К проблеме особенностей «электронного кочевника» и рисков в его жизни

Дарчинов Эдгар Вадимович аспирант кафедры философии и социально-политических дисциплин, Казанский инновационный университет имени В.Г. Тимирясова 420111, Россия, г. Казань, ул. Московская, 42 Darchinov Edgar Vadimovich Postgraduate student, Department of Philosophy and Socio-Political Disciplines, Kazan Innovative University named after V.G. Timiryasov 42 Moskovskaya str., Kazan, 420111, Russia darchinoved@gmail.com

Введение

Новая промышленная революция приводит к стремительным переменам в социокультурном ландшафте. Цифровая эпоха набирает обороты, формируется цифровое общество, а цифровое пространство оказывается всеобъемлющим, доступным и привлекательным для человека. Современный индивид в цифровой среде осуществляет множество операций деловой, образовательной, финансовой, развлекательной направленности. В результате у личности меняется мировидение, образ жизни, алгоритмы действий и сознание. Как заметил А. А. Андреев, сегодня трансформируются «установившиеся в обществе жизненные устои» (семья, долг, патриотизм), что обусловлено проведением большого количества времени в виртуальной среде ^[1]. Сам современный индивид получает новую форму идентичности, которую исследователи Е. Л. Яковлева, Н. С. Селиверстова, О. В. Григорьева называют «электронным кочевничеством» ^[1].

Методы. Объектом исследования выступают «электронный кочевник» и риски, возникающие в его жизнедеятельности. В статье применяется междисциплинарный подход и аналитический метод, способствующий выявлению особенностей «электронного кочевника» и проблем, появляющихся в его бытии. Многие из них еще не получили широкого распространения в философском дискурсе, что и стало новизной предпринятого анализа.

Литературный обзор. Вклад в исследование «электронного кочевничества» внесли как зарубежные, так и отечественные исследователи. Среди зарубежных исследователей можно выделить Ж. Аттали, С. Маккуайра, У. Митчелла, из отечественных – В. А. Кутырева и Е. Л. Яковлеву. Опираясь на их идеи, автор конструирует портрет «электронного кочевника» и выявляет риски его бытия, которые уже стали заявлять о себе в цифровом обществе.

Результаты и обсуждение

Начнем наш анализ с «электронного кочевника». Жак Аттали называет современность эрой глобального кочевничества ^[3]. В обществе становится все больше людей, ведущих не оседлый, а кочевой образ жизни. При этом кочевничество осуществляется не столько в реальном, сколько в цифровом мире. «Электронный кочевник» перемещается в цифровой среде, а его атрибутами считаются технические устройства (компьютер, мобильный телефон), благодаря которым обеспечивается доступ к Сети.

Термин «цифровые номады»/«цифровые кочевники» использовали в своем труде Т. Макимото и Д. Маннерс (1990). По мнению авторов, к этой категории людей относятся те, кто активно пользуется современными технологиями посредством мобильной связи ^[4]. Данные идеи нашли продолжение у других исследователей.

В 1991 году Жак Аттали в работе «На пороге нового тысячелетия», описывая будущее, охарактеризовал людей в качестве «кочевников». В 2006 году в «Краткой истории будущего» он говорит о «предметах номадизма» «или мобильных устройствах – миниатюрных приспособлениях, которые позволяют хранить, обрабатывать, передавать информацию (звук, изображение, данные) на очень большой скорости» ^{[3, с. 39]}. В итоге мобильный телефон, обладая миниатюрными параметрами и большим функционалом, становится импульсом к изменению «кочевника» и его мировидения ^{[3, с. 53]}.

В 2003 году У. Митчелл впервые использовал словосочетание «электронный кочевник», понимая под ним техночеловека. Для него излюбленными становятся места, «где электронные потоки информации, подвижные субъекты и реальные пространства сходятся самым полезным и приятным образом» ^{[3, с. 10]}. Подтверждает данную позицию ключевой жизненный принцип «кочевника»: «Я – часть сетей, а сеть – часть меня… Я на связи – значит я существую» ^{[5, с. 85]}. Исследователь подчеркнул, «в кочевом электронном мире я становлюсь двуногим терминалом, ходячим IP-адресом, а может, еще и беспроводным маршрутизатором в импровизированной мобильной сети» ^{[5, с. 80]}, в результате чего «я вписан… в расходящиеся от меня круги электромагнитных волн» ^{[5, с. 80]}.

В 2008 году С. Маккуайр развил идею о том, что «электронный кочевник» есть техночеловек, функционирующий посредством техники. Техносреда помогает «электронному кочевнику» «строить альянсы, заключать сделки» ^{[6, с. 303]}, но одновременно таит и негативные черты. Как замечает С. Маккуайр, «электронный кочевник» «вынужден жить в атмосфере риска, где знания и изменения нестабильны» ^{[6, с. 303]}. Кочевник живет в техномире, который начинает вносить коррективы в его образ жизни и действий ^{[6, с. 279]}. В результате увлеченности виртуальной средой кочевник отчуждается от реальности, что рождает определенные сложности при взаимодействии с ней и с Другими.

Современный исследователь В. А. Кутырев вместо слова «электронный кочевник» использует понятие человек технологизирующийся. Он стремится «в пустоту Ничто» и начинает функционировать «за Бытием», то есть в пространстве, «не обусловленном природой, материей и обществом» ^{[7, с. 30]}. Подчинение цифровому миру способствует появлению особого модуса жизни «без о-сознания»: «бессмысловое (без(д)умное) мышление как бы незаметно, но довольно быстро становится господствующим, своего рода парадигмальным отношением к миру» ^{[73, с. 51]}. Коммуникация в цифровом мире начинает выстраиваться в безъязыково-бессловесно-бессознательном формате, что приводит к ситуации ухода «электронного кочевника» «от своего жизненного мира к Иному» ^{[7, с. 32]}.

Описывая «электронного кочевника», исследователь Е.Л. Яковлева пишет: он – «пользователь, и это качество обуславливает его ключевую потребность – иметь доступ к Сети и компьютеру, осуществляя постоянный, виртуальный контакт, нередко неважно с кем» ^[8].

Д. Престер, Д. Чечез-Кешманович и Д. Шлагвейн подчеркивают, что цифровая среда отвечает потребности «электронного кочевника» быть свободным, в том числе в передвижении, самореализации, деятельности, общении ^[9]. При этом кочевник не боится выпасть из своих интернет-сообществ, так как, находясь в любой точке мира, при наличии связи, он после определенной паузы может узнать обо всех пропущенных им событиях и продолжить коммуникацию.

Характеризуя «электронного кочевника» и описывая его формат жизни, многие исследователи акцентируют внимание на противоречивости его бытия и возникновении в нем рисков. Так, постоянное функционирование в цифровой среде и непрерывная связь с ней начинают вносить коррективы в образ жизни и действий «электронного кочевника». У него оказывается размытым восприятие границы между реальным миром и цифровой средой. «Кочевник» нередко не замечает границ перехода из реальности в виртуальность (и наоборот), не понимает феноменологической разницы между мирами. Сами переходы «из одной реальности в другую оставляют у кочевника смутное ощущение чего-то упущенного в жизни»: «индивид чувствует потерю важных возможностей, трудноопределимых из-за жизни, подчиняющейся логике разлома» и «постоянной смены режимов проявления (в реальном и цифровом мирах)» ^[10]. Перечисленное делает «электронного кочевника» растерянным в понимании бытия/ситуаций/Я/Других.

Отсутствие доступа к Сети нервирует «кочевника», заставляя его ощущать дискомфорт. В этом обнаруживается неосознаваемая компьютерная зависимость, что свидетельствует в пользу бердяевского пророчества. Русский мыслитель еще в 1919–1920-х годах подчеркивал, что техника «становится между человеком и природой, она не только по видимости покоряет человеку природные стихии, но она покоряет и самого человека: она не только в чем-то освобождает, но и по-новому порабощает его» ^[11]. Разбираться с компьютерной зависимостью в недалеком будущем придется психологам, психоаналитикам и антропологам. Можно утверждать, на сегодняшний день подобный род зависимости создает пространства дискомфорта для самого «электронного кочевника», начинающего действовать против себя и накапливающего негативную энергию.

К чему привязан «кочевник»? Ответ на данный вопрос звучит следующим образом: «электронный кочевник» привязан к техносреде. Вид из компьютерного окна «можно назвать "постгуманистическим", поскольку он уже не соответствует человеческому глазу, а производится с помощью технического оборудования» ^{[6, с. 279]}. Используемая в цифровой среде нейросеть сегодня способна создавать правдоподобные изображения на основе текстовых инструкций. При этом «электронный кочевник» начинает восхищаться технически сотворенным и несуществующим в реальности, игнорируя красоты окружающего его мира. В связи с этим следует упомянуть еще об одной черте «кочевника», таящей в себе риски. С. Маккуайр справедливо считает, что высокие технологии способствуют отчуждению «кочевника» от реальности и переключают его в русло постчеловечности. При этом отчужденность оказывается многомерной. «Электронный кочевник» отчуждается не только от окружающих его пространств («чем больше вы пользуетесь дематериализованными товарами, тем меньше вас волнуют местоположение и расстояние» ^{[6, с. 136]}, «тем хуже заметны связи, определяющие суть происходящего» ^{[3, с. 136]}.), но и от людей. Данную черту можно отнести к негативным аспектам бытия «электронного кочевника», что приводит к определенным сложностям при непосредственном взаимодействии с Другими.

Продолжая тему рисков, обладающих негативными последствиями для «электронного кочевника», обратим внимание еще на одну проблему – прозрачную манипуляцию. Цифровая среда предлагает «кочевнику» много «интересной» информации. Погруженный в цифровую среду «электронный кочевник» живет в потоках необходимых/случайных сообщений. Он считывает материалы, не вникая в них, забывая и уставая от объемов, навязанного ему. Но при этом часть повторяемой информации усваивается на бессознательном уровне и принимается (пассивно/активно) к сведению. Подчеркнем, данная информация может иметь наряду с позитивным посылом и негативный оттенок, способствующий формированию агрессивных мировоззренческих установок «электронного кочевника», ложащихся в алгоритмы его поведения и действий. Так, тиражирование скандальных и циничных эпизодов (особенно из жизни медийных персон) имеет негативные последствия и приводит к восприятию их «электронным кочевником» в качестве нормы. Под воздействием безнравственной информации «электронный кочевник», не рефлексируя над ситуацией, нередко в цифровой среде проявляет себя подобным образом: распущенно, бесцеремонно, агрессивно, конфликтно. Как справедливо заметила Е. Л. Яковлева, цифровая среда «оказывается местом множества возможных вариантов реализации (нередко при анонимности), проявлений ничем неограниченной свободы, лицемерной лжи, изворотливости и даже игнорирования этикетных и нравственных принципов» ^[10]. Данная ситуация требует незамедлительной разработки этических принципов работы в сети и цифрового этикета, что и начали разрабатывать многие исследователи ^{[11, 12, 13]}.

Интересными в контексте нашего исследования оказываются идеи Ж. Аттали, подчеркнувшего, что цифровизация делает прозрачными многие аспекты бытия, в том числе конкурентную войну «кочевников» друг с другом. Конкурентность в цифровой среде оказывается неощущаемой, тем не менее она проявляется в интенсивности позиционирований некоторых «кочевников» на социальных платформах, воровстве идей друг у друга, ненаказуемости за действия (в том числе ввиду отсутствия этической и нормативно-правовой базы, регулирующей отношения индивидов в цифровой среде). У. Митчелл, называя технические устройства электронными паразитами, подчеркивает, что они подвержены разного рода кибератакам. Но «идентифицировать или выследить всех потенциальных киберпротивников практически невозможно не только для частных компаний, но и для правительств» ^{[6, с. 228]}. Несмотря на то, что со времени написания книги прошло достаточное количество времени, тем не менее кибератаки, постоянно эволюционируя, угрожают безопасности информационных систем, с которыми работает «кочевник». Обозначенная в 2003 году У. Митчеллом проблема оказывается до сих пор не решенной, и ее решение вряд ли окажется возможным в ближайшем будущем.

Уязвимость «кочевника» связана и с его личными данными, которые могут использоваться без его ведома. Постоянное функционирование в сети приводит к тому, что данные «электронного кочевника» (фотографии, контакты, переписка и многое другое) аккумулируются, образуя базы больших данных – Big data. В свою очередь социальные сети, гигантские IT-корпорации и другие организации, собирающие персональную информацию, создают риски утечки персональных данных. Но большие данные приводят не только к утечке персональных данных, но и к риску тотального контроля, что не всегда приветствуется электронным кочевником.

Большим количеством авторов (в том числе Дж. Ваттимо ^[14], Р. Сеннетом ^[15], Дж. Митчеллом ^[5]) подчеркивается, что «социальные сети становятся не только пространством реализации профессионализма, но средством контроля» ^[16]. Заметим, контроль осуществляют не только органы правопорядка и работодатели, но и другие пользователи, получающие доступ к результатам деятельности конкретного «кочевника» и имеющие возможность публично (например, в социальных сетях) оставить комментарий. Так, И. В. Мацышина в своей статье «Гибкое время цифровой эпохи: от девиации к новому порядку контроля» подчеркивает, что цифровизация накладывает отпечаток на весь процесс организации деятельности работающих «электронных кочевников» ^[16]. В. И. Таланин в статье «Начало конца современной цивилизации: вирус бесовщины» пишет, что над гражданами в разных странах вводится цифровой контроль, заключающийся в отслеживании их передвижений и контактов ^[17]. В результате у «электронных кочевников» теряется понимание публичных и приватных пространств. Как считает Т. Хофманн, цифровая эпоха меняет взгляд на понимание неприкосновенности частной жизни ^[18]. Исходя из перечисленного, можно говорить о появлении новых видов риска, в том числе нахождения под постоянным надзором, утечки личной информации и возможности использовать ее в выгодных целях другими «электронными кочевниками». Данные проблемы имеют этическое измерение, заставляя вспомнить право каждого обладать свободой и личной неприкосновенностью (п. 1 статьи 22 Конституции РФ ^[19]), право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (статья 23 Конституции РФ ^[20]). Цифровизация современного общества разрушает границы пространств личности, что оказывается не всегда для нее позитивным и вносит (осознаваемый/неосознаваемый) психологический дискомфорт в ее бытие.

К числу рисков в жизни «электронного кочевника» У. Митчелл относит уничтожение «границ пола, расы и даже биологического вида» ^{[5, с. 84]}. В данном тезисе в неявном виде указывается на то, что «электронный кочевник» способен ускользнут или потеряться в цифровой среде после совершения неблаговидного поступка, нарушающего этические нормы. Необходимо признать, некоторым «кочевникам» нравится игра с ускользанием, в результате чего они становятся нарушителями общественных устоев в цифровой среде.

В свете сказанного актуализируются проблемы не только формирования нравственных принципов в цифровой среде, но и прав «электронных кочевников». Данные вопросы на сегодняшний день находятся в стадии разработки. Научному сообществу еще предстоит осмыслить проблемы социальной адаптации к цифровой среде, проявления (ее и в ней) культурной маргинальности, нравственного поведения «электронного кочевника» и пр. Тем не менее можно выделить ряд работ, имеющих междисциплинарный характер и открывающих широкий дискурс для философского осмысления проблемы.

Сегодня на повестке дня стоит проблема цифровых прав личности. С. Д. Афанасьев и А. С. Шатилина подчеркивают, «цифровые права человека – это конкретизация (посредством закона и правоприменительных, в том числе судебных, актов) универсальных прав человека, гарантированных международным правом и конституциями государств» ^[21]. Исследователи актуализируют проблему субъектов, имеющих доступ к информации, полученной посредством камер наблюдения, и способных использовать данные как с благими, так и с негативными намерениями. Перечисленное оказывается серьезной проблемой, и запаздывание правовых решений, основывающихся на адекватном отношении к современной ситуации, представляет собой определенную угрозу для «электронного кочевника».

В условиях цифровизации можно говорить о появлении новых прав и свобод у «электронного кочевника»: права на доступ в Интернет, цифровое забвение и смерть ^[21]. Присоединяясь к позиции исследователей, мы считаем, что их внедрение необходимо во всем глобализирующемся мире, опутанном Всемирной паутиной.

И. С. Малышева исследовала онлайн-права человека: «право личности на свободный поиск, получение, передачу, производство и распространение информации любым законным способом» ^[22], в том числе в социальных сетях с помощью лайков и репостов, которые до 2014 года не регулировались законом. Но с 2014 года в России введена ответственность «за действия, возбуждающие ненависть либо вражду, а равно унижающие человеческое достоинство, совершенные в сети Интернет (ст. 282 УК РФ)» ^[22]. Вследствие этого сегодня возбуждаются уголовные дела за любые лайки (даже показывающие негативное отношение человека к информации или фотографии). С 2019 года за подобные действия стал применяться Кодекс об административных правонарушениях. Данный факт свидетельствует о том, что под влиянием общественности государство делает «шаги, связанные с признанием онлайн-прав личности и обеспечением их защиты» ^[22]. Одновременно с этим, как подчеркивает А. Г. Анисимов, многие «права могут стать фикцией в цифровой среде»: например, «неотъемлемые права человека как право на свободное перемещение, право на труд» становятся «все более и более размытыми», что требует их незамедлительного правового переосмысления ^[23]. В целом, возникновение новых прав, связанных с цифровизацией общества, «крайне сложно обеспечивать и охранять» ^[23]. И данная проблема оказывается пока нерешаемой.

Заключение

Цифровизация общества приводит к появлению нового типа личности – «электронного кочевника». Это индивид, который встроился в новые реалии, свободно кочует в цифровой среде и большую часть времени проводит в ней, разнопланово функционируя с помощью мобильных устройств. Несмотря на расширение возможностей посредством внедрения в жизнь высоких технологий и свободу в виртуальном пространстве, у «электронного кочевника» возникают и многочисленные риски. К числу неоднозначных явлений отнесем компьютерную зависимость, отчуждение, манипуляцию информацией, тотальный контроль за «электронными кочевниками», возможность утечки персональных данных и других сведений, связанных с личностью, безнравственные взаимоотношения в цифровой среде, конкурентную войну «кочевников». Но утрата человекосоразмерности и подчинение технике приводят к тому, что большинство «электронных кочевников» не понимают всего масштаба негативных последствий сложившейся ситуации. Данное положение заставляет искать помощь в сфере права. Именно формирование цифрового права, затрагивающего разные аспекты жизнедеятельности «электронного кочевника», способно снизить негативное влияние рисков на будущее. Необходимо отметить, данные проблемы начали осмысляться специалистами и учеными, но создание и внедрение эффективных правовых норм – дело будущего. Обратим внимание еще на один нюанс. Реализация цифрового права возможна при условии нравственной позиции самого «электронного кочевника», что заставляет обратить внимание на проблему формирования с детства цифровой культуры и этики, обучения этическим нормам и правилам поведения не только в реальном, но и в цифровом мире. Только при условии, что «электронный кочевник» будет обладать нравственной и правовой культурой, следовать нормам этики и цифрового права, можно минимизировать в будущем риски цифровой среды и их влияние на людей.