Социокультурные и лингводискурсивные характеристики иронии

Горностаева Анна Алексеевна кандидат филологических наук доцент, кафедра переводческого и педагогического мастерства, Московский государственный лингвистический университет 119526, Россия, Москва область, г. Москва, проспект Вернадского, 105-4, кв. 299 Gornostaeva Anna Alekseevna PhD in Philology Associate Professor, Department of Translation and Pedagogical Skills, Moscow State Linguistic University 119526, Russia, Moscow region, Moscow, Prospekt Vernadskogo, 105-4, sq. 299 anngornostaeva@yandex.ru

Введение

Ирония представляет собой многоплановое явление, выходящее далеко за пределы языка. Ученые рассматривают иронию с точки зрения философско-эстетического подхода, как категорию комического, а также в литературном и лингвистическом аспектах. Отечественные и западные исследователи говорят о тотальности и повсеместности иронии: она присутствует в межличностной коммуникации, искусстве, журналистике, рекламе, политике, науке и в целом практически во всех областях культурного взаимодействия. В данной статье представлен взгляд на иронию как элемент дискурса и как дискурсивную тактику.

Трактовка понятия «ирония»

Само слово «ирония» имеет значения, выходящие за рамки понятия фигур речи. Ф. Шлегель определяет ее как «настроение, оглядывающее все с высоты и бесконечно возвышающее над всем обусловленным, в том числе и над собственным искусством, добродетелью или гениальностью» ^{[10, с. 283]}.

Понимание иронии меняется с течением времени, она по-разному толкуется не только представителями разных культур, но и внутри одной культуры, «ее по-разному представляют себе ученые и люди, не относящиеся к науке» ^{[18, с. 9]}. Ф. Юс подчеркивает, что ирония непременно нуждается в некоем фоне (так называемое «эхо» – echo), подкрепляющем ее: мнении, норме, мысли или высказывании, с которыми она ассоциируется ^{[20, с. 100]}. Р. Чеймберс называет иронию явлением «невысказанного понимания» (“a matter of unspoken understandings”) и явлением «идеологической сложности», т. е. основанным на общем понимании устройства мира ^{[12, с. 19]}. В приведенных определениях представляется особенно важным подчеркнуть оценочность, которой обладает ирония и которая проявляется в модальности иронии (позитивной или негативной).

В ранних толкованиях иронии зафиксировано, что ирония – это разновидность лжи, так как говорящий высказывает нечто противоположное тому, что думает, следовательно, говорит неправду. Такое понимание отражено в этимологии: в древнегреческом языке «иронизировать» означало «говорить ложь», «насмехаться», «притворяться». Ю. Н. Варзонин предлагает объединить иронию и ложь на том основании, что они изначально не присутствовали в языке, точнее сказать, не были информационными техниками человека: когда-то они появились в арсенале личности, потом закономерно обрели языковой способ кодирования. По мнению этого исследователя, человек сам учится лжи, точно так же он постигает механизмы иронии; следовательно, «нет ничего более близкого лжи, чем ирония» (Варзонин, Ю. Н. Коммуникативные акты с установкой на иронию : специальность 10.02.19 «Теория языка» : диссертаци на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Варзонин Юрий Николаевич. – Тверь, 1994. – С.30). Данное наблюдение, на наш взгляд, верно лишь отчасти, а именно в том, что искусство лгать и иронизировать не преподается, а приходит в процессе жизненного опыта. Мы разделяем точку зрения Н. Н. Панченко о том, что вранье, обман не всегда деструктивны ^[4], в этом тоже проявляется сходство иронии и лжи. Зачастую ложь, как и ирония, является инструментом манипулирования мнением собеседника, что также сближает эти понятия. Мы разделяем мнение, что ироническое высказывание всегда ложно с точки зрения логики. Тем не менее ирония и ложь различны по своей сути из-за разницы в коммуникативных интенциях авторов ироничного/лживого высказывания.

Связь иронии с намеренной неискренностью была отмечена многими авторами ^{[5, с. 14–15]}; ^{[11, с. 117]}; ^{[13, с. 57–58]}; ^{[17, с. 83]}, которые, в частности, обращают внимание на обманчивую природу иронии (“the deceitful nature of irony”) и полагают, что «косвенность иронии является щитом, маскирующим истинное намерение, которое может расцениваться говорящим как рискованное» ^{[14, с. 165]}.

Несмотря на то что отличить иронию от лжи иногда бывает трудно, между ними существуют явные различия, на которые указывали многие исследователи иронии [1-3, 5-7, 15 и др.]. Ложь в большинстве случаев имеет корыстную цель и прячется под маской истины; ирония же, явная или неявная, рассчитана на понимание собеседником скрытого смысла – без этого ироническое высказывание теряет свое значение. А. Ф. Лосев пишет по этому поводу: «Ирония в отличие от обмана не просто скрывает истину, но и выражает ее <…> Сущность иронии заключается в том, что я, говоря “да”, не скрываю своего “нет”, а именно выражаю, выявляю его» ^{[3, с. 73]}. Замечено, что ирония, в отличие от простого обмана, предстает как бы в двойной экспозиции, когда утверждение и снимающее его отрицание выражаются явно ^[6]. В противоположность лжи, ирония не имеет намерения выдать себя за правду, автор иронического высказывания намеренно передает информацию о своей неискренности. Являясь выражением неискренности говорящего, ирония идет дальше, это не столько выражение, сколько передача неискренности. На наш взгляд, главное различие между иронией и ложью заключается в коммуникативном намерении говорящего: цель лжеца всегда лежит вне высказывания, в то время как ироническая фраза, в которой притворство говорящего очевидно, является самоцелью (выражением отношения к объекту иронии).

Помимо неискренности необходимо также отметить такое свойство иронии, как ее неоднозначность. Д. С. Храмченко справедливо указывает на варьирование иронии от тонкой насмешки, выраженной в скрытой форме, антифразиса, до способа мировоззрения ^[8]. С этой неоднозначностью связано и многообразие ее видов: вербальная, ситуативная, структурная, космическая, ирония судьбы и т. д., что определяет выбор подхода к анализу той или иной ее разновидности.

Лингвисты различают риторико-стилистический, структуральный и прагматический подходы к изучению иронии, последний из которых рассматривает ее в аспекте теории речевой деятельности, в аспекте речевых актов, максим и принципа кооперации. По мнению Е. А. Брюхановой, ирония является сегментным концептом, и в ней следует выделять три компонента: философско-эстетическая (мировоззренческая) ирония, литературоведческая (как часть комического) и стилистическая ирония (Брюханова, Е. А. Когнитивно-историческая обусловленность иронии и ее выражение в языке английской художественной литературы (на материале произведений О. Уайльда, С. Моэма, Дж. Барнса) : специальность 10.02.04 «Германские языки» : диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Москва, 2004. – 170 с.).

Исследователь иронии С.И. Походня ^[7] выделяет в рамках литературоведческой иронии два основных типа: ирония как стилистический прием (ироническая насмешка) и ирония как эффект, производимый на читателя (или зрителя, так как данный тип иронии часто встречается в драматических произведениях). Это дает возможность говорить о разнице в терминах «ирония-прием» и «ирония-эффект»: «Подход к иронии как к способу мировосприятия подвел и литературоведов, и лингвистов к необходимости разграничения двух понятий: ирония как средство, техника, стилистический прием и ирония как результат – иронический смысл, созданный рядом разноуровневых средств языка» ^{[7, с.16]}.

Говоря о дискурсивной иронии, то есть той иронии, которая возможна только при совместном участии автора и адресата иронического высказывания, мы подразумеваем значение «ирония-эффект», имея в виду эффект, возникающий в процессе взаимодействия собеседников.

Этностилистическая маркированность иронии

Так же, как и юмор, ирония имеет национально-культурную специфику. Юмор является национальным достоянием каждого народа, он проявляется в образе жизни и способах взаимодействия с окружающей действительностью, во взаимоотношениях между людьми и, конечно, в языке. Представители разных культур смеются над разными вещами: то, что считается смешным у одного народа, возможно, не покажется таковым другому. Поскольку юмор является неотъемлемой частью языковой картины мира, необходимо знать и понимать его механизмы, чтобы эффективно общаться. Точно так же необходимо принимать во внимание факторы, определяющие особенности использования иронии в разных иронических жанрах: этностиль, идиостиль и ситуативный контекст. Ирония часто служит своеобразным фильтром для выявления «своих», т. е. тех, кто понимает и правильно интерпретирует слова говорящего. По замечанию Л. Хатчеон, ирония делит слушателей на целевую аудиторию и «жертвы», провоцируя эмоциональную реакцию и у первых, и у вторых ^{[16, с. 2]}. Ирония является тонким инструментом общения и используется говорящим для наблюдения за реакцией собеседника и оценки его интеллекта, который можно подразделить на вербальный и эмоциональный, что предопределяет оценку «вербального интеллекта: языковых способностей и талантов, а также эмоционального интеллекта: эмоциональной реакции на ироническое высказывание» ^{[2, с. 91]}.

Корректное толкование иронии может сблизить собеседников, создать эффект «причастности», обеспечить комфортную и плодотворную коммуникацию. Непонятая или неуместная ирония, напротив, приводит к разрушению понимания, ухудшению межличностных отношений. Иначе говоря, понимание иронии «ведет либо к хаотизации, либо к гармонизации общения» ^{[12, с. 179]}.

Итоги

Суммируя все вышесказанное, можно определить роль иронии в коммуникации следующим образом: ирония – важный компонент коммуникации, который добавляет эмоции и оттенки в процесс взаимодействия участников общения. Используя метафору, предложенную К. М. Шилихиной, мы присоединяемся к мнению, что «ирония – это приправа, придающая блюду вкус и пикантность» ^{[9, с. 31]}. Развивая эту мысль, можно добавить, что эффект коммуникации может как улучшаться (при правильном и уместном употреблении иронии), так и ухудшаться (при неумелом, чрезмерном, неоправданном использовании этого инструмента).

В настоящем исследовании ирония понимается как характеристика современной политической коммуникации, проявляющаяся в ироническом образе говорящего. Характер используемой иронии, частотность иронических высказываний и их функции обусловлены национально-культурной спецификой, индивидуальными особенностями иронизирующей личности и ситуативным контекстом. Ирония выполняет разнообразные функции, подчиняется определенным механизмам порождения и выражается при помощи обширного набора языковых средств.

Вывод

Суммируя основные социокультурные и лингводискурсивные характеристики иронии, отметим наиболее важные из них: намеренная неискренность, неоднозначность, этнодискурсивность, двойственность (ирония-прием и ирония-эффект). Двойственность иронии принимается во внимание при рассмотрении ее как дискурсивной практики и как свойства дискурса, возникающего в результате взаимодействия между автором и адресатом.