Возникновение и эволюция термина «судебное управление»

Абдулин Роберт Семенович доктор юридических наук, кандидат педагогических наук доцент, Курганский государственный университет, заведующий кафедрой уголовного права; судья Курганского областного суда в отставке; Заслуженный юрист Российской Федерации 640000, Россия, Курганская область, г. Курган, ул. Пушкина, 187 Abdulin Robert Semenovich Associate Professor of the Department of Criminal Law and Process at Kurgan State University, resigned judge of the Kurgan Regional Court, Honored Lawyer of the Russian Federation.  640000, Russia, Kurgan region, Kurgan, Pushkin str., 187 abrosem@yandex.ru Другие публикации этого автора

Термин «судебное управление» или «внутрисистемное судебное управление» является широко употребляемым в современной отечественной юридической литературе. Тем не менее, содержание этого термина понимается неоднозначно. Одни исследователи считают судебное управление вмешательством в судебную деятельность и давлением на независимость судей, а другие, наоборот, важной частью организации отправления правосудия в части обеспечения этой деятельности. Именно это обстоятельство и явилось причиной обращения автора статьи к данной теме.

Вероятно, ничего нового не открою, если скажу, что пытливый ум таких ученых в дореволюционной России как А.Д. Градовского, В.Ф. Дерюжинского, Д.В. Довнар–Запольского, В.В. Ивановского, Ф.Ф. Кокошкина, А.В. Горбунова и других, обративших свое внимание на судебное управление как самостоятельную отрасль государственного управления, позволили нам гораздо больше узнать о начальных этапах конституирования судебного управления в организационном смысле. Они оставили нам в наследство фундаментальные труды, которые, несмотря на различные векторы развития нашего государства, и на сегодняшний день не теряют своей научной ценности^[1].

В постоянном поиске и движении в сторону познания феномена судебного управления были ученые и советского периода. Среди множеств научных работ и теорий, исследующих правовую природу и сущность такого вида государственной деятельности, выявления основных признаков, которые его индивидуализируют и позволяют получить целостное представление об этом феномене, особый интерес представляют работы С.А. Мусиной, Н.В. Блиновой, Л.П. Маковской, Л.В. Филатовой, Л.С. Симкина, А.И. Казакова, В.П. Кашепова, И.И. Олейник, Н.Н. Ефремовой и др.

В современной доктрине проблемам правовых и организационных основ реализации судебной власти посвящены немало работ. В этих научных трудах уделяется значительное внимание организации судебной деятельности в современный период, теоретическим и правовым аспектам совершенствования функций судебной власти, но только мимоходом освещаются некоторые вопросы организационного обеспечения судебной системы и практически не рассматривается деятельность системы органов внутреннего управляющего воздействия. И, тем не менее, есть исследователи, продолжающие лучшие традиции ученых дореволюционного и советского периода по глубокому изучению деятельности органов современного судебного управления. В частности, к числу наиболее свежих таких работ можно отнести труд Е.И. Алексеевской, посвященный современной концепции судебного управления и его принципов^[2].

Итак, прежде чем перейти собственно к своему видению возникновения и эволюционного развития понятия «судебное управление» приведу следующую цитату из работы В.М. Сырых «История и методология юридической науки». В ней он пишет, что «теоретическое знание, как бы далеко оно ни уходило от эмпи­рических знаний, может выступать в качестве научного знания лишь при условии верного отражения непосредственной реально­сти»^[3]. Таким образом, исходя из слов В.М. Сырых, прежде всего, необходимо разобраться в значении термина «судебное управление», который как раз и является отражением эволюционного развития данного института, смысловым ядром юридического языка, передающим основную содержательную информацию данного понятия.

Изучение теории судебного управления в дореволюционный период свидетельствует о серьезной дискуссионности их терминологического обозначения. Тем не менее, к завершению XIX века появилось понимание этого явления, своеобразие его предмета и методов судебного управления, дающих основание констатировать о существовании самостоятельной комплексной отрасли государственного управления. Более того, одновременно завершилась и «полифония терминов», поскольку в терминосистеме такого управления на данном этапе развития государства прочно утвердился термин «судебное управление»^[4]. Не отказались от этого термина и в советский период, но все же преобладающими в юридическом языке советских юристов становятся термины «организационное руководство судами», а чуть позднее – «организационное обеспечение деятельности судов». Между тем несмотря на появление новых терминов, термин «судебное управление», в особенности в научных исследованиях, продолжал употребляться. Следует отметить, вышеназванные термины, а также такие термины советского периода как «управление в области юстиции», «судебное (административное) управление», «административно-судебная деятельность», «государственное руководство судами» не в полной мере подходили под термин «судебное управление». Объяснялось это тем, что в советский период, то есть до 1991 года управление и организационное руководство судебной системой осуществляли коммунистическая партия и органы юстиции. Более того, даже после прекращения деятельности КПСС, в современной России, вплоть до 1998 года, организационное обеспечение судов продолжали осуществлять органы юстиции. Из выше изложенного следует, что помимо термина «судебное управление» в терминосистеме советского периода по указанным выше причинам в научном и практическом значении существовало большое количество терминов, что позволяет судить о явлении полисемии, которая в науке понимается как многозначность. Безусловно, в таком чрезмерно большом количестве синонимичных терминов постоянно терялся его смысловой оттенок, который можно было понять лишь в контексте. Эти термины постоянно интерпретировались и адаптировались к политическим событиям, изменениям законодательства о судебной системе, что, в свою очередь, осложнялось неконкретностью и двусмысленностью их дефиниций.

Началом становления терминосистемы современного судебного управления стало принятие 24 октября 1991 года Концепции судебной реформы в Российской Федерации, которой утверждалось совершенно новое видение судебной власти в России, но и ставилась задача реального обеспечения гарантий самостоятельности и независимости судейского сообщества. Одним из главных направлений этого концептуального документа было создание судейской корпорации, интегрированной во все звенья судебной системы и оказывающей влияние не только на решение внутренних вопросов, но и утверждение авторитета судебной власти в публичной сфере. С созданием органов судейского сообщества им были делегированы решение наибольшего количества государственно-властных функций: приобретение, приостановление и прекращение судейского статуса, присвоение квалификационных классов, вопросы поощрения или привлечения судей к дисциплинарной ответственности, а также решение целого ряда иных организационных вопросов, которые в советский период были прерогативой органов исполнительной власти. Вместе с тем на этом этапе проходило и формирование терминосистемы современного судебного управления. Например, В.Е. Чиркин в начале 2000 –х годов вводит в научный оборот термин «судейское самоуправление»^[5]. Через восемь лет И.Б. Михайловская вводит в научный оборот термин «внутрисистемное управление»^[6], который уже в некоторой степени отражает независимость и самостоятельность судебной системы, поскольку к этому моменту уже в полном объеме функционировали органы судейского сообщества и Судебный департамент при Верховном Суде РФ. Автор статьи, разделяя позицию И.Б. Михайловской, в своих работах предложил ввести в научный оборот несколько расширенный термин - «внутрисистемное судебное управление». На взгляд автора, введение в этот термин понятия «судебное» свидетельствует о предметной области его применения.

Терминосистема судебного управления получила развитие и в диссертационных исследованиях. Например, А.А. Герасимова в своей работе, посвященной функциям судебной власти в механизме современного Российского государства, предложила дополнить терминосистему судебного управления новыми терминами «внутрисистемная деятельность судебной власти» и «функция внутрисистемного управления судебной власти»^[7]. Между тем оба предложенных А.А. Герасимовой термина не имеют какого-либо принципиального различия. Для аргументации обратимся к термину «функция внутрисистемного управления судебной власти». В практическом смысле это означает деятельность судейской корпорации, которая через органы судейского сообщества и органы организационного обеспечения судебной деятельности реализуют потребности судебной системы. Таким образом, понятие «функция» это тоже самое, что и «деятельность», а значит между предложенными терминами различия нет.

Безусловно, динамичное развитие судебной системы и ее возможности в собственном управлении, вполне могут повлечь за собой обновление и пополнение терминосистемы судебного управления и другими терминами. Однако этот процесс представляется весьма сложным, поскольку в настоящее время термин «судебное управление», относящийся к специальной сфере употребления и являющийся наименованием специального понятия, по мнению автора статьи предельно точен и однозначен. По этому поводу Д.С. Лотте писал, что «любой термин в противовес обычному слову (или словосочетанию) должен иметь ограниченное, твердо фиксированное содержание. Это содержание должно принадлежать термину независимо от контекста, в то время как значение обычного слова уточняется лишь в определенном контексте в сочетании с другими словами»^[8]. Отсюда следует, что сконцентрированная информация о существенных и отличительных признаках и свойствах судебного управления, должна быть зафиксирована в дефиниции.

В авторской редакции дефиниция определение судебного управления выглядит следующим образом. Судебное управление - это особый вид государственного управления, делегированный органам судейского сообщества, содержащим установленные законом принципы, функции и методы управленческого воздействия для обеспечения функционирования и организации судебной деятельности.

Между тем Е.И. Алексеевская в статье «Современная концепция судебного управления и его принципы» предложила несколько иное видение дефиниции такого управления. На взгляд автора, это государственная деятельность судебных органов по обеспечению деятельности судов и судей для осуществления правосудия и реализации программ развития судебной системы Российской Федерации, а также материальное и социальное обеспечение судей^[9]. Однако такое построение дефиниции судебного управления, предложенная Е.И. Алексеевской, вызывает много вопросов. Во – первых, используемое в дефиниции понятие «судебные органы» представляется не совсем корректным, поскольку судебные органы наделены полномочиями лишь по отправлению правосудия. При этом уровень каждого судебного органа, подразумевает наличие строго определенной компетенции конкретного суда и нормативно определенного порядка его взаимодействия с иными судебными органами, в которых не предусмотрены функции управления. Во - вторых, как уже указывалось выше, дефиниция - это краткое определение какого-либо понятия, отражающее существенные, качественные признаки предмета или явления. Поэтому включение в дефиницию такого объекта судебного управления как «реализация программ развития судебной системы», а тем более судебными органами, которые наделены полномочиями только по отправлению правосудия, выглядит несколько искусственным расширением дефиниции и не позволяет отразить качественные признаки этого феномена.

Довольно спорным является вопрос и о принципах судебного управления, приведенных Е.И. Алексеевской в названной выше статье. Например, одним из таких принципов, по мнению Е,И. Алексеевской, должен быть принцип подотчетности органов судебного управления. Без сомнения, это необходимый и важный принцип для судейского сообщества в его отношениях с органами внутреннего управления, но в интерпретации Е.И. Алексеевской он звучит необычно. Она понимает подотчетность как мотивированность принимаемых управленческих решений перед обществом и человеком (а равно перед организациями). Далее Е.И. Алексеевская предлагает в средствах массовой информации опубликовывать проекты и планы судебного управления, а также отчитываться об их исполнении. Помимо этого органы судебного управления должны нести ответственность за принимаемые решения, раскрытие этой информации на официальных сайтах судов и органов судебного управления. При этом уместно отметить, что в статье Е.И. Алексеевской так и не раскрыт перечень органов судебного управления. Приходится только догадываться, что под ними понимаются органы судейского сообщества. Но если так, то автору все же следовало заглянуть в статью 5 Федерального закона от 14.03.2002 N 30-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации», согласно которой советы судей, квалификационные коллегии судей, Высшая экзаменационная комиссия по приему квалификационного экзамена на должность судьи и экзаменационные комиссии субъектов Российской Федерации по приему квалификационного экзамена на должность судьи формируются на принципах выборности, сменяемости и подотчетности органам, их избравшим. Квалификационные коллегии судей и экзаменационные комиссии не подотчетны органам, их избравшим, за принятые решения. Таким образом, закон четко обозначил сферу подотчетности органов внутреннего судебного управления и дополнение этого принципа подотчетностью перед обществом, человеком и еще перед непонятно какими организациями, являются лишь абстрактной идеей.

Вызывают вопросы и приведенные в статье такие принципы судебного управления как достоверность, адекватность судебного управления, верховенство права, а также независимости судебного управления и единства судебной системы, отнесенные Е.И. Алексеевской уже не к базовым, а специфическим принципам судебного управления. Между тем такое «нагромождение» принципов судебного управления приводит, во-первых, к их необоснованному количественному расширению и, во-вторых, к смешению принципов судебного управления с принципами, регулирующих деятельность судебной власти.

Что же касается вообще принципов судебного управления, то они сформулированы в статье 5 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации». Они являются обязательными для любого органа, наделенного полномочиями в сфере судебного управления. Например, к таким органам можно отнести помимо органов судейского сообщества, Пленум Верховного Суда РФ, президиумы судов всех уровней при решении организационных вопросов, а также деятельность руководителей судебных органов всех уровней при принятии ими управленческих решений.

В заключение обратимся к мнению В.П. Кашепова, который еще в советский период исследовал проблемы судебного управления. Рассматривая их уже в современных реалиях, ученый приходит к выводу, что управление в судебной системе может быть внешним и внутренним. И в этой классификации, на взгляд ученого, внешнее управление – это прежде всего деятельность государства, принимающего законодательные акты по организации судебной деятельности^[10]. Что же касается внутреннего управления, то государство в целях обеспечения независимости и самостоятельности судебной власти постепенно сформировало внутри судебной системы публично – правовые образования (органы судейского сообщества), которым, как пишет В.Е. Чиркин, была делегирована государственная власть и теперь именно они являются источником собственной власти во внутрисистемном управлении.

Таким образом, принятая в 1990-е гг. за основу концепция постепенного перехода к самостоятельному внутрисистемному судебному управлению, в настоящее время успешно реализована.