Мотивы и закономерности обращения к античным источникам в древнеанглийских религиозных текстах авторства Эльфрика Эйншемского и Вульфстана

Гришакова Екатерина Сергеевна ORCID: 0000-0003-3330-285X кандидат филологических наук доцент кафедры английского языка для гуманитарных специальностей, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603022, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23 Grishakova Ekaterina Sergeevna PhD in Philology Associate professor of the Department of Foreign Languages for Humanitarian Specialities, Nizhny Novgorod State University after N.I. Lobachevsky 603022, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Gagarin Ave., 23 work.only@mail.ru

Балыкина Мария Игоревна ORCID: 0000-0001-5800-052X кандидат исторических наук доцент кафедры английского языка для гуманитарных специальностей, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603022, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23 Balykina Mariia Igorevna PhD in History Associate professor of the Department of Foreign Languages for Humanitarian Specialities, Nizhny Novgorod State University after N.I. Lobachevsky 603022, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Gagarin Ave., 23 marie.balykina@yandex.ru

Введение

Наличие и появление новых исследований относительно истории происхождения древнеанглийских религиозных текстов, их идеологических источников и стилистических особенностей их оформления легли в основу данной статьи. Наследие латинского языка и античных риторических разработок неизбежно проявляется в англо-саксонских литературных памятниках, поскольку, как напрямую, так и косвенно, заимствовалось авторами в процессе создания древнеанглийских текстов. Таким образом, данная статья нацелена на анализ исследований в этой области и выявление индивидуальных закономерностей авторских стилей двух наиболее значимых сочинителей Эльфрика Эйншемского и Вульфстана с привлечением и толкованием фактологического материала.

Известно, что древнеанглийские религиозные тексты прочно связаны с текстами на латыни. По имеющимся данным, огромное количество латинских проповедей, которые дошли до нас в английских манускриптах 10, 11 и 12 веков по большей части предназначались для монастырских ночных служб (monastic Night Office), где они читались коллективно ^{[5, c. 227]}. Структура и содержание ночных служб в позднем англо-саксонском периоде наиболее четко отражены в «Письме к монахам Эйншема» Эльфрика. Большое количество сочинений Эльфрика, предположительно, также служило этой цели. В своем «Письме» он дает подробные рекомендации по поводу того, что следует читать и петь во время «ночных бдений» на протяжении всего года и, по его мнению, это не только выдержки из Библии, но и из «Житий», если служба выпадает на время празднования дня какого-либо святого ^{[5, c. 228–229]}.

Это может объяснить тот факт, что в сборнике гомилий Эльфрика (Catholic Homilies) можно найти его изложение легенд жития святых. Он часто обращался к Житию (the Lives of Saints) в католических гомилиях/проповедях и размещал проповеднический материал в Житии. Он приложил немало усилий, чтобы трансформировать легенды в речи проповедника, перед тем, как в итоге разграничить жанры гомилии и жизнеописаний святых в своих более поздних сборниках ^{[8, с. 265]}. Существует отдельное исследование, посвященное легенде о Сисилии и Валериане в изложении Эльфрика, которое объясняет, почему он обратился именно к этой легенде, и тем лингвистическим приемам, задействованным им для ее адаптации в своих целях. Эти мотивы будут подвергнуты анализу далее в статье.

Еще один выдающийся древнеанглийский автор, Вульфстан, в своих произведениях обращался к латинским источникам, однако прилагал немало усилий, чтобы их изменить, адаптировать и интерпретировать, и вложить в них личное видение. Вульфстан оказал огромное влияние на гомилетическую традицию и, несомненно, сильно действовал на свою аудиторию. О его таланте свидетельствует тот факт, что многие авторы на протяжении столетия после его смерти копировали, имитировали и пытались «улучшить» его работы ^{[6, с. 315–316]}.

У Вульфстана, как и у Эльфрика, также нет четких границ между жанрами, с которыми он работал. В исследовании, посвященному анализу его работ, приводится определение «leaking boundaries of the genres» (нестойкие, взаимопроницаемые границы жанров). Вульфстан часто использовал одинаковые слова, темы и стилистические приемы в своих сводах законов и в проповедовании. Приводится цитата Патрика Вормальда о том, что «ранние законы Вульфстана чрезвычайно религиозны, а его поздние гомилии очень похожи на законы» ^{[6, с. 319]}. Вульфстан уделял немало внимания стилистике и разным способам воздействия на аудиторию. Сравнение его работ с латинскими источниками показывает, что он использовал многие риторические приемы из латыни ^{[6, с. 326]}.

Сопоставляя работы и личные мотивы Вульфстана и Эльфрика, следует отметить, что Вульфстан опирался на разнообразные тексты для своих речей и проповедей, но редко ссылался на них, в то время как Эльфрик скрупулезно отмечал ссылки на источники и при переводе на древнеанглийский часто не отклонялся от первоначального смысла. Вульфстан не отличался такой скрупулезностью и охотно пересказывал, переделывал и адаптировал использованный материал. Даже когда Вульфстан опирался на материалы Эльфрика, он прилагал усилия «присвоить» текст, используя присущие ему фразы. В то время как Эльфрик учит и объясняет (teaches and explains), Вульфстан проповедует и призывает (preaches and proclaims) ^{[6, с. 341]}.

Изложенные выше факты выявляют очевидную преемственность древнеанглийских религиозных произведений от латинских источников, а также обосновывает разнообразие подходов к их использованию, на чем и будет сфокусирована последующая часть статьи.

Результаты

Немало исследований посвящено работе Эльфрика Эйншемского с античными источниками. Он известен, помимо всего прочего, как переводчик Библии, Жития святых и других религиозных писаний. Эльфрик видел большой смысл в переводе латинских источников на древнеанглийский, однако относился к процессу неоднозначно. С одной стороны, Эльфрик не любил переводить Библию с латыни, так как считал, что древнеанглийский не может полностью соответствовать латинскому языку, таким образом искажение смысла неминуемо. Например, в древнеаглийском предисловии к «Проповедям», он просит тех, кто будет работать с его собранием гомилий, вносить необходимые поправки в перевод, в случае если таковые будут нужны, ибо «Micel yfel deð se ðe leas writ» – много зла делает тот, кто ложь пишет ^{[3, c. 2]}.

В латинском предисловии к «Житию» авторства Эльфрика содержится еще больше выражаемых им сомнений относительно перевода.

Nec tamen plura promitto me scripturum hac lingua, quia nec conuenit huic sermocinationi plura inseri; (не обещаю писать много на этом языке, потому что не пристало, чтобы много было переведено на наш язык...) ^{[7, c. 141]}.

Non mihi inpetetur quod diuinam scripturam nostrae linguae infero... (не считатйте это моим недостатком, что я обращаю святое изложение на наш язык...) ^{[7, c. 141]}.

Возможно, Эльфрик испытывал «дискомфорт» в отношение перевода в связи с тем, что средневековые грамматика и риторика сосредоточивались на своем слушателе-читателе, подготовке его души к восприятию истины, понятной и умопостигаемой, что отражалось в содержании проповеди или произведений других жанров. Отсюда следовало, что авторы, в ущерб излишней учености и наукообразности, упрощали речь и материал, стремясь завоевать сердца своей аудитории. В русле указанной тенденции был и интерес Бенедиктинского возрождения к национальному языку. В Винчестере, где провел свои отрочество и молодость Эльфрик, возникла «школа» древнеанглийского языка под руководством Этельвольда. Эльфрик в своей переводческой деятельности в значительной мере следовал традициям этой школы ^{[2, с. 40]}.

О том, что Эльфрик при переводе допускал «отклонения» от оригинала, говорится во многих работах. Например, Альберт Кук в предисловии к своему труду «Biblical Quotations…» замечает, что, следуя за латинскими проповедниками, Эльфрик мог, от случая к случаю, отходить от оригинала. Однако, сложно оценить масштаб этих отклонений в связи с небольшим количеством исследований, а также из-за тенденций в древнеанглийском к вариативности форм при изложении одинаковых мыслей и из-за частой невозможности определить на какого именно евангелиста ориентировался переводчик ^{[4, с. vii-viii]}.

Наконец, в предисловии к Книге Бытия (Genesis) Эльфрик как нигде в своих работах выступает против точного перевода. Он считает простой перевод недостаточным, так как при этом он лишается возможности добавления комментария, что естественно в проповедях. Для Эльфрика особенно важна необходимость комментария Ветхого Завета по причине опасения, что несведущий не поймет различия между Ветхим и Новым Заветами, что люди будут смущены отдельными эпизодами из Ветхого Завета или попытаются следовать примеру старейших. Продолжая древнеанглийскую традицию аллитерационного стиля, и, безусловно, помня о красотах языка латинских источников, Эльфрик создает свой особый ритмичный стиль прозы ^{[2, с. 80]}.

Несмотря на то, что Эльфрик испытывает сомнения относительно перевода святых текстов, он признает преимущество и необходимость этого процесса, так как перевод позволяет охватить и донести знания до большей аудитории, а также, как резюмирует Роберт Стентон, «out of difference comes unity» - из разности происходит единство ^{[7, с. 141–145]}.

Это приводит нас к рассмотрению способов работы Эльфрика с исходными античными источниками. Прежде всего, это, несомненно, пословный перевод, максимально приближенный к первоначальному тексту. Об этом Эльфрик пишет в своем предисловии к сборнику гомилий.

Ic Ælfric munuc awende þas boc of Ledenum bocum to Engliscum gereorde, þam mannum to rædenne þe þæt Leden ne cunnon. (Я, Эльфрик монах перевел эту книгу с латинских книг на английский язык для тех, кто латынь не знают) ^{[3, c. 2]}.

Nu bidde ic and halsige, on Godes naman, gif hwa ðas boc awritan wylle, þæt he hi geornlice gerihte be ðære bysne, þe-læs ðe we, urh gymeleasum writerum, geleahtrode beon. Micel yfel deð se ðe leas writ, buton he hit gerihte, swilce he gebringe ða soðan lare to leasum gedwylde (Сейчас молю и заклинаю именем Бога, если кто-либо будет переводить эту книгу, чтобы он аккуратно исправил ее при копировании, чтобы по вине небрежных писцов нас не обвинили бы. Много зла делает тот, кто ложь пишет, если только он не исправит это, как будто он приводит истинное учение к ложной ереси...) ^{[3, c. 2]}.

Кроме того, в труде А. Кука “Biblical Quotations…” более 200 страниц отведено под список цитат из Библии в произведениях Эльфрика, что свидетельствует о насыщенности его трудов прямыми переводными цитатами первоисточников.

Встречаются примеры, когда Эльфрик включает непосредственно латинские фразы в свои проповеди с последующим переводом и толкованием смысла. Как, например, в проповеди “Dominica Septuagesima”.

Witodlice ðas dægðerlican ðenunga cyðað þæt fram ðisum dæge oð Easreon is ure heofung-tid and bereowsung-tid ure synna mid sumere stiðnysse. “Alleluia” is Ebreise word, þæt is on Leden “Laudate Dominum,” and nan gereord nis swa healic swa Ebreise. Nu forlæte we þæt healice gereord on ure Septuagesima, and cweðað on Leden, “Laus tibi, Domine, Rex aeterne gloriae”; þæt is, “Sy ðe, Drihten, lof, eces wuldres Cyning.” We geswuteliað mid þære eadmodan Leden spræce, þæt we sceolon us sylfe to eadmodran drohtnunge on ðyssere tide gebidan. (Истинно, эти ежедневные службы показывают, что с этого дня до Пасхи — наш скорбный период и период искупления наших грехов с определенной строгостью. «Аллилуйя» - иудейское слово, что на латыни означает «Славься, Господи», и ни один язык настолько величественен, как Иудейский. Мы сейчас оставляем этот величественный язык в Семидесятнице и говорим на Латыни «Laus tibi, Domine, Rex aeterne gloriae», что значит «Да пребудет с тобой слава, Господи, Царь вечной славы». Скромной латинской фразой мы показываем, что дожны склоняться к более скромной жизни в этот период) ^{[3, с. 86]}.

Подобные включения проповедником фраз на латыни имеют цель не только закрепить ее в памяти прихожан, но и снять возможный дискомфорт от ее использования при помощи перевода и объяснения причин ее использования.

Несмотря на то, что Эльфрик настаивал на полном соответствии перевода источнику, он иногда намеренно использовал близкие к тексту, но с несколько иным смыслом слова в переводе для достижения своих целей. Наибольший интерес вызывает адаптированный перевод Эльфрика легенды о святых Сесилии и Валериане и мотивы его обращения к ней, поскольку в этом случае совместились не только намерение автора привести пример праведной жизни, но и отразить мировоззрение самого переводчика. Здесь сливается желание не только наставить на путь истинный, но и оказать влияние на формирование определенных канонов, то есть непосредственно воздействовать на некоторые аспекты духовной жизни. Также это может служить доказательством того, что целевая аудитория древнеанглийских религиозных текстов не ограничивалась прихожанами, распространяясь и на духовенство.

Автор статьи «Homiletic Contexts for Aelfric’s Hagiography» утверждает, что выбор этой истории сделан преднамеренно. Эльфрик использует метафору духовного брака в качестве примера для духовенства, чтобы те, сохраняя свое целомудрие посредством крепкой веры и телесного целибата, при этом фигурально обретали потомство посредством обращения последователей в веру. Большинство изменений Эльфрик внес в текст для привлечения наибольшего внимания к духовному продолжению рода ^{[8, с. 275]}. Он включил легенду о Сесилии и Валериане в Житие, чтобы оказать поддержку реформированным священникам-монахам за счет критики нереформированных женатых священников ^{[8, c. 266]}.

Именно в версии Эльфрика ангел обещает Валериану, что Тибуртий снова возродится «to þam ecan life» - для «вечной жизни» в противовес простому «eruit» - «искуплен» в оригинале. Не раз повторяя фразу «вечная жизнь», Эльфрик акцентирует внимание на том, как обещание вечности мотивирует христиан поддерживать нужный взгляд на временное земное существование и напоминает аудитории, почему святые учителя из легенды продолжили распространять веру даже в плену и муках ^{[8, c. 278]}. В сцене казни Сесилии Эльфрик таже заменяет невыразительное латинское «dicit» (сказала) на «heo tihte» (она прельщала), чтобы охарактеризовать взаимодействие Сесилии с толпой, которая пришла оплакать ее смерть ^{[8, c. 281]}.

Итак, Эльфрик Эйншемский как переводчик является весьма значимой фигурой в связи с тем, что, во-первых, он переводил большое количество текстов с латыни на древнеанглийский весьма скрупулезно. Во-вторых, имел возможность отбирать информационную базу и облекать ее в необходимые слова и таким способом воздействовать на целевую аудиторию. Кроме того, он разработал собственный стиль с определенными риторическими приемами, нацеленными на лучшее донесение информации до слушателей/читателей, на сохранение красот и особенностей древнеанглийского и латинского языков и также на формирование необходимого мировоззрения у адресатов.

Говоря о втором уникальном средневековом авторе, Вульфстане, следует отметить именно его авторский стиль изложения, будь то латинские источники, мысли других авторов, в том числе и Эльфрика, или же его собственные идеи. Вульфстан обращается к античности посредством применения разнообразных риторических приемов. Наиболее известная работа Вульфстана - проповедь «Sermo Lupi ad Anglos». Ее сравнивают в риторическом и идейном плане с трудом Гильдаса «О разорении Британии». Стиль повествования Гильдаса отличается от стиля Вульфстана большей красочностью и цветистостью, испытывая очевидное влияние античной традиции, близкой первому по времени гораздо больше, чем второму, а также ввиду разных целей произведений: неизвестно, использовался ли когда-нибудь труд Гильдаса для прочтения в устной форме, в отличие от «Проповеди Волка», жанрово предназначенной для этого ^{[1, c. 86]}. Тем не менее, даже если стиль Вульфстана менее «цветист», нельзя не признать тот факт, что его авторский талант не может оставить никого равнодушным. По словам Энди Орчарда (Andy Orchard: Wulfstan as Reader, Writer, and Rewriter), «подобный драматичный пересказ библейской прозы... может быть назван отличительной чертой стиля Вульфстана, тот самый, который стал залогом того, что работы Вульфстана были широко услышаны и повсеместно читаемы не только в течение его жизни, но и до двенадцатого века... никто не будет подвергать сомнению, что написанное и сказанное Вульфстаном имело мгновенный и захватывающий дух эффект на его современников»… ^{[6, c. 316]}. Суть этого стиля лежит в опоре на эффект усиления воздействия на аудиторию посредством повторения на каждом уровне дискурса. На уровне букв звуки группируются в аллитерации и ассонансе, в то время как слова, формулировки, темы и целые абзацы повторяются, особенно это заметно в разных версиях знаменитой проповеди Sermo Lupi. ^{[6, c. 320]}. Важно отметить тот факт, что риторические стратегии, используемые в латыни, близко совпадают с приемами Вульфстана в древнеанглийском языке ^{[6, c. 326]}.

Рассмотрим примеры приёмов, задействованых в проповеди Вульфстана.

1) Аллитерация

… stric & steorfa, orfcwealm & uncoþu, hol & hete, & rypera reaflac … (чума и мор, падеж и болезни, злоба и ненависть, и преступный грабеж…) ^[9].

2) Ассонанс

...& us ungylda swyðe gedrohtan, & us unwedera foroft weoldan unwæstma; ... (и чрезмерные налоги приводили нас в отчаянье, и непогода очень часто лишала нас урожая…) ^[9].

Повторение начальных букв в словах создает впечатление, что количество перечисляемых бедствий намного больше, чем называется.

3) Повторение определенных слов

Forþam mid miclan earnungan we geearnedan þa yrmða þe us on sittað & mid swyþe micelan earnungan we þa bote motan æt Gode geræcan, gif hit sceal heonanforð godiende weorðan. La hwæt we witan ful georne þæt to miclan bryce sceal micel bot nyde, & to miclan bryne wæter unlytel, gif man þæt fyr sceal to ahte acwencan. (Поскольку великими грехами мы заслужили наши страдания и действительно большими лишениями мы должны получить исцеление от Бога, если с этого времени положению суждено улучшиться. Внемлите! Мы хорошо знаем, что большое нарушение закона должно повлечь большое наказание и большой пожар требует большого количества воды, если суждено потушить этот пожар.) ^[9].

Повторение слов micel/miclan/micelan аккумулирует в сознании образ чего-то огромного, непреодолимого и сложно реализуемого.

3) Повторение синтаксических конструкций

Ac soð is þæt ic secge: þearf is þære bote forþam Godes gerihta wanedan to lange innan þysse þeode on æghwylcan ænde, & folclaga wyrsedan ealles to swyþe, syððan Eadgar geendode. & halignessa syndan to griðlease wide & Godes hus syndan to clæne berypte ealdra gerihta & innan bestrypte ælcra gerisena. & wydewan syndan wide fornydde on unriht to ceorle & to mænege foryrmde & gehynede swyþe, & earme men syndan sare beswicene & hreowlice besyrwde, & ut of þysan earde wide gesealde swyþe unforworhte fremdum to gesealde, & cradolcild geþeowede þurh wælhreowe unlaga, forlytelre þyfþe wide gynd þas þeode. & freorihtfornumene & þrælrihtgenyrwde & ælmæsrihtgewanode. (Но истинно говорю вам: есть нужда в этом искуплении, потому что слишком долго Божьи законы попирались на этой земле в каждом районе, а людские законы нарушались слишком сильно, с тех пор как Эдгар умер. И неприкосновенность святынь слишком широко не соблюдается, и церкви полностью лишаются своих прав и разграбляются. И вдовы повсеместно принуждаются к замужеству незаконными способами и многие лишаются имущества и подвергаются издевательствам; и бедняки жестоко предаются и обманываются и продаются иностранцам, хотя они невиновны, и младенцы незаконно отдаются в рабство, будучи украденными. И права свободных людей попираются, и права рабов ограничиваются, и благотворительные обязательства сокращаются.) ^[9].

Сложносочиненное предложение перегружено однотипными конструкциями, что создает иллюзию бесконечности бедствий, обрушившихся на английский народ. Кроме того, постоянно повторяется формула пассивного залога, что также указывает на продолжительные страдания и угнетённость людей.

Выводы

Подводя итог представленному в статье анализу мнений и исследований, следует резюмировать, что, безусловно, античные источники являются информационной и идеологической базой гомилетических древнеанглийских произведений. Каким бы ни был подход к адаптации этих источников, их происхождение, даже если они преподносились завуалированно, прозрачны для исследователей, как, например, они зарегистрированы в труде Biblical Quotations In Old English Prose Writers.

Тексты переводились для формирования обучающей базы (сборник произведений для ночных бдений), собраний проповедей, а также в попытках информационного и идеологического «форматирования» сознания (интерпретация жизнеописания Валериана и Сесилии авторства Эльфрика).

Античное наследие, несомненно, находит свое отражение в стилистических приемах, используемых древнеанглийскими авторами и несмотря на то, что у каждого значимого проповедника сложился свой уникальный стиль, многие приемы, такие как аллитерация, повторы, определенный ритм/ритмичность, берут свои истоки в латинских работах.

Выявленные закономерности авторских стилей и присутствие личных мотивов при адаптировании латинских источников древнеанглийскими сочинителями открывают большие перспективы для дальнейших более подробных исследований проповедей и других англо-саксонских религиозных текстов в риторическом и прагмалингвистическом русле.