Эффект «аберрации памяти» в воспоминаниях М.Т. Калашникова о Великой Отечественной войне

Конструктор стрелкового оружия Михаил Тимофеевич Калашников и его изобретения стали своеобразным «культурным брендом» России и мировым культурным явлением. Они уже давно и явно вышли за границы узкого феномена военно-технической истории ^{[4, 8, 9, 13, 15, 29]}.

История успеха М.Т. Калашникова, «сержанта, вооружившего половину планеты», привлекает внимание общественности не только в России, но и за рубежом ^[31]. Однако отметим, что жизненный путь великого конструктора интересен не только сам по себе, но еще и потому, что это – определенный «антропологический срез» жизни нашей страны в один из самых драматичных и важных периодов ее истории – середине XX в. Вместе с тем, научная, в строгом смысле этого понятия, биография М. Т. Калашникова на данный момент не написана. Сам Михаил Тимофеевич оставил множество воспоминаний о своей жизни, которые продолжают оставаться главным источником информации о его биографии в широких общественных кругах. Справедливости ради стоит заметить, что работы в рамках научного изучения биографии конструктора постепенно ведутся, чему способствует публикация документов и их изучение в последнее десятилетие. Однако, этот процесс находится лишь в своей начальной стадии.

Одним из важнейших фактов биографии М. Т. Калашникова является его участие в Великой Отечественной войне. Широко известно, что будущий конструктор служил командиром танка Т-34 в звании старшего сержанта. Также из его мемуаров следует, что в одном из боев в 1941 г. в полосе Брянского фронта он был тяжело ранен, после чего так и не вернулся на фронт, начав карьеру конструктора-оружейника. Сам М. Т. Калашников часто подчеркивал, что участие в войне оказало на него решающее воздействие и подтолкнуло стать разработчиком стрелкового оружия ^{[12, с. 379]}.

В первую очередь, рассмотрим воспоминания М. Т. Калашникова. Конструктор сам, а в некоторых случаях в соавторстве выпустил 5 книг мемуаров, не считая переизданий. Важнейшими можно считать самую первую, «Записки конструктора – оружейника», вышедшую еще в 1992 г. ^[11], а также «Траекторию судьбы» ^[12], первый раз изданную в 2004 г. Все остальные, по сути, являются вариантами этих работ, различаясь лишь стилем редактуры.

Собственно, воспоминания об участии в войне в «Записках конструктора – оружейника» разделены на два фрагмента. Первый является как бы прологом ко всей книге. Кратко его можно пересказать так: М. Т. Калашников вместе с экипажем танка находится в блиндаже около леса, идет осенний дождь, рядом периодически разрываются снаряды. Механик-водитель передает распоряжение командира взвода явится к последнему. М. Т. Калашников отвлекается на вспоминание о личности механика-водителя: «Подумалось: откуда только силы брались в этом худеньком вологодском пареньке. Вместе со всем экипажем он как убитый уснул, когда под утро вернулись с задания, а встать успел раньше всех и уже танк привел в надлежащий вид» ^{[11, с. 4]}. М. Т. Калашников идет к командиру взвода и получает приказ быть готовым выступать через час для поддержки в бою пехоты ^{[11, с. 5]}.

Далее, изложив свою биографию до 1941 г., М. Т. Калашников переходит ко второму и основному из двух фрагментов воспоминаний о боях. Условно разделим его на две части. Первая – описание самих боевых действий в составе танкового подразделения. Вторая – рассказ о выходе из окружения. 22 июня сержант М. Т. Калашников находился в Ленинграде, где проводилась доводка разработанного им счетчика моторесурса танкового двигателя. В связи с началом войны он должен был вернуться в 12-ю танковую дивизию (далее – тд), в которой служил ранее. Однако, по сути, ехать было некуда: «…уезжая в поезде на юг с надеждой попасть в свою часть. Только как это сделать? По сводкам Совинформбюро было уже известно: город Стрый на Западной Украине, где дислоцировалась часть, оставлен нашими войсками» ^{[11, с. 12]}. Тем не менее, он отправился в путь, который привел его через пару недель на одну из станций под Харьковом.

Конструктор указывал, что во многом случайно в июле 1941 г. нашел своих сослуживцев на одной из станций в районе Харькова. Судя по описанию, они возвращались с Урала, куда были командированы для получения новых танков, Т-34: «Оказалось механики-водители части незадолго до войны выехали на Урал для получения новой техники» ^{[11, с 13]}. Однако к тому времени 12 тд в боевых действиях на западной Украине была практически полностью уничтожена и 15 августа расформирована. Таким образом, сам автор с товарищами был влит в новую часть, названия которой он не привел: «При формировании экипажей меня назначили командиром танка, приказом по части присвоили звание старшего сержанта. В моей биографии начиналась новая страница — фронтовая» ^{[11, с 13]}. Далее конструктор переходит непосредственно к описанию боевых действий.

Его рассказ о боях занимает 2 страницы и характеризуется обилием общих описаний, не содержит сколько-нибудь конкретных указаний на номера частей, фамилий командиров, географических пунктов (за исключением указания на «дальние подступы к Брянску»), в нем не выдерживается логическая последовательность событий и т.д. Приведем несколько цитат, важных с точки зрения хронологии:

«Сейчас трудно припомнить каждый боевой эпизод… Наш батальон воевал порой даже непонятно где: то ли в тылу врага, то ли на передовой. Бесконечные марши, удары во фланг, короткие, но ожесточенные атаки, выходы к своим. Бросали нас преимущественно туда, где туго приходилось пехоте...

Было это в сентябре 1941 года, еще на дальних подступах к Брянску. Рота вышла на опушку леса. Земля исполосована рубцами гусениц. Эти следы оставили мы, танкисты, утром, участвуя в контратаке.

… В один из сентябрьских дней мы получили приказ занять исходный рубеж в густой роще, хорошенько замаскироваться и быть в готовности к контратаке…

Участвовать в военных действиях мне довелось недолго. В начале октября 1941 года под Брянском я был тяжело ранен. Случилось это в одной из многочисленных контратак, когда наша рота, заходя во фланг немцам, нарвалась на артиллерийскую батарею…» ^{[11, с. 13-14]}.

Подробности второй части, рассказа о выходе из окружения, не имеют большого значения для настоящей работы. Однако отметим, что она куда обширнее описаний боев и занимает более пяти страниц. Если в предыдущей части М. Т. Калашников хотел, судя по всему, описать некий общий образ фронтовых будней, то в данном случае он постарался составить вполне внятный событийный рассказ. Он отличается куда большей конкретностью, события в нем в основном выстроены в логическую последовательность. Что важно, хронология этой части рассказа также намного более конкретна, в начале автор напрямую указывает на временной отрезок: «Семь дней выходили мы с занятой фашистскими оккупантами территории» ^{[11, с. 15]}.

Необходимо также упомянуть еще один сюжет – пребывание в госпитале. М. Т. Калашников отмечает: «В госпитале я как бы заново переживал все, что произошло за месяцы участия в боях…» ^{[11, с. 18]}.

В намного более поздней книге «Траектории судьбы» воспоминания о войне были скорректированы. В первую очередь, была полностью удалена зарисовка о нахождении в землянке и получении приказа от командира взвода. В остальном текст более-менее соответствует «Запискам…». Можно отметить лишь два существенных отличия.

М. Т. Калашников добавил такой эпизод: «Помню, как однажды наш лейтенант приказал мне залезть на высокое дерево и попытаться рассмотреть вражеские позиции. Взобравшись на достаточную высоту, я увидел, что немцы совсем близко. Так близко, что мне не удалось остаться для них незамеченным – меня сразу же начали обстреливать. Пули засвистели рядом со мной, срезая ветки дерева и осыпая листву» ^{[12, с. 88]}.

В «Записках…», рассказывая о моменте получения ранения, он сообщает об одном попаданиях в танк, в результате которого он сразу потерял сознание:

«Первым загорелся танк командира роты. Потом вдруг гулкое эхо ударило мне в уши, на мгновение в глазах вспыхнул необычайно яркий свет... Сколько находился без сознания, не знаю. Наверное, довольно продолжительное время, потому что очнулся, когда рота уже вышла из боя» ^{[11, с. 15]}.

В «Траектории судьбы» количество попаданий в танк увеличилось до двух, а общее описание было изменено:

«Первым загорелся танк командира роты. Затем раздался удар по нашей машине, и после этого вдруг наступила полная тишина. Возможно, мы были просто оглушены, но в тот момент нам показалось, что бой стих. Как командир танка, я решил открыть люк и посмотреть, что происходит вокруг. Я только поднялся из люка, как рядом разорвался снаряд. На мгновение в глазах вспыхнул необычайно яркий свет…» ^{[12, с. 90-91]}. Далее тексты идентичны.

Таким образом, все мемуарные тексты М. Т. Калашникова однозначно свидетельствует, что их автор участвовал в боях как минимум несколько недель в сентябре и в октябре 1941 г. Однако сравнение данных свидетельств с объективными источниками, в первую очередь, документальными показывает их радикальное расхождение.

К настоящему моменту хорошо известно, что М.Т. Калашников воевал в составе 108 тд. Еще в 2005 г. по запросу ФГУП «Рособоронэкспорт» (на тот момент М. Т. Калашников числился в этой организации) ЦАМО подготовил справку о том, что с 22 по 31 июля 1941 г. он проходил службу в 20-м учебном танковом батальоне в районе Харькова. Затем он и его экипаж был зачислен в 3-ю роту 2 батальона 216 танкового полка (далее – тп) в составе 108 тд ^{[27, с. 27-28]} 3-й армии Брянского фронта.

Массовая публикация документов воинских частей и соединений РККА из фондов ЦАМО на данный момент позволяет сравнить с ними мемуары конструктора. Подробная реконструкция сражения 108 тд в августе – сентябре 1941 г. не является предметом настоящей работы. Кроме того, история этого соединения, как и многих других, тщательно изучается историками, поисковиками и краеведами ^[22]. Общий же ход Рославльско-Новозыбковской операции, в ходе которой 108 тд впервые вступила в бой, также хорошо описан на оперативно-стратегическом уровне ^{[3, с. 93-120]}; ^[5]; ^{[21, с. 86-105]}.

В целом, ход боев дивизии восстанавливается по ее журналу боевых действий (деле – ЖБД) ^[24], докладу от 4 сентября 1941 г. ^[25], отчету штаба от 6 сентября 1941 г. ^[23] и схеме-докладу от 12 февраля 1942 г. ^[26]. Наспех сформированная и не до конца укомплектованная (вместо двух танковых полков, в нее входил только один, 216-й, в котором и состоял экипаж сержанта М. Т. Калашникова ^{[24, л. 2-4]}) 108 тд была 28 августа 1941 г. включена в состав подвижной группы фронта генерал-майора А. Н. Ермакова. Она должна была нанести фланговый контрудар по 2-й танковой группе Г. Гудериана с востока, из района севернее Трубчевска ^{[24, л.12]}. Наступление было организовано исключительно плохо ^[26]. Утром 30 августа дивизия выступила на юго-запад двумя колоннами и вскоре наткнулась на части 17-й тд вермахта в районе деревень Чеховка – Карбовка – Романовка. Части 108 тд, не имея разведданных, без авиаподдержки, подверглись массированным воздушным ударам и вынуждены были вступать в спорадические встречные бои с противником. В ходе них, 30–31 августа, севернее деревни Романовка 216-й тп, усиленный другими частями дивизии, провел несколько тяжелых маневренных боев с танками 17-й танковой дивизии противника и понес тяжелые потери. Уже 1 сентября дивизия оказалась в фактическом окружении и только к 4 сентября ее остатки сумели организованно вырваться ^{[24, л. 12−19]}. Из окружения удалось вывести 17 танков, 11 орудий, 1200 человек и все тылы. Безвозвратные потери дивизии в танках составили 53 машины, в личном составе – около 500 чел. ^{[3, с. 102]}; ^[25]. Несмотря на то, что Рославльско-Новозыбковская операция закончилась очевидной неудачей и большими потерями для сил Брянского фронта, она обошлась 2й танковой группе Г. Гудериана очень дорого. По меткому выражению западного исследователя Д. Гланца, подобные операции РККА 1941 года стали тем, что заставило план «Барбаросса» «сойти с рельсов» ^[30].

В дополнении к этим данным необходимо привести еще одно свидетельство, а именно документы, указывающие на пребывание М. Т. Калашникова в госпитале после ранения. Еще в 2009 г. первый биограф конструктора, А. Е. Ужанов, привел в своей книге ответ на его запрос архива Военно-медицинского музея. Согласно ему, старший сержант М. Т. Калашников получил ранение 31 августа 1941 г. ^{[21, с. 95]}.

Точку в этом вопросе поставила статья 2012 г. сотрудников Военно-медицинского музея А. А. Будко и Д. А. Журавлева, в которой они опубликовали текст больничного журнал и заключения комиссии эвакогоспиталя № 1133, который на тот момент находился в Ельце, и где М. Т. Калашников проходил лечение. Документы свидетельствовали, что будущий конструктор поступил в госпиталь 13 сентября и был выписан уже 2 октября 1941 г. (фактически убыл 4 октября) ^[1].

Таким образом, мы видим, что с точки зрения хронологии мемуары М. Т. Калашникова полностью противоречат всему комплексу документальных источников. Будущий конструктор получил ранение не в октябре, как он сам писал, а в последний день августа 1941 г. Его же участие в боевых действиях в качестве танкиста свелось к двум дням, а не нескольким неделям. Стоит только догадываться, как М. Т. Калашников мог допустить столь серьезные искажения в датировках, и выдать 2-х дневное участие в сражении за несколько недель или даже месяцев боев. Также это касается первой части «Записок конструктора-оружейника»: ни о каких блиндажах или иных полевых укреплениях, о которых упоминает автор, не могло быть и речи, так как сражение было встречным, и дивизия вступила в бой с марша.

Имели ли место случаи научного анализа этой части мемуаров М. Т. Калашникова? Результат изучения историографии по данной теме можно назвать удручающим: несмотря на, казалось бы, большой интерес к фигуре М. Т. Калшникова, работ, которые действительно представляют серьезный научный интерес, немного. Большинство доступных работ представляют собой либо общие рассуждения на тему, либо же являются компиляциями давно известной, но научно не отрефлексированной информации ^{[2, 4, 6, 7, 15, 17, 18, 19, 20, 28]}.

Первая серьезная попытка описать биографию М. Т. Калашникова была предпринята еще при его жизни. В 2009 г. свет увидела книга «Михаил Калашников» уже упоминавшегося А. Е. Ужанова ^[21]. В 2015 г. работа была переиздана в серии «ЖЗЛ». Несмотря на то, что автор во многих случаях привлекал документы, данная работа написана на основе воспоминаний самого конструктора, и, по существу, является научно-популярной. Тем не менее, А. Е. Ужанов относительно подробно описал боевые действия 108 тд. Вместе с тем, биограф просто механически перемешал фрагменты мемуаров конструктора и свою реконструкцию боев 108 тд западнее Трубчевска, как бы не «заметив» столь серьезного несовпадения ^{[21, с.86-105]}.

Как уже было упомянуто, в 2012 г. вышла статья А. А. Будко и Д. А. Журавлева, в которой были опубликованы документы о пребывании М. Т. Калашникова в госпитале ^[1]. В 2015 г. вышла книга алтайского автора А. С. Муравлева. По существу, она также не является научным исследованием, преследуя научно-популярные цели. Вместе с тем, важным достоинством работы является то, что автор погружает биографию конструктора в исторический контекст. В частности, можно отметить неплохой очерк о социальной и административной истории Алтайского края в первой половине XX в. Однако об участии М. Т. Калашникова в боях А. С. Муравлев ничего нового не добавляет, по сути, пересказывая работу А. Е. Ужанова ^{[14, с.133–145]}.

Известный историк Второй мировой войны А. В. Исаев в докладе, посвященном этому отрезку жизни М. Т. Калашникова, просто объяснил отмеченный нами феномен забывчивостью конструктора, впервые севшего за перо через 40 лет после войны ^[10].

Наконец, в 2021 г. из-под пера кандидата технических наук, сотрудника ВИМАИВС и одного из виднейших отечественных оружиеведов Р. Н. Чумака вышло крупнейшее на сегодня исследование творческой биографии М. Т. Калашникова «АК-47. История создания и принятия на вооружение Советской армии». Содержание книги намного шире названия и является, по сути, первой подлинно научной работой по всей творческой биографии М. Т. Калашникова в период с 1942 по 1949 гг. Вместе с тем, автор затрагивает и вопрос об участии будущего конструктора в войне, однако, ничего нового в этом отношении не добавляет. Он отмечает существенное расхождение хронологии мемуаров и реальности, однако использует этот факт для уточнения общей хронологии биографии М. Т. Калашникова ^{[27, с. 27-28]}.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что специального исследования, которое было бы непосредственно посвящено анализу и источниковедческой критике воспоминаний М. Т. Калашникова о боевых действиях, на данный момент не проводилось.

Таким образом, с хронологической точки зрения мемуары М. Т. Калашникова полностью недостоверны. В отдельных случаях можно уверенно говорить, что недостоверные описания были включены автором сознательно, в частности, в первом фрагменте книги «Записки конструктора-оружейника». Кроме того, в последующих изданиях мемуаров М. Т. Калашников несколько изменил текст, удалив часть отрывков, но частично добавив деталей в отдельных фрагментах. Безусловно, конструктор позволил себе в этих случаях определенный художественный вымысел, однако в остальном уверенно утверждать, что искажения были допущены по причине забывчивости или же сознательно, невозможно.

Вместе с тем, говорить о том, что рассмотренный нарративный памятник не имеет никакой ценности как исторический источник, на наш взгляд, рано. В дальнейшем необходимо провести тщательный внутренний анализ мемуаров М. Т. Калашникова, намного более детально сравнить их с данными документов, а также иными воспоминаниями участниками боев к западу от Трубчевска в августе-сентябре 1941 г. Эти проблемы станут предметом следующих работ.

В финале отметим, что создание научной биографии великого отечественного конструктора, таким образом, продолжает оставаться актуальной задачей. В любом случае, широко доступные биографические справки о М. Т. Калашникове, включая официальные сайты музеев ^[16], продолжают повторять тезис об участии конструктора в боях с сентября и его ранении в октябре 1941 г. Более того, в биографическом художественном фильме «Калашников», вышедшем 20 февраля 2020 г. (режиссер – К. Буслов), сцена боя и без того происходит зимой. Таким образом, научный, достоверный взгляд на биографию великого создателя самого знаменитого в мире автомата до сих пор не нашел отражения в широкой информационной среде.