Понятие объекта культурного наследия (терминологический обзор)

Пиляк Сергей Александрович ORCID: 0000-0002-8910-8741 кандидат архитектуры доцент, Смоленский государственный университет 214000, Россия, Смоленская область, г. Смоленск, ул. Большая Советская, 30/11 Pilyak Sergey Aleksandrovich PhD in Architecture Associate Professor of the Smolensk State University 214000, Russia, Smolensk region, Smolensk, Bolshaya Sovetskaya str., 30/11 s.pilyak@mail.ru Другие публикации этого автора

Актуализация культурного наследия как реализация его потенциала, или включения объектов культурного наследия в социокультурный контекст, является важной задачей современности. Понятие культурного наследия традиционно рассматривается в качестве философской и культурологической категории. Методологические аспекты реализации культурной политики, анализ культуры как неотъемлемой составляющей культурно-исторического пространства и определяющего фактора общественного развития рассмотрены в трудах О. Н. Астафьевой, Т. В. Беловой, Л. Е. Вострякова, Г. А. Голицына, Ю. А. Лукина, В. М. Межуева, В. М. Петрова, К. Э. Разлогова, А. Я. Флиера, О. В. Хлопиной и др. Вопросы реализации культурной политики отражены в исследованиях Ю. А. Веденина, М. Е. Кулешовой, Ю. П. Шульгина, Р. Ф. Туровского, В. Л. Каганского и др. Ю. А. Веденин внес весомый вклад в развитие и уточнение понятия «культурный ландшафт», рассмотрение его историко-культурного и социокультурного потенциала.

Знания и функции культурного наследия в социокультурном развитии регионов рассматривались в работах О. Н. Астафьевой, Г. А. Аванесовой и др. О. Н. Астафьева является ведущим отечественным ученым, исследующим вопросы реализации государственной культурной политики в региональном преломлении. Значительный вклад в изучение актуализации наследия внесла М. Л. Шуб. Исследователь на основе концептуализации образа прошлого как феномена культуры выявила его основные характеристики, типы и формы репрезентации образа прошлого в современном социокультурном пространстве. Краткий обзор позволяет отметить актуальность темы.

Выбор методологии исследования обусловлен сложным характером предмета исследования, требующим рассмотрения в рамках интегрированного философского подхода. Культурное наследие и горизонты его применимости обладают сложной природой и могут рассматриваться в контекстах философии, эпистемологии, герменевтики, культурологии, антропологии, искусствоведения, истории, иных наук. По этой причине настоящее исследование отличается междисциплинарным подходом, в качестве методологии будут последовательно применены методики различных наук, в своей совокупности позволяющие в полной мере раскрыть понимание феномена культурного наследия, его интерпретации и актуализации.

Вместе со значительным количеством исследователей и методик в данной сфере возрастает и количество трактовок понятия культурного наследия, которое можно считать бесконечным. Для культуролога это сформированные предками проявления материальной и духовной культуры, которые прошли испытание временем и передаются потомкам в качестве ценной редкости, имеющей особый статус. Культурное наследие также трактуется как основная форма сохранения культуры ^{[13, 135]}. Для музеолога ^[14] культурное наследие есть совокупность объектов, иллюстрирующих эволюцию общественных отношений. По это причине в общественном сознании наследие воспринимается как ценность, подлежащая музейному сохранению и актуализации. Практически каждая сфера научного знания со временем приобрела выразительный набор собственных авторских определений. Однако общее значение остается неизменным: в исторической перспективе объекты наследия приобретают статус символа и свидетельства минувших эпох. Ценность наследия заключается в том, что отдельные памятники способны рассказать о цивилизациях и историко-культурных образах прошлого ^{[7, 210]}, организуют связь времен и поколений. Актуально звучат слова Д.С. Лихачёва о том, что «ощущать себя в истории крайне важно. Этому ощущению помогают памятники культуры и истории» ^{[10, 451]}.

Авторы обобщающего издания «Анализ практики привлечения добровольцев к сохранению культурного наследия (на примере России, Великобритании и Франции)» дают свое определение культурного наследия, толкуя его как феноменологическую категорию, фиксирующую результаты передачи и наследования в обществе определенных объектов прошлого ^{[2, 17]}. Однако, на наш взгляд, более кратким и одновременно объемным определением наследия следует признать его понимание как субстрата национальной идентичности ^{[18; 19]}. Важная роль идентичности – локальной, региональной и национальной – неоспорима. Наследие символизирует объединяющие народы и города смыслы и значения. Поэтому логично и справедливо представить культурное наследие в качестве основного инструмента реализации государственной культурной политики. Заметим, что существуют и иные трактовки основополагающих терминов. В числе прочих выделяется следующее определение: «Наследство – то, что нам оставляет прошлое; наследие – то, что мы берем из прошлого и используем как собственность, а ценность культурного наследия – то, что мы сами выбираем из культурного наследия для использования и хранения на будущее» ^[20].

По итогу вышеизложенного заметим, что культурное наследие составляет особую группу культурных ценностей. Доступное для восприятия в современности и одновременно исключаемое из реалий нынешнего дня, наследие объединяет в культуре то, что нужно сохранять для наследников, т.е. последующих поколений. «Сбережение и накопление культурного и природного наследия – это долг ныне живущих перед теми поколениями, которые еще не пришли в этот мир, хотя именно они должны по логике истории вступить в права наследования» ^[19].

По причине причастности наследия прошлым эпохам оно нуждается в актуализации – превращении историко-культурного потенциала в действительность. Как отмечают современные исследователи, «… в публичной репрезентации коллективной идентичности обычно доминирует одна из трех составляющих социокультурного времени: прошлое, настоящее или будущее» ^{[11, 74]}. При этом объект культурного наследия причастен всем трем этим сферам. Объект является частью прошлого как созданный в минувшие эпохи, интерпретируется в настоящем с учетом современного окружения интерпретатора и является наследством для будущих поколений. Один из ведущих отечественных культурологов Кирилл Разлогов, утверждая тезис единства в многообразии, предлагал «дать возможность каждому культурному сообществу найти те представления, которые ему наиболее близки» ^{[12, 85]}. В контексте настоящего исследования возможно употребить данный тезис и при актуализации культурного наследия. Как известно, «… в произведении искусства постигается истина, недостижимая никаким иным путем» ^{[4, 40]}. Однако, тем не менее, для того, чтобы сделать эту истину понятной, необходимо предпринять определенные усилия.

Как отмечают современные исследователи, в настоящее время возрастает интерес к тому, что связано с коммеморацией и сохранением культурного наследия. Естественно, во многом этот интерес касается, в первую очередь, восприятия наследия и осознания его ценности. В зависимости от ряда обстоятельств «…разные части наследия оказываются «неравноценными», в глазах потомков складывается разное понимание (интерпретации) одних и тех же феноменов» ^{[8, 135]}. Возможно сделать очевидный вывод о том, что особым вопросом в данной сфере является изучение управляемости данного процесса.

Одновременно в последние годы развивается коммеморативная теория музейной деятельности, рассматривающая музей в качестве пространства сохранения исторической памяти ^[15]. «Под коммеморацией обычно понимают ряд практик или сингулярных событий, направленных на актуализацию “контента” “культурной памяти”, а также на его обновление или усвоение» ^{[15, 22]}. В определенном смысле в рамках данной теории музеи вполне можно назвать центрами идеологической работы. Конструирование национально-государственной идентичности путем формирование тематических экспозиций и презентации предметов, имеющих особое происхождение, ведет начало еще от языческих храмов, в которых размещались трофеи, иллюстрирующие культуру и историю поверженных врагов. Следовательно, коммеморативная теория, как и прочие, лишь рассматривает в особом разрезе процессы, имеющие место на протяжении значительного времени. «… оценивая роль российских музеев в системе коммеморативной культуры, мы можем отметить, что потенциал музея в данной области используется не полностью» ^{[3, 77]}.

Анализируя коммеморативные практики, профессор А. Смирнов отмечает их отличие от инструментов идеологического воздействия. По мнению исследователя, в музеях «… “транслируется” уже не информация, но определенный социальный опыт, опыт переживания и опыт причастности к событию. Одной из форм приобретения подобного опыта становится посещение музея, рассматриваемое как попытка индивида отождествить себя с прошлым, оказаться сопричастным ему» ^{[15, 23]}.

Идеологическое наполнение культурной политики традиционно воспринимается в качестве основного вектора манипуляции в сфере культуры. «Отказ от идеологии есть также отказ и от универсальных принципов, за счет которых происходит организация политического пространства. В реальности такие принципы всегда существуют» ^{[17, 66]}, утверждает И.М. Угрин. Конституция России, провозглашая высшей ценностью права и свободы человека, одновременно отказывается от идеологии и формирует ее. С учетом этого, можно упростить определение идеологии до сформированного приоритета одних ценностей над другими. Как отмечают исследователи, «хитрость идеологии заключается в ее мимикрии – она подстроилась под научность и оказалась особой качественно новой отраслью, которая стоит на границе культуры» ^{[5, 163]}. С современной точки зрения, культурная политика является объектом теоретических исследований, заявляющих своей целью определение и интерпретацию понятий, типологизацию моделей, выявление структурно-функциональных взаимосвязей и т.д.

По общему мнению, национальные различия в условиях ускоряющейся глобализации постепенно будут снивелированы. Тем не менее, как отмечает В. Егоров, «…глобализация и информационные технологии «стирают границы» между локальными цивилизациями, но не отменяют того, что в общецивилизационном поле современности по-своему реализуют закономерности его развития различные культурно-ментальные, национальные субъекты истории» ^{[6, 22]}.

Идентичность, в том числе и идеологическая, ощущается исключительно в сравнении с ценностями иных социумов. Территориально, ментально, темпорально приграничное пространство одновременно является зоной взаимопроникновения и трансформации культурных традиций. Это неизменно приводит к идеологической борьбе, способной проявиться по-разному.

Кроме этого современные исследователи неоднократно отмечают, что «… борьба идеологических центров происходит не столько на экономическом или политическом уровне (хотя, конечно, на каждом из них тоже) – противостояние происходит в сфере смыслов, на уровне формирования социальной реальности, единого культурного универсума <…> Очевидно, что в такой борьбе культурная близость становится фундаментальным ресурсом, облегчающим идеологическое продвижение, на который делается основная ставка» ^{[9, 123]}. Несмотря на очевидный потенциал идеологического использования культурного наследия и наработанный за годы практический опыт, полноценное теоретическое осмысление данного процесса и разработка подробной методики действий все еще является перспективной научной задачей.

Масштабная работа по актуализации культурного наследия с целью создания и укрепления собственной мировоззренческой платформы требует немалых ресурсов и по силам лишь государству, располагающему наибольшими инструментами воздействия на культурную жизнь. В данном случае инструментами государства становятся управление наукой, искусством, религией через выработку и транслирование государственной идеологии с помощью системы образования и средств массовой коммуникации. В отечественной практике понятие государственной культурной политики или политики государства в области культурного развития зафиксировано Федеральным законом РФ от 09.10.1992 № 3612-1 «Основы законодательства Российской Федерации о культуре»: «Государственная культурная политика (политика государства в области культурного развития) – совокупность принципов и норм, которыми руководствуется государство в своей деятельности по сохранению, развитию и распространению культуры, а также сама деятельность государства в области культуры» ^[1]. Соответственно, неизменность наследия, его колоссальный потенциал в качестве субстрата идентичности, должен быть использован.

Следовательно, наследие обладает огромной созидательной силой, которая может быть применена для формирования мировоззренческой платформы, способной решить, в том числе, идеологические задачи. Значение наследия как символа и неукоснительно соблюдаемых традиций, и необходимых обществу новаций, трудно переоценить. Консолидация общества, содействие в разрешении существующих противоречий, формирование положительного отношения к современности – решение всех этих задач может быть доступным благодаря актуализации наследия. Наследие обладает своеобразным «кредитом доверия», поскольку принадлежит иным эпохам. Подлинность, как и способность пережить свою эпоху, является важнейшей характеристикой и уникальным свойством культурного наследия, в большинстве случаев принадлежащего прошлому и изъятому из среды бытования. Возвращаясь к трактовке наследия как «субстрату идентичности» мы упоминаем наиболее краткое и емкое определение, одновременно декларирующее особенности природы наследия и перспективы его актуализации в интересах государства и общества.

Выявление объектов наследия, отношение к ним и их актуализации не только демонстрирует зрелость государства и общества, но и зримо показывает созидательные ориентиры, характерные для эпохи. Путем работы с наследием возможно показать, что важно для развития социума в настоящий момент.