Теория китайской повествовательной прозы в начале ХХ в.

Захарова Наталья Владимировна ORCID: 0000-0002-1434-1901 доктор филологических наук заведущая отделом литературы стран Азии и Африки, Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН 121069, Россия, г. Москва, ул. Поварская, 25-а, оф. Институт мировой литературы Zakharova Natal'ya Vladimirovna Doctor of Philology Head of Department of Literatures of Asian and African Countries, A.M. Gorky Institute of World Literature. RAS 25-a Povarskaya str., Moscow, 121069, Russia, of. Institute of World Literature radaeva2002@gmail.com

История письменно зафиксированных исследований по китайской словесности насчитывает столько тысячелетий, столько же, сколько и сами литературные тексты. В первые годы ХХ в. увлечение литераторов Поднебесной исследовать поэтику текстов, как канонических, так и современных, продолжалось, однако эти штудии постепенно приобретали новые черты. Новации не были революционными, но их отличия от предыдущих проявлялись все заметнее.

Статьи девятисотых годов ХХ в., авторами которых выступили переводчики, теоретики литературы, писатели Линь Шу (1852-1924), Лян Цичао (1873-1929), У Вояо (1866-1910), Сюй Няньцы (1875-1908), известные своими просветительскими взглядами, еще продолжали традиции предшественников. Как пишет известный советский синолог В.И. Семанов, они еще не задумывались «о творческом методе, который мог бы послужить главным признаком, объединяющим различные произведения» [Семанов, с. 195], а обращались к языковым и тематическим критериям прозы, пробовали дать классификацию жанров.

К наиболее влиятельным теоретикам литературы этого исторического периода следует отнести Ван Говэя (1877-1927), который одним из первых предложил подходить к оценке отечественной прозы на основе опыта зарубежной литературы, например, применить теорию Артура Шопенгауэра (1788-1860) для оценки романа Цао Сюэциня XVIII в. «Сон в Красном тереме». Апелляция к Шопенгауэру не была случайной: Ван Говэю импонировало увлечение немецкого философа постулатами буддизма. В статьях Ван Говэя прослеживается попытка интерпретировать европейскую эстетическую мысль, соединяя ее с китайской традиционной философией. Так, Ван Говэй заимствует из европейских критических статей по эстетике литературы концепт «трагедия». В статье «Отзыв на роман «Сон в Красном тереме», Ван Говэй в нарушение традиционной критики, рассматривающий роман как образец любовно-бытовой прозы, считал, что «ценность данного романа –«Сон в Красном тереме заключается именно в его трагическом характере» [Цит. по Дай Чуан, с. 17].

В статьях китайских литераторов начала XX вв., ищущих пути реформирования традиционной литературы Поднебесной, преобладающими становились мысли европейских критических критиков, имеющих опыт перехода классической литературы на разговорный язык. Лу Синь (1881-1936), один из самых влиятельных писателей ХХ века, повесть которого «Записки сумасшедшего» (опубликована в журнале «Новая молодежь» в 1918 г.) в материковом Китае называют точкой отсчета рождения современной китайской литературы, считал, что «язык, на котором написана книга, должен быть языком соответствующей нации» [цит. по Семанов, с. 202], т.е. разговорным языком. Это требование отказаться от устаревшего классического литературного языка вэньяньи перейти на понятный широкому читателю разговорный язык байхуа стало доминирующим в критических статьях первого и второго десятилетия ХХ века.

Новое поколение критиков - Чжоу Цзожэнь (1885-1967), Ху Ши (1891-1962), Су Маньшу (1884-1918), Юй Дафу (1896-1945) задумывалось о создании современной национальной литературы (сяньдай вэньсюэ)согласно новым художественным принципам, образцы которых они видели в английской, французской и немецкой беллетристике. В отличие от своих предшественников, молодое поколение писателей и теоретиков литературы читало западных авторов не только в переводах, но и в оригинале. В это время рождения новых подходов к анализу поэтики китайской словесности «происходил процесс накопления новых художественных фактов, осмысления новых явлений» [Воскресенский, с. 612].

Интерес к вопросам теории литературы подтверждается многочисленными статейными публикациями в 20-е гг., свидетельствует о стремлении китайских литераторов заложить теоретическую базу для рождавшейся новой китайской литературы. Многочисленные дискуссии, проходившие в этот период между сторонниками разных теоретических установок, часто носили ожесточенный характер, а авторы различных точек зрения становились идейными врагами. Особенно непримиримую позицию занимал Лу Синь. Его идейным противником стал Ху Ши, который в истории китайской литературы больше фигурирует как автор критических статей, прозаическое наследие его невелико. Один из инициаторов революционных преобразований в языке китайской словесности, он выступал за обновление жанровой системы китайской повествовательной прозы. Так же, как и Лу Синь, Ху Ши среди литературных течений отдавал предпочтение реалистическому художественному стилю.

Эксперименты с разговорным языком, проводимые Ху Ши при написании статей о классической китайской литературы, стали объектом критики не только отечественных писателей, но и выдающегося российского синолога академика В.П. Алексеева, который отмечал: «язык, которым пишет Ху Ши, есть смесь старой лексики с новой, в новом ритмическом укладе. Это так называемый «белый» язык, т.е. как бы: простой, пресный, - язык, лишенный литературной насыщенности и литературной традиционной образности» [Алексеев, с. 130].

Лу Синь обращался к вопросам теории литературы в письмах, адресованных как к редакторам, так и коллегам по писательскому цеху. Для Лу Синя главной в спорах о будущем национальной литературы являлась идеологическая составляющая художественных произведений, он стоял на позиции революционной направленности китайской прозы, как крупный формы (романы, повести), так и рассказов и популярного в эти годы жанра - эссе. В письме «По поводу сюжета рассказа», адресованному писателям Ай У и Ша Тину (25.12.1931), Лу Синь пишет о важности классовой принадлежности литераторов: «большинство художественных произведений, написанных выходцами из других классов, к борющемуся пролетариату отношения не имеют. Если мелкий буржуа не дышит одним воздухом с пролетарием, то с точки зрения пролетария критика мелкой буржуазией своего класса и даже ненависть к нему является семейной ссорой, когда более умный и талантливый барин ненавидит своего брата неудачника. <…> При описании низов общества <…> так называемая объективность является по существу лишь холодным взглядом с верхнего этажа, а так называемое сочувствие – лицемерной милостыней, помощи пролетариату они не оказывают» [Лу Син, с. 17].

Лу Синь не соглашался с теми китайскими публицистами, которые полагали, что для создания новой литературы следует обращаться к классическим романам XVIII века, копируя их сюжеты и образы героев. В подтверждение своей правоты он приводил китайскую поговорку: «нельзя влить новое вино в старые меха». Он писал: «Привлечь старое чтобы помочь новому, значит, только поменять имя; обращаться ко «Сну в Красном тереме» чтобы изображать любовные чувства героев XX века, все равно что называть Бао Юя «героем современности», говорить о революционном духе «Речных заводей», но забывать о том времени происходивших событий» (Лу Синь. Послесловие к изданию «Потоку» Бэнлю).

Юй Дафу, в отличие от Лу Синя и Ху Ши в своем творчестве следовавший романтическому направлению, о чем пишет китайский исследователь его творчества [Син Сяньси, с. 70], подчеркивал влияние на сочинения китайских писателей европейской, точнее, английской беллетристики. Он отмечал: «Влияние британской прозы является глубоко укоренившейся потенциальной силой среди нашего интеллектуального класса, которая никогда не исчезнет через десять или двадцать лет [Цит. по Чжоу Бинчэн, с. 83].

В статье «О повествовательной прозе» («Сяошо лунь»), Юй Дафу пишет о генезисе жанра «сяошо», а также исследует истоки современной сюжетной прозы, ее задачи, композицию, персонажей. Юй Дафу прослеживает историко-литературную эволюцию прозы и намечает классификацию классической прозы: простонародная литература, историческая, фантастическая, социальная и психологическая прозы» [Аджимамудова, с. 158]. Полемизируя с авторами классических китайских поэтик, которые относили прозу на разговорном языке к «недостойным занятиям», Юй Дафу пишет: «Начавшееся пять-шесть лет тому назад движение за новую культуру, огромное количество переводов художественных произведений и литературоведческих исследований Запада показали, что чтение романов отнюдь не является безнравственным занятием, точно также как сами романы не являются презренными малыми поучениями» [Цит. по Аджимамудова, с. 159]. Юй Дафу приходит к выводу, что западная литература обусловила особенности содержания, композиции и образной системы современной китайской повествовательной прозы, сделав ее резкой отличной от традиционного романа. Юй Дафу впервые говорит о месте китайской словесности в в системе общемировой, он пишет: «По существу, современные сяошо относятся к системе европейской литературы», к такому заключению приходит Юй Дафу [Цит. по Аджимамудова, с. 159].

В статье «Ценность литературных предпочтений» (1923 г.) Юй Дафу классифицирует литературные склонности читателей. Он связывает, достаточно наивно, рождение разных литературных течений собственной трактовкой эволюции типа художественного мышления, проявляющегося, на его взгляд, в смене запросов «простых» людей. «Простые люди выбирают сочинения об удивительном, потому что им надоедает читать в книгах о том, что происходит с ними в обычной жизни» [Юй Дафу, с. 70]. Юй Дафу приходит к выводу, что «появление художественных произведений разных литературных течений объясняется изменениями в литературных предпочтениях читателей» [Юй Дафу, с. 70]. И далее: «в период расцвета натурализма появилось слишком много примитивных сочинений, которые стали вызывать протест у читателей. Поэтому возникли новые литературные школы– романтическая, декадентская, символизм» [Юй Дафу, с.70].

Классифицируя любителей словесностей по типам предпочтений, Юй Дафу к первому относит тех, у кого «творения Гомера, Шекспира, Мольера» вызывают фанатичный восторг, отвечают их душевным устремлениям. К сожалению, пишет он, таких сочинений немного [Юй Дафу, с.70]. Второй тип предпочтений определяется индивидуальными склонностями читателей. Юй Дафу достаточно критично характеризует предпочтения этого типа, с иронией отмечая: «кто-то из любителей может примитивные французские стихи ценить выше, чем «Божественную комедию» или поэзию Цюй Юаня» . [Юй Дафу, с.71]. И предлагает спорный тезис о том, что «те, чья жизнь полна страданий, любят читать повествования о горестях, а аристократы предпочитают сочинения об изящном» [Юй Дафу, с.70]. Согласно системе предпочтений Юй Дафу, третий тип - это обычные увлечения, он определяется нашим возрастом и окружением.

Так же, как и Ван Говэй, Юй Дафу оценивает трагедии выше, чем комедии, потому что тех, кто радуется жизни, меньше тех, кто испытывает трудности. «Главные темы, что интересны всем читателям, пишет он, - сексуальное влечение и смерть, поэтому если сочинение об этом, востребованность его значительно возрастает. В классической русской прозе много говорится об любви и смерти, поэтому она привлекательна для читателя», пишет он [Юй Дафу, с.71].

Как считает Юй Дафу, «литературные предпочтения определяются возрастом читателя. Подростков привлекают детективы, молодых – любовная проза, читателей среднего возраста – те сочинения, в которых описаны трудности жизни, а пожилые любят читать мемуары, философские и книги о необъяснимом (шэньми). <…> Если говорить о гендерных различиях, женщины отдают предпочтения тем книгам, где представлена мирная и красивая жизнь, для мужчин в первую очередь важно, чтобы содержание было высоко художественным» (» (Юй Дафу, с. 72).

В первые два десятилетия ХХ в. критические статьи китайских литераторов и теоретиком литературы Ван Говэя, Лу Синя, Ху Ши, Юй Дафу были посвящены вопросам создания современной китайской литературы. В этих статьях прослеживается рецепция взглядов европейских, в частности, немецких, мыслителей на пути развития отечественной словесности. Критическое освоение западных литературных теорий способствовало формированию новых литературных направлений и, по сути, возникновению современной литературы Китая. Китайские литературные критики были едины в мнении, что основной вектор в процессе создания современной национальной словесности (сяньдай вэньсюэ) - переход от литературного языка классических конфуцианских памятников (вэньянь) на разговорный язык (байхуа). В то же время видение задач, которые должны были взять на себя писатели, различалось. Лу Синь настаивал на том, что будущее литературы зависит от классовой принадлежности литераторов, Юй Дафу считал, что писатели, создающие новую отечественную словесность, должны учитывать литературные склонности читателей.