Интеркультурный проект О.Конта

Для точности анализа сначала необходимо найти тот жизненный вызов, на который философ отвечает своим философствованием. Можно назвать это центром философии такого-то человека. Когда такой вызов и ответ на него найдены, то все остальное в его системе будет либо предпосылками, либо следствием центра философствования. Центром философии Конта в этот смысле будет «социальное превосходство положительного мышления». Проект «позитивной фазы» развития человечества – это проект той фазы его развития, в которой будет поставлен «правильный», «позитивный» взгляд человека на мир и самого себя, который в свою очередь создаст основу для всемирного человеческого объединения.

Проект Конта в целом не именно когнитивный, а социально–антропологический, в котором подразумевается, что правильное, позитивное, конструктивное мышление является основой такого же развития человечества. Насколько преимущественно когнитивный посыл может произвести на человечества то воздействие, которое предполагает Конт – это отдельный вопрос. Важно видеть, что когнитивная составляющая контовской программы входит как часть в социально–антропологическое тело проекта. Поэтому центральной в его сочинении «Дух позитивной философии» можно считать вторую часть – «Социальное превосходство положительного мышления».

Целевой установкой Конта можно считать следующее.

«Для того, чтобы окончательная систематизация человеческих понятий была теперь надлежащим образом охарактеризована, недостаточно рассмотреть, как мы это только что сделали, ее теоретическое назначение; нужно также оценить здесь ясно, хотя и вкратце, ее необходимую способность указать единственный действительно возможный интеллектуальный выход из бесконечного социального кризиса, развившегося за последние полвека во всей Западной Европе и, в особенности, во Франции» ^[1].

Если судить по этим фразам, то исходный вызов для Конта – «бесконечность социального кризиса, развившегося за последние полвека во всей Западной Европе». И весь его философский проект можно считать ответом на исходный вызов. Поэтому все свои интеллектуальные силы Конт направляет на поиск решения кризиса. Его «позитивное мышление», которое он вводит как способ изменения сложившейся ситуации – своеобразная интеллектуальная рассада, которую надо посадить на почву европейского мышления. Причем посадить особым образом, через введение всеобщего образования, через рассаживание положительного мышления в почву «пролетариев» – тот контингент, который наименее тронут теологическими и метафизическими формами мышления. Тот позитивный и всеобще–распространенный дух, который при этом получится, и должен совершить целевой переворот.

«Не имея здесь возможности заняться моральной оценкой положительной философии, я должен, однако, отметить неизменную тенденцию, непосредственно вытекающую из ее собственного построения, как научного, так и логического, возбуждать и укреплять чувство обязанности, выдвигая всегда идею целого, с которой такое чувство естественно связано. Этот новый образ мышления сам собою устраняет то роковое противоречие между интеллектуальными и нравственными потребностями, которое, начиная с конца средних веков, дает себя все более и более чувствовать. Отныне, напротив, все реальные умозрения, надлежащим образом систематизированные, будут беспрерывно содействовать тому, чтобы, поскольку это возможно, доставить всеобщее преобладание морали, так как социальная точка зрения необходимо станет научной связью и логическим регулятором всех других положительных взглядов. Невозможно предложить, чтобы такое согласование, легко и просто развивая идеи порядка и гармонии всегда применительно к человечеству, не стремилось коренным образом изменить нравы не только людей избранных, но и широких масс, которые должны будут, благодаря надлежащей системе всеобщего образования, более или менее участвовать в этом великом перерождении» ^[2].

Почему Конт говорит, что у него нет возможности заняться моральной оценкой положительной философии? Если положительная философия является единственной альтернативой теологическому и метафизическому форматам мышления, которые расчленяют человечество на множество сегментов, то положительный формат, как способ преодоления социокультурной раздробленности, уже только этим несет в себе новый антропологический проект и новую мораль.

«Рост социального чувства», о котором говорит Конт можно понимать как рост «положительной» взаимосвязанности контингентов людей, которые проникаются «положительным» форматом мышления. До всеобщего единства в духе позитивности антропологический универсум был разделен. Теологический формат мышления, наиболее активно проявлявший себя в форме политеизма, и метафизический формат всегда создавали ту или иную форму раздробленности. Эту раздробленность надо преодолеть.

В теологическом формате мышления «наши умозрения сами собой выражают характерное предпочтение наиболее неразрешимым вопросам, наиболее недоступным всякому исчерпывающему исследованию предметам» ^[3]. В этом формате разум «жадно и почти исключительно ищет начала всех вещей, стремится найти либо начальные, либо конечные основные причины различных поражающих его явлений и основной способ их возникновения, — словом, стремится к абсолютному знанию» ^[3].

С позиции теории интеркультуры об этом можно сказать так: возможность единства человечества на основе теологического формата ограничена уже в самой основе. Политеизм и монотеизм как наиболее развитые формы теологического формата при их развитии снизу вверх. Должны были разделять человечество на множества конфессиональных областей, организованных в виде ценностных систем со сверх–ценностной основой. Этой основой могла быть система богов (как в политеизме) или единый бог (как в монотеизме). В любом случае моральное единство человечества на основе метафизической мышления по факту не могло быть универсальным. Так или иначе, человечество вынуждено было существовать как множество ценностных систем со сверх–ценностной организацией. Человек, как представитель человечества, в общем случае должен был быть носителем как минимум двойной морали. Одна мораль, заданная сверхценностной организацией его культуры, задавала ему одно – главное – моральное задание: как относится к людям той же культуры. Другая сторону его моральности определяло отношение к представителям иных культур (и следовательно верующих в других богов). Как относиться к ним? Здесь вступала в свою силу изначальная ксенофобия в отношении представителей других культур. Эта ксенофобия усиливалась ценностным отрицанием других богов и верующих в других богов. Как некая изначальная, до–положительная фаза развития человечества, она должна была создавать ситуацию перманентной войны культур всех против всех. Все фрагменты, находящиеся либо в теологической стадии, либо в абстрактной, должны были бороться друг с другом. Абстрактная фаза развития человечества по–определению должна была бы приводить человечество к такой же фрагментации, как и теологическая фаза.

Суть положительной фазы в том, что она по–определению задает когнитивное (а следовательно и социальное) пространство, с одной точкой схождения перспективных линий. Боги политеизма как и боги монотеизма создавали не одну, а много точек схождения перспективных линий. Это создавало неустранимую фрагментарность человечества и неустранимую основу для идеологических конфликтов. Так вот, положительное видение мира направляло человека к единой ценностной перспективе, к земному человечеству, к земной реальности вообще. Движение в ней предполагается через единую для всех разумную ипостась человечества. Есть единая для всех цель, единые способ движения к ней, есть единая для всех предметность. Это тройственное единство уже создает потенциальную базу для всемирного объединения. А если к этому прибавить и единую цель движения – покорение природы для ее использования человеком, то получиться принципиально новый проект для человеческого объединения.

Здесь нужно обратить внимание на роль проекта покорения природы, которую я ему придаю в своих рассуждениях. Это не проект сам по себе. Это проект «для определенной цели». Кон не воспринимает этот проект как проективную реальность, как то, что нужно человеку нового века, чтобы ему осуществиться как новому человеку. С точки зрения теории интеркультуры «покорение природы» – это часть покорения человека. Представим, что нет природы, относительно которой можно искать объединяющую всех положительную истину, проявляя объединяющее всех положительное мышление. Как человеку осуществить в этом случае покорение своей теологической и метафизической направленности. В конце концов, победить эти направленности можно через нахождение предельно отделенной от всех, предельно доступной для всех и предельно очевидной для всех реальности иной по отношению к человеку. Теологический тип мышления ищет такие сущности, таким способом, что они могут быть очевидными и доступными только для посвященных. Это дает двойное противостояние: между «посвященными» и «непосвященными», и между «посвященными в одно» и «посвященными в другое». Это противостояние элит массам в пределах одной культур и противостояние культур друг другу. Если мы ставим перед собой задачу снятие противопоставлений обоих типов, то надо искать такой тип мышления и сосуществования, который даст «одно посвящение на всех», и в отношении разных культур, и в отношении слоев одного общества. Природа выступит при этом реальностью, через концентрирование вокруг которой можно объединить человечество. Природа в этом варианте играет двойную роль. Это и «природа в человеке» – то есть то, что едино во всех людях. Это и природа вне человека. Это две ипостаси новоевропейского понятия «природа». Идя путем поиска «природы в человеке», как объединяющей человека реальности, неизбежно придется направить свои познавательные и преобразовательные усилия на природу вне человека. Если теологическая и метафизические стадии развития человечества декларировали уже предзаданные цели человеку и всему остальному в универсуме, если эти декларации в разных культурах делали культуры стратегически несовместимыми, то позитивная стадия должна дать единую универсальную цель всему человечеству и отменить теологические и метафизические основания противостояний.

Когда Конт говорит о росте «социального чувства», это можно понимать как рост внутреннего единства человечества. Теологии и метафизики скорее разъединяли человечество, чем наоборот. Пришло время, пришли тенденции собирания человечества. Рост социального чувства – это рост внутреннего единства человечества. Если такой рост проходит через «природу в человеке», то «покорение природы» становится неизбежным следствием.

Если исходный вызов для Конта – «бесконечность социального кризиса, развившегося за последние полвека во всей Западной Европе», то понятие «позитивность», которое Конт употребляет как основное, должно нести в себе как содержание «умиротворенность», «упорядоченность», «порядок». Соответственно понятие «прогресс», которое является одним из центральных для Конта тоже должно быть наполнено «упорядоченностью» и «порядком». Прогресс для Конта – нормальное, положительное развитие человечества. Регресс, соответственно, оказывается связанным с двум «отрицательными» форматами мышления – «теологическим» и «метафизическим». Теологическое и метафизическое должно каким–то образом дестабилизировать человечество, разбивать его на части, противопоставлять эти части друг другу.

На это содержание теологического и метафизического форматов нужно обратить особое внимание. Сначала о теологической стадии.

«В их первоначальном проявлении, неминуемо теологическом, все наши умозрения сами собой выражают характерное предпочтение наиболее неразрешимым вопросам, наиболее недоступным всякому исчерпывающему исследованию предметам. В силу контраста, который в наше время должен с первого взгляда казаться необъяснимым, но который, в действительности, был тогда в полной гармонии с истинно младенческим состоянием нашего ума, человеческий разум в то время, когда он еще не способен разрешать простейшие научные проблемы, жадно и почти исключительно ищет начала всех вещей, стремится найти либо начальные, либо конечные основные причины различных поражающих его явлений и основной способ их возникновения, — словом, стремится к абсолютному знанию» ^[3].

Надо обратить внимание вот на что. Теологическую фазу эволюции человечества Конт характеризует как стремление к поисках первоначал и первопричин, как стремление к абсолютному знанию. Как можно объяснить это с точки зрения теории интеркультуры? человечество огромно. Человечество многокультурно. Человечество внутренне обустроено многочисленные религиозные системы, которые служат идеологическим каркасом всех обществ – культур. Эти идеологические каркасы внутренне разрывают человечество на части, являются источником нескончаемых противопоставлений, конфликтов и войн. Чем в большей степени культурные системы герметизированы (то есть чем больше они склонны к вопросам и ответам глобального, конечного характера), тем меньше у них шансов «достучаться» друг до друга.

В сущности, то же самое можно сказать и о метафизической фазе.

«В самом деле, метафизика пытается, как и теология, объяснять внутреннюю природу существ, начало и назначение всех вещей, основной способ образования всех явлений, но вместо того, чтобы прибегать к помощи сверхъестественных факторов, она их все более и более заменяет сущностями (entités) или олицетворенными абстракциями, поистине характерное для нее употребление которых позволяло часто называть ее именем онтологии. Теперь очень легко наблюдать это способ философствования, который, оставаясь еще преобладающим в области наиболее сложных явлений, дает ежедневно, даже в наиболее простых и наименее отсталых теориях, столько заметных следов его долгого господства» ^[4].

Таким образом, метафизическая фаза страдает той же болезнь, что и теологическая. Причины, по которым метафизические системы разделяют человечество на части, те же самые.

Позитивная фаза должна в стратегической перспективе решить вопрос о принципиальном прекращении разрозненности, противостояний и войн внутри человечества на основе какого-то до этого невиданного способа объединения.

«Умозрительная логика до сих пор представляла собой искусство более или менее ловко рассуждать согласно смутным принципам, которые, будучи недоступными сколько-нибудь удовлетворительному доказательству, постоянно возбуждали бесконечные споры. Отныне она признает как основное правило, что всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, не может представлять никакого реального или понятного смысла. <…> Принципы, которыми она пользуется, являются сами ни чем иным, как действительными фактами, но более общими и более отвлеченными, чем те, связь которых они должны образовать. Каков бы ни был, сверх того, рациональный или экспериментальный метод их открытия, их научная сила постоянно вытекает исключительно из их прямого или косвенного соответствия с наблюдаемыми явлениями» ^[5].

Можно так передать обобщенный смысл тезисов о положительном мышлении. Человеческий опыт является тем убедительней, чем теснее он соприкасается с земной реальность. Вообще земная реальность становится камертоном, в соответствии с которым следует «настраивать» положительное мышление и знание. Процесс, «прижимания» знания к земной реальности можно назвать по–бэконовски «справедливым и законным принижением человеческого духа». Понятно, почему Конт считает, что это нужно делать. Это «принижение человеческого духа» – необходимая стратегия для объединения всего человечества. Человечество разделено на части множеством культур, но оно едино в том слое своего существования, который находится у самой «земли». Стратегию Конта в этом смысле надо назвать материализмом. Но материализмом «для определенной цели». Это и когнитивный, и социальный материализм. Точнее, в первую очередь социальный. Свои разговор Конт начинает с констатации «бесконечности социального кризиса» Новой Европы. Это очень важно для адекватного понимания контовской позиции.

Вне контовского проекта культуры в традиционном смысле были подчинены внутри себя каким–то сверхземным целям. С точки зрения теории интеркультуры такие ценностные системы именуются сверх–ценностных. Именно это делало европейское и мировое человечество необъединяемым. Именно это толкало разные части человечества на конфликты друг с другом. Именно это создавало «мировой беспорядок», который стал вызовом для Конта, а через Конта – насколько он является выразителем новоевропейского «мэйнстрима» середины XIX века – всего новоевропейского авангарда.

Общим ответом на этот вызов должна была стать стратегия прояснения человеческого опыта вообще и прояснения его за счет соприкосновения с земной реальностью в частности. Как показывает Конт, достичь искомого прояснения и установки его в качестве новоевропейского антропологического «мэйнстрима» можно только через «природное в человеке» и «природное вне человека». Надо специально обратить внимание на то, что новоевропейский проект покорения природы является продолжением новоевропейского проекта покорения человека. Для построения человечества, которое будет твердой опорой порядка и прогресса, необходимо сделать человечество земным, надо ввести границы человеческого в границы земной реальности. так поставленная задача создает и воспроизводит «человека земного». В этом смысле процесс секуляризации (выхода общества из–под власти церкви и религии) тоже является следствием выполнения новоевропейского проекта покорения человека. При этом даже не нужно специально утверждать проект покорения природы. Природа, то есть земная реальность, так и так окажется жизненным пространством, через которое человеку нужно будет проходить для реализации своего намерения на «порядок и прогресс». Покорять природу для человека необходимо было бы даже тогда, когда от этого покорения не было бы никакой практической пользы.

Одним из своих ракурсов контовская критика направлена и против теологическо–метафизических заявлений об обладании абсолютным знанием, и против их намерения к такому обладанию. Конт специально акцентирует принципиальную незавершенность, относительность положительного познания.

«Не только наши положительные исследования во всех областях должны по существу ограничиваться систематической оценкой того, что есть, отказываясь открывать первопричину и конечное назначение, но, кроме того, важно понять, что это изучение явлений вместо того, чтобы стать когда-либо абсолютным, должно всегда оставаться относительным в зависимости от нашей организации и нашего положения. <…> Если же, с одной стороны, признается, что наши умозрения должны всегда находиться в зависимости от различных основных условий нашего личного существования, то нужно равным образом допустить, с другой, что они не менее подчинены совокупности беспрерывного хода социальных идей, так что никогда не могут оставаться в предположенном метафизиками состоянии совершенной неподвижности. Но так как общий закон основного движения человечества в данном отношении заключается в том, что наши теории стремятся представить все более и более точно внешние предметы наших постоянных исследований, будучи, однако, лишены возможности вполне оценить истинное строение каждого из них, — научное усовершенствование должно поэтому ограничиваться стремлением приблизиться к этому идеальному пределу постольку, поскольку этого требуют наши различные реальные потребности» ^[6].

В этой точке надо ввести контуры параллельности контовской позиции и позиции теории интеркультуры. Конт не акцентирует то, что теологический, метафизический и положительный форматы мышления решают одну и ту стратегическую задачу: преодоления борьбы между ценностными системами. Но этот акцент надо поставить. Так заданное соотношение между тремя контовскими форматами мышления придает им дополнительный и очень важный смысл, который у Конта не выражен. Во–первых, это дает возможность объединить теологический и метафизический форматы мышления в один тип, который я назову сверх–ценностной стратегией преодоления борьбы ценностных систем. Положительный формат мышления будет назваться до–ценностной стратегией преодоления борьбы ценностных систем. Вызовом для его актуализации должна быть борьба ценностных систем основанных на теологической или метафизической контовской стратегии. Во–вторых, нужно с предельной ясностью понимать, что при таком соотношении контовских форматов мышления у сверх–ценностных форматов остаются их прежние права. Эти права будут актуализироваться в тех ситуациях, которые сделают актуальными поиски первопричин и конечных целей, которые снова позовут прочь от земной реальности.

Кон заявляет необходимость для положительного знания быть неуниверсальным, относительным. Это понятно. Универсальные и безотносительные форматы мышления и идеологии, на них основанные, неизбежно приводят к идеологической раздробленности человечества и создадут основу для идеологических войн. Но другой стороной утверждения положительного, то есть принципиально вне–теологического и вне–метафизического формата мышления и ценностной организации общества или человечества имеет свои пределы, за которыми актуализируются те состояния, которые будут приводить к актуализации теологического и метафизического форматов. Эти актуализации в теории интеркультуры носят название культурных ремиссий.

Принцип относительности, неуниверсальности положительного мышления, утверждаемый Контом, можно и нужно рассматривать как способ выхода из–под власти стремления к универсальности. Стремление к универсальности создает культуры как герметично закрытые в себе символические системы. Удержание принципа частичности, неуниверсальности и относительно познавательных способностей человека и относительно частичности той природной реальности, с которой он человек может встретиться – все это дает возможность удерживать императив ограниченности любого знания. А это в свою очередь означает, что никто не может на основе положительного знания отгородиться от всего остального человечества. Для максимально возможной полноты положительного знания нужно все человечество и вся земная реальность. (Такой материализм, скажу еще раз, является «материализмом для определенной цели» – для спасения человечества от внутренней разорванности, которая, по мнению Конта, преследовало человечество в то время.) Хотя положительное мышление и не создает с самого начала всю возможную полноту мышления и положительной социальности, но задает вектор всечеловеческого движения к нему. Чем больше человечество будет стремиться к полноте положительной истины, тем больше внутреннего единства человечества это потребует, тем больше будет решаться задача создания единого в себе человечества.

«Более глубокое и более личное рассмотрение, одновременно практическое и теоретическое, рисует нам положительное мышление единственно способным по своей природе непосредственно развивать социальное чувство, являющееся первым необходимым основанием всякой здоровой морали. Старый строй идей мог побуждать к нравственности только с помощью тяжелых косвенных средств, реальный успех которых должен был быть, в виду, по существу личной, тенденции этой философии, весьма несовершенным, когда мудрость духовенства не сдерживала ее стихийного влияния. Эта необходимость теперь признана, по крайней мере, эмпирически, касательно метафизического мышления в собственном смысле слова, которое в области морали никогда не могло привести ни к какой другой действительной теории, кроме гибельной системы эгоизма…» ^[7].

«Для веры — и, в особенности, монотеистической — социальная жизнь не существует, ибо вера не видит той цели, к которой последняя беспрестанно стремится; человеческое общество с этой точки зрения непосредственно представляет только скопление индивидов, соединение которых почти так же случайно, как и скоропреходяще, из которых каждый озабочен своим личным спасением и которые рассматривают участие в спасении другого как могущественное средство лучше заслужить собственное спасение, подчиняясь предписаниям, свыше налагающим на них эту обязанность» ^[7].

По сути, Конт ведет разговор о ценностно–этическом построении теологического и метафизического форматов мышления и соответствующих им форматов социального построения. С одной стороны, констатируется, что теологический формат мышления не ставит перед собой цели построения этически и ценностно совершенного социального устройства. По сути, теологический формат мышления направлял свои усилия в направлении по ту сторону социального. Это для Конта было одним из факторов, на основании которых выносилось суждение о несовместимости теологического и положительного форматов мышления. С точки же зрения теории интеркультуры, ситуация относительно теологического и метафизического форматов еще более конфликтная. Материализации этих форматов не просто разводят человечество по разным направлениям, вместо единого для всех направления. Разнонаправленность их материализаций создают почву для земного взаимного противостояния. Теологическо–метафизический формат разобщает человечество, направляя его не просто за пределы земной реальности, но и в разные стороны многоразмерной «по ту сторону земного» реальности. В то же время эти материализации свободно могут вести земные эоны против социальных тел друг друга. С точки зрения теории интеркультуры именно это является ядром того жизненного вызова, ответом на который становится идея интеркультуры. В этом смысле материализации теологического и метафизического форматов создают принципиально конфликтное состояние человечества в пределах земной реальности. Это можно считать проявлением человеческого эгоизма на более высоком уровне – эгоизмом второй степени.

Конт предлагает постановку для всего человечества единой на всех и приемлемой для всех цели общечеловеческого движения: разумность единой когнитивной основы как того, что доступно и приемлемо каждому, единую для всех сферу приложения деятельности – земную реальность в человеке и вне человека как то, что доступно и приемлемо каждому и частичность, неуниверсальность опыта каждого отдельно взятого индивида или группы как независимость коллективного опыта человечества от каждого отдельно взятого индивида или группы. Такая постановка ведет человечество в единую систему жизненных координат, с единой прочерченной для всех перспективой и единственной, но бесконечно далекой от всех точкой схождения линий перспективы. Все будут двигаться к одной цели, стратегически одним способом, и никто не сможет сказать, что он закончил свой путь, что у него в руках «вся истина».

Конт анализирует содержания слова «положительный», для того чтобы выделить в них те смысловые оттенки, которые он считает присущими положительному формату мышления.

«Рассматриваемое сначала в его более старом и более общем смысле, слово положительное означает реальное в противоположность химерическому. В этом отношении оно вполне соответствует новому философскому мышлению, характеризуемому тем, что оно постоянно посвящает себя исследованиям, истинно доступным нашему разуму, и неизменно исключает непроницаемые тайны, которыми он преимущественно занимался в период своего младенчества. Во втором смысле, чрезвычайно близком к предыдущему, но, однако, от него отличном, это основное выражение указывает на контраст между полезным и негодным. В этом случае оно напоминает в философии о необходимом назначении всех наших здоровых умозрений — беспрерывно улучшать условия нашего действительного индивидуального или коллективного существования, вместо напрасного удовлетворения бесплодного любопытства. В своем третьем обычном значении это удачное выражение часто употребляется для определения противоположности между достоверным и сомнительным, оно указывает, таким образом, характерную способность этой философии самопроизвольно создавать между индивидуумом и духовной общностью целого рода логическую гармонию взамен тех бесконечных сомнений и мышления. Четвертое обыкновенное значение, очень часто смешиваемое с предыдущим, состоит в противопоставлении точного смутному. Этот смысл напоминает постоянную тенденцию истинного философского мышления добиваться всюду степени точности, совместимой с природой явлений и соответствующей нашим истинным потребностям; между тем как старый философский метод неизбежно приводит к сбивчивым мнениям, признавая необходимую дисциплину только в силу постоянного давления, производимого на него сверхъестественным авторитетом» ^[8].

Положительный формат мышления оказывался тем, в чем реальное противопоставлялось химерическому, полезное – бесполезному, достоверное – сомнительному, точное – смутному, основанное на здравом смысле – основанному на «сне разума». С одной стороны – химерическое, бесполезное, сомнительное, смутное, – основанное на «сне разума». С другой – реальное, полезное, достоверное, точное, основанное на здравом смысле.

Где найти инстанции, которые могли бы обеспечить положительное мышление, его реальное превосходство, которые помогли бы совершить переворот в направлении положительности мышления.

Одни из стратегических направлений для Конта является опора на здравый смысл, развитие здравого смысла и его популяризация.

«Весьма важно понять, что в существе дела истинный философский дух всюду состоит преимущественно в систематическом расширении простого здравого смысла на все действительно доступные умозрения. Их область совершенно тождественна, ибо величайшие вопросы здоровой философии связываются всюду с простейшими явлениями, по отношению к которым искусственные случаи составляют только более или менее необходимое подготовление. И тот, и другой имеют одну и ту же экспериментальную точку отправления, преследуют одну и ту же цель — объединять и предусматривать, оба одинаково постоянно заботятся о реальности и окончательным пределом своих стремлений равным образом считают полезность. Все их существенное различие заключается в систематической общности одного, зависящей от его необходимой отвлеченности, противоположной несвязной специализации другого, всегда занятого конкретным» ^[9].

Но что представляет собой здравый смысл? Ответить на этот вопрос можно обратившись к остальным определениям положительности. Это реальное, полезное, достоверное, точное. Здравый смысл оказывается тем, что удерживает человека в пределах земной реальности. Здравый смысл – это разум человека, существующего «у земли», «в пределах земли», «с опорой на земное». Это тот слой человечества, который многочисленнее всех, во много раз многочисленнее. Конт называет его пролетариатом. Это «нищие духом» XIX века. Это тот контингент, который является в определенно смысле «чистым листом», на котором можно записать императивы положительного мышления. Это контингент, который является «пустым сосудом», который можно заполнить принципами положительной философии. Здравый смысл и человек здравого смысла существует ближе всех остальных к земной реальности.

Взаимосвязь между здравым смыслом и положительной философией вначале самопроизвольная – философ, который направлен к положительной философии выходит на принципы здравого смысла. Дальше отношения между здравым смыслом и положительной философией должна стать систематическими. Идеологи положительной философии должны обратить внимание на уже существующий «контингент здравого смысла», адресоваться к нему, приобщать его к положительной философии. Положительные философы должны стать миссионерами здравого смысла, миссионерами «справедливого и законного принижения человеческого духа».

Целевой контингент положительной философии Конт называет «пролетариатом». Кон пишет о необходимости союза пролетариев и философов, о необходимости «высшего народного образования».

«Тщательное исследование истинного состояния современного общества всею совокупностью повседневных фактов непреложно опровергает мнимую невозможность укреплять отныне нравственность без помощи какой-нибудь теологии; ибо эта ясная связь должна была, начиная со средних веков, стать втройне гибельной для морали, либо ослабляя или дискредитируя ее идейные основы, порождая прямые противодействия, либо, наконец, мешая лучше систематизировать ее. Если, вопреки деятельным факторам беспорядка, практическая нравственность реально улучшилась, то этот счастливый результат не может быть приписан теологическому мышлению, превратившемуся тогда, напротив, в опасную разрушительную силу; мы им обязаны по существу, возрастающему влиянию положительного мышления, сильного уже в своей стихийно возникающей форме, в виде всеобщего здравого смысла, мудрые внушения которого способствовали естественному стремлению нашей прогрессивной цивилизации целесообразно бороться с различными заблуждениями, преимущественно же с заблуждениями, вытекавшими из религиозных шатаний» ^[10].

Мораль – всеобщая внутренняя связь частей универсума и, прежде всего, частей человечества – должна быть построена на посюсторонних, земных началах. Духовный кризис европейского человечества во многом задан еще оставшимся религиозно–метафизическими «шатаниями». Эти шатания разбивают и так еще не единое человечество. В ответ на это мораль нужно сделать независимой от теологии и метафизики. Необходимо воспитывать человечество на основе позитивной морали.

Конт критикует компромиссное решение относительно морали, в котором представление о боге сохраняется как неизбежная поддержка морального единства человечества и моральных усилий каждого человека по отдельности.

«Чтобы закончить оценку теперешних притязаний теолого-метафизической философии на сохранение за нею исключительного права систематизировать обычную мораль, достаточно непосредственно рассмотреть опасную и противоречивую доктрину, которую неизбежный прогресс освобождения мысли из-под опеки такой философии вскоре заставил последнюю установить по этому предмету, освящая всюду, под более или менее прозрачными формами, своего рода коллективное лицемерие. Это лицемерие аналогично тому, которое, кстати, совершенно неосновательно предполагается якобы обычно существовавшим у древних, хотя у них оно всегда могло рассчитывать лишь на случайный и временный успех. Не будучи в состоянии мешать свободному развитию современных: идей у людей просвещенных, эта философия предполагает, таким образом, добиться от них ради общественной пользы внешнего уважения к древним верованиям, дабы поддерживать среди народа авторитет, который она считает необходимым. Эта систематическая мировая сделка отнюдь не является произведением исключительно иезуитов, хотя и составляет существенную основу их тактики; протестантский дух на свой лад также дал ей еще более глубокое, более широкое и в особенности более догматическое освящение: метафизики в собственном смысле допускают его совершенно так же, как сами теологи; величайший их них (Кант)…» ^[11].

Эту ситуацию следует прокомментировать. Она важна тем, что содержит в себе важное противоречие между установлением государственной безрелигиозной морали и возможностями моральных усилий тех, кто живет в таком обществе.

Для раскрытия этого противоречия можно опереться на судьбу моральной философии Канта. В первоначально проекте морального переворота человечества, выраженного в «Основах метафизики нравственности», Кант предлагает индивидуальную свободу для всех членов общества как основу истинно морального поступка. Истинная мораль, как полагал Кант, должна идти из внутреннего мира свободного человека. В каждом человека должна совершиться своеобразная моральная революция: каждый должен руководствоваться, прежде всего, категорическим императивом – поступай так, чтобы максима твоей воли могла послужить основой для всеобщего законодательства. Однако ко времени написания его следующей крупной работы по этой теме, «Критике практического разума», Кант изменил свое отношение к внутренним возможностям «простого» человека. Кант вводит существование Бога и бессмертие души в качестве постулатов практического разума. Внутренние силы подавляющего большинства людей слишком малы, чтобы в своей жизни руководствоваться только внутренней свободой и категорическим императивом. – Ведь человек должен был опираться на самого себя и разум как высшую ценность. Кант понял, что человек слишком слаб для такого жесткого проекта. Для него стало очевидным, что людям в их массе нужны внешние опоры. Такими опорами Кант посчитал существование Бога и бессмертие души.

Но в дальнейшем для Канта и это показалось недостаточным. В работе «К вечному миру» (в приложении первом, «О гарантиях вечного мира») он пытается разработать социальную технологию, которая направила бы волевые интенции разных людей так, чтобы в целом получилось конструктивное общественное сосуществование. Кант говорит, что раньше он разрабатывал проекты общественного устройства, которые были пригодны скорее для ангелов, чем людей, теперь же его проект подойдет даже для дьяволов. При этом Кант указывает на производственно–торговые связи внутри человечества как на одно из проявлений искомой социальной технологии.

По ассоциации возникает обращение к А.Смиту, который еще раньше, чем Кант, прошел подобную эволюцию. Как профессор моральной философии, Смит тоже пытался найти способ построения конструктивного общества из свободных людей. Его книга на эту тему – «Теория моральных чувств» – вышла раньше работ Канта критического периода. В этой книге Смит пытается обосновать «чувство общественного», которое должно было занимать в иерархии моральных чувств верхнюю позицию. Так же, как Кант, Смит почувствовал нереалистичность своего этического проекта. Смит стал искать свою социальную технологию, которая позволила бы создать конструктивную социальную системы из людей–эгоистов. Такой системой и стала его теория рынка, в которой «невидимая рука» рынка должна была так направлять индивидуальные усилия, чтобы итогом оказалась коллективная выгода.

Можно сказать, что с Контом произошло нечто подобное тому, что произошло со Смитом и Кантом. С одной стороны, положительная философия для Конта – это особое состояние духа, которое ведет человека к торжеству в нем здравого смысла. И это торжество в массовом отношении должно быть мыслительным переворотом. С другой стороны, Конт проектирует общество определенного типа, в котором «дух позитивной философии» превращается в систему социальных институтов и символов, которые человек с детства будет воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

Первая глава «Системы позитивной политики» Конта озаглавлена как «Общая теория религии или позитивная теория человеческого единства». Конт строит своеобразную религию человечества. На месте Бога в этой религии стоит человечество как «Великое существо», обладающее внешним и внутренним единством. Внешнее единство выражается бессознательной солидарности всего живущего на земле человечества. Признавать такое единство и порядок и подчиняться ему – суть позитивной веры. Внутреннее единство человечества – душа «Великого существа» – это объединение на основе любви всех прошлых, настоящих и будущих частей человечества. Конт очень подробно развертывает составляющие своей религии человечества и структуры «Великого существа».

Можно задать вопрос: какое название можно дать духовной революции Конта – буржуазная? позитивистская? интеркультурная? Конечно же, в первую очередь его философскую революцию следует назвать интеркультурной. Теорией трех фаз развития человечества Конт сконцентрировал движение человеческой истории вокруг, если не сказать внутрь, земной реальности. Все, что по Конту этому предшествовало: и мифологическая фаза, и метафизическая – все это было процессом фокусировки на земную реальность. Земная реальность как область исключительного внимания человечества отбрасывает возможность фокусироваться на реальностях иного типа. Все остальные фокусировки, которые задавали макрокультурные особенности – мифологические, метафизические – все они предполагаются естественно отмирающими. А так как именно они составляли то, что создавало культуры как ценностные системы с определенной стратегией организации, то контовская стратегия предполагает отмирание культур. В сущности, для рассмотрения позиции Конта с точки зрения теорией интеркультуры, не так важно как именно культурные составляющие исторических культур должны уходить с исторической арены: путем перемещения их на периферию ценностной системы интеркультуры или путем их отирания. Важно, что они уже не смогут разделять человечество, важно, что человечество концентрируется на интеркультурных реальностях. Торжество здравого смысла в позиции Конта является торжеством «общечеловеческих» ценностей. Культур, вследствие действия множественности мифологических и метафизических миров, было неизбежно много, особенно в периоды разнообразных «смут» человечества. Интеркультура, она же мир, собранный позитивной философией и позитивной религией Конта, – в единственном числе. И в единственном числе он потому, что человечество должно окончательно сконцентрироваться на земной реальности, и всю свою преобразующую силу должно направить на земную реальность, и поклонятся оно должно самому себе в бесконечной ретроспективе и перспективе. Так описанный мир является процессом пошаговой концентрации человека на «общечеловеческих», земных ценностях.

Конт недостаточно концентрируется на тех вызовах, которые подвигают его к его жизненной позиции. Но их можно легко увидеть. Это разброд внутри человечества, вызванный действием его «младенческого» состояния, властью мифологии и метафизики. Они отрывали земное человечество от земли. Они делили его на религии, конфессии, партии, школы, течения и тому подобное. Контовский ответ на это – внутренне и внешне единое человечество, которое может быть единым, только если оно объединит все культы и направит их на самое себя, если оно объединит весь объектный универсум и перенаправит все на единую и единственную для человечества земную реальность.

Можно сказать, что Конт предложил один из предельных вариантов интеркультурной революции, в которой «культурное» не просто перемещается на второй ценностный план, а просто отмирает.