Проблемы соревновательных практик на предприятиях машиностроительной отрасли в годы первых пятилеток

Фадеев Лев Андреевич аспирант, кафедра исторической информатики, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 119991, Россия, Москва, Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4 Fadeev Lev Andreevich Fadeev, Lev Andreevich, Department of Historical Information Studies, Moscow State University named after M.V. Lomonosov. 119991, Russia, Moscow, Lomonosovskii prospekt, d. 27, korp. 4 lev13fadeev@yandex.ru Другие публикации этого автора

Социалистическое соревнование в годы первых пятилеток приобрело особую актуальность. Ударничество и стахановское движение позволили временно решить наиболее важные проблемы производства, связанные, прежде всего, с необходимостью повышения производительности труда. Однако соревновательные практики имели и ряд негативных социально-экономических следствий. Именно поэтому данный вопрос в силу своей противоречивости является актуальным в современной исторической науке.

Ударничество или ударное движение, возникнув в середине 1920-х гг., являлось одной из первых и наиболее массовых форм социалистического соревнования, которое культивировалось в целях повышения производительности труда, снижения себестоимости продукции путём высоких (ударных) темпов в труде. Ударничество, как правило, достаточно полно вбирало в себя инициативу рабочих, инженерно-технической интеллигенции - с одной стороны и административное давление сверху - с другой.

Принятие XVI Всесоюзной партийной конференцией 29 апреля 1929 г. «Обращения об организации социалистического соревнования за выполнение первого пятилетнего плана» (1929—32 гг.) обозначило переход к массовому характеру ударничества. В качестве главных целей ударничества рассматривались: перевыполнение производственных норм, лучшая организация труда, рационализация производства, а также максимальное развитие изобретательства ^[1,2,6,7].

В 1935 г. возникло стахановское движение. Оно представляло собой массовое движение последователей А. Г, Стаханова, новаторов производства, многократно превышавших установленные нормы.

Стахановское движение, безусловно, внесло важный вклад в ускорение темпов роста производительности труда, которые во второй пятилетке удвоились по сравнению с первой (с 41% до 82%). Темпы прироста валовой продукции промышленности поднялись с 19% в 1934 году до 25% в 1935 году и 29% в 1936 году. Однако одновременно с этим росли и производственные планы, которые даже с учётом столь значительного повышения производительности труда не всегда выполнялись ^[8].

Обращаясь к вопросу о причинах возникновения стахановского движения, отметим одно из наиболее реалистичных объяснений, которое содержалось в речи Молотова, заявившего, что «во многих случаях непосредственным толчком к высокой производительности труда является простой интерес к увеличению своего заработка» ^{[5, C. 279]}. Именно этот интерес всячески подогревался - и печатью, и практическими мероприятиями по стимулированию стахановского движения. За один-два месяца заработки ряда первых стахановцев на некоторых предприятиях выросли в три-пять и более раз. Об этом рассказывали сами стахановцы в выступлениях на Первом Всесоюзном совещании рабочих и работниц-стахановцев ^{[5, с. 24, 30, 57, 180]}.

Сталинское руководство надеялось, что стахановское движение позволит совершить значительный экономический рывок. Так, в выступлении Молотова было прямо заявлено, что «стахановское движение в короткий срок обеспечит удвоение и утроение промышленной продукции» ^{[5, с. 281]}.

17 ноября 1935 г. на первом всесоюзном совещании стахановцев И.В. Сталин произнёс речь, которая в основных чертах определила контуры советской историографии о социалистическом соревновании в целом. В своей речи он говорил как о причинах возникновения стахановского движения, так и о его значении. В частности, он отмечал, что «это движение началось как-то самопроизвольно, почти стихийно, снизу, без какого бы то ни было давления со стороны администрации наших предприятий. Более того. Это движение зародилось и стало развертываться в известной мере вопреки воле администрации наших предприятий, даже в борьбе с ней. Товарищ Молотов уже рассказывал вам о том, какие муки пришлось пережить товарищу Мусинскому, лесопильщику в Архангельске, когда он тайком от хозяйственной организации, тайком от контролеров вырабатывал новые, более высокие технические нормы. Судьба самого Стаханова была не лучшей, ибо ему приходилось обороняться при своем движении вперед не только от некоторых членов администрации, но и от некоторых рабочих, высмеивавших и травивших его за “новшества”» ^{[11, с. 83 – 84]}. Вопрос о причинах такой «травли» был раскрыт лишь в постсоветской историографии.

Говоря о значении стахановского движения, И.В. Сталин тесно увязывал его с производительностью труда и уровнем жизни населения. Так, в частности, он отмечал: «Некоторые думают, что социализм можно укрепить путем некоторого материального поравнения людей на базе бедняцкой жизни. Это неверно. Это – мелкобуржуазное представление о социализме. На самом деле, социализм может победить только на базе высокой производительности труда, более высокой, чем при капитализме, на базе изобилия продуктов и всякого рода предметов потребления, на базе зажиточной и культурной жизни всех членов общества. Но для того, чтобы социализм мог добиться этой своей цели и сделать наше советское общество наиболее зажиточным, необходимо иметь в стране такую производительность труда, которая перекрывает производительность труда передовых капиталистических стран. Без этого нечего и думать об изобилии продуктов и всякого рода предметов потребления. Значение стахановского движения состоит в том, что оно является таким движением, которое ломает старые технические нормы как недостаточные, перекрывает в целом ряде случаев производительность труда передовых капиталистических стран и открывает, таким образом, практическую возможность дальнейшего укрепления социализма в нашей стране, возможность превращения нашей страны в наиболее зажиточную страну» ^{[11, с. 80 - 81]}. В речи, однако, не затрагивался важный вопрос о том, как должны соотноситься рост производительности труда и рост заработной платы рабочих.

И. В. Сталин сводил развитие стахановского движения к решению двух ключевых задач. В первую очередь, по его мнению, необходимо было «помочь стахановцам развернуть дальше стахановское движение и распространить его вширь и вглубь на все области и районы СССР» ^{[11, с. 90]}. Для этого следовало «обуздать все те элементы из хозяйственных и инженерно-технических работников, которые упорно цепляются за старое, не хотят двигаться вперед и систематически тормозят развертывание стахановского движения» ^{[11, с. 90]}. Вторая задача, обозначенная в речи Сталина, сводилась к тому, «чтобы помочь перестроиться и возглавить стахановское движение тем хозяйственникам, инженерам и техникам, которые не хотят мешать стахановскому движению, которые сочувствуют этому движению, но не сумели еще перестроиться, не сумели еще возглавить стахановское движение» ^{[11, с. 91 - 92]}. Сталин, таким образом, считал, «что если эти задачи будут выполнены нами, стахановское движение развернется вовсю, охватит все области и районы нашей страны и покажет нам чудеса новых достижений» ^{[11, с. 92]}.

Однако реалии изменений на производстве выглядели несколько иначе. Так, декабрьский пленум ЦК (1935 г.) потребовал изменить "нормы выработки в сторону их некоторого повышения" и провозгласил переход на "прогрессивную сдельщину". Вслед за этим произошло существенное увеличение плановых заданий на 1936 год по выпуску основных видов промышленной продукции ^[8]. Постсоветская историография уделяла данному вопросу значительное внимание. Исследователями отмечалось, что, огромный рост заработной платы стахановцев являлся лишь кратковременным маневром бюрократии ^{[3, 8]}. Сталин провозгласил, что следует пересмотреть действующие технические нормы и заменить их более высокими, которые "проходили бы где-нибудь посредине между нынешними техническими нормами и теми нормами, которых добились Стахановы и Бусыгины" ^{[5, с. 372 - 373]}. Разумеется, за пересмотром норм последовало снижение расценок для всех рабочих. Усиливались и негативные социальные последствия социалистического соревнования, связанные с расслоением пролетариата и ростом напряжения в рабочей среде ^{[3, 8]}.

Существенный интерес вызывает также и мнение самих очевидцев и участников индустриализации. Наиболее обстоятельный анализ вопросов социалистического соревнования был проведён американским исследователем Джоном Скоттом, который лично на протяжении нескольких лет участвовал в строительстве Магнитогорского металлургического комбината ^{[10, 13]}. Давая общую характеристику стахановскому движению, Скотт пишет: «Стахановское движение пришло в Магнитогорск осенью 1935 года и сразу же стало темой различных собраний, пресс-конференций, административных указаний и приказов, предметом бесконечных обсуждений как в общественных местах, так и в личных беседах. Усилилось соревнование между бригадами и цехами. Бригадам, работавшим лучше всех, вручались знамена, а также денежные вознаграждения. Все «рыскали» по своим цехам в поисках «новых скрытых резервов повышения производительности труда». Увеличилась зарплата. Повысилась производительность труда. Магнитогорск оживился – это было время всеобщего бума» ^{[10, с. 171]}. Американский исследователь отмечает также, что «стахановское движение в Магнитогорске дало весьма ощутимые результаты в течение второй половины 1935 года, что продолжалось, чуть ли, не до конца следующего, 1936-го. Коэффициент использования доменных печей, определяемый как отношение объёма доменной печи к дневной выработке, улучшился с 1,13 до 1,03; производство стали на 1 квадратный метр мартена возросло в среднем на 10,5 процента, то есть с 4,2 тонны до 4,65 тонны. На прокатных станах производительность труда выросла, а издержки производства сократились» ^{[10, с. 172]}.

С другой стороны, Д. Скотт отмечает и негативные последствия социалистического соревнования. В этом отношении он выделяет три ключевые проблемы. К первой он относит повышение норм выработки: «…осенью 1936 года, после кампании в печати и речи самого Сталина, были повышены нормы. Это вызвало беспокойство у многих рабочих, так как до этого они думали, что увеличение производительности труда выразится в непосредственном увеличении заработной платы, и что нормы никогда не будут изменены» ^{[10, с. 172]}. Во вторую категорию негативных последствий движения исследователь включает технические сложности: «Оборудование работало на пределе, а текущим ремонтом пренебрегали. Например, загрузка магнитогорских мартеновских печей была доведена до 240 тонн стали при проектной мощности – 150 тонн. С этой целью была осуществлена определённая реконструкция самих мартенов, и возникли нескончаемые трудности с ковшами и ковшовыми кранами» ^{[10, с. 172 - 173]}. Серьёзные проблемы возникли и на транспорте: «Транспортное оборудование, как подвижной состав, так и рельсовые пути, также работало на пределе своих возможностей. Это было заметно не только по магнитогорскому внутреннему транспорту; та же тенденция наблюдалась в системе транспорта Советского Союза вообще, где ежедневные погрузки на железных дорогах возросли до 100 тысяч во время стахановского бума при наркоме Кагановиче, а позже снизились до 75 тысяч и оставались на том же уровне в январе 1939 года» ^{[10, с. 173]}. Скотт приводит в своём исследовании целый ряд примеров негативных технических последствий социалистического соревнования, отмечая, что «технические последствия стахановского движения иногда были очень запутанными, и польза для общего дела была весьма сомнительна» ^{[10, с. 174]}. Третья категория проблем касалась работы бухгалтерии: «Результаты стахановского движения были особенно ощутимы в финансовом отделе. Зарплата стахановцев сильно повысилась. Зачастую доходы, увеличившиеся в результате возросшей производительности труда, все же не соответствовали увеличившимся зарплатам. В итоге – дефицит в бухгалтерских книгах» ^{[10, с. 175]}.

Подводя итог анализа стахановского движения, Д. Скотт акцентирует внимание на его чрезвычайной эффективности (в частности, в сравнении с международными показателями), которую он иллюстрирует примером работы отдельной шахты, отмечая что «стахановское движение дало поразительные результаты на шахте, где добывали железную руду. В 1937 году было добыто 6,5 миллиона тонн руды. В том же году в Германии добыто 4,7 миллиона тонн, в Англии – 4,2 миллиона тонн, а в Швеции – 8,5 миллиона тонн. Производительность труда возросла с 2017 тонн в год на одного среднего рабочего в 1935 году до 3361 тонны в год на одного среднего рабочего в 1937 году. Это увеличение производительности было лучшим показателем экономической эффективности» ^{[10, с. 175]}. В отношении же вырабатываемой стали Скотт, подводя итог разделу своей работы, связанному с социалистическим соревнованием, писал: «Эта сталь стоила дорого как в рублях, так и в человеческих жизнях, однако из десяти миллионов тонн стали будет сделано много танков, а их военная эффективность не связана с той ценой, которая была за неё заплачена» ^{[10, с. 180]}.

К концу 1930-х гг. стахановское движение продолжало набирать обороты быстрыми темпами. Так, например, в тяжелом машиностроении – флагмане индустриализации - на 1 июля 1939 г. соцсоревнованием было охвачено 86,3% общего числа работавших на заводах, тогда как в 1937 г. в соревновании участвовало только 57,1%, а в 1938 г. — 77% ^{[4, с. 317]}.

Динамика развития стахановского движения и ударничества по машиностроительной отрасли в целом выглядела, однако, менее впечатляющей (см. табл. 1).

Таблица 1

Динамика развития стахановского движения и ударничества в машиностроительной отрасли во второй половине 1930-х гг.

Источник: История индустриализации СССР 1938-1941 гг. Документы и материалы. М. 1972. С. 317.

Таким образом, можно отметить, что концу 1930-х гг. стахановское движение в этой отрасли постепенно вытесняет ударничество и становится ключевым элементом системы социалистического соревнования в машиностроении.

Существенный интерес представляет собой развитие соцсоревнования на конкретных предприятиях. Изучение архивных данных о заводах центрального региона позволяет не просто дать характеристику эволюции движения на каждом из них, но и провести сравнительный анализ ключевых проблем развития стахановского движения и ударничества на различных по размеру предприятиях. Объектом нашего исследования являются два подмосковных машиностроительных предприятия – Егорьевский станкостроительный завод «Комсомолец» и Люберецкий завод сельскохозяйственного машиностроения им. Ухтомского. Люберецкий завод, основанный американской компанией в 1910 г., до Первой мировой войны являлся крупным предприятием (с оборотом более 7,5 млн. рублей в год), обладая монопольной номенклатурой изделий (жатки и косилки) ^[14]. Егорьевский станкостроительный завод «Комсомолец» был менее масштабным предприятием и возник на базе мастерских Егорьевского техникума. Мастерские являлись производственной базой механико-электротехнического училища, построенного фабрикантом М. Н. Бардыгиным в 1909 г. В 1921 г. училище было преобразовано в техникум, находившийся в ведении Московского отдела народного образования. В 1926 г. в мастерских техникума было освоено производство поперечно-строгальных и токарных станков. В 1930 г. мастерские и техникум переводятся в ведение Главстанкоинструмента Наркомата тяжёлой промышленности СССР и преобразуются в завод «Комсомолец» ^[15]. Число работников Люберецкого завода в 1930-х гг. достигало 9000 чел, а Егорьевского – 1500 чел ^[16].

Выбор именно этих предприятий определяется следующими факторами. Во-первых, оба завода принадлежали к машиностроительной отрасли, рассматривавшейся в качестве приоритетной в годы первых пятилеток. Во-вторых, одно из предприятий относилось к крупным, а другое к средним, что позволяет оценить степень развития социалистического соревнования на предприятиях в зависимости от их масштаба. В-третьих, история рассматриваемых предприятий хорошо представлена в архивных фондах Центрального государственного архива Московской области (ЦГАМО, Ф. 7979 и Ф. 4281 по Егорьевскому и Люберецкому заводам соответственно).

***

Социалистическое соревнование для Люберецкого завода изначально рассматривалось как возможность решить производственные задачи, связанные с недостатком рабочей силы, а также с дисциплиной труда. К середине октября 1930 г. на Люберецком предприятии функционировали 332 ударные бригады (в общей сложности 2399 рабочих, что превышало треть всех рабочих завода) ^[17]. Тем не менее, организация большого количества ударных бригад не принесла ожидаемых результатов. Ударники были рассредоточены по производству, бригады регулярно распадались. В 1931-32 гг. ситуация практически не изменилась. В среднем на цех приходилось до 28 прогульщиков, в то время как число ударников не всегда доходило даже до трёх. Интересным представляется также отметить, что иностранцы, работавшие на заводе, отличались особой грамотностью и активностью: в 1931-32 гг. из девяти рабочих иностранного происхождения, преимущественно немцев, австрийцев и чехословаков, семь внесли рационализаторские предложения ^[18].

Осуществлялись также и попытки обмена опытом соцсоревнования с другими предприятиями. Так, например, 24 февраля 1932 г. на завод приезжала массовка лучших ударников Тулы для осмотра предприятия и ознакомления с его работой ^[19].

Характеризуя охват рабочих соцсоревнованием на Люберецком заводе, отметим, что к середине 1930-х гг. ситуация обстояла следующим образом (см. табл. 2).

Таблица 2

Охват рабочих социалистическим соревнованием на Люберецком заводе в 1935 г.

Источник: ЦГАМО. Ф. 4281. Оп. 2. Д. 185. Л. 71

Таким образом, из таблицы видно, что ударническое движение на Люберецком заводе за год выросло существенно, однако, оставалось весьма разрозненным: так при росте числа ударников снижалось количество ударных бригад.

В 1936 г. наибольшую актуальность приобрели проблемы, связанные со стахановским движением – неоднократно говорилось о срыве стахановских работ. Интерес представляют данные газеты «Рабочая Москва» от 12 сентября 1936 г., в которой автор статьи Кокуев уделяет существенное внимание мнению самих рабочих Люберецкого завода о сложившейся ситуации. В качестве основного тезиса Кокуев выдвигал положение о невнимании к стахановскому движению на заводе в целом: «Стахановцы кузницы и литейной предоставлены сами себе. Больше того – здесь есть люди, которые явно враждебно относятся к стахановцам» ^[20]. Так, в частности, рабочие кузнечного цеха: Целуйко, Чиж, Пархоменко и Панченко, прибывшие по программе обмена стахановским опытом из харьковского завода «Серп и Молот» отмечали следующее: «Кроме грубостей мы в кузнице ничего не видим. Такой беспорядок редко где можно встретить. Стахановцам не уделяется никакого внимания. А заведующий кладовой Журавлёв после обращения за болтами, так и вовсе заявил: «Не приставайте. Я за вас ещё возьмусь» ^[20]. После нескольких месяцев работы 18 июля 1936 г. Панченко писал заводоуправлению своего бывшего предприятия следующее: «Нам сказали, что заработаете, то и получите. Теперь, что мы заработали, то и проели, будем питаться воздухом. Скорее забирайте нас назад» ^[21]. Приводился также и ряд других примеров – так, заведующий плановым отделом Кутейников задерживал премии за экономию мазута стахановцам Евдокимову, Шитову, Козурину и Бяхтереву, отвечая на их просьбы: «Вы всё равно деньги пропьёте» ^[22]. Информация о проблемах, связанных со стахановским движением содержится и в документации завода, так, например, в переписку по производственной программе завода за 1936 г. попали сведения о стахановке Луниной, заявившей, что на заводе ни разу не проводили производственных совещаний со стахановцами, ни разу их не собирал и директор завода. Лунина отмечала также, что «В начале стахановского движения зарабатывала по 18 рублей, а сейчас с трудом зарабатываю 8» ^[23], что, очевидно, свидетельствовало о низкой организации стахановского движения на заводе, - даже в каком-то смысле, несмотря на заявления руководства завода, его деградации. Более подробно вопросы изменений в сфере оплаты труда и премирования рассмотрены в отдельной статье ^[12]. При этом и количественные показатели числа стахановцев не впечатляли – всего 512 человек (10,7% от всего числа рабочих) ^[23].

При этом руководство завода главной задачей ставило рост стахановского движения. Так, главными ориентирами промфинплана 1938 г. были следующие: «главное внимание уделить стахановским методам работы, ликвидировать последствия вредительства, освободить квалифицированных рабочих от подсобных неквалифицированных работ» ^[24]. Приказ заводоуправления № 36 1937 г. предписывал «обеспечить цеха инструктажём по учёту стахановцев, принять участие в работе цехов по изучению опыта стахановской работы и передачи его в другие цеха» ^[25]. Дому техники предписано было «вести исследования стахановской работы, популяризовать наглядным показом опыта работы отдельных стахановцев и организовать обмен опытом с другими заводами» ^[25]. Неоднократно подчёркивалась также и необходимость рефлексии опыта в патриотически-воспитательных целях. Например, ещё в 1936 г. много говорилось о публикации воспоминаний активных рабочих. Были составлены даже принципы такой работы, призывавшие отразить в произведениях, прежде всего, жизнь людей, их столкновения и совместную работу, социалистическое соревнование ^[26].

Следует отметить также, что приказом наркомата Машиностроения № 108 от 26 ноября 1937 г. для поощрения развёртывания социалистического соревнования был учреждён ряд наград. Аттестат «отличника социалистического производства» вручался лучшим командирам производства и стахановцам, внёсшим вклад в рост производительности труда. «Похвальный лист» наркомата машиностроения – лучшим ударникам и стахановцам. Отдельный значок вручался лучшим конструкторам советского машиностроения ^[27].

Таким образом, социалистическое соревнование на Люберецком заводе воспринималось руководством как исключительная возможность компенсировать недостаток рабочей силы и низкую производительность труда. При этом проблемы, возникавшие в организации движения ударников, а позднее (и даже в большей мере) стахановцев, лежали в русле сложностей, связанных с организацией труда в целом (низкая дисциплина, недостаточное материальное стимулирование), обострявшимися к тому же разрозненностью стахановцев и ударников, растворявшихся в массе прогульщиков и недисциплинированных рабочих. Тем не менее, вопросы, связанные, в особенности, со стахановским движением, начиная с 1937 г. часто и активно обсуждались, однако, методы распространения движения зачастую сводились только лишь к морально-психологическому аспекту со свойственной ему ориентацией на внутренние убеждения рабочих в деле «строительства нового социалистического общества», что не всегда оказывалось достаточно эффективным.

***

Сведения о развитии ударничества и стахановского движения на Егорьевском заводе менее информативны. Однако известно, что активизация социалистического соревнования произошла в начале 30-х гг., когда за год (с 1931 по 1932 гг.) удвоилось число ударников (с 32,7% до 66,8% от всех рабочих) и рабочих, охваченных социалистическим соревнованием в целом (с 37,6% до 72,3%), существенную часть которых (от 40 до 60%) составляли члены или кандидаты в партию ^[28].

В 1936 г. при стабильном росте рабочей силы и высокой текучке кадров значительно укрепляет свои позиции стахановское движение. Число стахановцев за год возрастает почти вдвое (с 199 до 377 человек) и составляет порядка 23% от числа всех рабочих ^[29].

В 1940 г. значительное внимание начинает уделяться вопросам стахановского движения и качеству работы в целом. Для повышения дисциплины на предприятии вводятся более жёсткие требования для получения звания. Представляет интерес тенденция изменения числа ударников и стахановцев за 1940 г. (см. табл. 3)

Таблица 3

Динамика изменения числа стахановцев и ударников на Егорьевском заводе за 1940 г.

Источник: ЦГАМО. Ф. 7979. Оп. 1. Д. 25. Л. 76

Из таблицы видно, что общее число стахановцев и ударников за год выросло незначительно, в то же время существенно изменилось соотношение между числом стахановцев и ударников (от фактически 5:1 до 3:1). Процент же стахановцев от общего числа рабочих завода сохранялся на уровне 1936 г. Всего же социалистическим соревнованием была охвачена треть всех рабочих.

Обратимся к соотношению процентов выполнения плана стахановцами и обычными рабочими, которое наглядно иллюстрирует заметные различия двух рассматриваемых категорий (см. табл. 4)

Таблица 4

Процент выполнения плана по цехам на Егорьевском заводе

за 1940 г.

Источник: ЦГАМО. Ф. 7979. Оп. 1. Д. 25. Л. 77

Из таблицы видно, что процент выполнения плана был достаточно высок, но требования администрации, и её расчёты упорно пытались подвести норму под стахановские выработки (так, в производственных цехах стахановцы лишь незначительно перевыполняли прогрессивный план).

Меры по ужесточению требований для получения званий ожидаемого результата не принесли. Если в 1939 г. план производительности труда выполнялся на 94,1%, то в 1940 г. – всего на 89,5%. При этом руководство завода относительно неохотно шло на использование сверхурочных работ, затраты на которые от всего фонда заработной платы составляли порядка 0,75%, пытаясь поднимать производительность труда в основное рабочее время ^[30].

Анализируя данные военного периода (ещё более отрывочные) обращает на себя внимание тот факт, что при значительном снижении числа рабочих, динамика развития стахановского движения и ударничества оставалась положительной, хотя похожими темпами возрастало и число рабочих, не выполнявших производственной нормы (см. табл. 5).

Таблица 5

Динамика изменения числа стахановцев, ударников и не выполнявших норму рабочих на Егорьевском заводе в 1942 г.

Источник: ЦГАМО. Ф. 7979. Оп. 1. Д. 37. Л. 41.

В целом, архивные материалы показывают, что на Егорьевском заводе стахановское движение и ударничество были распространены достаточно широко и, если не учитывать резкий скачок числа ударников в 1931-32 гг., являлись стабильными трудовыми практиками, охватывая в разные годы от четверти до трети всех рабочих.

Таким образом, можно отметить, что социалистическое соревнование в трудовых коллективах машиностроительных предприятий Центрального промышленного района в годы первых пятилеток представляло собой важный элемент трудовых отношений, имевший как явно положительные (увеличение темпов производства, некоторый рост заработков трудящихся), так и негативные для рабочих (повышение норм выработки) следствия. При этом специфика развития социалистического соревнования во многом определялась ситуацией, связанной с трудовыми ресурсами (и, прежде всего, дисциплиной труда) на конкретных предприятиях. Так, на Люберецком заводе, несмотря на все заявления руководства о культивации, например, стахановского движения, в силу значительных сложностей с организацией труда, социалистическое соревнование на протяжении первых пятилеток так и не смогло преодолеть разрозненности, отставая от Егорьевского завода по проценту охвата рабочих, в частности, стахановским движением более чем в два раза (по данным 1936 г.). Говоря об ударничестве, отметим, что на обоих предприятиях в отдельные периоды (на Егорьевском заводе в 1930-31 гг., на Люберецком в 1935 г.) происходили резкие скачки в его развитии, которые впрочем, как правило, не имели долгосрочных результатов, а само ударническое движение во второй половине 1930-х гг. начало постепенно затухать. Анализ архивной документации свидетельствует о том, что социалистическое соревнование на заводах воспринималось руководством, прежде всего, как возможность решить производственные проблемы максимально экономно (социалистическое соревнование было предпочтительнее оплаты сверхурочных работ). Однако, такая экономия на материальной стороне стимулирования ударников и стахановцев при повышении норм выработки явно не способствовала консолидации движения, приводя в отдельные годы даже к срыву производственных планов.