Причины и последствия сотрудничества между движением богомольцев епископа Николая Велимировича и организацией Димитрия Лётича «Збор» в истории Сербской Православной Церкви.

Тимонина Екатерина Сергеевна ORCID: 0009-0000-2553-9190 аспирант, кафедра истории Церкви, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова 119192, Россия, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект, 27, корпус 4 Timonina Ekaterina Postgraduate Student, Department of Church History, Lomonosov Moscow State University 119192, Russia, Moscow, Moscow, Lomonosovsky Prospekt str., 27, building 4 timonina202020@mail.ru

Тесные связи между православием и идентичностью народа всегда были важной характеристикой сербской истории. К XIX веку религия и политика стали двумя более или менее отдельными сферами жизни; тем не менее прочная взаимосвязь сохранялась ^{[11, с. 250]}. Эта тесная связь формировалась отчасти фактическим развитием процесса национально - государственного строительства, ролью православного духовенства в османской системе правления и, начиная с XVIII века, борьбой за национальную независимость.

Сербская Православная Церковь установила традицию "позитивного" объединения Церкви и государства: она претендовала на центральную роль в сербском национальном движении и вообще в национальной жизни. Важнейшими моментами в церковной истории были вопросы сохранения духовенством национальной культуры, самобытности и памяти об этой самой истории, не говоря уже о необходимости Православия для выживания нации. Сохранение всех этих ролей во многом зависело от социального и политического статуса Сербской Православной Церкви. Таким образом, чем более ненадежна позиция, тем радикальнее риторика. Интересно, что до конца XIX века светские политики и интеллектуалы в значительной степени принимали эту точку зрения и не оспаривали ее слишком прямо.

Однако на рубеже веков взгляды Церкви и светской, либеральной политической элиты разделились. Противоречия между Церковью и политической элитой общества росли в межвоенный период. Один из главных пунктов разногласий касался ответа на вопрос, является ли принадлежность к православию основной характеристикой сербской идентичности ^{[11, с. 250]}. Во второй половине 1930-х годов национализм и антимодернизм привели часть духовенства, а также вовлеченных мирян, в объятия крайне националистических и даже фашистских движений. В Хорватии - Усташи, а в Сербии правые верующие обратились к великосербским монархистам-четникам и Димитрию Лётичу и его движению Збор ^{[1, с. 552]}.

В начале ХХ века в Сербии стали появляться люди, ярко выделявшиеся своей особой религиозностью в сравнении с подавляющим большинством населения. В основной массе это были самые обыкновенные крестьяне, которые проповедовали Евангелие, отличались чистой жизнью, пропитанной христианскими нормами морали и нравственности. Они не пропускали богослужения, часто исповедовались и причащались, любили посещать святые места и монастыри, не имели распространённых в сербском обществе того времени вредных привычек (таких как: распитие спиртных напитков, курение, матерная брань). Эти люди считали себя истинными православными христианами, последователями учения святых отцов и активными приверженцами Сербской Православной Церкви. Они называли себя богомольцами. Движение это стало исключительно самобытным явлением в истории не только Сербии и Сербской Церкви, но и в принципе в истории религиозных движений. Хронологические рамки существования богомольчества: с 1860-х годов вплоть до нашего времени. Период активной деятельности богомольческого движения пришёлся на время между двумя мировыми войнами. Это связано с благоприятными условиями, сложившимися именно в это время, для объединения спонтанного аморфного течения в одну официальную организацию под руководством епископа Николая Велимировича – Православный Народный Христианский Союз (ПНХЗ). Данная организация богомольцев просуществовала с 1920 по 1941 год.

Мы утверждаем, что пути богомольческого движения и профашистского движения Збор довольно ощутимым образом пересекались, ведь крайний национализм действительно был свойственен большому числу богомольцев из мирян и духовенства, что могло побуждать их вступать параллельно и в ряды организации Лётича, которой следует сначала дать краткую характеристику и только потом приступать к анализу связи между членами ПНХЗ и Збора.

Димитрий Лётич появился на сербской политической арене в качестве независимого действующего лица в начале 1930-х годов. До этого он был членом Сербской радикальной партии с 1920 по 1929 год и никогда не занимал хоть сколько-нибудь заметное положение в ней. Лётич с энтузиазмом приветствовал диктатуру, введенную королем Александром, и в 1931 году был назначен по приказу самого короля, благодаря связям семьи Лётича с королевской династией, министром юстиции в правительстве Петара Живковича. Однако Лётич занимал эту должность всего несколько месяцев, поскольку ушел в отставку после того, как король Александр отклонил его измененную версию Конституции, которая была разработана им лично в соответствии с принципами корпоративного государства. Затем, в 1935 году, Лётич сформировал и возглавил Збор, который на выборах 1935 года набрал в общей сложности 0,86% голосов (это означает, что ни один из его членов не был избран в Народную Скупщину).

Стоит отметить, что процесс формирования организации Збор проходил непросто, поскольку для этого пришлось договариваться со всеми лидерами схожих по идеологии, но разрозненных и крошечных политических группировок об объединении в одну более-менее крупную. Такими движениями и группами в Югославии были Югославская акция (ЮA), Объединение бойцов Югославии (БOЮ) и группа Димитрия Лётича, которая возникла немного позднее ^{[9, с. 11]}.

Объединение групп с похожей идеологией для создания единой общеюгославской организации началось с появления различных газет, прославляющих корпоративную систему и различные другие формы организации государства, что напоминало фашизм в Германии и Италии. Принадлежащими им газетами и журналами были "Отечество", "Збор" и "Пробуждение" ^{[9, с. 22]}. Для всех писал статьи Димитрий Лётич и оказывал решающее влияние на редакционную политику. Уже сформировавшиеся до Лётича националистические группы Югославская акция и Объединение бойцов Югославии в 1934 году переживали кризис из-за внутренних конфликтов в руководстве групп.

Почти тех же взглядов, что и группа Лётича в Белграде, собравшаяся вокруг газеты "Отечество", придерживалась группа в Герцеговине, собравшаяся вокруг Ратка Парежанина и Радмила Грчича ^{[9, с. 23]}. Эта группа критиковала в совокупности политическое, экономическое и культурное состояние страны и предлагала решения, которые бы „исцелили югославское общество". Она выбрала слово "Збор" в качестве своего названия. Согласно объяснению Парежанина, слово "Збор" представляет собой аббревиатуру из терминов, которые отображают основные пункты программы, а также деятельность и стремления движения. Буквы этой аббревиатуры, по его словам, должны означать: 3 = задружная (от слова "задруга", обозначающего большую многопоколенческую семью, ведущую общее хозяйство), Б = боевая, О = организация, Р = труда (от серб. «рад»). Группа приняла название, и вскоре появилась их газета «Збор», редактором которой стал Боголюб Константинович ^{[9, с. 23]}.

В последствии были проведены переговоры представителей групп по вопросам программы и технике объединения. На собраниях было отмечено, что взгляды всех групп на решение современных экономических, социальных и политических вопросов тождественны. Организованная встреча их представителей состоялась 6 октября 1934 года в Белграде. Уполномоченные делегаты подписали текст соглашения, содержащего решение о ликвидации этих групп и создании единого движения во всей стране ^{[9, с. 24]}. 4 декабря 1934 года в Загребе состоялась вторая встреча делегатов, на которой группа Лётича получила ведущую роль ^{[9, с. 25]}. Уже в конце декабря 1934 года все группы опубликовали Основные принципы и Направление работы, а 6 января 1935 года (этот день выбран символично) в квартире Винка Зорца в Любляне был подписан документ о создании Югославского народного движения Збор.

В составе Збора преобладали адвокаты, врачи, судьи, средние землевладельцы, в то время как представителями организации в провинции были в основном земледельцы, священники, адвокаты, торговцы, учителя и мясники ^{[8, с. 97]}. Достоверных данных о количестве членов данной организации нет. Приблизительные оценки колеблются от нескольких сотен до нескольких тысяч на территории всей Югославии, но не более восьми тысяч человек, что значительно уступает числу членов ПНХЗ, в котором их было около двухсот тысяч. Таким образом, физически большая часть богомольцев не могла официально принадлежать к этой организации. Однако это не обязательно означает, что среди богомольцев было мало разделяющих взгляды и идеологию Збора Лётича. Но проверить это на данный момент не представляется возможным с социологической точки зрения. Вот почему этот вопрос так сложен для изучения.

Несмотря на то, что лётичевцы были противниками парламентарной демократии, они всё равно принимали участие в парламентских выборах и в 1935 и в 1938 годах. На этих выборах они не смогли получить ни одного депутатского мандата, что говорит о малочисленности членов движения Збор и поддерживающего их идеи населения ^{[8, с. 98]}. Лидер Збора, вопреки всему, убеждал своих последователей в том, что им уготована мессианская роль - малочисленные, зато избранные.

Сторонники Лётича были образованнее многих других участников политической жизни Югославии. По словам историка Небойши Попова члены Збора славились решительностью и воинственностью, особенно в отношении политических и идеологических противников, в первую очередь коммунистов. Если противники мешали им проводить съезды, то они всегда отвечали тем же, прибегая к жёстким мерам вплоть до убийства. Лётичевцы придерживались строгой дисциплины, что делало их похожими на коммунистов в этом отношении. Среди студенческих кружков, а среди студентов было популярным разделение на группы по политическим предпочтениям с кровавыми конфликтами между ними время от времени, коммунисты и лётичевцы были самыми организованными группами. Как раз после одного такого столкновения со смертельным исходом правительство Мачека-Цветковича попыталось запретить эту организацию. После запрета некоторых номеров "Отечества" в 1940 году был запрещён и сам Збор ^{[8, с. 99]}. Активные члены движения с октября 1940 года по март 1941 года были арестованы, а сам лидер Димитрий Лётич был вынужден скрываться.

В то время как 27 марта 1941 года во всех крупных городах Югославии шли массовые демонстрации против присоединения страны к Тройственному пакту, Збор вошёл в историю как единственная организация, которая в демонстрациях не участвовала. Лётич оправдывал это тем, что видел в отпоре оккупантам неразумные действия, влекущие за собой гибель государства и нации. Подобные мнения отличают зборовцев от богомольцев. Члены ПНХЗ никогда не поддерживали и не высказывались против сопротивления захватчикам. Их объединяли со зборовцами только акцент на высоком уровне религиозности и набожности членов их организаций, а также в некоторой степени антикоммунистические и антисемитские воззрения. Что касается политической программы, то тут «общим местом» был монархизм и сопротивление либерализму.

Ещё до оккупации лётичевцы имели крупные связи в армии Югославии ^{[8, с. 100]}. Связь с генералом Миланом Недичем и его ближайшими соратниками стала особенно очевидной в годы оккупации Югославии нацистской Германией. Во время оккупации Димитрий Лётич теснейшим образом сотрудничал с оккупационными властями и правительством Милана Недича.

После капитуляции армии Югославии уже 30 апреля 1941 года, согласно договору с оккупационными властями, в котором важную роль сыграл Лётич, был сформирован Гражданский Комиссариат, в который входили и двое зборовцев. Способствовал Димитрий Лётич также и формированию правительства национального спасения во главе с Недичем в сентябре 1941 года. В этот период связи между ПНХЗ и Збором существенно сокращаются, хотя это не помешало части богомольцев, в том числе и из духовенства, поддерживать открыто профашистский курс и дальше, что мотивировалось сильной антикоммунистической настроенностью и желанием предотвратить «большее зло» - возможный упадок религиозности в стране по примеру СССР ввиду провозглашения марксизма господствующей идеологией.

15 сентября 1941 года был сформирован Сербский добровольческий корпус (СДК) - в сущности зборовское войско, которым на протяжении всего периода оккупации командовало доверенное лицо Лётича Коста Мушицки (расстрелян вместе с Драже Михайловичем коммунистами 17 июля 1946 года) ^{[8, с. 100]}. На протяжении этого периода в народе солдат данной военной организации так и называли "лётичевцами". Главная цель этого воинского формирования - уничтожение партизан-коммунистов. Однако, время от времени, они вступали в вооруженные столкновения и с четниками Дражи Михайловича. И если четники лишь время от времени выходили на контакт с оккупационными властями, то лётичевцы сотрудничали с оккупантами постоянно, оправдывая свои действия преступлениями усташей и коммунистов и «безответственным авантюризмом» четников. Добровольцы позиционировали себя в качестве защитников и спасителей страдающего сербского народа. Снабженные немецким вооружением и обмундированием добровольцы считались самой подготовленной к бою военной организацией в стране.

Димитрий Лётич в этот период становится важной фигурой на политической арене. Из ранее недоступного ему радио сыпались его речи и выступления о том, что, если бы к его словам прислушивались ранее, катастрофы бы не случилось ^{[8, с. 101]}. Если ранее Лётич постоянно твердил о воинственности, геройстве, "юнаштве" (серб. – доблесть, отвага), то теперь он, наоборот, принялся пропагандировать пассивность, бессмысленность сопротивления оккупационным властям, пагубность народного восстания, которое приведёт к ещё большим страданиям и мучениям сербского народа. С формированием правительства Недича пропаганда только усилилась. Каждый крестьянин призывался бороться с теми, кто противится власти оккупантов.

Из-за того, что различные военные группировки соперничали друг с другом за право являться той самой армией, которая встретит короля в Белграде после войны, никак не удавалось объединить усилия и стать единой и действительно сильной армией, способной противостоять коммунистам. Особенно на объединении всех групп в одну армию настаивал Димитрий Лётич, стремясь созвать на общую борьбу не только четников Косте Печанца, Драже Михайловича, лётичевцев, "равногорцев", но и даже армию советского коллаборациониста генерала Власова и казацкий корпус, с которыми вступил в контакт с этой целью ^{[8, с. 102-103]}. По его замыслу это должно было быть объединением не только всех национальных и югославянских сил, но и всех православных сил.

Однако проследить за претворением этого проекта в жизнь Димитрий Лётич так и не успел. Он погиб в автомобильной катастрофе прямо перед долгожданным формированием фронта против коммунистов. С частью СДК Лётич в 1944 году бежал в Словению, в штаб воеводы Момчило Джуича, чтобы объединить остатки разбитых сил и поприветствовать епископа Николая Велимировича накануне его отъезда из Словении, но погиб в апреле 1945 года в Айдовщине. Он был похоронен в Горице. Мёртвое тело Димитрия Лётича перенесли в часовню Динарской четнической дивизии, где после поминок епископ Николай произнес следующую речь, иллюстрирующую его отношение к этому человеку, не поменявшееся до конца его жизни:

«Димитрий Лётич был государственным деятелем, учителем и христианином. Он был не только государственным деятелем, он был христианским государственным деятелем. За последние сто пятьдесят лет у нас были великие политики, великие люди, такие как Гарашанин, Йован Ристич и Никола Пашич, но эти люди были великими для своего времени и в границах Сербии, в то время как Димитрий Лётич вошел в большие круги мировой политики. Это был политик с крестом. У меня была возможность услышать его в монастыре Жичи, когда он сказал: “Сербский народ не будет счастлив, пока не будет счастлив весь мир”.... Он был представителем души и сердца сербского, очарования и правды сербской. Он был идеологом христианского национализма» ^[5].

Перейдем к более подробному рассмотрению политических, националистических и религиозных взглядов представителей движения Збор. В особенности это касается взглядов главной личности, олицетворяющей организацию. Лётич выступал за патриархальное общество и вертикаль власти, за монархию, потому что король - хозяин своей державы. Также за сословное общество, ибо партии - не природное, а лживое явление, тогда как сословия - настоящие народные, естественным путём возникшие, социальные группы. В сфере экономики наиболее рациональным вариантом ему казалась плановая экономика. Лётич по своей натуре моралист. Главное условие хорошего развития политики и экономики - здоровый дух и здоровая мораль ^{[8, с. 88-89]}. В особенности это подкреплялось его склонностью к православному фундаментализму. «Народ» для Лётича ключевое понятие, которое он истолковывает, как "расово-историческую общность" ^{[8, с. 89]}. Учитывая сложный политический контекст, в котором функционировал Збор, неудивительно, что национализм Лётича трудно оценить. Он ссылался как на югославскую нацию, так и на сербский народ, фактически не объясняя, что он имел в виду под первым понятием. Скорее всего, его понимание югославизма может быть истолковано как распространение сербского национализма на все народы Югославии. Одним из аргументов в пользу такой интерпретации является тот факт, что связь между православием и сербским национализмом была одной из его основных идей. Например, у Збора был показательный девиз: «С верой в Бога и победу Збора» («Са вером у Бога и победу Збора»). Такая же идея о связи православия и национализма была свойственна так же и богомольцам, что заставляло последних идентифицировать лётичевцев как «своих», не вникая глубоко в тонкости идеологии Димитрия Лётича, которые уже основной массой богомольцев не разделялись – например, его экономические и внутриполитические идеи, симпатия к расовой теории.

Димитрий Лётич выступал за коллективизм и считал, что против самой идеи индивидуализма должна быть предпринята идеологическая борьба. Именно он породил марксизм, большевизм, либерализм. Демократия, по его мнению, стала немощной, уже не способна удовлетворить потребности государства и изжила себя. Активно выступали зборовцы против модернизма, как и богомольцы, в сфере культуры и искусства, как индивидуалистского либерального явления и угрозы национальной самобытности ^{[8, с. 90]}. Также против феминизма как разрушающего народный жизненный уклад явления.

Согласно Лётичу нормальное национальное развитие тесно связано с Богом, Отечеством и домашним хозяйством в системе, которая должна была обеспечить стабильность и благополучие нации. В этом отношении он различал идеологию и программу Збора от немецкого национал-социализма и итальянского фашизма. Он писал, что фашизм и нацизм были основаны на чисто языческих концепциях древнего Рима и средневековых германских племён соответственно; что итальянский фашизм представлял собой обожествление государства, в то время как нацизм ценил расу. В этом смысле обе идеологии видели божественное в неправильных концепциях и, таким образом, не видели действительной божественности мира. Для Лётича это был яркий пример "атеистического и антихристианского понимания мира" ^{[7, с. 75]}.

Стоит отдельно упомянуть ярко выраженный антисемитизм, который был присущ всем членам Збора, а также многим видным деятелям богомольческого движения. Димитрий Лётич обвинял евреев во многих проблемах европейской современности: забастовки, капитализм, социализм, атеизм, коммунизм, религиозная терпимость и так далее. И в официальном журнале ПНХЗ периодически появлялись статьи антисемитского толка, в том числе от лица представителей верхушки движения богомольцев, например, Дионисия Миливоевича.

В программном труде Лётича «Драма современного человечества» он описывает драму этого погибающего мира, которая разыгрывается на глазах современного ему общества, и которой руководит Режиссёр, под которым подразумевается еврейский народ. Даже сам Адольф Гитлер развязывает войну только по той причине, что так прописано в еврейском сценарии:

«Некоторые заметят: вы сделали евреев всемогущими. Разве они создали Гитлера, Сталина, Чемберлена, Ллойд Джорджа, Клемансо и Вильсона? А разве я когда-нибудь говорил это? Нет, не они их создали. Но они приводят эту драму в действие, подбирают каждому подходящую роль, причем делают это так ловко, что сам Гитлер, который, как мы верили, полностью проник в еврейские планы, играет в итоге — пусть несознательно (однако с максимальной отдачей) — по сценарию, составленному Израилем»… «Поэтому мы давно говорили, что Гитлер неосознанно стал еврейским агентом. Думая, что делает все для счастья и величия родной Германии, он, в действительности, вызвал войну. И вот вся его огромная, оснащенная сила небывало дисциплинированного народа ударяется об англо-французскую стену, направляемая советским рулевым, ради цели, которую поставил Израиль» ^[6].

Наряду с пропагандой сословного уклада и плановой экономики, лётичевцы стремились к тому, чтобы в народе ещё больше и шире распространялось представление о важности и ценности религии. Зборовцы яростно боролись против материализма, на котором основана идеология коммунизма. Коммунистов они изначально ненавидели и считали своими самыми главными политическими противниками. По этой причине, как уже было отмечено, часть зборовцев вступала в ПНХЗ, как и часть богомольцев – в Збор.

Сам Лётич, будучи очень религиозным человеком и заклятым противником марксизма, стремился завоевать как можно больше сторонников из рядов верующих Сербской Православной Церкви ^{[9, с. 31]}. По мнению Младена Стефановича, он исходил из того факта, что религия признается и поддерживается государством, и что существует большое количество необразованных людей, особенно в сельской местности, на которых могут оказать существенное влияние священники, единомышленники Лётича. Поэтому он хотел сделать из православных священников орудие своего движения и своей политической борьбы. Он продолжал говорить им, что, если коммунисты победят, религия будет угнетаться и, следовательно, это подвергнет сомнению их жизнь и дальнейшее существование Церкви. Поэтому он призывал священников быть решительными в борьбе с коммунистами. С 1935 года Лётич входил в Браничевский епархиальный совет, штаб-квартира которого находилась в Пожаревце, и в то же время, как его председатель, он также был членом Патриаршего совета Сербской Православной Церкви в Белграде ^{[9, с. 31]}. Этот факт позволил ему завоевать уважение и симпатию в церковных кругах и доверие среди большого числа богомольцев. Благодаря своему церковному положению он установил прочные связи с лидером богомольцев епископом Николаем Велимировичем, под влиянием которого в том числе в ряды движения Збор вступила немалая часть ПНХЗ, поскольку он пользовался также огромным уважением и доверием, а некоторые из них даже стали зборовскими функционерами, занимавшими важные посты. Не зря одним из прозвищ Лётича было "Мита Богомолец".

Велимирович, будучи одним из крупнейших сербских религиозных мыслителей того времени, оказал значительное интеллектуальное влияние также и на Лётича ^{[11, с. 248]}. Поскольку сам лидер богомольческого движения был связан дружескими узами с лидером политической организации, то и само его движение так же не могло бы обойтись без того, чтобы не проникнуться доверием к дружественной им организации Збор, как к соратникам на поприще пропаганды религиозности.

Мария Фалина считает, что сами взгляды Велимировича, несмотря на то, что они вдохновили Лётича и его последователей, нельзя назвать фашистскими, поскольку они принадлежат к другой традиции, связывающей религию и национализм ^{[11, с. 249]}. Действительно, живя в условиях сербской действительности, фактически невозможно было отказаться в своих речах от националистической риторики, равно как и люди, считающие себя националистами, не могли отказаться от христианской, а конкретно православной, риторики.

Согласно Велимировичу, христианство - это сущность сербской истории, и основные характеристики последней заключаются в том, что она драматична и трагична: историческая судьба сербского народа идентична судьбе Христа, ибо она всегда была историей страданий и унижений, но в то же время историей воскресения и прославления. Сербский народ, в понимании Велимировича, является "богоносным народом". Сербы были мессианским народом, в прошлом которого все противоречия христианской истории были разрешены наилучшим образом. Излишне говорить, что идея о том, что определенная нация имела свою собственную миссию в мировой истории, не нова и не является исключительно сербской. Этот факт, однако, не делает его менее важным аспектом философии Велимировича.

В сочетании с этими мессианскими взглядами на "сербскость" для Велимировича важны явные антимодернистские идеи. Он отвергал современную ему европейскую культуру на том основании, что она утратила свою христианскую веру и, следовательно, свою связь с божественным. Таким образом, историческая "миссия" сербского народа состояла в том, чтобы соединить Запад и Восток, поскольку он символически располагается не между ними, а над ними. Эти концепции совершенно созвучны идеям самого Лётича и предопределили, соответственно, положительную корреляцию между взглядами и идеалами членов ПНХЗ и Збора.

Епископ Николай до Второй мировой войны ценил Лётича как благочестивого и высокоморального человека, в этом нет никаких сомнений. Стоит отметить, что некоторые из близких соратников Велимировича даже присоединялись к Збору Лётича до войны, например, протоиерей Алекса Тодорович, Димитрий Найданович. В 1940 году, когда правительство Цветковича-Мачека преследовало Збор, Велимирович встал на защиту своего арестованного соратника, доктора философии Димитрия Найдановича. Однако во время Второй мировой войны их пути расходятся. Николай Велимирович уже не поддерживает Лётича в его отношении к захватчикам.

Командующему южным фронтом Александру фон Леру было приказано «уничтожить сербскую интеллигенцию, обезглавить верхушку Сербской православной Церкви, в первую очередь патриарха Гавриила Дожича, митрополита Зимонича и епископа Жичского Николая Велимировича, а также монахов и монахинь сербских монастырей» ^{[10, с. 25]}. Таким образом, во время гражданской войны в 1941-1945 годах епископу Николаю пришлось пережить множество злоключений. Немецкие оккупанты в 1941 году заключили его в монастыре Любостиня, откуда в декабре 1942 года он был перемещён в монастырь Войловица, близ Панчева. Находясь в продолжительном заточении в обители, епископ Николай постоянно молился, а также усердно писал многие свои известные труды: «Теодул», «Средняя система», «Письма из Индии», «Стослов о любви». В середине сентября 1944 года вместе с патриархом Гавриилом (Дожичем) епископ Николай оказался в концентрационном лагере Дахау. Благодаря вмешательству и хлопотам Недича и Димитрия Лётича он был выпущен из лагеря ^{[10, с. 26]}. Только благодаря близости Лётича к оккупационным властям ему удалось вызволить самых статусных узников концлагерей в истории. Вероятно, Велимирович остался благодарен своему довоенному приятелю. Вместе с патриархом он поддерживал в последствии сербские националистические и антикоммунистические силы в Словении, концентрировавшиеся там для борьбы с Иосифом Броз Тито и его партизанами, затем в Австрии.

Во время путча 27 марта 1941 года епископ Николай был на стороне путчистов, а Лётич за то, чтобы не бросать вызов Германии, и чтобы Югославия не участвовала в войне. Также известно, что во время войны епископ Николай всё время был на связи с генералом Михайловичем, военным министром Королевства Югославии, и что его связи с Лётичем были прерваны. Владимир Димитриевич полагает, оправдывая речь на похоронах Лётича, что он произнёс её, так как обрадовался готовности Лётича встать под командование Дражи в борьбе за возвращение короля Петра II на трон и спасение сербского народа от коммунизма ^{[3, с. 24]}. Также известно, что генерала Михайловича и Недича, а также Лётича, он считал людьми, которые боролись за Сербство. Для него, как для монархиста и открытого сторонника законной официальной власти, во время Второй мировой войны самым близким был генерал Драже. Генерал Михайлович был военным министром королевского правительства в Лондоне, под командованием короля Петра II, а югославская армия в Отечестве была законной армией Королевства Югославии. Такого же мнения придерживался и патриарх Гавриил, и вся Сербская Православная Церковь. Сотрудничество с эмигрантами, в свое время членами Збора, продолжил Николай и после войны - правой рукой в издании библиотеки "Свечаник" был у него один из самых известных деятелей как ПНХЗ, так и Збора протоиерей Алекса Тодорович ^{[3, с. 24]}.

Коммунисты, пришедшие к власти после войны, обвинили епископа Николая в том, что он был "зборовцем" и на этом основании лишили его гражданства. Министерство внутренних дел ФНРЮ лишило гражданства Николая Велимировича 27 сентября 1951 года за то, что он был "членом антинародной политической организации Збор и, в качестве пособника оккупантов, бежал из страны до освобождения" ^{[3, с. 24]}. Однако епископ Николай не был членом «Збора», и со «зборовцами» он сотрудничал как до, так и после Второй мировой войны, только как с христианами, по соображениям общности во взглядах касательно религии.

Теперь мы бы хотели привести примеры случаев параллельного членства богомольцев как в ПНХЗ, так и в Зборе. Реальные истории из биографий этих людей наглядно демонстрируют размытые связи между этими движениями и то, как они взаимопроникали и как отражались друг на друге. Среди этих богомольцев есть и мужчины, и женщины; и священники, и миряне; и простые богомольцы, и даже руководство ПНХЗ.

Среди тех, кто имел "двойное членство", были такие, как уже упомянутый Димитрий Найданович и Джоко Слиепчевич, написавший фундаментальный труд по истории Сербской Православной Церкви. Они оба активно сотрудничали в начале 1930-х годов с теологическим журналом Белградского университета «Светосавле».

Председателем Главного управления ПНХЗ был протоиерей Алекса Тодорович, ранее уже упомянутый в этом исследовании, правая рука святого Владыки Николая в богомольческом движении. Родился в 1899 году. Он был приходским священником в Ариле, Бреснице, Гуче, а затем архиерейским наместником в Кралеве, Белграде. Богомольцы очень уважали его. В их среде он славился, как великий оратор. Даровитый писатель и отличный певец, как писал о нём Владыка. Во время войны духовник СДК, отступал с добровольцами, прошел лагеря и остался в Германии, как Мюнхенский приходской священник. Умер Тодорович в 1990 году ^{[4, с. 11]}.

Во время второй мировой войны многие богомольцы пострадали в том числе и за то, что являлись членами Збора, СДК и пособниками оккупантов. Считая искренне, что захватчики меньшее зло для Церкви в сравнении с победой коммунизма, они отдавали свои жизни и погибали от рук партизан Броза Тито ^{[4, с. 15]}.

Например, иерей Воислав Стоилович, приходской священник из Среднево, член богомольческого движения и зборовец, пострадал от рук коммунистов в сентябре 1941 года в деревне Раброво. Привязанного к машине, они тащили его по грязи примерно 9 км, а потом зверски его пытали. В конце его истерзанное тело скормили собакам. Священник и профессор Драгутин Булич, один из старейших борцов Збора и довоенный председатель ПНХЗ в Чачке, опять-таки немаловажное лицо в богомольческом движении, также был убит, но на этот раз четниками в конце июля 1942 года. Ему было 32 года. Он был порезан кинжалами и убит 12 револьверными пулями. Спасал от погрома тысячи сербов, целые общины ^{[4, с. 15]}.

От немцев богомольцы, конечно, тоже страдали. Например, активный член ПНХЗ, архидиакон Валериан Лекич, довоенный зборовец. 26-летний монах, соратник св. владыки Николая, был пойман в монастыре Любостини после ухода Велимировича в конце 1942 года. Его отвезли в Крушевац, где его мучили самыми страшными пытками, от которых он сошёл с ума. Лекича застрелили на глазах у народа ^{[4, с. 16]}. Возможно он был убит немцами, потому что зборовцем на тот момент уже не являлся.

Меньшее количество богомольцев искали душевного спокойствия в одном из монастырей. Протоиерей Радислав Паунович (1890-1960), ещё одна яркая личность, известный проповедник с довоенных богомольческих соборов и один из основателей этого движения в Банате, член церковного суда епархии Вршачской, один из руководителей движения Збор. Во время войны, помимо всех обязанностей, он также посещал святого епископа Николая, когда последний пребывал в монастыре Войловицы, и еженедельно приносил ему еду. Патриарху и епископу он также приносил письма от Лётича и Недича. Отступая с добровольцами, он прибыл в Германию, где служил до смерти, помогая многим сербским беженцам ^{[4, с. 16]}.

После завершения войны со стороны новой власти последовали широкомасштабные гонения на богомольцев именно по той причине, что многие из них ассоциировались с пособниками оккупантов, что наглядно демонстрирует вышеприведённый нами пример самого Николая Велимировича. Уже в конце октября был убит в Шабаце протоиерей Паун Протич, один из лидеров движения Збор. Предстал перед судом и священник Драгослав Обучина, также член движения Збор, в апреле 1945 года в Кралеве. Он был приговорен к расстрелу ^{[4, с. 17]}.

Как пример типичного сербского богомольца-эмигранта показателен случай Йована Сарачевича. Он родился в 1902 году. Получил образование в Горнем Милановце и Чачке. Учился на юриста в Белграде. Известен и признан в качестве лучшего судьи в Чачке. Со студенческих дней был активным членом богомольческого движения. Он усердно сотрудничал с журналом ПНХЗ "Миссионер". Николай Велимирович его любил и ценил. Из-за принадлежности к движению Збор был отправлен в Гнилане, где не остался надолго, потому что переехал в Белград, на место судьи торгового суда. Потом был переведён в Верховную прокуратуру. Во время войны попал в немецкий плен в качестве офицера в запасе, где он оставался до начала 1943 года, когда, по причине тяжёлого заболевания, был выпущен. После выздоровления вступил в ряды Сербского добровольческого корпуса. Отбыв в Италию из-за того, что под конец войны СДК только отступали, он познакомился с русскими эмигрантами и отправился с ними в Аргентину. Там он принял постриг в Русской Православной Церкви Заграницей, получив имя Савва. Он был избран в 1957 году епископом Эдмонтонским. Умер в 1973 году ^{[4, с. 16]}. И это не единственный пример человека, имевшего двойное членство и спасшегося в эмиграции, либо погибшего на Родине по приказу новых властей. Из-за таких случаев коммунисты относились с недоверием ко всей Церкви в целом, хотя далеко не все её члены, и даже члены одного только ПНХЗ, вставали на чью-либо сторону. Во всяком случае это не было массовым явлением. Большинство просто пыталось выжить, как и во время любой войны.

Подводя итоги темы о связи между епископом и лидером Збора, можно заключить, что Лётич был не просто духовным последователем Велимировича, но и добрым его другом. Если говорить шире – о связях Димитрия Лётича с представителями Сербской Православной Церкви ^{[2, с. 7]}, то индивидуальная поддержка была, но «Збор» Лётича был для СПЦ по большей части незначительной политической группой в составе восьми тысяч членов. Это движение никогда не имело полной поддержки со стороны СПЦ, а только лишь поддержу со стороны отдельных лиц в её рядах. Чего нельзя сказать о патриархе Гаврииле Дожиче, который не поддерживал «Збор» и самого Лётича. В отличие от патриарха, у епископа Николая Велимировича были прекрасные отношения, по-настоящему дружеские с Лётичем, особенно до войны, так как он верил, что его друг был искренним христианином, как полагали также и многие другие, кто его знал и видел его строгую религиозную жизнь. Они также разделяли некоторые общие взгляды, когда речь заходит о политике. Однако во время войны епископ Николай был изолирован, сначала в монастыре Войловица, а затем в концлагере. О своём отношении к нацизму и оккупации в позитивном ключе епископ никогда не высказывался и поддержку в то время Лётичу не оказывал. Речь владыки Николая на похоронах Димитрия Лётича была словом духовника и друга и никоим образом не отражает отношение всех православных христиан Югославии к Збору или СДК.

Проанализировав связь между ПНХЗ и Збором, мы приходим к следующему выводу: по причине политизации части богомольческого движения, вовлеченности их в противоборство между различными политическими группировками и военными подразделениями за право определять послевоенное устройство югославского общества, Православный Народный Христианский Союз попал в немилость со стороны коммунистических властей. Связь со Збором и СДК дала повод обвинить богомольцев в пособничестве оккупантам и антинародной деятельности, что подлило масла в огонь и без этого разгоравшейся антирелигиозной и антицерковной пропаганды. Данный факт усилил гонения в том числе и на большую часть богомольцев, которые с профашистскими движениями никогда не сотрудничали, и способствовал будущему затуханию активности богомольцев и ликвидации большинства братств ПНХЗ в послевоенные годы.