Pavel Alexeyevich Serebryakov's Performance Art

Kameko Elena Mikhailovna Candidate at the Special Piano Department of Saint Petersburg Conservatory named after N.A. Rimsky-Korsakov 190068, Russia, Leningradskaya oblast', g. Saint Petersburg, ul. Glinki, 2, litera A elena_kameko.@mail.ru Other publications by this author

Общеизвестно, что П. А. Серебряков принадлежит к числу представителей русской фортепианной школы, у истоков которой стояли Ант. Рубинштейн, Т. Лешетицкий, В. Сафонов и др. Будучи достойным продолжателем ее традиций, П. А. Серебряков посвятил всю свою жизнь и деятельность служению искусству.

Выступая на эстраде, П. А. никогда не щадил свои силы. Зарядом своей мощнейшей энергии он сражал весь зрительский зал. Об этом часто писали музыкальные критики, это отмечали его ученики, это можно увидеть и на фотоснимках. «Музыкант ярко выраженного романтического склада, пламенного темперамента, всегда отдается чувству целиком…»^[5], или «Сила этой могучей индивидуальности нас так захватила и понесла, даже после Гилельса…<>…так что это событие мы будем долго помнить…»^[4] (см. ил.1)

Ил.1. П. А. Серебряков открывает концертный сезон в БЗФ 14.09.1975г.

Будучи на склоне лет, мастер сохранил такой же неиссякаемый творческий энтузиазм. Неудивительно, что однажды его спросили: «В чем заключается секрет вашего творческого долголетия?» Ответ последовал простой: «Только в труде. Непрерывном, упорном. Только в процессе совершенствования мастерства и постоянного общения с аудиторией можно убедиться в приносимой людям радости, которая стимулирует работу над собой, придает силы, уверенность».^[3]

Контакт с аудиторией, который для П. А. Серебрякова всегда играл первостепенную роль, начал зарождаться у пианиста еще в юные годы. Его творческий дебют состоялся в 11 - летнем возрасте. К сожалению, суровые жизненные испытания прервали занятия начинающего музыканта на несколько лет. П. А. вынужден был зарабатывать на хлеб, демонстрируя свой артистический талант. В своих автобиографических заметках П. А. вспоминал: «Тогда я впервые почувствовал волнующий контакт с аудиторией, почувствовал удовлетворение от сознания того, что твоя игра способна принести радость слушателям…»^[15]

Решающую роль в профессиональном становлении П. А. Серебрякова сыграл его педагог, профессор Л. В. Николаев. За годы занятий в его классе П. А. Серебряков «усвоил лучшие традиции своего учителя, уже на раннем этапе своего творческого развития обладал сильной, ярко выраженной артистической индивидуальностью».^[7]

Ярко проявив себя на Всесоюзном конкурсе и других международных состязаниях, П. А. заявил о себе, как о молодом художнике–виртуозе. (П. А. Серебряков завоевал вторую премию на Первом Всесоюзном конкурсе, почетный диплом на Международном конкурсе имени Ф. Шопена в Варшаве, грамоту участника на международном конкурсе имени Э. Изаи в Брюсселе). Как отмечалось в рецензиях, молодому пианисту, обладающему пылким темпераментом, трудно было сдержать себя на эстраде. «Это ещё совсем юный, «неоперившийся» художник. Блестящая разнообразная техника, молодая, буйная темпераментность – вот чем пока располагает Серебряков. Этого, конечно, мало для современного художника. Но бесспорно, что остальное при должной работе Серебрякова над собой – «придет» и Серебряков разовьется в первоклассного, большого артиста», - писал писал Э. Галь об исполнительстве П. Серебрякова.^[10] При этом отмечалось умение П. А. воздействовать на зрительскую аудиторию силой своего артистического обаяния.

Ближе к середине 1940–х годов исполнительский стиль артиста в значительной степени изменился Как отмечал П. А. Серебряков в своей автобиографии, частые творческие встречи с К. Н. Игумновым оказали на него заметное влияние. Это отразилось на исполнительском стиле артиста. «…Тонкое звуковое мастерство замечательного пианиста учило меня вслушиваться в музыкальную ткань произведения, постигая логику и красоту интонирования, открывало новые стороны исполнительского искусства. Влиянием Игумнова было вызвано, в частности, и мое новое обращение к Чайковскому,» - отмечал П. А. Серебряков.^[15]

В 1943 году Асафьев, незадолго до своей кончины, отметил у П. А. Серебрякова большой творческий рост и выразил надежду на обретение музыкантом неповторимости, поэтичности и цельности замысла.^[2] Годами позднее, Е. Светланов называл П. Серебрякова «вдумчивым истолкователем Чайковского и Рахманинова»,^[10] а В. Клин в своей статье говорил о Серебрякове как об «одном из лучших в мире исполнителей жемчужины русской фортепианной музыки».^[6]

В 1950-е годы наступил расцвет исполнительского искусства П. А. Серебрякова. Артист, находясь на пике своей творческой активности, делился своими впечатлениями от концертных поездок по всему миру: «…Мне довелось побывать в различных странах Европы, Азии и Америки. Попадая в новое место, я испытываю удивительное чувство первооткрывателя. Наверное, каждый, кто ступает на незнакомую землю, полагает, что увидел такое, чего не заметил, не узнал никто другой…»^[17]

Важно отметить, что П. А. Серебряков на протяжении всей жизни совершенствовал свое исполнительское мастерство, создавая единую концепцию интерпретируемого произведения. «Постоянное слушание других исполнителей, вечная неудовлетворенность достигнутым, так как чем больше высот достигаешь, тем больше сомневаешься в эстетической и художественной ценности своего «я», - говорил П. А. Серебряков в своем интервью с О. Белогрудовым ^[3]

Любопытно заметить, что, работая над художественными образами, Серебряков «обращался за подсказкой» к своему любимому писателю Шекспиру. «В искусстве, как и в жизни, меня привлекают острые конфликты, бурные драматические коллизии, яркие контрасты…», - говорил он.^[16] (В 1970-е годы в газете «Вечерний Свердловск» было опубликовано интервью В. Рябухо с П. Серебряковым. На вопрос о любимом писателе артист ответил: «Шекспир. Его люблю за контрастность, страстность, лиризм»).

Особенно ярко раскрылось дарование П. Серебрякова в музыке Бетховена и Рахманинова. (Выразительный внешний облик артиста имеет схожие черты с первым из вышеперечисленных). Пианист отмечал, что эти два композитора особенно близки ему по духу. «Исполняя Бетховена, Серебряков стремится выявить не столько героико–монументальное, сколько драматическое и трагедийное начало музыки. Его Бетховен полон силы и динамизма…» - пишет Н. Растопчина.^{[15, c.39]} Несомненно мастер имел индивидуальный исполнительский почерк. Как отмечает Е. Мурина, за основу идеи П. А. брал «тематическое зерно» - как правило, начальный мотив произведения. В результате последовательного развития материала, «зерно» разросталось и, достигнув кульминационной вершины, могло «зажечь своим ярким пламенем» весь зрительский зал. Таков был один из важнейших исполнительских принципов П. А. Серебрякова. (Из личной беседы автора с Е. Муриной). Это слышно и в записях. (Например, в финалах «Патетической» и «Лунной» сонат). При этом исполнитель сохранял верность авторским намерениям, тонко чувствуя стилистические особенности произведения.

Интерпретируя Рахманинова, П. А. Серебряков «раскрывал прежде всего глубокую человечность этой музыки», создавая яркие, но в тоже время объективные художественные образы. Как говорил П. Чайковский, «объективность артиста – есть высшее виртуозное качество».^[18] В данном плане П. А. Серебряков был чрезвычайно виртуозен. «В его исполнении простота сочетается с тщательной отделкой деталей, умение «петь» на фортепиано – с большим внутренним темпераментом»^[10]. П. А. Серебряков был всегда открыт для публики и говорил с ней искренне и правдиво. «Вслушивания в творчество Рахманинова для меня – всегда размышление, непрерывный поиск», - говорил Серебряков.^[11]

Исполнительское искусство П. А. Серебрякова высоко ценили за рубежом, отмечая поэтичность и благородство звучания, «драматизм и романтичность передачи музыкальный шедевров». (Цитата Эурика Ногуейра Франса, одного из крупнейших бразильских музыковедов // семейный архив Серебряковых). Особенно яркий триумф состоялся в Бразилии. Так, музыкальные критики писали: «…Я почувствовал такое поэтическое величие, что был ошеломлен. И постепенно передо мной начало раскрываться произведение, много раз слышимое мною, и я понял, что для передачи этого величия и драматических чувств, для передачи этой силы нужна именно рука Павла Серебрякова..»^[1]

Несмотря на внутреннее тяготение к музыке Бетховена и Рахманинова, П. А. Серебряков владел широким и разнообразным спектром репертуара. Видное место в нем занимали сочинения современных отечественных композиторов. Начиная с раннего периода исполнительской деятельности, П. А. Серебряков играл сочинения Н. Cимонян, Г. Свиридова, И. Дзержинского, В. Волошинова, Б. Майзеля, Б. Гольца, М. Глуха. (П. А. Серебряков являлся первым исполнителем концерта Г. Свиридова, фортепианного концерта и ряда пьес Н. Симонян, Второго концерта И. Дзержинского, первым после автора интерпретатором концерта Д. Шостаковича c-moll). Примечательно, что в начале своей творческой деятельности Серебряков признавался: «Играл я тогда много, не задумываясь над качеством исполняемой музыки, иногда просто желая помочь своим товарищам пропагандой их произведений»^{[15, c.16]}.

В более поздние годы П. А. отдавал свое предпочтение музыке Д. Шостаковича, С. Прокофьева и Г. Уствольской. В одном из интервью артист назвал трех своих любимых композиторов, среди которых – Д. Шостакович. Интересны интерпретаторские находки П. А. Серебрякова и в сочинениях И. Стравинского, который, по словам П. Дмитриева, удавался ему лучше остальных. (Три фрагмента из балета «Петрушка». Интересно обратить внимание на весьма оригинальный стиль исполнения Серебрякова. Особенно ярко это выражается в непривычном для современного слушателя медленном темпе первой пьесы «Русская», некоторых тембральных находках в «Масленице», а также отличающихся от выписанных автором динамических оттенков во всех трех частях цикла). «…Пианист не должен быть рабом своих пристрастий. Не играть произведений какого – либо композитора – значит сознательно обделять, обкрадывать себя», - утверждал П. А. Серебряков.^[16]

Помимо советского репертуара, П. А .Серебряков проявил интерес к творчеству бразильских композиторов. Выступив редактором сборника пьес, П. А. подарил новую жизнь сочинениям Г. Вилла – Лобоса, М. Камарго–Гуарньери, О. Лоренцо–Фернандеса, К. Санторо и Ж. Сикейра. Исполняя данные пьесы, П. А. Серебряков «мерой своего эмоционального участия сообщал жизнь новой музыки» ^[13] (см. ил. 2)

Ил.2. Сборник пьес бразильских авторов для фортепиано // Ред. сост. П. А Серебряков. Л.: Музгиз, 1960г.

Как говорил К. Игумнов: «Авторский текст – лишь архитектурный чертеж. Разгадка и выполнение его – в этом роль исполнителя.»^{[14, c.51]}

Вместе с тем, пианист не принимал новых тенденций современного искусства. В частности, ему было чуждо искусство авангарда и свойственная этому направлению абстрактность мышления. Как отмечает П. Дмитриев, П. А. Серебряков являлся сторонником создателей объективных образов. (Из личной беседы автора с П. Дмитриевым). Поэтому исполняемые им сочинения, особенно в поздние годы, «игрались им так непринужденно, с такой уверенностью в их и своей художественной правоте, что казалось – сто лет еще пианисту играть их и сто лет еще они будут для него естественнейшей речью на эстраде.»^{[13, c.79]}

Отличительная исполнительская черта П. А. Серебрякова поздних лет – целостность высказывания и огромный исполнительский масштаб. Зрелого художника не интересовала ювелирная отделка деталей, виртуозный блеск и внешние эффекты на эстраде. Занимаясь на рояле, П. А. никогда не работал над короткими фрагментами. Стараясь ощутить единое исполнительское дыхание, музыкант постигал философскую глубину сочинения. Оригинальными исполнительскими решениями П. А. делился и со своими учениками. (Более подробно об этом говорится в статье автора «Педагогические принципы П. А. Серебрякова»).

В последние годы творчества П. А. Серебрякова имели место концерты–откровения. Глубокая и проникновенная игра П. А. не оставляла никого равнодушным. Так, А. Куртев (пианист, профессор Софийской консерватории, кандидат искусствоведения, ученик П. А. Серебрякова) вспоминал: «Нередко после его концертов слушатели уходили со слезами на глазах…Великий артист разворачивал свои замыслы шаг за шагом, незаметно проводя их через цепь вновь возникающих жизненных ситуаций. А когда было надобно – путем прямого подключения творческого воображения, свободного от всякого рода спекуляций. Не пытаясь навязать слушателю предварительно и досконально заготовленный им сценарий, он создавал восхитительно цельные картины жизненной реальности в панорамных масштабах…»^[7] (ил.3)

Ил.3 П. А. Серебряков играет в БЗФ, 1970-е годы

В заключение отмечу, что на сегодняшний день, благодаря некоторым сохранившихся грамзаписям можно судить о пианизме П. А. Серебрякова и сравнивать его интерпретации с другими выдающимися мастерами. Хотя записи лишь в незначительной части отражают богатство и глубину его интерпретаций, по ним можно отметить главное: пианистическое искусство П. А. Серебрякова – несомненная ценность, и может служить уроком подлинного мастерства для современного поколения музыкантов.