Тело в историческом пространстве: от традиции к постсовременности

Умгаев Семён Александрович ORCID: 0000-0003-0778-1607 старший преподаватель кафедры всеобщей истории, Калмыцкий государственный университет имени Б.Б. Городовикова 358000, Россия, республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11 Umgaev Semyon Aleksandrovich Senior lecturer at Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov 358000, Russia, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11 sam_umg@yahoo.com Джалсанова Есения Саналовна бакалавр кафедры всеобщей истории, КалмГУ им. Б.Б. Городовикова 358000, Россия, республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11 Dzhalsanova Eseniya Sanalovna Student of Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov 358000, Russia, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11 eseniasanalovna@yandex.ru Кюкенов Данзан Валерьевич бакалавр кафедры зарубежной филологии, КалмГУ им. Б.Б. Городовикова 358000, Россия, республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11 Kyukenov Danzan Valer'evich Student of Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov 358000, Russia, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11 eseniasanalovna@yandex.ru Васяркиева Цаган Очировна студент кафедры всеобщей истории, КалмГУ им. Б.Б. Городовикова 358000, Россия, республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11 Vasyarkieva Tsagan Ochirovna Student of Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov 358000, Russia, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11 eseniasanalovna@yandex.ru

Чудутова Алина Мергеновна бакалавр кафедры зарубежной филологии, КалмГУ им. Б.Б. Городовикова 358000, Россия, республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11 Chudutova Alina Mergenovna Student of Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov 358000, Russia, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11 eseniasanalovna@yandex.ru

Человеческое тело представляет собой ещё один социальный конструкт, который имеет историческую динамику изменений. Исторически, представления о телесном менялись, каждая эпоха вырабатывала свои представления о теле. В конце концов, человеческое тело – это «постоянно производимый и вос-производимый культурный конструкт». ^[10]

Цель статьи – раскрыть общий характер динамики изменений представлений о теле в моменты смены парадигмы от традиционного общества к обществу современному, а затем и к постсовременному. Статья выполнена на основе анализа ключевой историографии. Также используются полевые наблюдения автора в той части, которая касается использования терминологии в различных единоборствах.

Вообще, интерес к телу неочевиден, долгое время тело мыслилось как неразрывно связанное, цельное по отношению к человеку, а поэтому – нечто естественное, имеющее биологическую природу. Соответственно, тело интересовало лишь биологических антропологов как вопрос биологического единства и разности. Само тело, его движения и проявления понимались как нечто естественное, обусловленное биологической природой человека, не имеющее отношения к социальному. В то же время современные подходы к рассмотрению исторической реальности заставляют нас подходить к вопросу иначе. Тело является и средством коммуникации, текстом, носителем социальной информации, и способом восприятия реальности (реальность мы познаём телесно), и «носителем социальных представлений», и «метафорой политического/космологического строя», а также и естественный объект человеческого интереса. ^[11]

Для традиционного средневекового мира характерна сакрализация тела, которое является как бы вместилищем для души или божественного духа. Тело – это сосуд, но не в коем случае не субъект сам по себе. Эрнест Канторович в своей работе «Два тела короля» заметил, что тело короля играет особое значение в политической и культурной жизни средневековой Европы. Королевская телесность обладает свойством бессмертия, а сам король – это как бы сменяемый по династической линии наполнитель для королевского тела. Само название государственного аппарата, corpus, по-латински означает административное «тело», которое никогда не умирает, происходит из идеи королевского тела, своей бессмертностью цементирующее передаваемое по наследству государство. При этом у этой концепции есть теологические основания, а также политические и правовые импликации. ^[2]

В целом, в средневековье тело, с одной стороны, играло ничтожную роль, телесные практики, спортивные состязания, телесные наслаждения не поощрялись христианской доктриной, т.к. считалось, что первична и наиболее важна бессмертная душа. Более того, распространены были техники «умерщвления» тела, нанесения самому себе увечий и страданий, разнообразные посты и лишения. В то же время, тела, которые вмещали «особые» сущности, вроде короля или божественного духа, как бы сакрализировались, будто бы в них осталась частичка некогда населявшего их духа, и отсюда исходило, к примеру, поклонение святым мощам. Да и сама Церковь считалась «телом Христовым» в смысле, аналогичным с телом короля в средневековой политической теологии. Вообще, в западной цивилизации тело резко противопоставляется духу. ^[7]

Разумеется, в историческом пространстве зафиксировать изменение в представлении о теле достаточно сложно, т.к. тут нужны в первую очередь визуальные источники, и желательно – движущиеся, т.е. киноплёнка. Таким образом, чтобы подметить телесные изменения необходимо была особая переходная эпоха, а также средства визуализации, позволившие заострить внимание на проявлениях телесного.

Верно, и одним из первых, подметил эти историческое изменение представлений о теле французский социолог и этнолог Марсель Мосс в своей статье «Техники тела». ^[3] Действительно, тело, разумеется, натурально, но существует оно в социальном пространстве, оно проявляет себя и функционирует в зависимости от общественных условий, от разницы в культуре и историческом развитии.

Мосс заострил внимание на проблеме, используя хорошо известные этнографам факты: «Мне было хорошо известно, что, например, походка, стиль плавания, другие явления подобного рода носят специфический характер в определенных обществах, что полинезийцы плавают не так, как мы, а мое поколение плавало не так, как нынешнее». ^[3]

Примечательно, что Марсель Мосс не просто осмыслял эти изменения постфактум, нет, он был живым свидетелем этих изменений, происходивших вследствие распространения несущей современную рациональность спортивной культуры. Это рациональная, нацеленная на результат культура как бы стачивала движения, убирала их всякую «схожесть» с миром природы и вещей, оставляя только утилитарную лаконичность, создавая только те движения, которые нужны.

Мосс отмечает, что эта кажущаяся рациональность изменила подражательный, иррациональный характер, когда техники для тела брались из выдуманного людьми модернистского машинного мира: «…Кроме того, отказались от привычки глотать и выплевывать воду, тогда как во времена моего детства пловцы считали себя чем-то вроде пароходов». ^[3] Однако Мосс замечает, что по мере совершенствования техник тела происходит отказ от такой нарочитой подражательности, появляются новые, более удобные и практичные техники тела.

В общем-то, спорт не зря является порождением современности, порождением модерна. Именно спортивная практика отразила в себе саму идею развития техник тела, породила физическую культуру как яркий феномен современности.

Схоже процессы усовершенствования происходили и в телесных практиках чисто трудовых, таких как физический труд на фабрике. Фредерик Тейлор, один из легендарных основателей науки менеджмента, даже формировал целые системы рациональных действий на рабочем месте. Он как бы воображал рабочего частью большого механического процесса, коим является фабрика. Рабочий являлся для Тейлора продолжение механизма или даже самостоятельным механизмом. С помощью рационализации простейших рабочих функций вроде кладки кирпича, работы лопатой, переноски болванок с чугуном и других подобных действий Тейлор в своей работе «Принципы научного менеджмента» создаёт образ нового тела модерна. Надо отметить, что подобный подход значительной повлиял на американскую и мировую промышленность и представления о промышленной эффективности, в то же время увеличивая рабочую нагрузку и норму эксплуатации. ^[4]

Интересно, что и тут не обошлось без тесной связи со спортом: именно Ф. Тейлору приписывают также изобретения комплексного движения питчера в момент подачи мяча в бейсболе, когда игрок использует все три оси вращения для придания мячу наибольшей скорости.

Современный менеджмент, впрочем, не всегда рассматривает даже такие телесные по своей сути проблемы как демографическая политика в контексте телесности. Любопытно, что тело как бы выносится «за скобки» социального, проявляясь только в виде одного из своих качеств – «здоровья». ^[12]

Вообще, схожесть движений с механизмами, некоторая «механизация» человеческого тела характеризовала в целом двадцатый век. Тело представляли как некую куклы на шарнирах, подбирали соответствующие движения под неё. К примеру, в таких спортивных дисциплинах как самбо, в сконструированных в рамках культуры тела практик самообороны вроде системы Кадочникова, широко используется именно такое понимание тела. Это проявляется в использовании характерной терминологии, вроде «рычаг локтя», «ущемление», «залом». Вся терминология подразумевает воздействие на непрочные «шарниры» телесного механизма.

Некоторый отход от механистических представлений модерна происходит в эпоху постсовременную, когда западный мир начинает проявлять большой интерес к восточным техникам тела, в частности, к восточным единоборствам. Восточные боевые искусства нельзя назвать практикой только телесной или только духовной, т.к. в пространстве восточных единоборств одно всегда порождает другое, и невозможно функционально разделить тело и дух. Отсюда происходит невозможность отнести боевые искусства, к примеру винчун или тайцзы только к сфере спорта. ^[1]

В традиционных восточных единоборствах тело обладает внутренними, скрытыми свойствами. Существует как бы тело внутри тела, некая система движений и положений, не связанная напрямую с мышцами. Иногда её называют «связками» или «сухожилиями» (понятие «сухожильного» комплекса). Отсюда происходит понятие «внутренних» стилей в ушу, к примеру.

Иногда тело внутри тела приобретает мистический характер. Тело как бы наполнено мистической энергией вроде «ки» или «цы». Тренировка внутренней энергии позволяет телу приобретать фантастический свойства. Мистический мотив в боевых искусствах отлично отражён в мифологической культуре, окружающей эти практики. Мифические основатели китайских стилей ушу наделяются возможностями, относящимися скорее к области колдовства и мистики, к примеру Чжан Саньфэн, даос и основатель стиля тайзцыцюань, мог пройти под дождём, совершенно не намокнув. ^[5]

Наоборот, тело качка – это как бы внешняя, мускульная сила. Современные представления, породившие бодибилдинг и порождённые бодибилдингом, заставляют физическую культуру фокусироваться на эстетическом моменте, на пропорциях и объёмах мышц, на их самом простом и явном показателе – мускульной силе. Целая индустрия работает на то, чтобы обеспечить рост мышечной массы современного человека. И даже тут наблюдается историческая динамика перехода от субкультуры «подвальных качалок» к коммерческой индустрии фитнес-центров. ^[9]

В этой погоне за спортивной силой и спортивным результатом человек выходит за пределы человеческих возможностей с помощью средств, предоставляемых современной медициной и биотехнологиях. Начиная от спортивного питания, приёма различных пищевых добавок до приёма анаболиков и допинга.

Общепризнано, что современный спорт больших достижений невозможен без существенной допинговой поддержки спортсмена как в тренировочный, так и в соревновательный период.

В общем-то, современность действительно поставило человеческое тело в центр внимания, однако ситуация постмодерна поставила перед телесностью новый вызов – её преодоление. Разумеется, трансгуманизм является в настоящий момент мечтой научной фантастики, но различные манипуляции с собственным телом уже сейчас захватили общественное сознание. И если допинг является способом достижения большего результата в спорте, то в социальном отношении широко распространено изменение текстуальности: татуировки, пластические операции, скарирования, пирсинг и т.д. Современное общество буквально очаровано различными способами изменить своё тело, настолько, что предлагается даже новая терминология, к примеру, если для полинезийца татуировка – это верный социальный маркер, то для современного человека татуировка – это «соматическая модификация», попытка выйти за пределы самого себя. ^[8]

Особенность современной телесности заключается в том, что возможно познание её с помощью своего тела, с помощью методов этнологии. Лоик Вакан в опыте «пугилистического» познания использовал своё собственное тело для социально-антропологического изучения боксёрского сообщества и боксёрской культуры в чёрном гетто Чикаго. Именно дорожка этнологического изучения тела в социальном пространстве привела его к целому миру смыслов и фактов, существующих за пределами словесной коммуникации и проявляющих себя только в боксёрском зале. ^[6]

Таким образом, представления о телесном менялись вместе с кардинальным изменением социокультурной парадигмы, смены традиционной модели общества на модернистскую. Существенная трансформация представлений о теле происходит в начале XX столетия вместе с развитие современного спорта. Совершенствуются телесные техники, происходит индустриальная унификация человеческих движений. В ситуации кризиса модерна второй половины двадцатого столетия телесность приобретает трансгуманистический характер с одной стороны, а с другой – происходит откат к ряду традиционных и неотрадиционных телесных практик, таких как восточные боевые искусства.