Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Litera
Правильная ссылка на статью:

Дружба-соперничество Г. Хауптманна и Т. Манна в творчестве и переписке

Вороновский Александр Александрович

ORCID: 0009-0009-2119-8486

аспирант; кафедра истории зарубежной литературы; Московский Государственный Университет имени М. В. Ломоносова

105523, Россия, г. Москва, Щёлковское шоссе, 82 к.1

Voronovsky Aleksander Aleksandrovich

Postgraduate student; Faculty of Philology; Lomonosov Moscow State University

105523, Russia, Moscow, Shchelkovskoe highway, 82 k.1

voronovsky2112@yandex.ru
Резник Людмила Викторовна

ORCID: 0009-0008-6395-3374

аспирант; кафедра истории зарубежной литературы; Московский Государственный Университет имени М. В. Ломоносова

119991, Россия, г. Москва, Ленинские Горы, 1

Reznik Liudmila Viktorovna

Postgraduate student; Department of the History of Foreign Literature; Lomonosov Moscow State University

119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory, 1

lyudmilareznik1996@gmail.com

DOI:

10.25136/2409-8698.2024.5.70700

EDN:

VUOHLW

Дата направления статьи в редакцию:

07-05-2024


Дата публикации:

14-05-2024


Аннотация: Статья посвящена истории взаимоотношений двух выдающихся немецких писателей Томаса Манна и Герхарта Хауптманна. Отношения между ними развивались как соперничество, отразившееся не только в их творчестве, но и в переписке. В разные периоды своего знакомства Хауптманн и Манн испытывали по отношению друг к другу самые противоречивые чувства – от восторженного признания до категорического отрицания. Публикация в 1924 г. романа Манна «Волшебная гора» стала первым вестником начала взаимного отдаления после многих лет дружбы. Образ мингера Пеперкорна чувствительно задел самолюбие Хауптманна. Кроме того, между писателями существовало соперничество, связанное с подражанием Гёте и борьбой за право считаться национальным поэтом Германии. В 1929 г. при поддержке Хауптманна Манн получил Нобелевскую премию по литературе. Однако реакция последнего вызвала враждебное неприятие со стороны старшего современника. В 1933 г. разрыв контактов между Манном и Хауптманном произошел уже по политическим причинам, и общение так и не было возобновлено, несмотря на попытку примирения со стороны Хауптманна. Методологическую основу статьи составляет историко-литературный подход, в рамках которого производится анализ биографий, переписки и дневников Манна и Хауптманна, а также изучается взаимодействие между писателями, отразившееся на их художественном творчестве. Научная новизна данной статьи определяется отсутствием отечественных исследований, посвященных взаимоотношениям Томаса Манна и Герхарта Хауптманна. Настоящая работа впервые вводит в российское литературоведение ряд актуальных текстов: писем и дневниковых записей Манна и Хауптманна, в которых они высказываются о своем отношении к друг другу и поднимают широкий круг вопросов литературного творчества и культуры. Непростые отношения между двумя писателями, отстаивавшими совершенно разные литературные и мировоззренческие позиции, не только преломляются в их переписке и в художественном творчестве, но и в значительной степени отражают опыт творческой саморефлексии каждого. Главным оказывается вопрос о соотношении искусства и жизни, возможности автономности творчества. Если Манн настаивает на неизбежном вторжении "жизни" в сферу деятельности художника, то Хауптманн видит в искусстве спасение поэта от недостойной его суеты.


Ключевые слова:

немецкая литература, Герхарт Хауптманн, Томас Манн, Волшебная гора, Нобелевская премия, подражание Гёте, фрейдистские комплексы, Смерть в Венеции, дионисийское начало, ницшеанство

Abstract: The article is devoted to the history of the relationship between two outstanding German writers Thomas Mann and Gerhart Hauptmann. The relationship between them developed as a rivalry, reflected not only in their work, but also in their correspondence. At different periods of their acquaintance, Hauptmann and Mann experienced the most contradictory feelings towards each other – from enthusiastic recognition to categorical denial. The publication in 1925 of Mann's novel "The Magic Mountain" became the first harbinger of the beginning of mutual estrangement after many years of friendship. The image of Mynheer Peperkorn sensitively hurt Hauptmann's ego. In addition, there was a rivalry between the writers related to the imitation of Goethe and the struggle for the right to be considered the national poet of Germany. In 1929, with the support of Hauptmann, Mann received the Nobel Prize in Literature. However, the latter's reaction provoked hostile rejection from an older contemporary. In 1933, the rupture of contacts between Mann and Hauptmann occurred for political reasons, and communication was never resumed, despite an attempt at reconciliation on Hauptmann's part.The methodological basis of the article is a historical and literary approach, in which the biographies, correspondence and diaries of Mann and Hauptmann are analyzed, as well as the interaction between writers reflected in their artistic work is studied. The scientific novelty of this article is determined by the lack of domestic research on the relationship between Thomas Mann and Gerhart Hauptmann. This work introduces for the first time into Russian literary criticism a number of relevant texts: letters and diary entries of Mann and Hauptmann, in which they express their attitude to each other and raise a wide range of issues of literary creativity and culture. The difficult relationship between the two writers, who defended completely different literary and ideological positions, is not only reflected in their correspondence and in their artistic work, but also largely reflects the experience of creative self-reflection of each. The main issue turned out to be the relationship between art and life, the possibility of creativity autonomy. If Mann insisted on the inevitable invasion of "life" into the sphere of the artist's activity, then Hauptmann saw in art the poet's salvation from his unworthy vanity.


Keywords:

german literature, Gerhart Hauptmann, Thomas Mann, Magic Mountain, Nobel Prize, imitatio Goethe’s, freudian complexes, Death in Venice, dionysian principle, Nietzscheanism

История сложных взаимоотношений (дружбы-соперничества) двух немецких писателей, Герхарта Хауптманна (Gerhart Hauptmann, 1852–1946) и Томаса Манна (Thomas Mann, 1875–1955), на протяжении их долгой литературной жизни отразилась как в их художественном творчестве, так и в переписке. Первая встреча Манна, которому было 28 лет, и Хауптманна, который был на 13 лет старше, произошла в 1903 г. у их общего издателя С. Фишера. В то время Хауптманн, бесспорно, был номером один в издательстве Фишера, и Манн, опубликовавший ранее «Будденброков» (Buddenbrooks, 1901), находился под впечатлением от знакомства. В письме к издателю он возводил встречу с Хауптманном в ранг «первой величины», глядя на старшего современника как на наставника: «В памятный час он назвал меня своим братом. Я, как и Грильпарцер в Гёте [...], видел в нем скорее отца» [1, с. 368]. В письме к брату Генриху Манн даже называет Хауптманна своим «идеалом»: «Я и близко не подозревал, что его личность обладает таким очарованием, какое она оказывает на самом деле. [...] Таким можно было бы стать, если бы не иметь "изъяна", [как говорится у Ибсена] ...» [2, с. 30].

Манн неоднократно сопоставлял свои произведения с творениями своего старшего товарища. Примечательна его единственная попытка написать драматическое произведение в попытке освоить тот жанр, которому Хауптманн был обязан своим литературным успехом. Однако пьеса Манна «Фьоренца» (Fiorenza, 1906), действие которой разворачивается в эпоху Возрождения, оказалась неудачной. Провал драмы, создававшейся с большим энтузиазмом, переживался — и тогда, и много позже — молодым амбициозным автором как трагедия (тем более что в 1912 г. Хауптманн был удостоен Нобелевской премии за выдающуюся деятельность в области драматического искусства).

С тех пор сосредоточившийся исключительно на прозе Манн внимательно следил за тем, как периодически темы его творчества сближались с хауптманновскими. Так, в 1918 г. Манн назвал новеллу Хауптманна «Еретик из Соаны» (Der Ketzer von Soana, 1918) одним из лучших произведений немецкой литературы и отметил близкую связь сочинения старшего современника со своей новеллой «Смерть в Венеции» (Tod in Venedig, 1912). В обоих произведениях центральное место занимает тема пробуждения художника, поиска импульса внутреннего вдохновения, тем или иным образом связанного с дионисийским началом. У Манна Густав фон Ашенбах во время болезни видит сон о дионисийской процессии, кульминацией которой является фаллическое поклонение. Для Ашенбаха сон начинается с тоски и заканчивается вожделением. В новелле Хауптманна также появляется мотив ритуальной процессии мужчин и женщин, шествующих в атмосфере эротического томления. Следствием духовного приобщения главного персонажа к дионисийскому обряду оказывается расширение его познавательных способностей: его сердце бьется в такт пульсу природы, и он становится участником вселенского творческого процесса. Но в то же время Манн указывал и на расхождения с Хаутманном в выборе творческого метода. В эссе «Дух и искусство» (Geist und Kunst, 1908) писатель отделил свое творчество от «немецкого поэтического» (das Deutsch-Poetische) стиля Хауптманна: искусство последнего, по Манну, было миметическим, не имело аналитической основы, в то время как себя писатель относил к «европейской интеллектуальной» (das Europäisch-Intellektuelle) традиции.

В 1922 г. Томаса Манна пригласили выступить с речью по случаю 60-летия Хауптманна, празднование которого должно было стать событием национального масштаба. Приняв приглашение, Манн сел за статью, которая, по мере того как работа затягивалась, все больше утрачивала черты поздравительной речи и превращалась в манифест. В знаменательной речи Манна «О немецкой республике» (Von deutscher Republik, 1922) Хауптманн почитается им как «король Республики» и «совесть нации». Однако в своем выступлении Манн лишь кратко остановился на юбиляре, затем сменив тему. Автор «Размышлений аполитичного», до сих пор считавшийся монархистом, использовал эту возможность для сенсационного признания немецкой демократии. Выступление, которое не раз прерывалось как аплодисментами, так и неодобрительным гулом и топотом публики, завершалось словами «Да здравствует Республика!» и стало сенсацией, вследствие чего в прессе много говорилось о Томасе Манне и мало о самом юбиляре.

Серьезным испытанием для дружеских отношений и творческих контактов двух авторов и этапом их дальнейшего творческого размежевания стала публикация романа Манна «Волшебная гора» (Der Zauberberg, 1924). Хауптманн сразу же с неудовольствием узнал себя в гротескном образе мингера Питера Пеперкорна. Безусловно, очевидное сходство не было совпадением: в октябре 1923 г. на отдыхе в Больцано и на Хиддензее в июле 1924 г. семьи Маннов и Хауптманнов останавливались в одной гостинице и вместе проводили время. Известно, что Манн зачитывал Хауптманну отдельные выдержки из «Волшебной горы» и тот позитивно отзывался о романе. Но в хауптманновском экземпляре романа череда полных восхищения маргиналий в главе «Мингер Пеперкорн» прерывается записью: «И эта идиотская свинья должна иметь какое-то сходство с моей ничтожной персоной!» [3, с. 263]

В черновике письма Хауптманна от 4 января 1925 г. С. Фишеру говорится: «Коллега завоевал мою настоящую симпатию, и это выразилось, в частности, в том, что я рекомендовал его в Стокгольме на соискание Нобелевской премии» [4, с. 256]. В том же письме Хауптманн подробно останавливается на замеченном им и возмутившем его сходстве: «[...] Пеперкорн указывает на мою персону и является фактом унижения. Мне даже хочется верить во фрейдистские комплексы. Вкратце: голландца, пьяницу, отравителя, самоубийцу, интеллектуальную развалину, [...] зараженную мешками с золотом и [малярией], Томас Манн одевает в мои одежды. Этот Голем оставляет предложения незаконченными, что порой является моей вредной привычкой. Как и я, он часто повторяет слова “готово” и “абсолютно”. Мне шестьдесят лет, и ему тоже. Как и Пеперкорн, я ношу шерстяные рубашки, сюртук и жилет, застегнутый до самого горла. [...] Томас Манн однажды [...] назвал меня “некоронованным королем республики”, и я стал кофейным королем. И когда Пеперкорн показывает “капитанскую веснушчатую руку”, следует учитывать, что по-немецки “капитан” звучит как Хауптманн» [5, с. 268]. Образ мингера Пеперкорна — это одновременно и карикатура, и дань уважения. Как отмечает Л. И. Мальчуков, в этом образе проявилось восприятие Манном старшего современника в контексте ницшеанского антиинтеллектуализма, иррациональной поэтической стихии [6, с. 130]. Хауптманна он видит, прежде всего, в призме Шопенгауэра и Ницше, ставящими иррациональное выше сократовской культуры мысли: “Ибо лишь художественным, а не аналитическим словом можно достойно трактовать об иррационально-поэтическом” [7, с. 497].

Важным аспектом образа Пеперкорна выступает его сходство с Гёте, характеристики которого — «олимпийство», «богоподобность» — проецируются Манном на Пеперкорна в тексте «Волшебной горы». Хауптманн и Манн оба претендовали на роль «нового Гёте» и в этом отношении были соперниками. Несомненно, Гофмансталь, Гессе, Каросса также были последователями Гёте, каждый по-своему. Но ничье «imitatio Goethe’s» не беспокоило Манна так, как подражание Хауптманна, который любил фотографироваться таким образом, чтобы его внешнее сходство с Гёте было безошибочным, и который с помощью этого сходства претендовал на звание национального поэта. Во всяком случае, начиная со своего 50-летия Хауптманн действительно играл роль национального поэта, что достигло своего апогея к 1932 г., когда в Германии были устроены торжества по случаю 100-летия со дня смерти Гёте и празднование 70-летнего юбилея Хауптманна. Томас Манн заглянул глубже: он увидел, что и творчество Хауптманна также стремится считаться подражанием Гёте. Значительное влияние на роман Хауптманна о театре «В вихре призвания» оказал роман Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера». Другим примером обращения Хауптманна к наследию Гёте является «Сказка» (Das Märchen, 1941), задуманная как продолжение одноименной философской повести Гёте, включенной в «Разговоры немецких беженцев» (Unterhaltungen deutscher Ausgewanderten, 1795). Кроме того, Хауптманн еще раз отдает дань Гёте в своей последней новелле «Миньона» (Mignon, 1947). Едва ли кто заметил это устанавливающееся в творчестве Хауптманна родство с Гёте раньше, чем Томас Манн, который, в свою очередь, выстраивал собственный ряд параллелей: «Тонио Крегер» — Вертер, «Признания авантюриста Феликса Круля» — «Поэзия и правда», «Волшебная гора» — Вильгельм Мейстер и т.д.

Разрыв, последовавший после публикации «Волшебной горы», был преодолен стараниями Манна, обратившегося к Хауптманну с покаянным письмом, в котором он называл себя «согрешившим ребенком» [5, с. 207]. По мнению Г. Вислинга, нельзя упускать из виду «эдипову» закономерность отношений Томаса Манна с Хауптманном: «Классический случай: вначале восхищение королем или отцом, затем к нему примешивается зависть, возникает соперничество, ненависть и, наконец, всё заканчивается убийством» [8, с. 247]. Сам Хауптманн в письме Фишеру упоминает «фрейдистские комплексы», а смерть Пеперкорна в романе напоминает мифологический ритуал «умерщвления одряхлевшего царя» [9, с. 312]. Томас Манн предпринял попытку преодоления «страха влияния», противопоставив себя, писателя-критика, «пластическому» поэту Хауптманну. Манн понимал, что их таланты были принципиально разными и любил цитировать слова из Евангелия, с которым однажды обратился к нему Хауптманн: «В доме Отца нашего горниц много» [10, с. 337]. Но вечное присутствие рядом Другого задевало эго Манна: «Открытие того, что ты не один в этом мире, всегда по-особому обидно. Гёте однажды недвусмысленно спросил: “Можно ли жить, если живут другие?”» [11, с. 543] — написал он однажды Агнес Майер, комментируя полученную им от Гессе «Игру в бисер».

В 1929 г. именно Хауптманн выдвинул кандидатуру Томаса Манна на Нобелевскую премию. Возникла обычная в таких случаях борьба: группа университетских профессоров и журнал «Литературный мир» выступили в поддержку кандидатуры Арно Хольца. По этому поводу Томас Манн 15 октября 1929 г. обратился к Хауптманну с письмом: «Раз уж мы говорим о наградах: что Вы скажете о широко распространившейся новости о том, что благодаря пропаганде клики профессоров [...] Арно Хольц должен получить Нобелевскую премию? Позвольте мне говорить с Вами откровенно [...]: я счел бы такое награждение абсурдным и скандальным и убежден, что вся Европа схватилась бы за голову в полном недоумении. Будьте уверены, я говорю по существу: мне есть чем жить, и я бы, например, от души наградил нашу умную и выдающуюся Рикарду Хух. Но Хольц?! Это было бы настоящей неприятностью, и с этим действительно нужно что-то делать» [8, с. 262]. Хауптманн прислушался, поскольку еще в 1922 г. выступал против номинирования Хольца, и принял меры, о чем Манн позднее написал, что присуждением Нобелевской премии в 1929 г. он во многом обязан именно ему. Манн сообщал о телефонном разговоре с Хауптманном, в ходе которой последний заверил будущего нобелевского лауреата, что в решающей беседе с профессором Шведской академии Бёком предопределил триумф Манна [8, с. 262–263].

12 ноября 1929 г. Томас Манн получил из Стокгольма телеграмму о своей победе. На следующий день в интервью газете «Vossische Zeitung» он рассказал, что ему действительно нужно спросить себя о правомерности подобного выбора Академии: «В Германии есть целый ряд выдающихся поэтов, которые по меньшей мере так же, как и он, заслужили Нобелевскую премию [...]. Разве Арно Хольц не имел права на эту награду?» [5, с. 231] Хауптманн был возмущен и приступил к письму Манну, в котором заявил о своем замешательстве насчет последних высказываний лауреата и своем сожалении от его победы. По словам старшего современника, сомнения Манна по поводу справедливости выбора Академии граничат ни с чем иным как «с самой серьезной публичной ложью, основанной на низком лицемерии и погоне за наживой...» [5, с. 230]. Манн попытался оправдаться тем, что его слова были неточно воспроизведены журналистом. В своем дневнике Хауптманн оставил запись: «Случай вопиющей, бесстыдной, публичной лжи: Томас Манн» [8, с. 263].

В 1933 г. разрыв контактов между писателями произошел уже не по личным, а по политическим причинам. Захват власти национал-социалистами потребовал от обоих выражения четкой позиции. Томас Манн не вернулся из зарубежного турне уже через несколько недель, Хауптманн остался в Германии. Манн сначала выразил понимание того, что престарелый поэт не захотел покидать свою родину. Однако уже 9 мая 1933 г., прочитав газету, он презрительно заметил: «Он [Хауптманн] вывесил свастику на своем доме в “День труда”». Томас Манн с горечью добавляет, как сильно он сожалеет о том, что способствовал славе Хауптманна своими предыдущими выступлениями по случаю дня рождения. В дневнике он записал: «Хауптманн [остался], даже этот приверженец Республики, друг Эберта и Ратенау, которого возвысили и сделали великим евреи. [...] Я ненавижу эту марионетку, [...] величественно отвергающую мученичество, на которое не способен и я, но к которому неминуемо призывает мое духовное достоинство» [8, с. 264].

В 1935 г., в день 60-летия Томаса Манна, Хауптманн предпринял попытку возобновить общение, выбрав стихотворение из своего богатого творческого наследия. Снабдив его посвящением «великому художнику Томасу Манну», Хауптманн отправил текст юбиляру в Швейцарию. П. Шпренгель в исследовании «Поэт стоял на высоком берегу. Герхард Хауптманн в эпоху национал-социализма» интерпретирует стихотворение в политическом ключе в качестве личного манифеста, характеризуя данное произведение как «выражение превосходства поэта над своими недругами» [11, с. 90]. В стихотворении оставивший суету поэт пребывает на высоком морском берегу, в то время как внизу кипят недостойные его идейно-политические дрязги. В то же время в этом образе можно увидеть обращенный к Томасу Манну призыв присоединиться к «аполитичной» позиции и оправдание Хауптманном своего положения после 1933 г. В этом произведении также присутствует и непосредственная аллюзия на творчество Манна: во второй части Хауптманн создает образ моря, отсылающий к морскому символизму манновской прозы (см. «Тонио Крегер», «Смерть в Венеции»). Манну было важен этот аспект его творчества, и он раздражался, когда критики упрекали его в недостатке изображения природы. Однако на полученное от Хауптманна стихотворение-посвящение Манн никак не отреагировал, даже не оставил о нём ни одной дневниковой записи и не общался с Хауптманном вплоть до его смерти.

В дневнике жены Томаса Манна, Кати Манн, сохранилась запись о почти состоявшейся случайной встрече двух писателей 22 марта 1937 г. в Цюрихе: «В магазине “Лондонский дом” [...] мой муж примерял костюм на верхнем этаже, когда к нему подошел продавец и спросил: “Вы знаете, кто внизу? Господин Герхарт Хауптманн. Хотели бы Вы его видеть?” Мой муж сказал: “О, вероятно, нам стоит подождать другого раза”. На что продавец ответил: “Ровно то же сказал и Хауптманн”» [13, с. 48]. Тем не менее, в 1946 г. известие о смерти Хауптмана — 6 июня, в день рождения самого Манна — не оставило его равнодушным. «[...] Источником скорби моей было чувство, что при всем различии наших характеров и как ни разошлись в ходе событий наши жизненные пути, мы все-таки были когда-то почти что друзьями» [10, с. 339–340] — написал он в 1949 г. в «Романе одного романа», где подробно отразил свой взгляд на историю своих взаимоотношений с Хауптманном.

В 1952 г. по просьбе вдовы Хауптманна Маргарет Манн произнес речь, посвященную 90-летию ушедшего. Писатель оценил величие творчества и личности Хауптманна, опустив историю их политических разногласий, отметив лишь то, что «однажды, пусть даже недозволенным образом», он уже почтил память Хауптманна «долговечнее» в своем романе. И этот «проникновеннейший взгляд в глубины человеческой личности», который когда-либо, по мнению Манна, ему удавался, «больше расскажет будущим поколениям об этом человеке, о его скорбной торжественности, нежели все критические монографии о нём» [7, с. 499].

Таким образом, сложная динамика отношений между двумя писателями не только преломляется в их переписке и в художественном творчестве, но и в значительной степени отражает опыт творческой саморефлексии каждого. Первоначальное взаимное уважение между ними после публикации романа Манна «Волшебная гора» сменилось недопониманием и соперничеством за роль национального поэта Германии, «нового Гёте». Результатом последующего примирения и возобновления связей стало выдвижение Хауптманном в 1929 г. кандидатуры Манна на Нобелевскую премию по литературе. Однако политические разногласия, вызванные приходом к власти в Германии национал-социалистов, привели к окончательному разрыву контактов между писателями. Смерть Хауптманна в 1946 г. положила конец соперничеству и заставила Манна переосмыслить свое отношение к старшему товарищу, что нашло отражение в речи по случаю 90-летия Хауптманна и в воспоминании о нём, изложенном в «Романе одного романа».

Библиография
1. Mann Th. Briefe 1948–1955 / Hrsg. von E. Mann. Frankfurt a. M.: S. Fischer Verlag, 1965.
2. Thomas Mann – Heinrich Mann. Briefwechsel 1900–1949 / Hrsg. von H. Wysling. Frankfurt a. M.: S. Fischer Verlag, 1984.
3. Wysling H., Schmidlin Y. (Hrsg.) Thomas Mann. Ein Leben in Bildern. Frankfurt a. M.: Fischer Taschenbuch Verlag, 1997.
4. Fischer S., Fischer H. Briefwechsel mit Autoren / Hrsg. von D. Rodewald und C. Fiedler. Frankfurt a. M.: S. Fischer Verlag, 1989.
5. Wysling H., Bernini C. (Hrsg.) Der Briefwechsel zwischen Thomas Mann und Gerhart Hauptmann. „Mit Hauptmann verband mich eine Art Freundschaft.“ Teil II / Thomas Mann Jahrbuch / Hrsg. von E. Heftrich und H. Wysling. Bd. 7, 1994. Frankfurt a. M.: V. Klostermann Verlag, 1995.
6. Мальчуков Л.И. Мингер Пеперкорн: «священное» и «классическое» (К вопросу о границах художественных миров Герхарта Гауптмана и Томаса Манна в «Волшебной горе») / Граница в языке и литературе. М., 2009.
7. Манн Т. Герхарт Гауптман / Собрание сочинений: в 10 т. Т. 10. / Пер. с нем.; под ред. Н.Н. Вильмонта и Б.Л. Сучкова. М.: Гослитиздат, 1961.
8. Wysling H., Bernini C. (Hrsg.) Der Briefwechsel zwischen Thomas Mann und Gerhart Hauptmann. „Mit Hauptmann verband mich eine Art Freundschaft.“ Teil I / Thomas Mann Jahrbuch / Hrsg. von E. Heftrich und H. Wysling. Bd. 6, 1993. Frankfurt a. M.: V. Klostermann Verlag, 1994.
9. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: «Восточная литература» РАН, 2000.
10. Манн Т. История «Доктора Фаустуса». Роман одного романа / Собрание сочинений: в 10 т. Т. 9. / Пер. с нем.; под ред. Н.Н. Вильмонта и Б.Л. Сучкова. М.: Гослитиздат, 1960.
11. Sprengel P. Der Dichter stand auf hoher Küste: Gerhart Hauptmann im Dritten Reich. B.: Propyläen Verlag, 2009.
12. Thomas Mann – Agnes E. Meyer. Briefwechsel 1937–1955 / Hrsg. von H. R. Vaget Frankfurt a. M.: S. Fischer Verlag, 1992.
13. Mann K. Meine ungeschriebenen Memoiren. Frankfurt a. M.: S. Fischer Verlag, 1974.
References
1. Mann, Th. (1965). Briefe 1948–1955. Hrsg. von E. Mann. Frankfurt a. Moscow: S. Fischer.
2Thomas Mann – Heinrich Mann. Briefwechsel 1900–1949. (1984). Hrsg. von H. Wysling. Frankfurt a. Moscow: S. Fischer.
3. Wysling, H., & Schmidlin, Y. (Hrsg.) (1997). Thomas Mann. Ein Leben in Bildern. Frankfurt a. Moscow: Fischer Taschenbuch Verlag.
4. Fischer, S., & Fischer, H. (1989). Briefwechsel mit Autoren. Hrsg. von D. Rodewald und C. Fiedler. Frankfurt a. Moscow: S. Fischer Verlag.
5. Wysling, H., & Bernini, C. (Hrsg.) (1995). Der Briefwechsel zwischen Thomas Mann und Gerhart Hauptmann. „Mit Hauptmann verband mich eine Art Freundschaft.“ Teil II. Thomas Mann Jahrbuch. Hrsg. von E. Heftrich und H. Wysling. Bd. 7, 1994. Frankfurt a. Moscow: V. Klostermann Verlag.
6. Mal'chukov, L. I. (2009). Minger Peperkorn: «svyashchennoe» i «klassicheskoe» (K voprosu o granicah hudozhestvennyh mirov Gerharta Gauptmana i Tomasa Manna v «Volshebnoj gore»). [Minger Peperkorn: “sacred” and “classical” (On the question of the boundaries of the artistic worlds of Gerhart Hauptmann and Thomas Mann in “Magic Mountain”)]. Granica v yazyke i literature, 125-134.
7. Mann, Th. (1961). Gerhart Gauptman. [G. Hauptmann]. Vol. 10. (Russ. ed.: N.N. Vil'mont, B.L. Suchkov). Moscow: Goslitizdat Publ.
8. Wysling H., & Bernini C. (Hrsg.). (1993). Der Briefwechsel zwischen Thomas Mann und Gerhart Hauptmann. „Mit Hauptmann verband mich eine Art Freundschaft.“ Teil I. Thomas Mann Jahrbuch. Hrsg. von E. Heftrich und H. Wysling. Bd. 6, Frankfurt a. Moscow: V. Klostermann Verlag, 1994.
9. Meletinskii, E. M. (2000). Poetika mifa. [The Poetics of Myth]. Moscow: «Vostochnaya literatura» RAN.
10. Mann, Th. (1960). Istoriya «Doktora Faustusa». Roman odnogo romana. [The Story of a Novel: The Genesis of Doctor Faustus.]. Vol. 9. (Russ. ed.: N.N. Vil'mont, B.L. Suchkov). Moscow: Goslitizdat Publ.
11. Sprengel, P. (2009). Der Dichter stand auf hoher Küste: Gerhart Hauptmann im Dritten Reich. B.: Propyläen Verlag.
12Thomas Mann – Agnes E. Meyer. Briefwechsel 1937–1955. (1992). Hrsg. von H. R. Vaget. Frankfurt a. Moscow: S. Fischer Verlag.
13. Mann, K. (1976). Meine ungeschriebenen Memoiren. Frankfurt a. Moscow: S. Fischer Verlag.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Постановка проблемы рецензируемой статьи нетривиальна, она имеет смежный характер и может быть интересна заинтересованным читателям. Автор обращает внимание на вектор «дружбы-соперничества» Г. Хауптманна и Т. Манна. В частности, отмечено, что «история сложных взаимоотношений (дружбы-соперничества) двух немецких писателей, Герхарта Хауптманна (Gerhart Hauptmann, 1852–1946) и Томаса Манна (Thomas Mann, 1875–1955), на протяжении их долгой литературной жизни отразилась как в их художественном творчестве, так и в переписке». Таким образом, мотивируется выбор темы, острота трактовки, необходимости предельно проанализировать данный «диалог». Суждения по ходу работы правомерны, векторны: например, «Манн неоднократно сопоставлял свои произведения с творениями своего старшего товарища. Примечательна его единственная попытка написать драматическое произведение в попытке освоить тот жанр, которому Хауптманн был обязан своим литературным успехом. Однако пьеса Манна «Фьоренца» (Fiorenza, 1906), действие которой разворачивается в эпоху Возрождения, оказалась неудачной», или «В знаменательной речи Манна «О немецкой республике» (Von deutscher Republik, 1922) Хауптманн почитается им как «король Республики» и «совесть нации». Однако в своем выступлении Манн лишь кратко остановился на юбиляре, затем сменив тему. Автор «Размышлений аполитичного», до сих пор считавшийся монархистом, использовал эту возможность для сенсационного признания немецкой демократии. Выступление, которое не раз прерывалось как аплодисментами, так и неодобрительным гулом и топотом публики, завершалось словами «Да здравствует Республика!» и стало сенсацией, вследствие чего в прессе много говорилось о Томасе Манне и мало о самом юбиляре» и т.д. Стиль соотносится с собственно научным типом, стремление к этому верифицировано: например, «в 1929 г. именно Хауптманн выдвинул кандидатуру Томаса Манна на Нобелевскую премию. Возникла обычная в таких случаях борьба: группа университетских профессоров и журнал «Литературный мир» выступили в поддержку кандидатуры Арно Хольца. По этому поводу Томас Манн 15 октября 1929 г. обратился к Хауптманну с письмом: «Раз уж мы говорим о наградах: что Вы скажете о широко распространившейся новости о том, что благодаря пропаганде клики профессоров [...] Арно Хольц должен получить Нобелевскую премию?»… Должный ряд статистики введен в работу, ссылки / цитации сформированы по стандарту издания. Конфликт между писателя как основная проблема конкретизирована, точки соперничества прописаны: например, в следующем фрагменте: «в 1933 г. разрыв контактов между писателями произошел уже не по личным, а по политическим причинам. Захват власти национал-социалистами потребовал от обоих выражения четкой позиции. Томас Манн не вернулся из зарубежного турне уже через несколько недель, Хауптманн остался в Германии. Манн сначала выразил понимание того, что престарелый поэт не захотел покидать свою родину…» и т.д. Цель работы достигнута, задачи решены; материал можно использовать при изучении гуманитарных дисциплин. Выводы соразмерны основной части: автор тезирует, что «сложная динамика отношений между двумя писателями не только преломляется в их переписке и в художественном творчестве, но и в значительной степени отражает опыт творческой саморефлексии каждого. Первоначальное взаимное уважение между ними после публикации романа Манна «Волшебная гора» сменилось недопониманием и соперничеством за роль национального поэта Германии, «нового Гёте». Результатом последующего примирения и возобновления связей стало выдвижение Хауптманном в 1929 г. кандидатуры Манна на Нобелевскую премию по литературе. Однако политические разногласия, вызванные приходом к власти в Германии национал-социалистов, привели к окончательному разрыву контактов между писателями…». Список источников полновесен, однако, на мой взгляд, их можно унифицировать (стр., издательство, выходные данные). Замечания к работе незначительны, следовательно, статью «Дружба-соперничество Г. Хауптманна и Т. Манна в творчестве и переписке» можно рекомендовать к публикации в научном журнале «Litera».