Некоторые элементы правосубъектности физического лица в международном частном праве

Белозерцева Виктория Владимировна ORCID: 0000-0002-4966-6917 кандидат юридических наук доцент, начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин, Восточно-Сибирский институт МВД России 664074, Россия, Иркутская область, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 110 Belozertseva Viktoriya Vladimirovna PhD in Law Associate Professor, Head of the Department Civil Law Disciplines of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia 664074, Russia, Irkutsk region, Irkutsk, Lermontov str., 110 sarrav@mail.ru

Правосубъектность – основополагающее понятие для определения правовых способностей лица, которое в свою очередь является центральной фигурой (элементом) любых правоотношений. Правоспособность и дееспособность привычные для любого юриста термины, которыми мы обозначаем способность субъекта к правоприобретению, правоосуществлению, способность исполнять обязанности и нести ответственность. Исследования на тему правосубъектности проводили всегда и никогда не потеряют своей актуальности, потому что правовые способности лица очень чутко реагируют на изменения политического, экономического и социального характера, какой бы статической не была категория правосубъектности. И всегда новые веяния в юридической науке заставляют обратиться к истокам, к истории развития, к факторам, повлиявшим на появление и становление той или иной правовой категории, правосубъектность не является в этом смысле исключением. Понятие субъекта права (правоотношения) в данный момент переживает трансформацию, виной тому цифровизация права (цифровизация в праве), вместе с этим и меняется понимание правосубъектности. Еще одним аспектом изменения подходов к пониманию правосубъектности являются стремительно меняющиеся международные отношения.

Международно-правовому регулированию правосубъектности и будет посвящено наше дальнейшее исследование. В начале определим, что автор данной статьи придерживается понимания правосубъектности как предпосылки правоотношения, которая состоит из двух элементов: правоспособности и дееспособности. Правосубъектность является межотраслевой категорией, однако некоторые аспекты содержания ее элементов понимаются по разному от отрасли к отрасли, что, безусловно, приводит к проблемам правоприменения, потому что понимание право- и дееспособности, закрепленное в ГК РФ и все относящиеся к ним основания возникновения, изменения и прекращения данных способностей, имеют значения для определения правовых способностей лица, участвующего в любых других правоотношениях, помимо гражданских. Правовое регулирование международных частных отношений в основном осуществляется на основе внутреннего законодательства того или иного государства (с помощью норм материально-правового и коллизионного характера), которые содержаться в ГК РФ. Поэтому говоря о международно-правовом регулировании правосубъектности в частных (гражданских) правоотношениях, мы будем, прежде всего, обращаться к ГК РФ.

Политическая и экономическая обстановка на современной международной арене наложила свой отпечаток не только на отношения между государствами, но и между частыми субъектами разной государственной принадлежности, хотя кардинальных изменений в правовом регулировании международных частных отношений не произошло, некоторые аспекты все же были затронуты.

Правосубъектность – термин законодательно не закрепленный, хотя довольно часто употребляемый не только среди ученых, но и среди практиков. В то же время, законодательно закреплены два ее элемента: правоспособность и дееспособность, которые также являются общеизвестными. С точки зрения национального российского законодательства, данные понятия урегулированы с большой долей определенности, но в тоже время вызывают большое количество дискуссий. Правоспособность и дееспособность оценивается применительно к каждому субъекту правоотношений, в абсолютном их большинстве, международные частные отношения не являются исключением.

В международных частных отношения ситуация с оценкой право- и дееспособности лиц осложняется разной государственной принадлежностью этих лиц, и разным правовым регулированием этих способностей. Правила определяющие правосубъектность лица называется его личным законом, критерия определения личного закона традиционно два:

1) закон гражданства;

2) закон местожительства ^{[1, с. 56; 2, с. 22, 3, с. 197]}.

Законодательство большинства государств использует оба этих критерия в различных сочетаниях, с преобладанием одного из них. Личный закон физического лица подлежит применению в совокупности с иными нормами международного частного права, например, такими как: принцип взаимности, правило об обратной отсылке, принцип национального режима и т.д. ^{[4, с. 22; 5, с. 29]}. Нельзя забывать еще и о том, что каждое государство в любом правовом регулировании стремится сохранить свой суверенитет и обеспечить защиту прав и интересов, в первую очередь, своих граждан, что приводит к особому порядку применения норм, в том числе и иностранного права.

В соответствие со ст. 1195 ГК РФ личным законом физического лица (по общему правилу) является закон его гражданства. Далее, следуют исключения из общего правила, регулирующие особенности возникающих отношений, в частности, если у гражданина Российской Федерации есть гражданство другого государства, то в этом случае его личным законом будет российское право; личным законом иностранного гражданина, имеющего место жительства в России, будет российское право; если гражданин имеет несколько иностранных гражданств, то его личным законом будет право страны местожительства; личным законом лица без гражданства является право страны его местожительства, и наконец, личным законом беженца будет право страны, предоставившей ему убежище. Таким образом, ГК РФ в отношении личного закона физического лица закрепляет формулу прикрепления «закон гражданства», при регулировании отдельных отношений, отдает приоритет российскому праву, применяя правило одностороннего коллизионного регулирования.

Отметим, что при определении личного закона физического лица очень часто используется именно закон его гражданства, потому как гражданство обеспечивает более тесную и стабильную связь субъекта с государством ^{[6, с. 191]}. В то же время, современные международные отношения приводят к повышению уровня миграции населения между государствами, субъектам предоставлена свобода в выборе места жительства, что выводит на новый уровень значение такой коллизионной привязки как «закон местожительства». Однако, в любом случае каждое государство использует смешанную систему коллизионного регулирования при определении личного закона физического лица, что обусловлено необходимостью урегулирования всего многообразия международных частных отношений ^{[7, с. 33]}.

Правоспособность физического лица определяется его личным законом (ст. 1196 ГК РФ), с точки зрения российского международного частного права – законом его гражданства, а иностранные граждане и лица без гражданства пользуются гражданской дееспособностью наравне с российскими гражданами, за исключением случаев, установленных законом. Таким образом, правоспособность иностранных граждан (и лиц без гражданства) приравнена к правоспособности российских граждан. Формула прикрепления личного закона физического лица используется в системе с другими коллизионными нормами и принципами международного частного права, такие правила как принцип национального режима, принцип взаимности, оговорка о публичном порядке и т.д. будут вносить свои коррективы в действие личного закона. Кроме того, не следует забывать правила и порядок толкования и применения юридических терминов. Например, такой институт, как объявление гражданина умершим и признания его безвестно отсутствующим, известен правопорядкам далеко не всех государств, а если известен, то с другим содержанием, с другими условиями, с другими правовыми последствиями ^{[8, с. 35]}. В то же время, объявление гражданина умершим или признание его безвестно отсутствующим повлияет на его правоспособность, и ст. 1200 ГК РФ определила, что если признание физического лица безвестно отсутствующим или объявление его умершим происходит в Российской Федерации, то оно будет подчиняться российскому праву. В данном случае законодатель вновь отдал приоритет российскому праву (закрепив одностороннюю привязку), такое положение дел связано с тем, что признание гражданина безвестно отсутствующим или объявление его умершим влияет на правоспособность лица, когда в результате решения суда правоспособность такого гражданина будет ограничена или вовсе прекращена. Цель института признания гражданина безвестно отсутствующим или объявление его умершим состоит в упорядочивании гражданского оборота, путем внесения определенности в субъектный состав правоотношений.

Дееспособность физического лица, как известно, определяется уровнем сознания и воли человека, законодатель определил несколько критериев дееспособности: возраст, психическое здоровье и способность осознавать свои действия и руководить ими. Отметим, что возрастной критерий достижения полной дееспособности не одинаков в различных государствах, основания ограничения дееспособности и признания гражданина недееспособным, также отличаются ^{[9, с. 100]}. В соответствие со ст. 1197 ГК РФ дееспособность физического лица определяется на основе его личного закона, однако из этого правила есть исключения, которые крайне важны для осуществления субъективных прав в международном частном праве. В частности в п. 2 ст. 1197 ГК РФ идет речь о сделкоспособности физического лица (как одного из элементов дееспособности), который устанавливает правило о том, что физическое лицо, не обладающее дееспособностью по своему личному закону, не может сослаться на отсутствие у него дееспособности, если оно дееспособно по праву места совершения сделки, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности. Данное правило появилось с целью защитить интересы российских граждан и во исполнение принципа «договоры должны соблюдаться». В международных договорных отношениях случаются ситуации, когда иностранный гражданин (лицо без гражданства) совершает сделку, а в последствие отказывается исполнять взятые на себя обязательства, ссылаясь на отсутствие у него дееспособности (сделкоспособности) ^{[9, с. 102]}. Бывают и обратные ситуации, когда субъект совершает значимые юридически действия при отсутствии дееспособности по своему личному закону, которые могут быть оспорены противоположной стороной в сделке или третьим лицом.

Признание в Российской Федерации физического лица недееспособным или ограниченно дееспособным подчиняется российскому праву (п. 3 ст. 1197 ГК РФ) – это еще один камень преткновения в международных частных отношениях. И одной из основных проблем здесь является признание иностранного судебного решения (или иного акта), которым физическое лицо признано недееспособным, решить которую возможно только двусторонним международным соглашением, а их, как известно, не так много ^{[10, с. 20]}. Кроме того, как мы уже отмечали, государства по-разному регулируют порядок, основания признания лица недееспособным или ограниченно дееспособным, отличается и толкование базовых юридических понятий. Поэтому ГК РФ вновь закрепляет одностороннюю коллизионную норму и отдает приоритет российскому праву при признании лица недееспособным или ограниченно дееспособным.

Эмансипация – институт приобретения полной дееспособности до достижения возраста 18 лет, такое правило содержит ст. 27 ГК РФ, нормы международного частного права особого правила на этот счет не содержат, следовательно, действует личный закон физического лица. Вполне логично предположить, что если несовершеннолетнее лицо было эмансипировано по правилам своего личного закона, то на территории Российской Федерации оно должно быть признано дееспособным без каких-либо дополнительных требований, ограничений, исследований ^{[11, с. 45]}. Однако, открытым остается вопрос о возможности эмансипировать иностранное несовершеннолетнее лицо по правилам российского законодательства. Неопределенность также возникает в отношении дееспособности иностранного несовершеннолетнего эмансипированного по своему личному закону лица, приобретшего постоянное местожительства на территории России, потому как его личным законом будет российское право. Подобных вариантов неопределенности в правосубъектности физических лиц существует множество, богатство и многообразие международных частных отношений сложно спрогнозировать. Проблемы такого рода решаются либо двусторонними международными соглашениями, либо закреплением односторонних коллизионных норм, отсылающих к российскому праву. Процедура прохождении эмансипации в таком случае усложниться, возможно будет дублироваться, в то же время будет внесена определенность в правосубъектность лица, а возможные судебные тяжбы сведены с минимуму.

Следующим элементом содержания дееспособности является возможность физического лица заниматься предпринимательской деятельностью. Предпринимательская деятельность может осуществляться в двух формах: в качестве индивидуального предпринимателя и в качестве участия в юридическом лице. В данной исследовании обратимся только к одной из форм – индивидуальному предпринимательству. Индивидуальная предпринимательская деятельность, а также право ею заниматься, подчиняется закону места регистрации лица в качестве индивидуального предпринимателя, в том же случае, если такой регистрации не предусмотрено – праву основного места осуществления предпринимательской деятельности (ст. 1202 ГК РФ). Правосубъектность индивидуального предпринимателя определяется по праву места регистрации, либо по праву основного места деятельности, закон гражданства в данном случае отходит на второй план. Отметим также, что в ГК РФ отсутствует коллизионное регулирование иных форм осуществления предпринимательской (экономической) деятельности, например, так распространенной сейчас самозанятости и таких ее видов, как блогерство, репетиторство и т.д., данная деятельность нередко носит трансграничный характер, может приносить большую прибыль, но при этом не попадает под правовое регулирование ^{[12, с. 212]}. В данном случае действует общее правило определения правосубъектности – личный закон физического лица.

Проведенное нами небольшое исследование некоторых элементов правосубъектности физического лица в международном частном праве, в первую очередь позволило очертить ряд проблем международно-правового регулирования правовых способностей субъекта. Во вторую очередь, выявить характер правового регулирования правосубъектности в международном частном праве России. В частности, коллизионное регулирование правосубъектности физических лиц отличается следующими характерными чертами: правосубъектность физического лица определяется его личным законом; существует два правила личного закона – закон гражданства и закон места жительства, в качестве общего правила применяется закон гражданства, закон места жительства регулирует правосубъектность тех лиц, в отношении которых сложно с известной долей определенности выяснить правовую связь с государством на основе гражданства; при определении порядка и основания ограничения правоспособности и дееспособности, признания гражданина неправоспособным или недееспособным применяется российское право, т.е. законодатель использует одностороннее правовое регулирование. Использование односторонней коллизионной нормы продиктовано, в первую очередь, интересами российских граждан, а также в связи с различиями в правовой квалификации понятий правоспособности и дееспособности, порядка и оснований признания гражданина недееспособным или ограниченно дееспособным, наличия в праве России институтов, которые не известны иностранному праву, таких как институт признания гражданина безвестно отсутствующим или объявления его умершим. Несмотря на стремительно развивающиеся международные отношения, стирание границ между государствами, тенденции глобализации, цифровизацию всех сфер общественных отношений, современное право большинства государств последовательно охраняет (сберегает) свой суверенитет и стремится предоставить всяческие приоритеты правовой защиты своих граждан.