Влияние цифровизации на устойчивость социальных порядков

Равочкин Никита Николаевич доктор философских наук профессор, кафедра истории, философии и социальных наук, Кузбасский государственный технический университет имени Т.Ф. Горбачева; доцент, кафедра педагогических технологий, Кузбасская государственная сельскохозяйственная академия 650000, Россия, Кемеровская область, г. Кемерово, ул. Весенняя, 28 Ravochkin Nikita Nikolaevich Doctor of Philosophy Professor; Department of History, Philosophy and Social Sciences; Kuzbass State Technical University named after T.F. Gorbachev. Associate Professor, Department of Pedagogical Technologies, Kuzbass State Agricultural Academy 650000, Russia, Kemerovo region, Kemerovo, Vesennaya str., 28 nickravochkin@mail.ru Другие публикации этого автора

В одном из своих вариантов современное общество понимается как «цифровое», где наряду с информацией и знанием ведущее место отводится передовым техническим средствам, обеспечивающим их функционирование и дистрибуцию. Отсюда следует, что цифровизация социальной ткани ремоделирует взаимоотношения и связи между многочисленными субъектами. Обратим внимание, что буквально перманентное развитие цифрового общества становится возможным благодаря регулярной хабитуализации практик с учетом инновационных техник и технологий, что позволяет диагностировать их распространение на все стороны и сферы общественной действительности.

Самоочевидно, что пребывание современного общества в постоянном движении не может маркироваться исключительно в одной модальности, поэтому среди современных мыслителей выделяются критики и сторонники, которые высказывают преимущества и недостатки в своем видении влияния цифровизации на социальные процессы. Суждения, доходящие порой до антагонистических, относятся к техническому прогрессу, изменении экономических и политических позиций участников международных отношений, а также оказываемых цифровизацией результатах и практических следствиях для социальных систем в целом, что позволило бы осмыслить их устойчивость.

А.Д. Кузовков, Д.Н. Ткаченко и М.М. Шаравова дают высокие положительные оценки рассматриваемому процессу, указывая, что развитие цифровых технологий является движущей силой экономического развития современного социума, а дигитализация управления и традиционных отраслей открывает широкие возможности для повышения эффективности производства. Применительно к последнему авторы делают акцент не только на априорном росте прибыли, но и увеличении производительности труда, а также оптимизации логистики. В дополнение к этому они также относят снижение трансакционных издержек, что позволяет повысить «такие качественные показатели как оптимизация организационной и ресурсной структуры, рост интеллектуальности труда, качества товаров и услуг, инвестиционная привлекательность и конкурентоспособность. При этом повышается степень удовлетворенности потребителей по персональным запросам вследствие обеспечения соответствия предложения спросу, снижаются потребности в ресурсах и материальные потери производителей и потребителей» ^{[9, с. 22]}.

Кроме этого, синергетическая природа цифровизации не может не затрагивать и развитие общественной системы в целом. В частности, аналитика зарубежного инвестиционного опыта, Китая и США, дает все основания заявить об исключительно позитивном эффекте капитализации, полученной от вложений именно в передовые технологии. При этом исследователи полагают, что подобные проекты и инвестиции сами по себе в первую очередь должны иметь косвенный характер. Они аргументируют это отсутствием необходимости прямого неприкрытого воздействия влиятельных субъектов на процессы непосредственного производства или распределения благ и услуг, тогда куда более важную роль занимают их аналитические способности по фиксации «точек роста» и последующем обосновании кратного увеличения ВВП благодаря вложению средств именно в данные отрасли ^[8;9].

Попробуем представить некоторые направления эффектов, по которым целесообразно осуществлять инвестиции в цифровые технологии для интегрального эффекта для достижения устойчивости социального порядка:

Ø Внутренние, в которых повышается эффективность социального капитала благодаря обретаем компетенциям по использованию внедренных технологий. На наш взгляд, в ряде стран и даже целых макрорегионах пусть и начальные вложения в технологическое развитие позволили бы сократить издержки и вывести государства на новые позиции в мировой системе взаимоотношений за счет, говоря языком математики, увеличения допустимой нагрузки и пропускной способности различных систем массового обслуживания, повышая функциональные характеристики социума в целом;

Ø Горизонтальные, в соответствии с которыми осуществляется трансфер технологий между отдельными агентами. В данном случае использование цифровых инструментов способно распространяться и замыкаться не только на какой-либо одной сфере, но с учетом адаптации применяться в других областях общественной жизнедеятельности. Таким образом, имплементация и последующая модернизация различных технических средств, один из наиболее ярких примеров – блокчейн, позволяет сформировать межотраслевые конкурентные преимущества для нескольких отраслей, существенно укрепив наличный социальный порядок;

Ø Вертикальные, оптимизирующие вложения ресурсов в течение всего цикла создания товаров, услуг или социальных инноваций. Многочисленные примеры цифрового развития инфраструктуры, способствующего ускорению процессов по дистрибуции различных благ от производителя до потребителя, не нуждаются в комментарии. Также обращает на себя внимание делегирование некоторых операций искусственным агентам социальных отношений, реализованных в мессенджерах и чат-ботах. Наконец, в интеллектуальной деятельности и социальной инноватике именно дигитализация позволяет теоретикам и практикам различных преобразований находиться на связи в режиме «24/7» и не учитывать географическую удаленность участников интеллектуальной сети, вовлеченных в процессы генезиса идей государственного строительства.

Цифровизация существенным образом влияет на примат коммуникативной рациональности, а также позволяет более рельефно прорисовать сетевой тип общества на основе конвергентных технологий. В такой логике повышается кумулятивный эффект развития всего общества как системы, репрезентированного как динамическая сеть, где ведущая роль отведена ее свойствам, но не узловым элементам ^[3]. Еще одним позитивным следствием влияния цифровизации на современное общество можно считать возможность преодоления цифрового разрыва, являющимся формой социального неравенства и выступающим в трех версиях: различия (1) в доступе к новейшим цифровым технологиям, (2) в эффективности использования соответствующих технологий, а также (3) реализации жизненных шансов и возможностей, которые детерминированы использованием передовых технологий ^[5]. В единстве все представленные элементы приводят к уменьшению разрыва между индивидами и социальными группами, позволяя полноценно развивать релевантную современному миру систему связей и отношений.

Вместе с тем, нельзя не обратить внимание на негативные следствия цифровизации. Некоторые ученые, среди которых можно выделить Н.В. Кузнецов сосредоточивается на латентном характере отрицательных эффектов дигитализации ^[7]. Самоочевидно, что опасность данных рисков связана с их незаметным характером для многих участников общественных отношений. Соответственно, их диагностика отчуждается властным акторам и другим влиятельным субъектам, что в значительной степени отражает неустойчивость социума ввиду нехабитуализированного характера целого ряда практик, которые могли бы быть эффективными и привести к позитивизации взаимодействий.

Говоря о наиболее очевидных и явных угрозах, объективируемых цифровизацией и влекущих неустойчивость социального порядка, нельзя не упомянуть рост безработицы. С одной стороны, многообещающие перспективы, предполагающие рост благополучия в ряде областей общественной жизни, в первую очередь в развитых странах. Однако ускорение автоматизации и роботизации труда способны приводить и к диаметрально противоположным последствиям: рабочие места, которые когда-то принадлежали человеку, более не требуют его необходимого участия в роли производящего субъекта. В современных научных разработках можно встретить мнения о том, что в ближайшем будущем подавляющее большинство людей утратят место постоянной работы ^[6;13]. Принципиальным представляется дихотомическое разделение всего населения, которое произойдет на фоне цифровой сегрегации общества – останутся те, кто сравнительно легко адаптируются к изменениям и те, кто отказывается либо не способен приспособиться к актуальным контекстуальным реалиям. Как следствие, у тех сотрудников, которые утратили работу по тем или иным причинам, возникает диалектическое отношение к собственному будущему: или оставаться без работы, или проходить переподготовку для дальнейшей трудовой адаптации ^[14]. Однако стоит отметить, что такое упрощенное разделение людей все же содержит негативные маркеры, поскольку в предельном варианте указывается на невозможность достижения некоторыми странами желаемых эволюционных сценариев по причине проваленной «цифровой социализации».

В своем стремлении занять и выдержать некоторую центральную линию, А.А. Хачатурян показывает, что наиболее значимой станет проблема так называемой «структурной “цифровой безработицы” (е-безработицы), возникающей из-за высвобождения работников в результате цифровизации экономики и возникновения большого числа «лишних людей», для которых следует искать продуктивное занятие и решать вопрос о самореализации и удовлетворении их бытовых и общественных потребностей» ^{[15, с. 105]}. В самом деле, данный вариант справедливо отображает интегральный эффект цифровизации, поскольку проблема безработицы не сводится исключительно к необходимости поиска места выполнения трудовых функций для многих потерявших место постоянной занятости. Действительно, сосредоточиваться исключительно на финансовой стороне вопроса нецелесообразно. На наш взгляд, определяющее для социальных порядков место занимают вопросы по совершенствованию самих информационных и цифровых технологий, которые в последующем обусловливают высокую добавленную стоимость производимых товаров и услуг и качество человеческих ресурсов. Цифровой мир, обладая синергетической природой, действительно способен сформировать условия, при которых повышается непредсказуемость социальных действий. Одним из значимых проявлений такого положения дел становится «вымывание» ряда профессий, некогда востребованных и ныне потерявших свою актуальность в цифровом мире. Речь идет о совершенствовании функционала персонала: вопрос полноценной самореализации включает в не только выполнение трудовых обязанностей, но реализацию социального потенциала индивидов. В конечном счете, это позволяет сформировать социальную политику государства, поддерживая не только оставшихся за бортом вследствие данного футурошока членов общества, но и устойчивость общества.

Вместе с тем еще одним эффектом становится трансформация социальной структуры в общепланетарном масштабе: «В результате роботизации и цифровизации экономики производственный средний класс начинает свой социальный дрейф в сторону прекариата – населения, не имеющего «нормальной» работы, которая характеризовалась бы постоянной занятостью, стабильным заработком и социальными гарантиями» ^{[15, с. 109]}. Примечательно, что такие онтологические сдвиги двуединым образом определяют векторы развития как общества в целом, так и каждого отдельного человека. Следствия разнонаправленности индивидуального и коллективного бытия дает все основания полагать крайне неустойчивое состояние социальных порядков. Точнее было бы сказать, что данная турбулентность общества связана с пребыванием прежних ролей и статусов в точках многочисленных точках бифуркации, успешный выход из которых связан с адаптивными способностями отдельных индивидов, целых групп и даже государств к задаваемым цифровизацией контекстуальным реалиям.

Допускаемые нами разрывы в технико-технологическом развитии ожидаемым образом способствуют усугублению имеющейся неравномерности в доступе к благам цифровой цивилизации: «Уже сегодня в развитых странах, находящихся в авангарде цифровизации, усиливается социальное отчуждение людей, выражающееся в различных формах десоциализации индивида: “цифровом мауглизме”, “боязни офлайна”, социальном инфантилизме и пр. Возникают соблазны тотального цифрового манипулирования сознанием людей («цифровой тоталитаризм»), приводящие к потере приватности индивидуальной жизни» ^{[15, с. 104]}. Сама идея перехода человека в иные способы со-существования изменяет устоявшиеся правила интерсубъективных взаимодействий и организации общежития в целом.

Смеем полагать, что многочисленные трансформации способствуют отказу от значимых в традиционном обществе функций семьи. Л.Н. Рулиене заявляет, что сама суть семейных отношений перестает восприниматься в качестве социально ценного, что можно наблюдать как в некоторых странах, так и в целых регионах человечества. Ссылаясь на фундаментальные и прикладные социальные исследования, она показывает, что репродуктивная функция семьи в некоторых странах Востока воспринимается как роскошь, поскольку превалирующее большинство населения мыслит категориями прагматичности и успешности, что в свою очередь обусловлено нехваткой денег и трудностями с приобретением жилья. Л.Н. Рулиене отмечает: «В Южной Корее все больше женщин решают не выходить замуж, не рожать детей, а зачастую и вовсе не вступать в близкие отношения с мужчинами. Таких женщин стали называть “поколение сампо” («сампо» — отказ от трех вещей: секса, брака и детей)» ^{[12, 22]}. Вдобавок к этому, семейные ценности в цифровом обществе подменяются аксиологическими модусами консюмеристской модели социума, где человек живет исключительно для потребления новых впечатлений. Характерно, что в общепринятой логике такому социуму свойственно полное отсутствие реальности и желаний приспосабливаться к нормальной жизни ^[11]. Переходя к эмпирическим контекстам, можно обнаружить, что старение населения в азиатском и европейском регионе запускает множественные угрозы для стабильности социума по причине снижения качества человеческого капитала, который в кратко- или среднесрочной перспективе не сможет реагировать на вызовы трудно прогнозируемого будущего.

На наш взгляд, фундаментальный характер данной угрозы, доведенной до предела цифровизацией, состоит в возможном уничтожении социальной ткани, что объясняем утратой общесоциальных норм коллективного бытия. В частности, признается, как нарративный подход становится своего рода альтернативным принципом организации общественного устройства, неминуемо предполагая инкорпорирование совершенно новых принципов организации социальной жизни ^{[1, с. 38]}. Логика нарративного подхода известна: утрачиваются не только социальное, но и личностные основания существования. Полагается, что нарратив определяет способ(ы) бытия как отдельного человека, так и социума в целом, а значит, неправомерно говорить хоть о каком-либо постоянстве человека как персонального субъекта ^{[4, 167]}. Трансформация семейных отношений суть практическое следствие модификации интеллектуальных оснований общества, проходящего через цифровую стадию. Снятие традиционных ролей и необходимостей быть реально существующим субъектом определяет интенции к крайней индивидуальности и построению максимально оцифрованной персональной идентичности по многим направлениям жизнедеятельности.

Отсюда следует повышение конфликтогенности внутри каждого отдельного социума, что определяется на разницей предпочтений. Конечно, цифровой мир позволяет увеличить скорость получения поддержки от разделяющих какие-либо общие интересы индивидов, что на время позволяет преодолеть трудности, связанные с недопониманием ценностных представлений. В то же время, современные реалии все чаще свидетельствуют о последующем расхождении и проблематичном моделировании конгруэнтных для Другого конфигураций интересов и потребностей, что будет означать извечный поиск поддержки при несогласии кого-либо с тем или ином набором предпочтений. Еще одна сторона проблемы состоит в регулярном обращении к онлайн общению, разрушающему сложившиеся веками непосредственные формы контактирования. Все рельефнее проглядываются мысли А. Печчеи, убежденного в стремительной утрате человечеством своих качеств и становящегося по своей природе придатком цифровых технологий ^[16].

Результатом обобщения векторов цифровизации закономерным образом можно полагать непредсказуемость социальных трансформаций. Смешение позитивного и эффективного в аспекте построения общественного устройства и взаимодействий и высокой вероятности наступления отрицательного и невозможного в плане социального предвидения обусловливает неустойчивый характер наличного порядка в абсолютном большинстве государств. Функционирование таких ключевых фундированных цифровизацией институтов, одним из которых является электронное правительство, сопрягается с целым рядом трудностей. Сюда относится и необходимость регулярного обслуживания и поддержания функциональной цифровой среды, и поиск и хабитуализация эффективных приемов и практик взаимодействия между властными акторами и теми частями общества, на которые распространяются их полномочия и направления деятельности.

Нельзя не отметить и субъективную сторону цифровых трансформаций социальных институтов. Если формирование технических и технологических процессов может быть понято в качестве объективной стороны, то отражение субъективной состоит в непринятии участниками социальной интеракции и нежелании включаться в протекающие вокруг них преобразования. Цифровизация социальных институтов предполагает резкую смену привычного уклада жизни, с которым большая часть людей попросту не готова расставаться ^[10].

Наряду с этим, гипертрофированная цифровизация социальных систем размывает его аксиологические основания. Резонно предположить, что в зависимости от охвата пользователей мультимедиа и количества занятых в создании инноваций и степени участия страны в дигитальном развитии мира происходит технизация менталитета и общественного сознания, основанного исключительно на синтезе информатизации и технологиях. Любопытно, что от традиционных представлений позволяет обеспечить высокую работоспособность таких обществ ^[2]. Подобное технократическое отношение к обществу и населению приводит к «дегуманизации» отношений. Первоочередной оказывается техника и технические приборы, гуманное отношение к каждому отдельному существу отходит на второй план. Известные идеи Э. Фромма не позволяют сформироваться интеллектуальному и человеческому капиталу, что в цифровом обществе создает в большинстве, массе тотальную зависимость от технических приборов.

Однако проблема гуманитарных составляющих так и не получает какого-либо разрешения, что создает дополнительные разломы в социальных порядках. Фундаментальное противоречие цифровизации состоит в том, что творческое сообщество аккумулирует в себе интеллектуальный капитал, который определяет саму возможность его развития. Содержательно же цифровой социум, формируя у большинства людей нежелание творить и формировать основания для создания чего-то принципиально нового, уничтожает подмывает собственные устои и де-факто подчиняя людей различным техническим объектам. Так, государства, находящиеся на максимально высоком уровне цифрового развития, все чаще и агрессивнее закупают интеллектуально развитых и творческих людей для эволюционного развития, собственных систем, намеренно ослабляя другие страны и тем самым повышая общий уровень непредсказуемости в глобальном масштабе.

Если подводить итог, то можно говорить о том, что цифровой мир создает риски и угрозы, повышая непредсказуемость современного мира и дестабилизуя устойчивость социальных порядков. Речь идет о ряде показателей, которые так или иначе фундированы цифровизацией и определяют наличие коллективных и индивидуальных способов существования. Цифровизация оказывает принципиальное и частично негативное влияние на формирование рынка труда, «вымывая» часть традиционных профессий и вынуждая людей делать сложный экзистенциальный выбор. Обращают на себя внимание негативные факторы, определяющие взаимодействия между субъектами на индивидуальном уровне, в результате чего утрачиваются привычные формы взаимодействий и повышается общий уровень конфликтогенности. Наконец, технизация общества приводит к «обесчеловечиванию» человека, делая последнего придатком цифрового мира. В целом же можно говорить о том, что обеспечение устойчивости социума представляется достижимой целью, но лишь в тех случаях, когда технические и цифровые феномены перестанут восприниматься человечеством в качестве доминирующей ценности современного мира.