Рецензия на книгу Форрест А. За кромкой поля боя. Жизнь военных во времена Революционных и Наполеоновских войн. – М.: РОССПЭН, 2022. – 280 с.

Галямина Анна Георгиевна аспирант, кафедра мировой экономики, международных отношений и права,, Новосибирский государственный экономики и управления "НИНХ" 630099, Россия, Новосибирская область, г. Новосибирск, ул. Каменская, 56 Galyamina Anna Georgievna Postgraduate of Department of World Economy, International Relations and law, Novosibirsk State University of Economics and Management, 630099, Russia, Novosibirsk region, Novosibirsk, Kamenskaya str., 56 galiamina.anna@yandex.ru

Современное гуманитарное знание обращает пристальное внимание на индивидуальный опыт человека, который, как правило, ранее оставался в стороне от интересов исследователей, из-за чего традиционное историописание, сосредоточенное на знаковых фигурах и ключевых событиях, мало могло сказать о повседневной жизни и образе мыслей рядового человека своего времени. Это справедливо и по отношению к истории войны с первой антифранцузской коалицией и последующих наполеоновских войн, которые длились четверть века, затронули жизнь целого поколения и послужили в дальнейшем основой для создания национальных легенд. Хотя сражения являются одним из основных предметов интереса для традиционной историографии наполеоновского времени, они составляют лишь малую часть военного опыта их непосредственных участников, что делает совершенно логичным интерес к жизни военных именно «за кромкой поля боя». Попыткой воссоздать ее стала книга британского исследователя, почетного профессора Йоркского университета, Алана Форреста, суммирующая итоги многолетнего изучения автором жизненного опыта участников войн и его осмысления исторической памятью.

Книга А. Форреста вышла в свет в серии «Мир Французской революции», издаваемой издательством РОССПЭН, в которой ныне публикуются работы, посвященные разным аспектам истории и историографии Великой Французской революции и наполеоновской эпохи. В основном это работы представителей так называемой Новой русской школы ^[1], к которой идейно близок Форрест ^[2]. С 2018 по 2021 годы он даже руководил в Государственном академическом университете гуманитарных наук Лабораторией западноевропейских и средиземноморских исторических исследований, работая в непосредственном контакте с представителями НРШ - поэтому работы Форреста знакомы русскоязычному читателю. Это один из самых активно публикующихся во «Французском ежегоднике» иностранных авторов (https://annuaire-fr.igh.ru/authors/36?locale=ru), но в формате отдельной книги его работы выходят в России впервые. Специально для этого были собраны автором, переведены и отредактированы статьи, ранее уже изданные им на английском и французском языках.

По содержанию книга условно распадается как бы на две части. Первая часть, большая по объему и основная, посвящена повседневности республиканской и наполеоновской армии. Здесь автор стремится проследить типичную судьбу солдата от момента поступления на службу и до его демобилизации после окончательного поражения при Ватерлоо. Между участием в жеребьевке во время рекрутского набора и жизнью ветерана при Реставрации - долгая четверть века. Для солдата революции, а в дальнейшем наполеоновского солдата эти годы включали в себя переписку с родными, столкновение с политикой Террора в армии, участие в заграничных походах и столкновение с местными жителями, возможно - плен. Каждому из вышеназванных сюжетов А. Форрест уделяет достаточное внимание в отдельной главе. Собранные под единой обложкой они воссоздают образ рядового человека своей эпохи и эволюцию его мировоззрения. Призванный на военную службу чаще всего из сельской французской глубинки он, возможно, не представлял себе изначально масштаба исторического события, в которое оказался вовлечен. Именно армия, по мнению Форреста, впервые знакомит аполитичного крестьянина с революционной повесткой и становится для него политической школой. Призыв на военную службу означает разрыв с привычным сельским миром, который представляется и рекруту, и его близким окончательным - рекрута провожают навсегда, не ожидая его возвращения. Единственная возможная связь - эпистолярная, в результате чего именно в армии многие бывшие крестьяне понимают ценность грамотности и стремятся обучиться читать и писать. Отмеченная же автором лаконичность и ритуализированность солдатских писем, их малая информативность для исследователя являются следствием малограмотности пишущих, растущего со временем отчуждения между солдатами и их оставшимися дома близкими, а также последствием военной травмы, вызывавшей неспособность рассказывать о своих действительных чувствах и личном военном опыте. При этом Форрест подчеркивает, что для вернувшихся домой ветеранов наполеоновские войны, тем не менее, оставались наиболее ярким жизненным периодом, когда они напрямую были вовлечены в значимое историческое событие - и осознавали эту вовлеченность.

Интересен анализ личного отношения солдат к происходящему в случае их участия в военном терроре. Автор обращает внимание на дегуманизацию участников нерегулярных военных подразделений противника вследствие применения ими «неправильных», неконвенциональных, чрезмерно жестоких средств ведения войны, невротизировавших французских солдат, - что в результате приводило к применению уже французами по отношению к дегуманизированному противнику жестоких средств. В якобинский период это наблюдалось в Вандее, при Наполеоне - в Италии и Испании.

Несколько особняком стоят три последние главы, составляющие условную вторую часть книги и рассказывающие о формировании образа революционных и наполеоновских войн в исторической памяти. Форрест анализирует создание наполеоновской легенды на основе образа «славного поражения» в результате похода в Россию и в битве при Ватерлоо. Кроме того, подробно рассматривается вопрос формирования французской республиканской идентичности в период Третьей Республики на основе культивирования официального республиканского мифа и приравнивания наполеоновского солдата к солдату Революции и формированию из них положительного образца для подражания в обществе, травмированном поражением во Франко-прусской войне.

Необходимо отметить, что большее внимание автор уделяет именно наполеоновским войнам. С одной стороны, это логично, так как они были существенно продолжительнее революционной войны с первой антифранцузской коалицией и, соответственно, оказали большее влияние на жизненный опыт и личность их участников и на формирование национальной легенды. С другой стороны, реалии наполеоновского времени читателем по умолчанию могут экстраполироваться и на предшествующий период, что не всегда верно. Все же автор зачастую фиксирует отличие реалий войны с первой коалицией от последующего времени и в качестве принципиальной границы устанавливает термидорианский переворот. Так, Форрест пишет об уменьшении революционной пропаганды в армии, изменении идеологических целей войны, более того - о снижении социальной поддержки ветеранов и инвалидов войн в послетермидорианский период. Тем не менее, он не заостряет внимание на моменте перехода, превращении республиканской революционной армии в наполеоновскую имперскую и изменении характера войны. Кроме того, необходимо отметить, что автор часто противопоставляет друг другу якобинский и наполеоновский периоды. В наполеоновское время попадает и Директория. Что касается якобинского периода, то не всегда понятно, включает ли автор туда же и время от объявления войны 20 апреля 1792 и до восстания 31 мая - 2 июня 1793 или же оно просто выпадает из рассмотрения. Возможно, отдельный анализ этих двух периодов позволил бы выделить новые интересные детали относительно эволюции характера войны и мировоззрения ее участников.

Стоит заметить, что А. Форрест, как представитель историографической традиции, не считающей себя наследницей Великой Французской революции ^[3-4], крайне скептически относится к французскому революционному мифу, который он называет «пустопорожней республиканской риторикой рубежа XIX-XX веков». Революция в его изображении, как и в изображении его московских коллег, становится результатом деятельности далеких от основной массы французов представителей «просвещенной элиты» ^[5], деятельности непонятной и чуждой для рядового француза. В результате значительное внимание в своей работе он уделяет расхождению между официальными заявлениями и тем, что наблюдалось в действительности. Например, рассматривая причины, побуждавшие молодых людей записаться на военную службу, автор в противовес официально превозглашаемому революционному энтузиазму масс заостряет внимание на противодействии крестьянства рекрутскому набору, вызванному как экономической ценностью будущих рекрутов для крестьянского хозяйства, так и непониманием смысла и целей войны в далеких от нее регионах. В случае добровольцев он обращает первостепенное внимание на личные мотивы, далекие от искреннего желания сражаться за революционные ценности, - такие, как семейные неурядицы, отсутствие перспектив для дальнейшей жизни в деревне, романтические представления о военной службе, как о возможности надеть красивый мундир и вырваться из сельской рутины. Не отрицая важности всех указанных автором мотивов, особенно в далеких от Парижа департаментах, нужно все же отметить, что ему как будто принципиально не интересно, существовал ли в действительности хотя бы в якобинские месяцы сознательный доброволец, отправившийся защищать революционные ценности. Но насколько в принципе верен тезис Форреста об аполитичности крестьян? В своем классическом, переведенном на французский язык и дважды изданном во Франции труде ^[6] А.В. Адо приводит данные о вооруженных выступлениях крестьянства с 1789 по 1794 годы, причем масштаб работы не позволил Адо включить в рассмотрение контрреволюционные крестьянские восстания. Хотя в целом история политических и социальных конфликтов в деревне не является сегодня самой популярной проблемой историографии Революции, тем не менее, существуют позднейшие исследования, дополняющие общую картину Адо конкретными данными по отдельным регионам ^[7]. Крестьяне как выступали против мер революционного правительства, так и радикализовали своими вооруженными выступлениями решения и действия столичных революционеров. Поэтому нарисованный автором образ политически наивного сельского рекрута кажется несколько упрощенным.

Вопрос о том, сформировался ли тип солдата-гражданина, существование которого постулировала официальная пропаганда, автор задает в главе «Гражданство, честь и мужественность: качества военного во времена революции и империи», посвященной характеристикам типа солдата, созданного Революцией. Он не соглашается с теми исследователями, которые считают, что он существовал в действительности, замечая в подтверждение своей точки зрения, что несмотря на предписываемое солдату-гражданину стремление служить не ради наград и личных почестей, а ради общественного блага Республики, еще при якобинской диктатуре существовала практика военных триумфов для отличившихся офицеров и продвижение по службе для отличившихся солдат. Тем не менее, А. Форрест уходит от ответа на поставленный в начале этой главы вопрос, рассматривая по большей части маскулинность формировавшегося образа солдата и по контрасту с этим - присутствие женщин в действующей армии и их участие в войне, которое может служить косвенным подтверждением желания защищать Республику. Он отмечает так же уменьшение числа добровольцев после термидорианского переворота по сравнению с якобинскими месяцами. Форрест говорит о снижении политизированности солдатских писем в тот же период, но не может ответить, в какой степени политизированность якобинского времени была повторением официальной риторики и проявлением лояльности к власти, а в какой - выражением искренних республиканских чувств. Таким образом, действительное существование в условиях II года Республики солдата-гражданина представляется не столь невозможным, как пишет автор. Также остается неотвеченным вопрос, в какой мере солдат-гражданин и дух войска сыграли свою роль в формировании республиканской армии и ее победах, что ставится Форрестом под сомнение, как миф, сформированный Третьей республикой.

Доступный язык и занимательность изложения, а так же предмет исследования - личный жизненный опыт участников исторического события - делает книгу интересной не только для специалиста-историка, но и для широкого круга читателей.