Вокально-аранжировочные решения при трансляции кубанских казачьих народных песен: методика и практика

Миронова Анастасия Владимировна ORCID: 0009-0003-8757-6765 преподаватель, кафедра Менеджмент музыкального искусства, Российская академия музыки имени Гнесиных 121069, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Поварская, 30-36 Mironova Anastasiya Vladimirovna Lecturer, Department of Musical Art Management, Russian Gnessin Academy of Music 121069, Russia, Moscow region, Moscow, Povarskaya str., 30-36 anastasiamironova.98@mail.ru Другие публикации этого автора

Переселение казаков в конце XVIII в. на кубанские земли открыло новые исполнительские возможности кубанской казачьей народной песни. Данные культурные зоны локальных певческих традиций наполняли свои истоки с привнесенных народно-певческих черт черноморских и линейных самобытных источников. Сохраненность большого количества фольклорных песенных документов сегодня дает возможность воплотить их в обновленном диапазонном ключе, благодаря вокально-аранжировочным решениям. При этом в исследование взяты за основу анализа нотные сборники А. Д. Бигдая ^[1], Г. М. Концевича ^[2], В. Г. Захарченко ^[3], являющихся многогранными объектами изучения в силу объемности материала по музыковедческим концепциям, театрально-песенным канонам, вокально-исполнительским основам.

Современные музыковеды, фольклористы, руководители хоров, певцы, исследуя фольклорные источники, привносят новые формы традиционной манеры исполнения с точки зрения донесения современному зрителю традиций, мелодии, текстов. Научные вопросы структурирования песенных документов и их интеграцию в доминирующие признаки народно-певческого искусства раскрыты в работах С. А. Сабрековой ^[1], И. А. Албанова ^[2], И. И. Силантьевой ^[3], А. В. Пчелинцева ^[4]. При анализе песенного наследия явствуют «выделенные признаки качественных характеристик» ^{[5, с.74]}. Весомым фактором привнесения инновационного прочтения нотного документа является его многофункциональность в оценке исполнительских акцентных признаков индивидуальности солиста ^[6]. Примером можно определить анализ песенного материала сборников по следующим инструментариям:

1. Исполнение с позиции учета жанра источника, его временных рамок создания для мужской или женской трактовки.

2. Механизмы трансляции по параметрам вариативных возможностей специфичным музыкальным языком.

3. Личностный исполнительский стиль, включающий звукообразование, интонацию, выразительность.

Ключом к постижению фольклорного нотного исполнительского свидетельства можно выдвинуть феноменологический подход к сохраненным первоисточникам по жанровой спецификации.

Таблица 1. – Жанрово-исполнительская составляющая нотных сборников А. Д. Бигдая, Г. М. Концевича, В. Г. Захарченко

Солисты, руководители народных казачьих коллективов тщательно изучают песни кубанского исполнительства объемлющих жанров, трансформируя их многообразными стилевыми основами для художественно-направленной подачи глубокими элементами при современной трансляции ^[7]. Закономерно, что исполнительство является постоянно изменяющимся процессом, зависящим от трансформации в исторических, культурных конформационных состояний ^[8].

В настоящем, трансляция аутентичного песенного нотного источника, зафиксированного фольклористами и обработанного певцами вокально-аранжировочными решениями, определяется оригинальным импровизационным прочтением. Обозначается намеченное фольклористами прочтение при записи, например, «умеренно», «маршеобразно», «спокойно», «неторопливо» и воплощается исполнителем. См. Рисунок 1.

Рисунок 1. Схема передачи фольклорного документа

Комплексный анализ дает новое прочтение песенным образцам. Данная схематичность определена респондентами в начале записи нотного материала собирателями. В небольшой сборник «Песни станицы Кавказской, записанные от Анастасии Ивановны Сидоровой» вошли песни линейного казачества, зафиксированные В. Г. Захарченко ^[9]. Такие исторические песни, как «На заре было, братцы, на зореньке», «Как ударил гром из тучи», «Хорошо нам было у походе», «Мы, кубанцы-молодцы, славнаи ребята», «Вечер тихий, непогожий», «Шумел, горел пожар московский». Военно-бытовые вокальные образцы – «Забелели снеги, забелели белы», «Фортуна, моя фортунина», «Стала заря заниматься», «Тихи воды с Дунаю да бережочки моють», «О чем задумался, служивый», «От сухого дубка отросточка нету», «Там летели соколики в стороне»». Значительный пласт (13 песен), лирических композиций, например, «Скрылось солнце за горою», «Пошто пташки приуныли», «Гуляй, девушка, пока волюшка дана», «Все со временем промчится». Календарные песни – «Дева Мария ризу мыла», «Щедрый вечир, добрый вечир». Шуточные и плясовые, «Как пойду я к батюшке во лужок», «Как упали снежки да на крутыя бережки», «Измыкала молодость чужая сторона» ^[9].

Отдельно выделяется «Рассказ А. И. Сидоровой о свадебном обряде станицы Кавказской и песни, исполняющиеся при этом» ^{[9, с. 131]}. Песни во всей глубине отражают свадебный комплекс, где зафиксированы вокальные образцы с «говорящими» названиями. Вначале девушка свободна она, «Алексеюшка по воле гуляет», затем происходят «Сводины», где «Да ой, Клавдин батюшка/ да, родненький, да пропил, да ой, Клавдю». Затем проходят «Вечеринки», в них «Из неделю, у неделю година», «И прошла моя воля, прокатилася». «День свадьбы» ознаменован определенным ритуалом действий:

Ой, за туманы зашло солнушко / за туманы зашло ясное

Ой, да на думах сидит дитё Клавдюшка / на думах сидит Владимировна

Ой, она думая думушку / она думая великою

Ой, да у мене, моя мамушка / да на косу белая бель пала.

Когда родня невесты ехала за женихом, то пели: Ой, черемуха, черемуха моя / Черемуха-душа, аленький цветок/ Он алей, алей, алеется / алеется, чипуреется. Жених и его родня «выводили» лирическое повествование : «Да на горе зеленая крушина / Все дубрава да зеленая моя / Да некому дубровушку изрубить / Да некому зеленую сподвалить / Да нашего Алексеюшки дома нет / Пооехал наш Алексеюшка в вин-город / Повез-повез золоты кольца продавать / На тим столе красны девки шельмують / Хочь шельмуйся, не шельмуйся – не продам / Повезуя, ой, Клавдюшке даром дам». С жениха требует выкуп родня невесты: «Ой, понаехало полон двор бояр / ой, повалили сени новые». Далее, дают выкуп родне невесты и после «дружко» выкупает стол, выкупает косу невесты, едут в церковь венчаться. На самой свадьбе поют песни, восхваляющие сваху «Приехала свашенька», «Ой, сваха моя»: «Ой, сваха моя, утеха моя / ты прийди ко мне, расскажу тебе» ^{[9, с. 181]}.

В. Г. Захарченко, зафиксировав редкие песни линейного казачества, отмечает: «Анастасия Ивановна была на редкость талантливым мастером импровизации» ^{[9, с. 6]}. Вступительная статья «Песенное богатство», сборника «Песни станицы Кавказской», В. Г. Захарченко, посвящена народным исполнителям-импровизаторам, имеет глубокое наукоемкое значение. Тезисно выделим основные пункты исследования фольклориста:

– Импровизация народного исполнителя, это «тип музыкального мышления», фольклорист отмечает «удивительное мастерство исполнения», «глубоко чувствующая и понимающая песню».

– Певец из народа сам хороший исполнитель-импровизатор «сиюминутно создающий ее», «подлинно народный мастер», «талантливый мастер-импровизатор».

– Соблюдение традиционных особенностей местности обязательно отражается в «художественном выражении» транслятора, он «сам создатель и хранитель».

– «Импровизация песни есть постоянно изменяющийся процесс». Из общения В. Г. Захарченко с информантом А. И. Сидоровой: «Иногда изменения касались двух-трех нот, а иногда каждый куплет становился все новым и новым вариантом» ^{[9, с. 10]}. Отсюда следует, что компетентно развитая музыкальная, художественно-стихотворная, духовная песенная ипостась динамично определилась и традиционно зазвучала в современном исполнении благодаря многообразным творческим аранжировкам.

Одним из методов аранжировочных решений, предложенных исполнителю для практического воплощения, является многовариантность музыкального и стихотворного образцов, собранных А. Д. Бигдаем. «Песни кубанских казаков: песни черноморских казаков» ^[10], «Песни кубанских казаков: песни линейных казаков ^[11]. В сборнике черноморского казачества фольклорист запечатлел в жанре исторические песни варианты напева «Ой, на гори та женци жнуть», в жанре военно-бытовых и походных песен отмечены варианты напева «Засвысталы козаченькы», «Йихав козак за Кубань» и текстовый вариант данной песни «Ой, йихав козак та черэз байрак». В жанре лирических песен в образцах отмечен вариант текстовый: «Пыйтэ, люды, горилочку», «Ой, видбыла щука-рыба», «Батько мылый»; вариант напева: «Нэ щебэчи, соловэйко», «Манэсэнькый соловэцко», «Вэсэлывся козаченько», «Ой, горэ тий чайци». В жанре шуточных и плясовых песен сборника черноморских казаков вариантов напева больше, чем вариантов текста. Это объясняется спецификой жанра, в котором музыкальная первооснова идет неизменной. В связи с этим в разделе один текстовый вариант песни «Ой, пыла, пыла, чепчик сгубыла», варианты напева: «Пид гаем, гаем, пид Лэбэдыном», «Была жинка мужика», «Був Грыцко мудрый», «Ой, знаты, знаты в кого е дочкы», «Журылася попадя своею бидою». К сборнику А. Д. Бигдай приложил, кроме примечаний к песням, «Словарь местных диалектных слов и выражений» ^{[10, с. 431]}.

Приложение в полной мере отражает диалект кубанского казачества, запечатленный в песнях для дальнейшей трансляции. В настоящем, профессиональные и самодеятельные артисты являются популяризаторами диалектно-стилевых традиционных исполнительских основ. Сами, в свою очередь, изучают специфический кубанский казачий диалект и его особенности. Так, в особенности кубанского говора входят слова на букву «й» в транслируемых песнях: «йихав», «йшов», «йилы»; на конце слова мягкий знак: «зносыть», «лытають», «чинять», «шумыть»; замена буквы «и», буквой «ы»: «Хрыстос», «зазвонылы», « зажурылысь»; употребление на конце глагола мягкого знака: «зносыть», «литають», «чинять»; существительные и прилагательные в уменьшительно-ласкательном употреблении: «манэсенький», «удивонька», «билэнький».

Исполнение песен линейного казачества так же требует учитывать особенности донского говора, отраженного А. Д. Бигдаем в сборнике песен, где пропевается: «веселитеся», «далёко», «зеленыя», «розно», «на горушке», «ясмен», «росно», «тужить» ^[11].

Варианты напевов и текстов песни «Долина моя, долинушка», пользуется сегодня у исполнителей и зрителей большой популярностью. Песня принадлежит к жанру хороводных, данное соотнесение позволяет вокалистам использовать вокально-вариационные приемы в исполнении: удлинение гласного звука, интерполяцию согласного звука, слово-обрывы, что в хороводе позволяет восстановить дыхание. Исполнителям «указан» темп воспроизведения хороводной песни, «подвижно».

Главная мысль песни в том, чтобы девушкам встретить молодых людей: «Долина широкая / раздолье далекое / туман расстилается / заря занимается / солнце выкаталося на зелененький лужок / как на этом на лужочке девушки гуляли / молодца манили / с тобою нам, миленький, веселее быть». См. Рисунок 2.

Рисунок 2. Долина, долинушка (Вариант напева и текста). Фрагмент.

Следующий вариант песни исполняется «медленно», здесь: «вырастала трава-рушица», «туман белый расстилается», «заря ала занимается», «красны девушки». См. Рисунок 3.

Рисунок 3. Долина, долинушка (Вариант напева и текста). Фрагмент.

В варианте текстовом проступает лиричность, поскольку не все могли найти себе пару: «кукушка кукует / девушка горюет». Своеобразным продолжением девичьей печали рассматриваем песни, повествующие о женской доле: «Отчего ты, девка, плачешь», «Нигде милого не вижу», «Ты уезжаешь, мой голубчик», «Ой, дайте волю, ради Бога».

Вариант напева и текста песни «Как летела пава» продолжает эту тему постоянным варьированием мелодики и текста. См. Рисунок 4.

Рисунок 4. Как летела пава (Вариант напева и текста). Фрагмент.

В произведении исполнитель «проживает» драму невестки и ее молодого мужа, вокально-глубоко интерпретируя: «Как летела пава через три поля/ Уронила пава сизо перышко». Явствует речевое выделение ключевых слов песни: «жалко молодца», «покатилась голова» ^[11]. Сегодня исполнители привносят сильную подачу звуковую, драматический темперамент, повторение двухстрочия усиливает эмоциональность исполнительского прочтения песни. Лирические песни занимают достойное место в репертуаре профессиональных и самодеятельных коллективов, находят отклик у зрителя: «Солнце нызэнько», «Калына, малына, чом ты нэ вродыла», «Ой, сыдила Катенька край виконьця», «Лытила сорока», «Лытила зозуля», «Нэ щебэчи, соловейко» ^[12].

Таблица 2. – Интерпретация песни вокальными аранжировками

Кубанские казачьи певческие приемы точно следуют жанровым категориям и методически отработаны. Схематично это прочтение выделяется:

– научно-теоретической основой традиционных особенностей исполнения: активная артикуляция, пение, подобное разговорной речи, диалектное пение.

– учитывается метафоричность песенной составляющей, специфика исполнения по жанрам.

– индивидуальные певческие характеристики солиста: певческий диапазон, тембр, сила голоса.

Сегодня свое прочтение кубанских казачьих народных песен, в частности, духовных произведений, главных исповедных основ кубанского казачества, привносят профессиональные и самодеятельные артисты. Театральными и вокально – аранжировочными решениями заново воссоздают такие нотные документы, как: «Ой Ты, Боже мылосердный», «Ой, Боже нашъ, Боже мылостывый», «Ой, сивъ Хрыстосъ та вечеряты», «Щедрыкъ-ведрыкъ» ^[13]. Методика народного казачьего пения внедряется в детских школах народного искусства, а практика оттачивается на конкурсах и фестивалях, где звучат народные песни, например: «Из-за горы камьянойи», «Ой, вы горы мои», «Кружки тканые», «Как у нашей сотни», «Ось бач, яка я» ^[14]. Профессиональные коллективы, в том числе, благодаря уникальным солистам, популяризируют не только широко известные, но и мало исполняемые источники. Историческая песня «Вспомним, братцы, это время»; Строевая «Ой, да вспомним, братцы, мы – кубанцы»; Походная «Ой, на горэ снижок трусэ»; Протяжная «Гэй, быки, чого вы сталы»; Лирическая «Звезда, прости, пора мне спать»; Шуточная «Лугом иду; Свадебная «Во кубанской, во станице» ^[15].

В настоящем происходит не только изучение и внедрение песен уже известных сборников, собранных фольклористами, но и активно фиксируется новая информация. Автором исследования регулярно записываются традиционные источники от респондентов Новокубанского района, Краснодарского края. В частности, выделяется песня, записанная от информантов, самодеятельных артистов ансамбля «Кубаночка», станицы Прочноокопской, «Не одна во поле дорожка». Вокальный источник выделяется исполнительской мелодичностью линейного казачества: «Ой, во поле дорожка / Ой, дорожка пролягала / Ой, дорожка зарастала / Ой, горьким осинничком» ^[16]. Песня «Не шуми Уруп-река», зафиксирована от народно-сценического коллектива «Калинушка» хутора Родниковский, Новокубанского района. Вокальное произведение лирического жанра исполняется без музыкального сопровождения, воспевает любовь девушки-казачки к казаку-юноше: «Не шуми Уруп-река на ветру осокою / Полюбила паренька, стройного, высокого» ^[17].

Таким образом, активная работа фольклористов, этнографов, музыковедов, художественных руководителей, солистов коллективов по разным статьям исследования, в том числе, вокальным аранжировкам, кубанская казачья песня продолжает жить и транслироваться со сцены. Обобщая настоящее исследование, подчеркнем. Фольклорные нотные документы А.Д.Бигдая, Г.М.Концевича, В.Г.Захарченко, новые зафиксированные песенные источники, непрерывно исследуются по жанровым элементам в мужской и женской трансляции, видоизменяются вокально-аранжировочными решениями, активно интерпретируются для популяризации современному слушателю.

^[1] Благодаря сподвижническим усилиям В. Г. Захарченко, музыковеды, руководители хоровых коллективов, солисты, читатели ознакомились с «Песнями черноморских казаков» (I т., 1992), с «Песнями линейных казаков» (II т., 1995), А. Д. Бигдая – фольклориста, композитора, популяризатора казачьей народной песни.

^[2] В. Г. Захарченко приложил усилия к выпуску «Народных песен казаков: из репертуара Кубанского войскового певческого хора» (2001), Г. М. Концевича – фольклориста, композитора, регента Войскового певческого хора (1892-1906).

^[3] В. Г. Захарченко – фольклорист, композитор, художественный руководитель Кубанского казачьего хора (1974–по настоящее время).