«Философия культуры» Г.В. Флоровского в ранние годы (1920-е) европейского периода его творчества.

Дубоносов Александр Александрович ORCID: 0000-0001-9500-6242 аспирант Богословского факультета ПСТГУ 300026, Россия, Тульская область, г. Тула, проспект Ленина, 142 Dubonosov Aleksandr Aleksandrovich Graduate Student, Faculty of Theology, St. Tikhon’s Orthodox University for Humanities 142 Lenin Avenue, Tula, Tula region, 300026, Russia s.dubonosov@bk.ru

Георгий Васильевич Флоровский жил и творил в переломное время. После событий революции многие представители интеллигенции были вынуждены покинуть Россию. Уже в эмиграции мыслители активно задавались вопросами о причинах катастрофы и путях преодоления разлома и кризиса. Флоровский был непосредственным участником споров по этим вопросам. В рамках движения евразийства Г.В. Флоровский выступал с собственной программой преодоления возникшего кризиса, считая единственно возможным путь преобразования культуры.

Автор монографии «Г.В. Флоровский как философ и историк русской мысли» А.В. Черняев в одной из статей отмечает, что на Георгия Васильевича существенное влияние оказали философские построения славянофилов и евразийцев, некоторые философско-культурологические установки которых он унаследовал, а некоторые «переосмыслил и подверг критике, но так или иначе, они отразились в его трудах, будь то в форме утверждения или отрицания»^{[1, с. 241]}. Другой исследователь – К.Б. Ермишина, подчеркивает, что «проблему культуры в творчестве Г.В.Флоровского можно считать центральной, так как именно через призму культуро-центризма он рассматривал общественную жизнь и творчество отдельных мыслителей»^{[2, с. 255]}. К.Б. Ермишина показывает, что в творчестве Г.В. Флоровского можно проследить два понимания феномена культуры – одно «раннее», сложившееся в 20-е гг. (и находившееся под сильным влиянием «романтической» философии) и «позднее», складывающееся после 1930-х гг., ориентированное на религиозную (христианскую) традицию.

Основываясь на выделенных К.Б. Ермишиной двух хронологически последовательных пониманиях феномена культуры в философии Георгия Васильевича, в настоящей работе предпринимается попытка раскрытия полемического подтекста складывающейся в 1920-е гг. философии культуры Г.В. Флоровского. Актуальность работы состоит в сравнительном анализе некоторых ключевых для философии Г.В. Флоровского положений, таких как представление об «общечеловеческой культуре» и «культурном творчестве», с идеями славянофила Н.Я. Данилевского и лидера евразийства Н. С. Трубецкого.

Свои философские взгляды на культуру Г.В. Флоровский часто выражал с помощью осмысления и критики идей предшествующих ему русских мыслителей и их представлений о культуре. В частности, в своих статьях Г.В. Флоровский обращается к «ранним» (И.В. Киреевский, А.С. Хомяков) и «поздним» славянофилам (Н.Я. Данилевский). И поскольку в процессе формирования философии культуры Г.В. Флоровского была важна эта полемическая составляющая, для лучшего понимания «полемического фона» мы обратимся к краткому анализу взглядов Н.Я. Данилевского и Н.С. Трубецкого, так как именно их взгляды критиковал Георгий Васильевич.

Учение Н.Я. Данилевского было близко, а местами и совпадало, с формировавшимся в 20-е гг. учением евразийства. Н.Я. Данилевский, как известно, был автором теории культурно-исторических типов, основное положение которой заключается в утверждении, что история представляет собой совокупность «жизненных циклов» самобытных, самостоятельных культурно-исторических типов (цивилизаций). В качестве специфической основы культурно-исторического типа выступают самобытные начала, проявляющиеся в сфере народности и не передающиеся другим культурно-историческим типам. Одновременно осуществляется и культурная эволюция в направлении от первоначального этнографического состояния народа к государственному и цивилизованному. Н.Я. Данилевский проводил аналогию между культурами отдельных народов и биологическими организмами, которые рождаются, проходят определенные стадии развития – детство, юность, зрелость, старость и, наконец, умирают; место погибшей культуры занимает другой организм-культура. Поэтому для Н.Я. Данилевского человечество как таковое и общечеловеческая культура есть лишь абстракция, существующая в разуме отдельного человека: «понятие об общечеловеческом не только не имеет в себе ничего реального и действительного, но оно уже, теснее, ниже понятия о племенном»^{[3, 122]}. Для Н.Я. Данилевского «общечеловеческой цивилизации не существует и не может существовать – потому что это была бы только невозможная и нежелательная полнота» ^{[3, 124]}.

Примечательно, что позиция одного из лидеров евразийства – Н.С. Трубецкого – весьма близка ко взглядам Данилевского в отношении к проблеме «общечеловеческой культуры», хотя вопрос о прямом влиянии Н.Я. Данилевского на Н.С. Трубецкого до сих пор остается дискуссионным.

И Н.Я. Данилевский, и Н.С. Трубецкой резко выступали против самого понятия «общечеловеческого», будь то культура или цивилизация. Так, в изданной в 1921 году книге «Европа и человечество» Н.С. Трубецкой писал, что «...слова "человечество", "общечеловеческая цивилизация" и прочие являются выражениями крайне неточными и что за ними скрываются очень определенные этнографические понятия» ^{[4, 59]}.

Н.С. Трубецкой определял культуру как систему культурных ценностей. Так, он писал: «под "культурной ценностью" мы разумеем всякое целесообразное создание человека, сделавшееся общим достоянием его соотечественников: это может быть и норма права, и художественное произведение, и техническое приспособление, и научное или философское положение – поскольку все эти вещи отвечают определенным физическим или духовным потребностям или для удовлетворения этих потребностей приняты всеми или частью представителей данного народа»^{[4, 83]}.

Любая культура, согласно Н.С. Трубецкому, состоит из «низов» и «верхов». «Низами» он называл культурные ценности, которые характерны для народных масс. Эти ценности не имеют индивидуальных признаков и носят характер элементарности. «Верхи» культуры имеют усложненный характер и отвечают нуждам интеллектуальной и правящей элиты. При естественном развитии общества между народными массами и элитой существует постоянный обмен культурными ценностями. Взаимообмен ценностями является признаком жизнеспособной культуры. Но когда обмен культурными ценностями между «верхами» и «низами» нарушается, в обществе наступает культурный кризис.

Необходимо отметить, что для Н.С. Трубецкого скорее характерен взгляд на культуру как на семиологическую систему (поскольку сам Н.С. Трубецкой был, в первую очередь, лингвистом), чем как на «биологический организм» – эту метафору, как мы помним, использовал Н.Я. Данилевский. Однако, несмотря на это различие, и Н.Я. Данилевский, и Н.С. Трубецкой все же высказывали очень схожие идеи. Н.С. Трубецкой отрицал притязания европейской культуры на статус общечеловеческой, поскольку для него, как и для Н.Я. Данилевского, невозможно «полное приобщение целого народа к культуре, созданной другим народом».

Н.С. Трубецкой утверждал, что общечеловеческие ценности, то есть ценности, созданные одним народом или группой близких народов, не могут без существенных изменений перейти в культуру других народов и стать их органической частью, а затем стать общим достоянием всего человечества. Поэтому не может существовать и общечеловеческая культура. Вместо этого существуют различные народы и их национальные культуры.

Эти идеи, высказанные Н.С. Трубецким в 1921 г., легли в основание евразийской идеологии, и впоследствии развивались и дополнялись как самим Н.С. Трубецким, так и П.Н. Савицким – одним из первых участников евразийского кружка, к которому примкнул и Г.В. Флоровский. Позднее Н.С. Трубецкой в письме к Г.В. Флоровскому вспоминал, что с самого начала между ними было несогласие: «Вспомните, с чего начиналось евразийство. Мы с Вами начали с того, что спорили о "Европе и человечестве", о книге явно для Вас неприемлемой»^{[5, с. 120]}.

В ранних работах Г.В. Флоровский, в отличие от Н.С. Трубецкого и Н.Я. Данилевского, не дал четкого и ясного описания своей концепции культуры. Признавая многозначность понятия, Г.В. Флоровский под культурой понимал достаточно широкое поле смысловых значений, связанных с жизнедеятельностью человека. Позднее он выделил два ключевых понимания культуры, зародившиеся, судя по всему, в ранние «европейские» годы. Г.В. Флоровский пишет: «С одной стороны, "культура" есть специфическая позиция или ориентация отдельных людей или человеческих групп, посредством которой мы отличаем "цивилизованное" общество от "примитивного". Это одновременно и система целей и заданий, и система привычек. С другой стороны, культура есть система ценностей, произведенных и накопленных в творческом процессе истории. Эти "ценности" стремятся получить полунезависимое существование, т.е. не зависеть от того творческого усилия, которое их породило или открыло». ^{[6, с.652]}

Таким образом, как отмечает А. П. Глазков, Г.В. Флоровский «обозначает два основных понимания культуры, которые упрощая можно обозначить следующим образом: 1) культура – есть система целей и заданий; 2) культура – есть система ценностей»^{[7, с. 132]}.

В «ранний» этап формирования своей философии культуры Г.Ф. Флоровский выстраивал ее скорее «негативно», с помощью «отталкивания» от идей, которые он считал ложными и неправильными. Так, Г.В. Флоровский был не согласен с идеями Н.Я. Данилевского и Н.С. Трубецкого, о чем открыто писал в статье «Вечное и преходящее в учении русских славянофилов» (1921 г.): «Подобно Данилевскому он [ Н.С. Трубецкой – А.Д.] исходит из социологических фактов. Культура есть плод расовой и национальной традиции, и ее непрерывность, чистота, так сказать, культурно-исторической линии, есть первое условие духовной жизнеспособности. А отсюда, стало быть, все они равноценны. Иными словами, нет общеобязательной культуры, не может быть абсолютно высшей культуры, “общечеловеческой” в точном смысле слова, стоящей превыше расовых, национальных и исторических разделений»^{[8, 47]}. Эту мысль Г.В. Флоровский считает ложной. Для него культура творчески осуществляется только личностями, которые не зависят ни от среды, ни от случая, ни от других привходящих обстоятельств. Творчество мотивировано исключительно процессами, идущими из глубины души: переоценкой ценностей, поиском вечных оснований бытия, религиозными порывами.

Здесь необходимо отметить, что Г.В. Флоровский, критикуя взгляды Н.Я. Данилевского и Н.С. Трубецкого, зачастую полемизировал только с отдельными аспектами их философских представлений, иногда упуская из виду некоторые существенные моменты. Свою точку зрения на культуру Г.В. Флоровский именовал «этической», точку зрения Н.Я. Данилевского и Н.С. Трубецкого он определял как «антропологическую». Антропологическая культурология для Г.В. Флоровского провозглашает детерминизм, зависимость культуры и творчества от среды, этноса, национальности, исторических событий. Г.В. Флоровский считал, что Н.С. Трубецкой, следуя за Н.Я. Данилевским и отвергая «общечеловеческие» начала, погружает саму культуру в ненадежную стихию национализма, тем самым ограничивая человеческую личность и ее призвание к культурному творчеству.

В завершении статьи о славянофилах Г.В. Флоровский утверждал, что «лишь на почве вселенских, безусловно общезначимых начал возможна подлинная культура, и национальная задача славянства может лежать лишь в активном обращении себя на служение ценностям, которые будут избраны за высшее благо в свободном подвиге мысли и веры. И в этом смысле даже народное самоотpeчeниe есть подлинное самоутвepждeниe национальности, более высокое проявление национальной самостоятельности, чем покорное следование отеческим заветам. Отрицание же "всемирно-исторического" пути есть шаг к нигилизму, к полному растворению ценностей, должного в фактах, в наличном, т.е., в конечном счете, к упразднению категории ценности вообще»^{[8, 49]}.

Однако, несмотря на явное несогласие с культурологическими взглядами Н.С. Трубецкого, Г.В. Флоровский принимает участие в евразийском движении, будучи автором нескольких статей в первых евразийских сборниках. Как отмечает К.Б. Ермишина: «Трубецкой, похоже, не понял до конца радикальность установок Флоровского, поскольку церковная и богословская риторика последнего отвлекла Трубецкого от существа дела»^{[2, с. 259]}. Определяя вектор евразийского развития, Г.В. Флоровский писал: «я думаю, что не ошибусь, если определю тот отправной пункт, из которого развивается вся система наших утверждений, как примат культуры над общественностью»^{[8, 124]}. «Культурно-философская рефлексия» представлялась Георгию Васильевичу делом более насущным, нежели политическая борьба, поскольку эта борьба не гарантирует сохранения живого творчества в качестве стимула к созиданию культуры: «воля к творчеству будет заслонена злобою дня, внутреннее обнищание и духовная гибель станут неизбежны <...> ...вгонять культурно-философские вопросы в шаблоны политической тактики было бы равносильно духовному самоубийству» ^{[8, 125-126]}.

В промежутке между выходом первого и второго евразийского сборника Г.В. Флоровский пишет брошюру «Достоевский и Европа» (1921 г.), в которой Георгий Васильевич, анализируя творчество русского писателя, развивает свои взгляды на философию культуры и на проблему «общечеловеческой культуры» сквозь призму проблематики отношений России и Европы.

Г.В. Флоровский находит в творчестве великого русского писателя противоречивые (на первый взгляд) суждения о Европе. С одной стороны, писатель называл Европу «второй родиной» для русского человека, а с другой – всячески подчеркивал чуждость Европы и необходимость от нее обособиться. Противоречивость этих суждений устраняется, когда Г.В. Флоровский обращается к анализу философско-культурологического содержания взглядов Ф.М. Достоевского.

Утверждая, что культурные достижения Европейского мира весьма разнообразны, Г.В. Флоровский, вслед за Ф.М. Достоевским, предлагает проводить различие между культурой и бытом. Так, европейская культура определяется как общечеловеческая культура, существующая выше народов и этносов: «„Европейские“ идеи в сущности вовсе не только Европа, хотя на „европейской“ почве и в „европейском“ обличьи они родились и развились. Ни Еврипид, ни Овидий, ни Гете не принадлежат одной Европе: их значение и значительность именно в том, что они больше Европы, что принадлежность Европе – случайна для них»^{[9, 331]}. Европейский быт, как противоположность культуре, не обладает «общечеловечностью», поскольку быт – это те исторические формы, которые приобретает жизнь отдельных европейских народов. В отличие от общечеловеческой культуры, быт как форма принадлежит одному определенному народу.

Можно утверждать, что это различие между культурой и бытом Г.В. Флоровский проводил в том числе и в полемических целях, в качестве альтернативной концепции идеям Н.Я. Данилевского и Н.С. Трубецкого. Если последние, не признавая возможность существования «общечеловеческой культуры» критиковали «европеизацию» как заведомо негативный процесс, то для Флоровского признание возможности «общечеловеческой культуры» открывало возможности культурного творчества, как на личностном, так и на национальном уровнях.

К теме философии культуры Г.В. Флоровский обращается и в статье «О народах не-исторических», вошедшей в первый евразийский сборник «Исход к Востоку». В ней Г.В. Флоровский развивает понимание феномена культуры как творческого процесса, используя бинарность «культура–быт» и противопоставляя динамическое развитие культуры – быту, как «застывшей» форме культуры. Г.В. Флоровский подчеркивает, что «культуре нельзя научиться, ее нельзя "усвоить", "перенять", "унаследовать", ее можно только создавать, творить свободным напряжением индивидуальных сил... Когда прекращаются исторические "мутации", непредвиденное возникновение новых форм существования, тогда культура умирает, и остается один косный быт. И вот быт, действительно, передается по наследству»^{[8, с. 93-94]}.

Таким образом, как указывает А.В. Черняев: «ключевым понятием философии культуры Флоровского, как и его философии истории, является творчество, осмысление которого... еще явственно имеет витальную, натуралистическую окраску. В масштабах культуры творчество осуществляется и находит свое продолжение благодаря традиции»^{[10, с. 81]}. Г.В. Флоровский пишет, что «Традиция культуры – неосязаема и невещественна. Ее силы – мистические межиндивидуальные взаимодействия. Ее нити перекрещиваются в неведомых тайниках человеческого творческого духа... Но эти культурные связи постигает не разум, не дискурсивный анализ. А чувство, сгущающее века в миг единый. <...> Раскрывающиеся в интимных созерцаниях идеалы и предчувствия будущего становятся подлинным стимулом культурного творчества и жизни...» ^{[8, с. 102-103]}.

Так, развивая далее представление о культуре как творческом процессе, в другой работе «О патриотизме праведном и греховном» Г.В. Флоровский сформулировал тезис о том, что подлинное величие страны – в культурном творчестве и национальном духе, которые и составляют сущность праведного патриотизма. «Перед нами стоит задача творческая и созидательная – задача строительства религиозной культуры на твердой почве церковности православной и в неуклонном следовании преданным заветам отеческим» ^{[8, с. 161]}. В этих словах ярко выражено движение Георгия Васильевича от сугубо философской оптики, через которую рассматривается феномен культуры, к религиозной оптике, порождающей вопрос о религиозном творчестве, в его соотношении с культурным. Акцент на религиозной составляющей в процессе культурного творчества послужил одним из катализаторов отхода Георгия Васильевича от евразийского движения.

Свое видение идейных расхождений с евразийцами Г.В. Флоровский изложил в письме Н.С. Трубецкому: «Смысл моего предметного отклонения от “евраз[ийства]” Вы изображаете неверно. Я не утверждаю, что только церковные (рел[игиозные]) вопросы актуальны и потому вовсе не считаю себя обязанным “выходить из мира” и постригаться в монахи. Я говорю совершенно другое: для меня церковные вопросы есть первые и основные, если хотите, да – единственные, но в том смысле, что они все и вся в себя включают. Поэтому с них надо начинать … Культура должна расти из церкви… Запад есть латино-протест[антская] “страна” и в этом качестве подлежит преодолению – религиозному. Россия есть религиозная задача. Отсюда вовсе не следует, что не надо строить культуру. Но культуру надо строить религиозно. И если я “возражаю” евразийцам, сам будучи одним из них, то потому, что вижу в них поползновение… уйти в мирское делание… Недопустимо оставаться бессознательными, “кустарными” православными. Нужно пережить, вчувствовать прав[ославное] прошлое – Виз[антийское] и Русское, – почувствовать русскую судьбу, как прав[ославную] судьбу – иначе неизбежно впадаете в маниловщину или ноздревщину»^{[5, с. 127]}.

Поскольку Г.В. Флоровский видел основой евразийства «примат культуры над общественностью», то постепенное увлечение евразийцев общественностью и политическими вопросами привело к тому, что Г.В. Флоровский вышел из движения.

Окончательный разрыв с евразийской идеологией Г.В. Флоровский выразил в статье «Евразийский соблазн», где подвергнул критике характерные для евразийского учения «морфологическое» отношение к культуре, «религиозный релятивизм» и «крен в Азию».

В другой своей работе он утверждал, что евразийство «в первоначальной форме своего развития было опытом культурно-философского и религиозно-философского опознания современности», и в этом смысле продолжало темы русской философской традиции. Однако, впоследствии движение «отказалось от первоначального исповедания "примата культуры над политикой"», в результате чего идея православной культуры, «по своему вселенскому характеру», «не может быть уложена в рамки того позитивно-социологического релятивизма, которым вдохновлена концепция кн. Н. Трубецкого» ^{[11, с. 30]}.

Таким образом, можно сказать что определяющей особенностью формирования философии культуры Г.В. Флоровского в 1920-е годы являлся постоянный полемический подтекст. Согласно идеям «раннего» периода творчества Г.В. Флоровского, культура содержит в себе определенные цели и ценности, и не является просто абстрактной формой творческой деятельности. Культура, как это уже выше отмечалось, должна быть сориентирована на восстановление должного жизненного миропонимания, носящего «вселенский», или «общечеловеческий» характер.

В поздний период своего творчества, как отмечают исследователи, Г.В. Флоровский дополнил свою философию культуры «теорией циклических ренессансов», что помогло ему: «культурологически фундировать концепцию неопатристического синтеза, в центре которой стоит как раз идея возрождения давно сошедшей с исторической сцены духовно-культурной парадигмы»^{[10, с. 82-83]} И хотя «философия культуры», наметившаяся у Г.В. Флоровского в ранний период творчества, не получила должного концептуального выражения, формируясь в основном как ответ на культурологические идеи других мыслителей, впоследствии она получила свое развитие в религиозном преломлении, став у Г.В. Флоровского «богословием культуры».