское ополчение уступало лишь Нижегородскому, превосходя на треть Пензенское и Симбирское, а объединенное Казанское и Вятское почти втрое. Отметим, что указана плановая цифра – 11.000 человек. В тех же сводных ведомостях указано, что недобор в Костроме составил 2.000 человек^[10].

В комментарии к ведомости П.А. Толстой объясняет недопоставку ополченцев не только медлительностью на местах, но и способами учета – подсчетом исключительно прибывших на сборные пункты^[10]. Следовательно, итоги формирования ополчений 3 округа, в том числе Костромского, подводились по цифрам разнарядки, а не фактической численности.

Истинные причины недобора пока остаются неясны. Но можно предположить, что действительно имеет место ошибочная интерпретация данных, и следует считать план поставки ратников фактически выполненным. Наши основания следующие:

1. В фонде РГИА хранится список с донесения Костромского гражданского губернатора к главнокомандующему в Санкт-Петербург от 23 декабря 1813., где сказано, что «при отправлении в поход первого ополчения оставлено здесь 668 человек воинов, коих назначено причислить к дополнительному ополчению. Из сих людей полагается составить особый батальон под командованием штаб-офицера». Кроме того в штате предполагались 44 урядника и провиантмейстеров, 8 барабанщиков и 600 рядовых, разделенных на 4 роты^[15,л.34].

2. Из общего числа ратников в 11.000 были отобраны в конный полк 600 человек, что отмечено в переписке Костромского гражданского губернатора с министерством полиции^[15,л.2].

В сумме получаются практически те же факты несоответствия плана и реального количества ополченцев, что и при подсчете С.Г. Виноградовой – около 1200 человек.

Заключение. По результатам исследования сделаны следующие выводы: во-первых, количественный состав ополчений, в том числе Костромского, был определен законодательно, исчислялся по заданным пропорциям и контрольным цифрам вне связи с рекрутским набором; во-вторых, проблемы, возникавшие при наборе ополченцев, были связаны с имущественным состоянием и доходностью помещичьих владений губернии; в-третьих, важным компонентом информации источников, не актуализированным до настоящего времени в историографии, являются механизмы набора, комплектования личного состава, расчета финансирования и обеспечения фуражом, а также указания по приему денег и военного имущества, по приему пожертвований, постановления по обмундированию и экипировке ратников, вопросы вооружения и обучения новобранцев, а также снабжения Костромского ополчения; в-четвертых, документы позволяют установить ход дискуссии о цифрах дачи ратников от дворянских имений и механизмы преодоления противоречий. Кроме того, архивы содержат информацию о социально-бытовых проблемах жителей губернии в связи с событиями 1812-1814гг. и путях их решения. И последнее: в историографии ориентиром послужили плановые цифры набора ополченцев, детализация же и колебания статистических данных не были освещены, что позволяет заявить о новизне настоящего исследования.

Полученные результаты позволяют уточнить хронологию формирования ополчения Костромской губернии, детализировать статистику. Дальнейшая верификация историографических материалов и анализ документов центральных и региональных архивов позволит уточнить экономические и финансовые показатели Костромского ополчения, как-то: размеры пожертвований, нагрузку на различные сословия при пожертвованиях деньгами и натурой, размеры жалования и единовременных пособий для участников ополчения. На основании комплексного изучения проблем формирования Костромского ополчения во время Отечественной войны 1812г. будетвозможным всестороннее сопоставление с другими ополчениями III округа.