Специфика политизации и радикализации курдского национально-освободительного движения на Ближнем Востоке

Барави Мелина Владимировна ORCID: 0009-0004-6063-6948 соискатель, кафедра Истории и политики России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603022, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, проспект Гагарина, 23 Baravi Melina Vladimirovna Postgraduate student of the Department of History and Politics of Russia, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 603022, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Gagarin Avenue, 23 melinabaravi@gmail.com Петрунин Александр Сергеевич ORCID: 0000-0003-4709-4086 аспирант, кафедра Политологии, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603022, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Проспект Гагарина, 23 Petrunin Aleksandr Sergeevich Postgraduate student of the Department of Political Science, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 603022, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Prospekt Gagarina str., 23 sasha99_52@mail.ru Рогожина Евгения Михайловна ORCID: 0000-0003-3515-2699 кандидат политических наук доцент, кафедра международных отношений и зарубежного регионоведения, Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова 603155, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Минина, 31 а Rogozhina Evgeniya Mikhailovna PhD in Politics Associate Professor of the Department of International Relations and Foreign Regional Studies Linguistics University of Nizhny Novgorod 603155, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Minina str., 31 a evgenia-amiga@yandex.ru

Рыжов Игорь Валерьевич ORCID: 0000-0002-6417-1517 доктор исторических наук профессор, кафедра Истории и политики России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603000, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2, оф. 313 Ryzhov Igor' Valer'evich Doctor of History Professor, Head of the Department of History and Politics of Russia of National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 603000, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Ulyanova str., 2, office 313 ivr@fmo.unn.ru Другие публикации этого автора

Актуальность темы исследования заключается в первую очередь том, что на сегодняшний день проблема самого феномена существования, логического развития и даже некой формы эволюции курдского национального движения и его как прямого, так и косвенного влияния на политику великих держав в ближневосточном регионе в последней четверти ХХ в. актуальна как никогда. Основной вопрос данной проблемы заключается в противостоянии двух весьма масштабных по своей сути противоречий, выражающихся в ведении курдской национально-освободительной борьбы за право признания своих прав и свобод в контексте территориального вопроса с одной стороны, и с другой, непризнанием, игнорированием, замалчиванием и попытками решения проблемы в том числе и силовым способом в рамках проведения региональной политики ближневосточных стран на территории, где исторически был расположен Курдистан.

Стоит отметить и тот факт, что курдский вопрос охватывает несколько сфер, затрагивая как внутригосударственное взаимодействие, так и международное, влияя, таким образом, как на внутриполитическую ситуацию государств Ближнего Востока, так и на их отношения в рамках межгосударственного сотрудничества в целом. Принимая во внимание этот тезис и рассматривая его в качестве некой аксиомы и отправной точки, можно с уверенностью сказать, что курдский вопрос уже давно вышел за рамки региональной политики и превратился в глобальную проблему, в разрешении которой принимают участие не только такие заинтересованные страны как Турция, Ирак, Иран и Сирия, но также и Россия, США, Великобритания. Франция, ФРГ, делящие сферы влияния в регионе Ближнего Востока, деятельность которых, зачастую, акцентирована на попытках использования курдского национально–освободительного движения в своих интересах с целью воспрепятствования повышению уровню курдской национальной консолидации и недопущения создания единого и независимого государства Курдистан.

Более того, курдский вопрос в виду своей крайне узконаправленной специфики и классификации конфликта является по – прежнему не полностью разрешенным также, как и недостаточно изученным, в связи с чем, разрешить эту территориально – политическую проблему на данный момент с учетом исторического и культурного развития не представляется возможным.

Степень научной разработанности темы. Историографическую базу данного исследования составили труды как отечественных исследователей, так и иностранных авторов.

Теме факторов, причин и предпосылок, приведшие к формированию курдского национально освободительного движения на Ближнем Востоке посвящено множество трудов, как среди отечественных, так и зарубежных авторов.

Из работ отечественных исследователей следует выделить труды Иванова С.М., Веселова А., Вертяева К.В., Жигалиной О.И., Мехмет Э.И.Д., рассматривающие состояние курдского вопроса в Ираке, Турции, Сирии и Иране, его влияние на политику и экономику стран Ближнего Востока, а также предпринимающие попытки совершения анализа прогнозов перспектив разрешения противоречий и, как следствие, обретения курдской независимости.

Работы западных исследователей Роберта Олсона и Стюарта Холла нацелены на рассмотрение первопричин и факторов, повлиявших на становление и первичное развитие этапов курдского вопроса.

Среди работ турецких исследователей следует выделить труды Кехль-Бодроди К., Хакана Явуза М., Вамика Волкана, Исмаила Гелдеша и Умиту Джизре Сакаллиоглу, посвященные процессу обострения и дальнейшей радикализации курдского национально-освободительного движения на поздних этапах, анализу действий Рабочей Партии Курдистана (РПК), рассмотрения ее в формате государственного дискурса в Турции, влияние на общественное мнение и переосмысление курдского вопроса, а также прямое и косвенное влияние курдской деятельности на политику Ближневосточных держав.

Курды являются одним из древнейших народов, проживающих на территории Ближнего Востока, заселяющих Курдистан – «страну курдов», обширный горный район вокруг Курдистанских гор, расположенных на стыке Армянского и Иранского нагорий в центре Малой Азии. Данная территория, населенная курдами, в ходе ряда исторических событий оказалась разорванной между Сирией, Ираком, Турцией и Ираном. В связи с чем, наравне с общепринятым в литературе термином «Курдистан» существуют четыре географических названия: Турецкий (Северный Курдистан), Иракский (Южный Курдистан), Иранский (Восточный Курдистан) и Сирийский (Западный Курдистан).

Курды являются одним из значительных национальных меньшинств в Иране, Ираке, Турции и Сирии. По приблизительным данным на начало 2024 г. общая численность курдов (этнический Курдистан и диаспора) определялась около 45 миллионов человек. Из них в Турции проживало 14.7 млн. чел., в Иране – 8.3 млн. чел., в Ираке – 7 млн. чел., и в Сирии – 2.6 млн. чел. Курдское население сосредоточено в этих странах подобным образом: в Турции курды живут на юго-востоке страны в городах Диярбакыр, Муш, Харпут, Ван, Битлис, Мардин, Эрзурум, Дерсим, Эрзинджан и их районах. В Иране курды населяют северо-западную часть страны, называемую Иранским Курдистаном. Сюда входят районы городов Маку, Салмаса, Хоя, Ушну, Сулдуза, Бане, Мехабада (Соуджбулак), Саккыза, Сенндеджа, Керманшаха. В Ираке курдское население сосредоточено на севере – в районах Равандуза, Сулеймании, Мосула, Киркука, Койсанджака, Амадии и Синджарских гор. В Сирии курдское население расположено на северо-восточной части страны, граничащей с Ираком. Также, отдельные курдские поселения встречались вдоль сирийско-турецкой границы [Вертяев, Жигалина, Иванов, 2013, с. 11-15].

Основная часть

К началу ХХ в. курды населяли большую часть территорий Дерегезского, Келатского, Родканского, Кучанского, Буджнурдского ханств, отчасти – Мехшедское и др. В этих ханствах жили также таты, туркмены, персы, белуджи и тюркоязычное население, известное в литературе под общим именем «тюрк».

В небольшом числе курды живут и в других странах, в частности в Афганистане и Пакистане. Отдельные группы курдов, живущие к юго-западу и северо-западу от Анкары, были насильственно переселены турецким правительством во время Первой мировой войны и особенно после подавления национального движения курдов в 1927 и 1930 гг.

В географическом плане Курдистан представляет собой по большей части горную страну, где сходятся важнейшие узлы горных систем Малой Азии – Загроса, Тавра и Антитавра. На территории Курдистана берут начало и протекают многочисленные реки – Евфрат, Тигр, Бохтан-су, Большой и Малый Заб и др.

Курдистан издавна играл крупную роль в торговле с соседними народами. Помимо торгового значения Курдистан привлекал внимание и иностранных держав своими богатейшими запасами полезных ископаемых, таких как: нефть, железо, свинец, уголь и др.

Одной из характерных особенностей курдского народа является до сих пор сохраняющееся родоплеменное деление Курды распадаются на значительное число больших и малых племен, каждое из которых занимает определенную территорию. Следует отметить и то, что, хотя союзы племен и племена – институты постепенно начинают уходить в историю, они, тем ни менее, продолжают по-прежнему играть существенную роль в политической и социально-экономической жизни курдского общества.

Курдский язык подходит под классификацию индоевропейской языковой группой и принадлежит северо-западной ветви иранского языка. Он имеет несколько основных диалектов, таких как: курманджи, являющимся северо-западным диалектом и находящимся в основе лингвистической базы литературного языка курдов. Он используется в Турции, Сирии, Северном и Северо-западном Иране. А также курди, юго-восточный диалект, распространенный, главным образом, среди курдов Ирана и Ирака.

По религиозной принадлежности подавляющее большинство курдов мусульмане-сунниты шафиитского и ханафитского толка, но есть и приверженцы шиизма.

В странах Ближнего Востока по вероисповеданию, играющему далеко не последнюю роль в жизни народов в Азии, курды расселяются приблизительно по следующей схеме: мусульмане-сунниты - в Турции, Иране, Иране, Сирии; мусульмане-шииты заселяют Хорасан, а также центральную и южную части Иранского Курдистана. Основные места расселения езидов – Северный Ирак, районы Джебеля, Синджара и примыкающие районы Сирии. Али-илахи живут главным образом в районе Керманшаха.

Принимая это во внимание, можно прийти к выводу, что Курдистан исторически обладал крайне выгодным территориальным и ресурсным расположением, что, в свою очередь, не могло не вызывать притязаний, как среди соседствующих стран, так и иностранных завоевателей, что, в свою очередь, вынуждало курдов на разных исторических этапах бороться за свою независимость и вести освободительную борьбу против Турции, Персии, Монголии и арабских государств.

Несмотря на тот факт, что курдское население проживало на значительной части территории, которая сейчас рассредоточена и является частями восточной Турции, северного Ирака, западного Ирана, а также на небольших участках северной Сирии и Армении, на протяжении многих веков им так и не удалось добиться утверждения официального статуса своей территории. Зачастую, курдское национальное движение воспринималось крайне негативно правительствами и политическими элитами, что в итоге исторически приводило к преследованиям, давлению, переселениям, гонениям или попыткам насильственной ассимиляции.

Несмотря на то, что курдский вопрос, равно как и курдская проблема, имеют долгую и весьма неоднозначную историю своего становления и развития, включая периоды успехов и неудач, этапы возвышения и завоевывания общественной популярности, а также почти полного прекращения ведения своей деятельности, курдам так и не удалось добиться каких – либо значимых успехов в осуществлении своей цели. Меж тем, следует принять и тот факт, что и у государств Ближнего Востока не вышло окончательно сломить освободительное движение курдов [Иванов, 2023]. На данный момент сохранены все факторы и причинно-следственные связи, которые поддерживают национальное движение курдов, делая его одним из самых важных и актуальных факторов как внутренней, так и внешней политики Ближнего и Среднего Востока.

В последнее время набирает популярность концепция, которая рассматривает курдский национализм в качестве естественной силы [Kehl-Bodrogi, 1999, pp. 555-568]. Так, сам по себе национализм, независимо турецкий он или курдский, всегда основывается и формируется в контексте национальной идентичности, а также в рамках политического контекста. Меж тем, следует их различать, т.к. турецкий национализм, в отличие от курдского, основывается на наличии государственной территории. Турецкий национализм сконцентрирован на постоянном развитии и модернизации общества, в то время как курдский, подчеркивая свою идентичность и самобытность исторического развития, является неким ответом модернизации национальных государств.

Курдский национализм основан на постулатах курдского этноса, включающего в себя такие аспекты как: устои, традиции и ценности этого народа. Курдский же вопрос в современном виде во многом существует благодаря политизированности курдской культуры и борьбой за сохранение национальной автономии.

Между тем, не принимая во внимание тот факт, что представители турецкого этноса также могут восприниматься как участники движения курдского национализма, в рамках самой системы национальной идентичности существуют весьма серьезные разногласия на почве племенных, религиозных и языковых различий. Источники этих разногласий имеют под собой социально-историческую природу, что препятствует возникновению полноценной курдской идентичности [Yavuz, 1998, p. 75-95].

Еще одним источником фрагментации курдской идентичности является территориальный или географический фактор. Курды – это нация, которая формировалась на пересечении персидского, арабского и турецкого миров, что в некоторой степени предоставило курдским племенам высокую степень автономии. Большинство курдов жило на пересеченной гористой местности, что, в свою очередь, отделяло одну общину от другой, а также от арабов, персов и турок. И эти суровые географические условия были основными факторами, препятствующими формированию курдского единства.

Изучая эволюцию и политизацию курдского этнонационализма в Турции, можно подчеркнуть социально-политический процесс отделения ислама от курдского национализма, а также социальных сил, которые одновременно как объединяли, так и фрагментировали процесс курдского самоопределения. В ходе своего исторического развития, курдский вопрос преодолел ряд этапов, которые могут быть выявлены и рассмотрены как с позиции социально-экономических, политических и идеологических процессов в курдском обществе, государствах с курдскими общинами и непосредственно в Курдистане, так и со стороны идейных изменений в международных и межгосударственных отношениях, включая Ближний Восток. Из этого следует, что процесс формирования и развития курдского национализма прошел 4 этапа исторического развития.

На первом этапе, в первую очередь, можно выделить фактор влияния политики централизации Османского государства в XIX в. В качестве ответа на данную политику, а также проникновение европейского капитализма, местные исламские сети были политизированы и мобилизованы. На этом этапе подчеркивается роль орденов Накшбандии и Кадири в виде инструментов сопротивления централизации османского государства, а также способа формирования курдской идентичности (1878-1924 гг.).

В период Османского владычества этническая идентичность играла крайне низкую политическую роль, и религиозная идентичность в большей степени формировала политическую лояльность. Первые попытки централизации государства в 19 в. привели к политизации периферийных этнических и религиозных идентичностей. Большинство восстаний курдских племен против центрального правительства являлось результатом реакции на навязчивую и централизующую политику модернизации Османского государства и Турецкой Республики. Подобная политика централизации с точки зрения монополизации насилия и образования угрожала племенной автономии и интересам ага или сейида. Некоторые из этих племен сопротивлялись распространению верховенства закона в этом регионе, поскольку оно было направлено на ограничение и прекращение их феодальной тирании [Hall et al., 1999, p. 55-69].

Централизация Османской империи была направлена на разрушение племенных связей и коалиций, что привело бы к усилению суфийских объединений и политизированности исламской идентичности. Курдское этническое сознание развивалось в рамках исламского сознания, в связи с чем, в движении против централизации суфийские объединения под названием Накшбандия не только заместили собой более аристократические ордена Кадири, но и сыграли в нем ключевую роль. Первое проторелигиозно-этническое восстание произошло в 1880 г. при Шейхе Убейдулле, местном религиозном лидере, в качестве ответа на политику централизации султана Абдул-Хамида II. После подавления этого религиозно-племенного восстания султан Абдул-Хамид II сформировал полки Хамидие из различных курдских племен, чтобы противостоять поддерживаемому Россией армянскому национализму в восточной Анатолии, что сыграло одну из ключевых ролей в становлении курдского национализма.

На втором этапе (1925-1961 гг.) характеризуется социально-политическими последствиями трансформации полиэтнической османской империи в новое «национальное государство» и реакция курдских племен на проект государственного строительства Мустафы Кемаля. Повстанцы, выступающие против централизации, требовали сохранения автономности племенных структур, которые сыграли ключевую роль в формировании курдского протонационализма. Дискурс новой республиканской идеологии Мустафы Кемаля либо отрицал существование курдов, либо реконструировал политический язык таким образом, чтобы говорить об этой проблеме, не произнося слово «курды». В рамках радикальных реформ государственного устройства, курдские традиционные представления об идентичности и культуре были сформулированы как реакционные, являющиеся результатом региональной отсталости.

Этнолингвистические группы в Османском государстве классифицировались не по этническому признаку, а по религиозной принадлежности, т.к. внутри различных религиозных групп существовали разнообразные этнолингвистические сообщества. Так вовремя и после Первой мировой войны в крупных курдских городах [Duran, 1998, p. 111-128] были созданы курдские культурные комитеты. В результате этой политической мобилизации, а также британской поддержки независимого курдского государства Сериф Паша представил курдский вопрос на последующих международных конференциях. Также, Севрский договор 1920 г. создал «местную автономию для земель, где преобладает курдский фактор». И несмотря на то, что он так и не был воплощен в жизнь, он надолго сохранился в памяти турецкого государства.

После восстания шейха Саида против новой Республики в 1925 г. процесс государственного переустройства был ускорен [Göldas, 2000, p. 256-284]. Опять же, халифат, который был упразднен в 1924 г., представлял собой санкционированный исламом союз многонациональных групп и признавал этническое разнообразие, не отводя этому никакой политической роли. Иными словами, халифат был символом многонационального государства и власти, он символизировал единство мусульман как сообщества, основанного на вере, и предоставлял пространство для развития местной автономии периферии. Целью восстания 1925 г. было сохранение этой религиозной структуры региона. Во время восстания были использованы исламские объединения и структуры с целью расширения своей социальной базы для того, чтобы получить поддержку от других антисекуляристских турок-суннитов.

Изначально, политика Шейха Саида из ордена Накшбандии велась довольно успешно, однако соперничество племен и внутренние религиозные разногласия препятствовали полноценному участию курдов в этом процессе. Несмотря на то, что турецкая армия захватила шейха Саида (1865-1925 гг.) и повесила его в Диярбакыре, его восстание, считающееся первым этнорелигиозным восстанием, побудило турецкое правительство более внимательно и осторожно относится к любой форме курдской деятельности.

Так в октябре 1927 г. группа лидеров курдских племен и представителей интеллигенции сформировала Курдскую национальную лигу Хойбун, которая осуществила восстание на горе Агн (Арарат) в 1930-1931 гг. С целью установления закон и порядка в регионе, Закон 1934 г. организовал выборочное переселение и сослал некоторых вождей курдских племен в западную Турцию. В последствии, данная политика ассимиляции и внешнее вмешательство вызвали новое восстание в горных районах Дерсима и вокруг них, населенных в основном курдами-алавитами, известными как заза, в 1937-1938 гг.

Эти восстания, направленные против Турецкой Республики, создали совокупный образ жителей региона как социально-племенных, религиозно-фанатичных, экономически отсталых и, что самое главное, представляющих угрозу национальной Турецкой Республики [Olson, 2000, p. 67-94]. Иными словами, кемалистский государственный дискурс по курдскому вопросу развился в результате этих восстаний. Новое государство стало более чувствительно относиться к своей политике создания светской турецкой нации.

Таким образом, чтобы объяснить представление курдского вопроса турецким государством, следует понимать, что Республика не отрицала существование курдов, а скорее разработала новый дискурс, позволяющий говорить о них, не произнося слово «курд» в этнонациональном смысле, воспринимая курдскую племенную структуру в качестве реакционной, отсталой и в крайне высокой степени опасной системы.

После 1925 г. многочисленные нации и народности, которые проживали на территории Османской Империи, начали образовывать течения турецкого национализма путем переосмысления языковой идентичности [Cizre, 1998, p. 73-90]. Новое турецкое государство пыталось принизить роль османского наследия, а также возвысить и укрепить турецкую идентичность по средствам использования армии, образования, средств массовой информации и искусства. Благодаря чему в 1922-1950 гг., в период развития и становления движения кемализма, по-сути, удалось добиться конкуренции двух версий национализма, а именно: этноконфессионального или общинного и светского лингвистического.

Национализм и секуляризм составляли ядро кемалистской идеологии в Турции. Кемалистский проект секуляризма был направлен на «цивилизацию» культурных и социальных сфер нации. Хотя национализм предполагает создание этнически однородного общества за счет других идентичностей, «раса» никогда не становилась составляющим элементом того, чтобы быть турком, а скорее «быть гражданином Турецкой Республики. В конституциях 1961 и 1982 гг. наблюдалась постепенная этнификация термина «турок». Согласно статье 66 Конституции 1982 г., каждый, кто обладает гражданством Турецкой Республики, является турком. В современной Турции термин «турецкая нация» включает всех граждан Турции, независимо от их этнических корней. Турецкие граждане курдского происхождения представляют собой новую концепцию, которая была введена в качестве ответа на давление европейских государств.

Третий этап (1962-1983 гг.) на первый план выдвигает секуляризацию курдской идентичности в рамках более широкого левого движения в Турции в период с 1960-х по 1970-е гг.

Процесс трансформационных изменений идентичности курдов произошел в наибольшей степени под влиянием турецкого левого движения 1960 – 1970-х гг. 20 в., где курды-алавиты в ходе взаимодействия с идеологией социализма сыграли одну из главнейших ролей в данном вопросе.

С распространением всеобщего образования и социально-политической либерализацией в результате Конституции 1961 г. представители курдской интеллигенции, придя на смену племенным и религиозным лидерам, стали играть ключевую роль в формировании национальной идентичности, выражая глубокую озабоченность и некое недовольство положениями социалистических идей, влияющих на процесс самоопределения курдов. Курды, особенно курды-алавиты, доминировали в левом движении Турции в 1970-х гг. [Birand, 1992, p. 83]. Между 1965 и 1968 гг. были изданы двуязычные турецко-курдские журналы «Дикле-Фират» и «Денг». В конце 1960-х гг. вопрос курдской идентичности был выражен в терминах регионального экономического неравенства, и разрешение данного вопроса могло быть положено в рамках социалистической модели развития общества. На своем Четвертом Национальном съезде Лейбористская партия Турции приняла резолюцию, в которой говорилось: «На востоке Турции есть курдский народ». Цель этого заявления заключалась в том, чтобы создать социалистическую базу для Лейбористской партии, используя этническую карту. В 1970-х гг. левые группы и объединения использовались для того, чтобы бросить вызов «центральной политической власти» в Анкаре. Критика центра была главной объединяющей силой левого движения.

Другим важным событием стало создание Революционного культурного общества Востока в 1969 гг., первая организационная попытка повысить сознательность курдского населения, подчеркнув неравномерность экономического развития в регионах страны. Левое движение в Турции всегда пыталось расширить свою базу, делая наибольший акцент на проблемах алавитского и курдского населения. Некоторые лидеры объединения были активными членами Турецкой Лейбористской партии, однако после переворота 1971 г. Лейбористская партия и общество Востока были объявлены вне закона.

Одной из ключевых целей переворота 1980 г. была установка контроля над центробежными силами курдских и религиозных движений. Переворот использовал репрессивные меры и уничтожил организационную мощь курдских объединений в Турции. Он заключил в тюрьму многих курдских активистов, и некоторые из них нашли убежище в Европе, где они и составили ядро транснационального курдского объединения [Yavuz, 2000, pp. 33-39]. Однако подавление переворота 1980 г. оказало противоположное воздействие, еще больше политизировав и укрепив курдское чувство идентичности, что, в свою очередь, было использовано РПК. Политика турецких военных и региональных событий в Ираке и Иране еще больше укрепили курдский сепаратизм, и РПК начала вооруженное восстание с целью разгрома турецкого государства в 1984 г. И стоит отметь, что ни одной курдской организации или движению прежне не удавалось заручиться таким уровнем народной поддержки и ресурсной базой курдского населения в такой мере и степени, как это удалось сделать Рабочей партии Курдистана.

Четвертый этап (1983-1998 гг.) формируется и развивается в рамках насильственного восстания, возглавляемого РПК. В конце 1980-х гг. курдский национализм находился еще в зачаточном состоянии и состоял из ряда различных гетерогенных образований. Курдский национализм предполагал образование территории, где можно было бы опустить классовые и региональные прения и разногласия, и PПK смогла бы положить конец взаимоисключающим отношениям ислама, этноверства и национализма в пользу последнего. Курдские националисты использовали «путь насилия», начиная от террористической кампании, возглавляемой РПК, и заканчивая созданием преимущественно курдских партий и борьбой за культурн0ые и политические права [Volkan, 1997, p. 168-180].

Для судеб курдского национального движения и для всего курдского вопроса в целом особое значение имел период после 1970 гг., т.к. именно он обусловлен созданием и активной деятельностью Рабочей Партии Курдистана (РПК) или, как ее еще называют, Народный конгресс Курдистана, которая является воинствующей курдской националистической организацией, основанной Абдуллой Оджаланом («Апо») в конце 1970-х гг. Несмотря на тот, факт, что первоначально партия выступала за образование независимого государства Курдистан в рамках территорий Турции, Сирии, Ирана и Ирака, в дальнейшем пути своего развития эта идея сменилась более либеральными призывами увеличения автономии курдских народов.

РПК сыграла решающую роль в повышении политического сознания курдов, создании сети групп и объединений как в Турции, так и за ее пределами для вербовки боевиков, подрыве религиозно-племенной структуры региона, предоставления новых возможностей среднему классу и урбанизированной курдской молодежи, и неожиданной популяризации и консолидации турецкого национализма в Турции. Деятельность РПК побуждала курдов критиковать не политическую власть в Анкаре, а скорее турецкий национализм как институт в целом, чтобы узаконить свой собственный сепаратистский национализм. Этот новый поворот от критики государственной власти к критике турецкого национализма стал поворотным моментом в разделении курдского национализма и левого движения Турции. [Мухин, 2017]

Во время распада социальной структуры в результате серьезных социальных преобразований в 1970-х гг. РПК позиционировала себя как освободительное движение и хотела восстановить курдскую идентичность и справедливость насильственными средствами. Переворот 1980 г. и его жестокость помогли создать видимость безвыходности положения в обществе, убедив курдский народ в том, что их будущее ограничено и сдерживается искусственно турецким государством. В связи с чем, у людей оставалось только два варианта: либо переехать в Европу в качестве политических беженцев и искать новую жизнь, либо присоединиться к РПК для борьбы против турецкого государства [Eccarius-Kelly, 2001, p. 5-7]. Так РПК становилась все более популярной по мере усиления притеснений в результате военного переворота.

Рабочая Партия Курдистана была создана 27 ноября 1978 г. и оставалась под авторитарным руководством Абдуллы Оджалана, целью которого было разрушить традиционную курдскую общественную структуру и создать социалистическое панкурдское государство.

РПК развертывала кампанию террора против должностных лиц турецкого государства. Его главной целью было дестабилизировать Турцию и создать независимое курдское государство при поддержке некоторых зарубежных стран, таких как Сирия, Греция и СССР. На протяжении более двух десятилетий А. Оджалан действовал из Сирии и оккупированного Сирией Ливана. РПК несет ответственность за беспорядочные убийства умеренных турецких курдов, как в Турции, так и в Европе. Помимо убийства многих умеренных курдов, она вынуждала курдские семьи отдавать детей на службу партии. Более того, она последовательно нацеливалась на образовательную инфраструктуру в регионе, называя государственные школы «инструментами политики ассимиляции Анкары». По сообщениям, РПК убила около 200 учителей и разрушила 150 школ, чтобы «остановить ассимиляцию», а также взрывала мосты, больницы и избавлялась от «коллаборационистов». Партия убивала как курдов, так и турок, т.к., жертвы воспринимались как сторонники государства. РПК и ее руководство никогда не терпели несогласия с партийной линией и считали ассимилированных курдов «самым большим врагом». РПК не смогла заручиться народной поддержкой многих курдов, но при этом смогла политизировать их национальное сознание.

В целях сдерживания и подавления деятельности РПК, турецкое государство проводило ряд политических мер. Так одной из основных социальных издержек конфликта между РПК и государством стала секьюритизация обыденной жизни в густонаселенных курдами провинциях. Населенная курдами зона юго-восточной Анатолии уже почти 20 лет находится в состоянии регионального чрезвычайного положения (известного как ОХАЛ). Борьба с РПК велась в условиях военного положения до тех пор, пока в 1987 г. не был введен режим прекращения огня. Регион ОХАЛ включал Бингол, Диярбакыр, Элазиг, Хаккари, Мардин, Сиирт, Тунджели и Ван, а затем расширился до Адиямана, Битлиса и Муса. В 1990 г. в число провинций региона ОХАЛ входили также Батман и Ширнак. Несмотря на то, что Элазиг и Адияман были выведены из ОХАЛ, на его регионы распространяются специальные постановления правительства, которые не подлежат надзору Конституционного суда. Это означает, что в регионе ОХАЛ действуют иные правовые и административные правила, чем в остальной части страны. Это иное правовое и административное правление еще больше укрепило курдский национализм.

В 1980-х и 1990-х гг. нападения РПК и репрессалии со стороны турецкого правительства привели к состоянию виртуальной войны на востоке Турции. В 1990-х гг. турецкие войска атаковали базы РПК в так называемых безопасных убежищах Иракского Курдистана на севере Ирака, которые были созданы после войны в Персидском заливе в 1990-1991 гг., сначала с воздуха, а затем и с помощью наземных войск. В феврале 1999 г. Абдулла Оджалан был схвачен в Найроби и отправлен в Турцию, где в июне был осужден за измену и приговорен к смертной казни; однако после отмены смертной казни в Турции в августе 2002 г. его приговор был заменен пожизненным заключением в октябре следующего года [Berkan, 1999, p. 225-227].

Выводы

В конечном итоге, распад многонациональной Османской империи и формирование националистических режимов на этнической основе являются первопричинами политизации и радикализации курдского вопроса [Веселов, 2017]. Следует учитывать, что проблемы курдов копились многими десятилетиями, и наивно полагать, что их можно решить какими-то половинчатыми мерами или банальным «откупом». Сегодня наблюдается рост курдского национального самосознания, при котором представители курдского этноса, по своей сути, являются главной стабилизирующей силой в регионе, т.к., судьба Ближнего Востока сегодня во многом зависит от курдского фактора. Несмотря на крайне низкие показатели народного единства на фоне конкурирующих субэтнических факторов и особенностей, курды готовы сделать все возможное для создания Курдистана, который они намерены превратить в настоящее демократическое государство.

Безусловно, эти расчеты крайне амбициозны и во многом иллюзорны, однако, тем ни менее, они основываются на нескольких вполне основательных факторах. Территория более-менее компактного расселения курдов в области Междуречья и Восточной Анатолии содержат в своих недрах значительные запасы нефти и газа, которые будут являться на ближайшие полвека, как минимум, стратегическим энергетическим сырьем. [Федорченко, Крылов, 2019]. Кроме того, есть данные о наличии там других ценных минеральных ископаемых, однако их геологоразведка практически невозможна до тех пор, пока курды не получат в том или ином виде право распоряжаться этими богатствами. Это последнее обстоятельство связано со скрытой и в тоже время упорной борьбой между Турцией, Ираком, Сирией и Ираном. Так успешная модернизация Турции, расширение коммуникаций и высокая степень мобильности усилили и мобилизовали этническое курдское сознание. Это радикализировало курдский национализм, который, в свою очередь, политизировал и популяризировал турецкий национализм.

Более того, при всех этих факторах, за интересами Турции в целом стоят США, а за интересами Сирии – Россия. Что же касается таких стран как Ирак и Иран, они уже достаточно продолжительное время пытаются лавировать между интересами этих двух крупнейших держав, а также Великобритании, Франции и Германии. Такое положение позволяет курдам играть на противоречиях стран, где они проживают на данный момент.

Именно из-за противоречивой и временами жесткой антикурдской политики, проводимой в регионе в последние 20-30 лет [Иванов, 2023], наблюдались массовые переселения курдов, прежде всего в страны Европы. И сегодня, укоренившись там, опору для лоббирования интересов своего народа на Ближнем Востоке. Однако подобные возможности курдской диаспоры крупные державы используют в своих интересах, в том числе, и как рычаг давления на страны-конкуренты.

Так, все вышеперечисленное привело к появлению, становлению, развитию, обострению, а также радикализации курдского вопроса и его весьма закономерного развития в виде национально-освободительного движения. Несмотря на всю безусловную несправедливость и неоднозначность ситуации, курды должны признать, что на сегодняшний день на Ближнем Востоке нет ни территориальной, ни политической возможности и пространства для создания независимого государства Курдистан. [Наумкин, 2019, с. 76-87]. Турция, в свою очередь, также должна признать культурные и исторические права курдов и найти новый способ для культурного единства и мирного сосуществования бок о бок с курдами. Несмотря на то, что на данный момент ведутся экономические связи с курдами, они не помогают урегулировать территориальный вопрос в пользу последних. Поэтому единственный способ для курдов мирного сосуществования – это только торговля, а не прямое применение силы. Однако времени для этого остается немного, потому что политическая, а точнее силовая, карта мира стремительно меняется.

Таким образом, в работе рассмотрены основные этапы, факторы и особенности, а также причины, которые повлияли на формирование идеи и дальнейшего развития курдского национально-освободительного движения на территории Ближнего Востока.

Авторы статьи тщательно проанализироваливнутреннюю политику, проводимую на территории Османской империи, а в последствии в Турции, Ираке, Сирии и Иране в период конца XIX – XX вв.; обозначили прямые и косвенные исторические и внешнеполитические факторы, повлиявшие на проведение младотурецким государством политики централизации и модернизации, а также взаимосвязь этих факторов с появлением, становлением и развитием курдского национально-освободительного движения. Также в исследовании были выявлены первопричины, причины и основные этапы политизации и радикализации курдского вопроса; определены факторы, оказавшие значительное влияние на появление самого феномена и дальнейшего развития курдского национального движения Ближнем Востоке.