Иммерсивные практики в современном культурном пространстве (мировой и отечественный опыт)

Иммерсивность, интерактивность и медиакоммуникация

Возможности медиакоммуникации увеличиваются с каждым годом: иммерсивность и интерактивность прочно входят в нашу жизнь на сенсорном уровне и на уровне социальных связей. Это касается и художественного творчества, в ходе которого рождаются новые формы коммуникации автора произведения с реципиентом. Современное мировое и отечественное искусство давно вышло за привычные рамки, за стены галерей и даже улицы – теперь оно предлагает полностью погрузиться в некий новый мир, новое пространство, давая возможность создавать и пересоздавать его по своему усмотрению не только самому автору, но и зрителю, который становится участником художественного процесса: иммерсивность наряду с интерактивностью стала неотъемлемой частью культуры ХХI века.

Иммерсивность (от англ. «immersion») подразумевает «глубокое погружение» зрителя в искусственно созданную среду, активирующую весь комплекс чувственно-образного восприятия и создающую эффект присутствия. В частности, «иммерсивное искусство является современной формой “искусства, полного чувств”, которая подчеркивает участие, взаимодействие, интеграцию и проникновение» ^[1]. Задача иммерсивной среды – не просто активировать работу отдельных органов чувств, а заставить их «звучать целым оркестром», усиливая яркость восприятия каждого в отдельности в этом интегрированном взаимодействии ^[2]. Иммерсивная художественная среда, как правило, создает большую нагрузку на чувственно-эмоциональное восприятие, даря яркие ощущения, образы, эмоции ^[3]. При этом, избыточная иммерсивность может приводить к психо-эмоциональному перегоранию и опустошению, а яркость образов и пережитых ощущений в искусственно созданном мире – к потере интереса и разочарованию обыденной реальностью, что также может стать фактором развития, например, виртуальной игровой зависимости, когда участник иммерсивной компьютерной игры стремится к переживанию сильных аффектов, не типичных для повседневной практики.

Современному зрителю, посетителю выставки, спектакля или музея уже не достаточно быть просто наблюдателем, его привлекает возможность оказаться непосредственно в «ткани» самого произведения, исторического события, принять участие в создании художественного образа ^[4]. Иммерсивная художественная среда – это «поле» для взращивания кинестетических и эмоциональных переживаний и их репрезентации в художественных практиках. При этом не следует отождествлять интерактивность с иммерсивностью, они несомненно взаимосвязаны, но иммерсивность отличает большая степень вовлеченности зрителя в саму толщу художественного материала, когда произведение не просто воспринимается, а «переживается», стирается грань между достоверной реальностью и реальностью транслирующейся ^[5]. Причем эта вовлеченность может осуществляться и помимо воли реципиента ^[6]. В художественных практиках иммерсивность отличается большей степенью кинестетико-визуальной, чувственно-эмоциональной вовлеченностью реципиента, а интерактивность – деятельностным взаимодействием, при этом процессуальность и видоизменение объекта восприятия от взаимодействия с ним зрителя является общим основанием для обоих этих видов практик ^[7]. Иммерсивная среда изменяет зрительское восприятие, расширяя его границы. К примеру, в иммерсивных шоу участникам предлагается пережить необычные ощущения, «взрыв» эмоций, незабываемых впечатлений, а в компьютерных играх, игрок может наделяться сверхчеловеческими способностями. На интерактивной выставке посетитель может манипулировать разными предметами, наблюдать их трансформацию, но при этом не быть погруженным в искусственную среду, созданную автором ^[8] .

Сами по себе практики имерсии в культуре не новы, однако сейчас существуют новые формы для их выражения. Без цифровых технологий это было бы затруднительно ^[9], ведь только благодаря им появились виртуальная реальность (VR), смешанная реальность (MR), технологии дополненной реальности (AR) и т.п. ^[10]. Например, для архаических форм культуры практики вовлеченности были неотъемлемой составляющей в контексте ритуально-обрядовой деятельности, где «партиципация» была сродни современной культурной иммерсии ^[11]. В мифологической среде не различалось субъективное и объективное, вещь и ее знак, духовное и материальное, эмоциональная сфера от рефлексивной. Подобный синкретизм свойственен и современным иммерсивным средам, где стираются границы между актером и зрителем, оригиналом произведения и его копией, наблюдателем и создателем, коллективным и персональным, вымыслом и действительностью, виртуальным и реальным ^[12]. В современной виртуальной реальности тоже можно пережить вполне реальные ощущения, в иммерсивном театре зритель одновременно является актером, существует иммерсивная журналистика, иммерсивность входит в образовательные процессы, становится частью социокультурной жизни уже не как чудо техники, но как ожидаемое явление ^[13].

Европейская философская мысль констатирует, что осмысление иммерсивных практик еще находится в зачаточном состоянии ^[1], однако некоторые характеристики им уже можно дать. Под иммерсивной художественной средой понимается часть социокультурного пространства, сопряженного с художественно-эстетической деятельностью, и обладающая возможностями вовлечения и погружения субъекта в новые для него практики посредством организации и интенсификации его кинестетического и чувственно-эмоционального восприятия. Иммерсивная среда недифференцирована, для нее свойственно сплавление, сращение психоэмоциональных связей, отношений элементов художественных образов и их объективации. При этом, как мифологическая, так и иммерсивная художественная среда не способствует рефлексивности, виртуальный арт-объект может восприниматься как реальный, зачастую происходит отождествление объекта и его образа в сознании воспринимающего субъекта, но при этом не конструируются оценочные значения и понятия об объекте, зритель в иммерсивной среде застревает на уровне сенсуалистического восприятия. Вместе с тем, посредством иммерсивных технологий искусство пытается быть ближе к зрителю, посетителю.

Функции иммерсивного искусства

Иммерсивное искусство – многосредовое и многоуровневое полифункциональное образование, при этом ряд функций обладают амбивалентным значением. В качестве ведущих функций относительно зрительской аудитории можно выделить:

Арт-терапевтическую и ряд смежных функций, таких как компенсаторная, релаксационная, гедонистически-развлекательная. В иммерсивной художественной среде человек может символически освобождаться от рутинного повседневного груза проблем и забот, перемещаясь в «иную» реальность. Подобным образом древние ритуальные практики были направлены на достижение катарсиса, эмоционального очищения. Иммерсивные художественные среды позволяют уйти от реальности в виртуальность, в воображаемое, в мир иллюзий, в игру, позволяют достичь раскрепощения и состояния освобожденности своего существа, почувствовать себя непобедимым героем, либо погрузиться в состояние умиротворения, глубокой релаксации, эйфории и многое другое. Групповые иммерсивные арт-практики дают чувство сопричастности к коллективу, защищенности, помогают снижать агрессивность, бороться с неврозами, стрессами.

Эстетическую, формирующую творческую активность. Такие художественные практики способствуют развитию эстетических чувств, пробуждают творческое начало личности, формируют эстетические потребности. В современных неклассических художественных практиках распространенной становится в том числе эстетика абсурдного, шокирующего, эпатажного, агрессивного ^[14]. При этом границы искусства и не искусства в иммерсивной художественной среде оказываются размытыми, могут присутствовать арт-объекты, не лишенные эстетических свойств, но не обладающие целостным художественным образом, а в процессе создания или воплощения произведения зачастую перемешивается любительское и профессиональное построение художественных образов. К примеру, такой подход в деятельности галерей или музея позволяет им проводить выставки, где исторические предметы и произведения искусства. экспонируются одновременно с арт-объектами, созданными людьми с ограниченными возможностями или детьми.

Коммуникативную, отвечающую за трансляцию художественных образов и организацию диалогического взаимодействия зрителя с произведением и другими участниками иммерсивных арт-практик с элементами интерактивности.

Мнемоническую: иммерсивные технологии строятся на визуализации, апеллируют к эйдетической памяти, провоцируя звуковые, вкусовые и обонятельные ассоциации, кинестетические представления, зрительные впечатления и модифицируют их. Некоторые иммерсивные приемы направлены на дефрагментацию и детализацию зрительной памяти, когда, например, делаются цифровые увеличения отдельных фрагментов живописных произведений, где восприятие сосредотачивается на мельчайших деталях картины.

Сигнификативно-моделирующую, отвечающую за построение символически-знаковой системы иммерсивной среды и за моделирование в ней художественно-эстетических событий, процессов и условий для наиболее глубокого погружения в них зрителя. Это создание имитирующей среды, образных моделей реальности, не претендующих на достоверное отображение действительности, но удовлетворяющих эстетические переживания субъекта или группы. С другой стороны, эта возможность широко используется в образовательных процессах, где есть необходимость поместить обучаемого в моделируемую среду ^[15].

Суггестивную: иммерсивность связана с внушением, с навязыванием определенного спектра ощущений и эмоциональных реакций, так как первостепенно апеллирует к чувствам, а не разуму. Поэтому большее воздействие иммерсивные технологии оказывают на людей с неразвитым логическим и теоретическим мышлением, обладая манипулятивными функциями суггестивного воздействия. Иммерсивные технологии направлены на организацию эмоционального отношения к воспринимаемому произведению, восприятие информации строится на чувствах, эмоциях, переживаниях, состояниях. Транслирующиеся в иммерсивной художественной среде эмоции способны внушать идейно-эмоциональное содержание. Иммерсивная среда влияет и определяет зрительское восприятие, которое, в свою очередь, не оказывает существенного влияния на саму среду.

Сенсорно-перцептивную, с помощью которой осуществляется восприятие субъектом художественной среды, собственного сенсуалистического опыта и внутренних ощущений в результате воздействия посредством иммерсивных технологий на его органы чувств и активирование периферических рецепторов. Создаваемые сенсорные стимулы в иммерсивных художественных средах (свет, звуки, вибрации, прикосновения и т.п.) могут формировать как общую модальность восприятия при групповых арт-практиках, так и субмодальности, за счет уже имеющегося субъективного опыта восприятия, а также от отношения к происходящему и концентрации внимания при погружении в иммерсивную среду.

Творчески-преобразующую: иммерсивная художественная среда создает условия для переживания особых эмоциональных состояний в эстетически-организованной творческой атмосфере, что может формировать мотивацию к дальнейшей творческой деятельности, дает вдохновение, «заражает» идеями, образами, стремлениями к творческому самовыражению. Иммерсивная художественная среда способствует развитию воображения. Зачастую иммерсивные арт-практики или даже их описание и изучение ориентированы на со-творчество создателей и участников, художника и зрителя, автора и читателя ^[16].

Субъектно-репрезентационную, дающую зрителю интерпретационную свободу в восприятии художественного текста и возможность со-творческого его прочтения при переведении содержания в чувственный опыт субъекта и его представления посредством различных художественных средств выразительности. Иммерсивные художественные среды создают условия для эмоционально-чувственного познания субъекта. Иммерсивные художественные практики раздвигают границы искусства как самостоятельного и самодостаточного феномена в социокультурное пространство и его разные сферы жизни, оставляют за реципиентом достаточно большой индивидуальный выбор, зависящий от уровня его эстетико-познавательной культуры в целом. Подобные среды способствуют экстраполяции и репрезентации субъектом своих психо-эмоциональных состояний и переживаний на различные художественные формы и их преобразование в процессе интерактивных практик. В иммерсивных художественных практиках чаще образная репрезентация преобладает над вербальной. Зритель погружается в художественное событие, в котором происходит аутентификация субъективного опыта и восприятия с содержанием произведения. В иммерсивной среде доминируют механизмы репрезентации организующие мультисенсорное восприятие, стимулирующие сенсорно-моторное, тактильное и аудио-визуальное погружение субъекта в эстетико-художественную среду, применяются расширяющие возможности репрезентации инновационные средства (видеопроекции, объемные инсталляции, кинетические объекты, интеграция абстрактных изображений с определенным звуковым рядом, анимирование, технологии дополненной реальности и т.п.). То есть само репрезентативное художественное пространство изменило свою форму, оно все больше приобретает диалогичный и процессуальный характер, оставаясь конвенциональным. Иммерсивная среда провоцирует реципиента к автореференции, совершению ментальных актов и их самопрезентации в эстетико-художественных практиках.

Ориентационно-дезориентационную, являющуюся амбивалентной и указывающей на неоднозначное воздействие на зрителя, его психо-эмоциональное состояние и когнитивные процессы. Зачастую иммерсионная художественная среда замещает реальность, становится миром «достоверных» иллюзий, мифосредой. Зритель может оказаться погруженным в симуляционную пространственно-временную среду. Привычные вещи и предметы, процессы и их взаимосвязи, оторванные от своего традиционного существования и перенесенные в художественно-эстетическую среду, могут приобретать новые необычные значения и связи в интерпретационном поле художника, что осложняет их идентификацию и понимание зрителем. Опыт и переживания, полученные при погружении в иммерсивную среду, могут приводить реципиента к переоценке и перестройке своих ценностных представлений. Психическая дезориентация зрителя может являться непосредственно целью иммерсивного перфоманса. Дезориентация может выражаться и в неразличении подлинного произведения и его копии. И наоборот, когда иммерсивная среда становится основой познавательно-рефлексивных процессов, способствующих самоопределению, коллективной идентификации, требует внимательности и сосредоточенности и т.п., помогает разобраться и определиться в аспекте художественно-эстетического и аксиологического постижения различных культурных феноменов.

Аффективно-экстатическую, которая способствует групповой и персональной трансцендентальности, формирует отношение к эстетико-художественным объектам при взаимодействии с ними. В иммерсивных художественных средах могут присутствовать сильные эмоциогенные раздражители, вызывающие экстатические состояния, первостепенно восторженные, так как именно такое состояние приводит участника к чувству удовлетворения. Нечто подобное было свойственно древним вакхическим культам, магико-ритуальным экстазам, карнавальным культурам. Экзальтированные состояния способствуют удовлетворению человеческих желаний. Многие иммерсивные технологии нацелены на приведение участника к измененному состоянию сознания для переживания обещанных организаторами необычных и ярких ощущений. При организации иммерсивных художественных сред следует учитывать нейрофизиологические особенности психики разных категорий участников и посетителей подобных мероприятий, особенно, что касается детской аудитории, так как у детей, в силу эмоциональной лабильности, могут возникать аффективные реакции даже на довольно слабые раздражители. Элементарно у маленького ребенка при погружении в 3-D мультимедийную иммерсивную среду с резкой сменой и динамикой образов может возникнуть «морская болезнь», его в буквальном смысле укачивает, его мозг не различает реальную ситуацию и смоделированную в виртуальном цифровом пространстве, дезориентируется вестибулярный аппарат, в итоге могут возникнуть головные боли, нарушение сна, аппетита, раздражительность, повышенная возбудимость или апатичность и т.п. ^[3].

Иммерсивные практики в современной культуре России

Несмотря на то, что сегодня это направление привлекает значительное внимание, иммерсия присутствовала и присутствует во всех видах искусства. К примеру, импрессионисты хотели поделиться своими впечатлениями от созерцания окружающей красоты, экспрессионизм – фиксирует эмоцию, страсть. История знает появление цветомузыки, хепенингов, динамических художественных объектов, стрит-арта. Каждый стиль в художественной практике, с одной стороны, так или иначе пытается передать не столько смысл, сколько чувство, развернуть действие сюжета так, чтобы заставить сопереживать, думать, действовать. С другой стороны – виртуальная реальность, онлайн игры давно поглотили внимание значительной части населения планеты, став для них более интересной и актуальной версией жизни: в игре все понарошку, нет никакой ответственности, всегда можно «отыграть» назад, риски неправильного выбора сведены к минимуму. Полное погружение в искусственно созданный безопасный мир без реальных страданий, болезней, старения вполне отвечает мечтам человека о вечной жизни, о потерянном рае. Так что появление иммерсивных пространств было только вопросом времени и технологий.

Иммерсивные пространства в современном городе – это зоны в культурных центрах, общественных местах, театрах, музеях, исторических парках, городском ландшафте, где созданы условия для погружения в иную среду посредством аудиовизуальных и кинестетических средств. Иммерсивность, связанная с использованием медиатехнологий ^[17], в итоге ведет к трансформации понимания самой сущности пространства и времени. Пространство и время становятся способами интерпретации образов, сюжетов и вместе с ними – эмоций, чувств, которые хочет показать автор произведения или шоу.

Эстетическая практика иммерсии распространяется на широкий спектр культурных феноменов и может принимать самые разные формы. Например, деятельность исторического парка "Бастионъ" (Сортавала) и поселения «Сваргас» (Выборг) вполне вписываются в концепцию «погружения» в жизнь и быт другого времени и культуры. Посвященные эпохе раннего средневековья, эти пространства предлагают посетителям прикоснуться к реальным предметам, костюмам, пище, образу жизни, ремесленным практикам ^[18]. «В публичном пространстве культурно-историческая реконструкция выступает формой трансляции знаний о прошлом, которые передаются посредством формирования визуальных,чувственно-эмоциональных образов. В современной России образовательно-воспитательные и просветительские программы с использованием исторической реконструкции представлены достаточно широко — это публичные лекции, уроки «живой истории» … кружки исторической реконструкции и показательные мероприятия в школах, историко- образовательные фестивали («Орловская крепость», «Белгородская черта», «Река времени», «Прошлое говорит»), сочетающие развлекательный и образовательный форматы» ^[19].

Необходимость развития возможностей медиа в музее также подразумевает создания и разработку интерактивных программ и зон, в которых взаимодействие посетителя в объектами культурного наследия и художественными образами было бы максимально ^[20]. Здесь каждая организация идет своим путем, хотя преодолеть границу «посетитель – объект» в музее вряд ли возможно в полной мере. Многое, увы, зависит от финансирования. Небольшому краеведческому музею будет намного сложнее организовать иммерсивные программы, нежели крупному или частному. К примеру, выставка выдуманных существ «Бестиарий» и «Музей неправды» (Санкт-Петербург) – это полностью созданные авторские миры, где каждый объект имеет свое место и не расположен на витрине. Отсутствие стеклянной преграды, равно как и этикеток помогает воспринимать эти выставки как самодостаточные пространства.

Может показаться, что классическое визуальное искусство невозможно актуализировать и оно доступно только для созерцания, однако произведения не возникают сами по себе, они всегда вписаны в социокультурный контекст, в «сценографию» среды, их породившей и их презентующей ^[21]. Тем не менее, гораздо более отвечают целям иммерсивности выставки и специально созданные для этих выставок объекты /инсталляции /цифровой контент, а также театральные постановки.

К примеру, проходящая в 2023 году на сцене парка «Россия – моя история» (СПб.) выставка адаптирует классические живописны образы и показывает «ожившие полотна» Мане, Ренуара, Дега, представленные на больших цифровых экранах в сопровождении музыки Дебюсси, Скрябина и других композиторов-импрессионистов. Объединение разных художественных средств служат для достижения одной цели – погружения посетителя во «внутренний мир» живописи. В программу шоу вошли десять полотен, которые удалось «оживить» с помощью компьютерной графики. С одной стороны, это дает новый необычный опыт визуализации. С другой – такая гипертрофия живописных образов может впоследствии сыграть злую шутку с самим оригиналами, которые на фоне этого мультимедийного шоу будут смотреться своими бледными подобиями.

Иммерсивные выставки в России – редкие гости. Тем не менее, гастролирующие по миру иммерсивные инсталляции в формате полного погружения появлялись и у нас. В 2018 Андроид Джонс в центре дизайна Artplay (Москва) представил инсталляцию Samskara в сотрудничестве с российской студией "360АРТ". На выставке были представлены масштабные полотна и сферические кинотеатры, окружающие зрителей аудивизуальным контентом. В европейской и американской культурной жизни, где иммерсия воспринимается более привычно, фонды и музеи готовы выделять на создание таких выставок значительные средства. К примеру, в 2021 году был созадан Арт-центр Superblue: пространство иммерсивных инсталляций для нового поколения (Майями). Мировую известность приобрели мультисенсорное шоу Дэвида Хокни «Больше и ближе» в галерее Lightroom (Лондон, 2023 ), Лабиринт «SunForceOceanLife» Эрнесту Нету (Хьюстон). Мировой опыт иммерсии показал, что можно сочетать несочетаемое: в 2021 году коллектив художников teamLab представил проект, объединивший искусство и банные процедуры. «teamLab Reconnect: Art with Rinkan Sauna Roppongi» (Токио) — эта «выставка-погружение», «выставка-очищение» и чистое наслаждение художественными образами прекрасно вписалась в японскую культуру — очистив тело, очищаешь разум и наслаждаешься незамутненной красотой инсталляций и арт-объектов, что вполне в духе дзен-буддийских практик. Правда, в этом случае, лишенных религиозного смысла.

Сложно представить что-либо подобное в России. При этом отличия отечетсвенной и зарубежной иммерсивной пракики не ограничивается техническими возможностями. Отечественные проекты, чтобы быть понятыми и принятыми, должны отсылать к таким культурным традициям и ментальным конструктам, которые близки большинству населения нашей родины. В проектах европейских и американских авторов в большей степени реализуется пост-искусство, опирающееся на эстетические парадигмы безпредметного, бессознательного, аффективного или иные концептуальные программы. В отечественных проектах, как будет показано ниже, предпочтение отдается темам, связанным с историей культуры, известными литературными произведениями, острыми личными переживаниями.

Интересный опыт работы с «неосязаемыми» материями – временем и звуком, – представлен в 2023 на выставке-инсталляции «Почувствуй Октаву» (Тула). Посвященная истории тульского завода «Октава», выставка больше напоминает мини-спектакль, позволяя посетителям экспериментировать со звуком. А инсталляции от Kuflex#1 в пространстве «ЦЕХ» ( Нижний Новгород, 2023) демонстрируют эксперименты со всем спектром аудиовизуальных средств, с помощью которых, по замыслу авторов, должны объединиться цифровой и реальный миры ^[22]. Посетитель может сам превращать материю в звук, цвет, а также перемещаться по вселенной, реальной и выдуманной.

Что касается северо-запада России, то здесь осуществляются интересные инновации. В 2020 г. стартовал уникальный проект – «Поезд Победы», проехавший от Москвы до Владивостока и вдоль всей линии фронта времен второй мировой войны, – был создан в честь 75-летия Победы в Великой Отечественной Войне. Это детище команды «Невский баталист»: поезд-музей, поезд-экскурсия, он сочетает в себе и образовательное, и мемориальное пространство.

На территории киностудии «Ленфильм» (СПб, 2022) была создана масштабная инсталляция «Пропавшие в кинохронике», посвященная деятельности кинооператоров, фотокорреспондентов, сотрудников киностудий, трудившихся в годы Великой Отечественной войны. Проходящие на ней аудиоэкскурсии и квесты помогают проникнуться атмосферой военных лет, узнать больше о работе кино. Схожий проект с эффектом погружения – трехмерная панорама “Память говорит. Дорога через войну» (СПб, 2019 г.), соединял возможности классических диорам и панорам расширяя до их почти полного соединения с реальностью.

В 2022 г. также состоялась международная выставка совместных инсталляций России и Китая (СПб). Огромная экспозиция – плод сотрудничества двух авторов – поднимала апокалиптическую тематику, предлагая посетителям шокирующие и яркие образы в формате видео-инсталляций, скульптур, живописи и графики. Двумя ядрами этого эвента стали инсталляция “Пир Валтасара” (танцпол с экранами и цикличными видео), а также пространство фильма-инсталляции “Притча о драгоценной жемчужине»: таким образом авторы манипулировали сознанием зрителей, привыкших к дискотекам, посещению кино и бесконечным просмотрам видеоконтента.

Иммерсивный театр погружает зрителя в пространство актерской игры, убирая барьер в виде сцены, занавеса. Как правило, такие спектакли проходят при небольшом количестве зрителей – только в этом случае можно создать атмосферу «присутствия» в событии, которое разворачивается на глазах участников. Иммерсивность подразумевает личный контакт, пространство диалога, не выходящее за пределы комнаты.

Классикой иммерсивного спектакля в России считается «Анна Каренина» (Казань, 2018 г) продюсера Дианы Сафаровой и фонда «Живой город»: под театральное пространство были отданы два этажа огромного здания, в каждой комнате которого происходили действия сюжета знаменитого романа: персонажи беседовали, занимались своими делами, а зрители перемещались по всему зданию, наблюдая за сценами их жизни. В историческом парке «Россия — моя история» с успехом был поставлен спектакль-инсталляция «ДЫМ» (г.Тюмень, 2022). Канвой спектакля послужил графически роман Ольги Лаврентьевой, отсылающий к событиям Великой Отечественной войны. На экспозиции – документы, музыка, быт военного времени существуют одновременно в реальном и виртуальном пространствах. Выставка материализует воспоминания автора и героев романа, помогая посетителю почувствовать свое личное участие в событиях, представленных в спектакле. Вся выставка одновременно является и театром, и мемориальным пространством, а ожить этим воспоминаниям помогают сами посетители.

Среди экспериментальных спектаклей можно назвать «Добрый вечер! Позвоните Таньке!», сопровождающийся дегустацией вина и ужином при свечах, проходящий рестобаре «Может Быть» (Санкт-Петербург, 2023 г) – иммерсивность в ресторанном бизнесе уже становится новым трендом.

Спектакль «Другой город» (Петербург) режиссера Семена Александровского и Pop-up театра вообще больше похож на экскурсию и проходит на набережных рек и каналов Петербурга. Участники получают карту с маршрутом и аудиофайл, который следует прослушивать в наушниках. В записи слышны звуки набережных Амстердама, Парижа или Венеции – в зависимости от того, какая локация была выбрана. Такой подход демонстрирует нам эмпирически выбранные сценарии взаимодействия, многократно использованные в европейских интерактивных практиках медиаций ^[23].

В иммерсивном шоу «Безликие» (г. Санкт-Петербург), которое проводится уже не первый сезон, действие проходит одновременно в нескольких залах с разными актерами, сюжетными линиями и вариативными финалами. Зрителям обещают полную вовлеченность в происходящие события при полной анонимности (каждому посетителю выдается маска, скрывающая его лицо), а владельцам vip-билетов – гарантированный театральный опыт и доступ к бару.

Выводы

В качестве ведущих функций иммерсивного искусства относительно зрительской аудитории можно выделить: арт-терапевтическую и ряд смежных функций, таких как компенсаторная, релаксационная, гедонистически-развлекательная; эстетическую, коммуникативную, мнемоническую, сигнификативно-моделирующую, суггестивную, сенсорно-перцептивную, творчески-преобразующую, субъектно-репрезентационную, ориентационно-дезориентационную, аффективно-экстатическую. Все функции находятся в комплексном взаимодействии, при этом ряд функций обладают амбивалентным значением, оказывая неоднозначное влияние на участников иммерсивных практик. С одной стороны, они способствуют вовлеченности и увлеченности зрителя художественной средой, событийности, диалогичности и сотворчеству с произведениями, арт-объектами и их создателями; расширяют рецептивный опыт, активизируя синестезийные взаимосвязи, способствуя эмпатическому вживанию и сопереживанию, приводят к новым формам самоощущения и событийной автореференции. Благодаря иммерсивным практикам возрастает коммуникативность в художественной среде. С другой стороны, они же могут приводить к потере интереса к интеллектуальной и смысловой нагруженности художественных произведений, когда они не осваиваются, а просто потребляются, приобретая гедонистическо-игровой характер. За счет гиперстимуляции всего комплекса чувственно-эмоционального восприятия может развиваться привязанность к очень сильным и ярким ощущениям, впечатлениям, что в свою очередь может приводить к утрате интереса к обыденной среде, традиционным художественным практикам и оригинальным произведениям искусства прошлого. Первостепенной оказывается зачастую не содержательность и семантико-символическая составляющая, а развлекательность художественных иммерсивных практик как формы досуга, а искусства как «аттракциона» ^[4].

Подводя итоги исследования, можно заключить, что популярность иммерсивных художественных сред у массового зрителя объясняется ориентацией современной культуры на аудио-визуальные каналы информации и эйдетическую память. Иммерсивные художественные практики апеллируют к массовой культуре, и при этом создают возможность уникального переживания и получения личностно-субъективного опыта при погружении в искуственно созданную среду, которая в большей степени является пространством для художественных высказываний, а не для завершенных произведений.