Проблема Северокрымского канала как трансграничный конфликт на реке Днепр

Дегтерев Андрей Харитонович доктор физико-математических наук, кандидат географических наук профессор, кафедра радиоэкологии и экологической безопасности, Институт ядерной энергии и промышленности, Севастопольский государственный университет 299033, Россия, Севастополь, г. Севастополь, ул. Курчатова, 7 Degterev Andrey Kharitonovich Professor, Department of Radioecology and Environmental Compliance, Sevastopol State University 299033, Russia, Sevastopol', g. Sevastopol', ul. Kurchatova, 7 degseb@yandex.ru Другие публикации этого автора

Одним из проявлений растущего дефицита пресной воды ^[5] являются участившиеся конфликты, связанные с водопользованием на трансграничных реках. Не случайно в 2011 г. Генеральный Секретарь ООН Пан Ге Мун говорил, что мир находится на пороге «водных войн». Особенно часто такого рода конфликты происходят на трансграничных реках. В известном смысле с этой точки зрения можно рассматривать и проблемы, возникшие с подачей днепровской воды в Крым после его воссоединения с Россией в 2014 г.

В феврале 2022 г. путем подрыва дамбы, перекрывавшей канал, была возобновлена работа Северо-Крымского канала (СКК). С октября 1963 г. по апрель 2014 г. этот канал позволял решать целый комплекс важных народно–хозяйственных задач. После его торжественного ввода в эксплуатацию в присутствии Н.С. Хрущева посредством подрыва вспомогательной плотины в Крыму в 5 раз увеличился собираемый урожай пшеницы за счет орошения, в 4 раза увеличилась численность населения в Северном Крыму.

До 2014 года Северо-Крымский канал обеспечивал водоснабжение Крыма более чем на 80 %. Так, в 2013 году через него было поставлено 1,6 км³ воды, при суммарном стоке всех рек Крыма 0,4 км³/год ^[1]. Водозабор СКК располагается на Каховском водохранилище, откуда вода самотёком через Перекопский перешеек подаётся на расстояние 208 км до первой насосной станции у Джанкоя, то есть уже на территории Крыма. Длина СКК достигает 402 км, так что по своим масштабам он вполне может считаться искусственной рекой, одним из ответвлений реки Днепр.

Сам Днепр и до этого ответвления является трансграничной рекой, в верхнем течении он протекает по территории России и Белоруссии, в среднем и нижнем течении – по территории Украины. При этом на Украину приходится 48% длины русла, то есть менее половины. Важно, также, отметить, что уже на водосборе в верхнем течении, составляющем 65% общей площади бассейна реки, в Днепр поступает до 80% его годового стока.

В плане трансграничного водопользования имеют значения также некоторые детали, связанные с сооружением СКК. Дело в том, что оно велось еще до передачи Крыма Украинской УССР весной 1954 г. В соответствии с Постановлением № 4000 Совета министров СССР от 20.09.1950 г., подписанным его председателем И. Сталиным ^[1], строительство Каховского гидроузла началось в 1950 г. В 1952 г. после намыва земляной плотины уже велась укладка бетона, а в 1954 г. шел монтаж первой турбины Каховской ГЭС.

Причем само это Постановление Совета министров, положившее начало строительству СКК, называлось «О строительстве Каховской гидроэлектростанции на реке Днепре, Южно-Украинского канала, Северо-Крымского канала и об орошении земель южных районов Украины и северных районов Крыма». Согласно Постановлению СКК являлся продолжением Южно-Украинского канала, рассчитанного на водозабор из Днепра 0,6 тыс. м3/с. Это соответствует примерно трети стока Днепра. Проект предусматривал расширение площади орошаемых земель не только в Крымской области РСФСР, но и в четырех областях Украины (Херсонской, Запорожской, Николаевской и Днепропетровской). Таким образом, тогда вопрос решался именно как переброска части вод Днепра с территории Украины на территорию Российской Федерации.

Позднее, в 1960 – 1970–е годы, в дополнение к Каховской ГЭС и Днепрогэс на Днепре был сооружен целый каскад ГЭС установочной мощностью 4 ГВт (рис. 1), представлявший собой уникальный комплекс гидротехнических сооружений, гордость СССР. Его посещали многие иностранные делегации, в том числе и из Турции. В семидесятых годах 20-го века сюда приезжал и будущий президент Турции Реджеп Таип Эрдоган, на которого большое впечатление произвели Каховское водохранилище и Днепровская ГЭС. Как он сам потом говорил, под влиянием этих впечатлений впоследствии под его руководством был реализован аналогичный грандиозный гидротехнический проект на реке Евфрат на юго-востоке Турции (рис. 2).

Рис. 1. Каскад ГЭС и водохранилищ на Днепре. Цифрами указан подъем уровня воды плотинами водохранилищ.

Между этими двумя проектами действительно существует большая аналогия, в том числе и в плане трансграничного водопользования. У обеих рек близкие значения годового стока – у Днепра 52 км³/год, у Евфрата – 30 км³/год. Сравнимы и площади водосборных бассейнов: 504 тыс. км2 и 673 тыс. км2. Причем у Евфрата, как и у Днепра, основной водосбор происходит в верхнем течении (в горах Турции). И там, и там река протекает по территории трех государств – России, Белоруссии, Украины в случае Днепра и Турции, Сирии и Ирака в случае Евфрата.

Есть, конечно, и разница: основной каскад ГЭС и водохранилищ на Евфрате (проект GAP) реализован в верхнем течении, на территории Турции (рис. 2). Кроме того, эксплуатация СКК не является круглогодичной: его наполнение обычно начиналось в конце марта, а в ноябре завершалась подача воды в связи с наступлением морозного периода. Тем не менее, анализ взаимоотношений между странами в связи использованием ими водных ресурсов Евфрата в его среднем и нижнем течении в контексте проблемы Северо-Крымского канала представляет очевидный интерес.

Рис.2. Каскад ГЭС и водохранилищ, построенных Турцией на Евфрате

Сначала, еще в 70-х годах двадцатого века, возникли проблемы в области водопользования между Сирией и Ираком. Тогда в Сирии при технической поддержке Советского Союза были построены ГЭС «Табка» и водохранилище Аль–Ассад объемом 12 км3. При этом Евфрат перекрыли земляной плотиной высотой 40 м, после чего для заполнения водохранилища потребовалось четыре года, с 1973 по 1976 г. Тогда на этой ГЭС вырабатывалось больше половины всей электроэнергии Сирии, разрабатывались дальнейшие планы строительства каскада плотин, водохранилищ и ГЭС в Сирии.

Однако уже в 1975 г., Ирак пригрозил разбомбить плотину, потому что из-за заполнения водохранилища Аль-Ассад уровень воды в реке Евфрат на территории Ирака упал до критического. Фактически Сирии был объявлен ультиматум – немедленно открыть водосброс на плотине, в противном случае плотина будет уничтожена авиацией Ирака. До войны тогда дело не дошло, с помощью посредников в лице СССР и Саудовской Аравии конфликт удалось уладить. Стороны договорились, что Сирия будет компенсировать Ираку уменьшение стока Евфрата поставками электроэнергии с ГЭС «Табка». То есть уже тогда, в 1970-х годах строительство мощного гидроузла приводило к серьезным международным проблемам, связанным с трансграничным водопользованием в регионе.

А в начале 1980-х годов Турция сама начала строить на Евфрате каскад водохранилищ и ГЭС ^[6]. Достаточно сказать, что по этому плану, который называется Юго-Восточный Анатолийский проект (GAP), до 2040 г. планировалось построить 22 плотины и 19 ГЭС, причем их суммарная мощность будет на порядок больше, чем у ГЭС «Табка». И уже в 1980-х годах на Евфрате была построена крупнейшая в Турции плотина Кемаля Ататюрка (названная в честь бывшего президента Турции). В 1990-х годах при заполнении водохранилища сток Евфрата полностью перекрывался на месяц уже для самой Сирии.

После постройки этой плотины Турция продолжала регулировать водосброс через нее и строить новые плотины. Когда ограничение стока накладывалось на засушливый год, последствия для сельского хозяйства Сирии были катастрофичными ^[2]. Дело в том, что в маловодный год сток Евфрата даже по естественным причинам уменьшается в три раза. Из-за этого по состоянию на 2011 г. миллионы сирийцев мигрировали с севера Сирии, бросив свои дома и земельные участки.

В Турции к 2001 г. было построено 19 плотин, она стала получать за счет новых ГЭС большое количество дешевой электроэнергии. Хорошо известно, что уже сейчас Турция перекрыла 30% стока воды Сирии и 50% – Ираку, а по завершению проекта сток Евфрата в Сирии уменьшится в среднем на 40%, а Тигра и Евфрата в Ираке – на 80%. При этом Турция увеличила производство сельскохозяйственной продукции в 2,5 раза за счет привлечения новых орошаемых земель.

Предпринимались неоднократные попытки урегулировать «водные отношения» Сирии с Турцией и в 1987 г. было заключено временное соглашение, по которому Турция обязалась пропускать в Сирию не менее 500 м3/с воды. Позднее оно было зарегистрировано в 1994 г. в ООН. Однако на самом деле Турция пропускает только 200 м3/с, а иногда и совсем перекрывает Евфрат на 1–2 месяца. Так было, например, в мае того же 2014 г., тогда уровень воды в водохранилище Аль-Ассад упал на 7 м, а из колодцев вообще ушла вода. Не далее, как в январе 2021 г. Турция уменьшала расход поступающей в Сирию воды Евфрата на 60%, что привело к сужению русла на 300 м. А это, кроме всего прочего, препятствует работе водозаборов.

В 1992 г. ООН приняла Конвенцию по трансграничным водным ресурсам, в 1997 г. – Конвенцию об использовании международных водных путей. Но Турция не подписала ее. На основании же внутренних документов Турция в вопросах трансграничного водопользования придерживается принципа «больше урожая на единицу воды» на бассейновом уровне для рек Тигр и Евфрат. Отчасти это понять можно, в самые засушливые периоды (1988-1989 г.г., 2007-2008 г.г.) расход Евфрата вообще падал до 50 м3/с. Естественно, в такие годы Турция при всем желании не может обеспечивать транзитный сток величиной 500 м3/с.

При анализе конфликтных ситуаций обычно используют теорию игр, причем как правило рассматривают симметричные игры. Это, например, игры, связанные с постройкой на реке дамб, защищающих от наводнения ^[3]. Там у обоих игроков по две стратегии – строить или не строить плотину. В нашем случае одна сторона решает перекрывать сток или нет, а вторая – разрушать или не разрушать плотину. То есть у игроков теперь разные стратегии, игра не симметричная.

Пусть строительство плотины обошлось первому игроку в 2 млрд. условных единиц (у.е.) и он потом получил от этого выгоду в 4 млрд. у.е. Тогда его чистый выигрыш составит 2 млрд. у.е. В свою очередь, будем считать, что за счет уменьшения стока второму игроку (стране ниже по течению) это строительство наносит ущерб 1 млрд. у.е. И он принимает решение – разрушать плотину или нет.

Если не разрушает – его выигрыш равен -1 млрд. у.е. Если же он затратит 0,5 млрд. у.е. и разрушит плотину, то его чистый выигрыш совпадет с этими затратами и составит минус 0,5 млрд. у.е. А это лучше, чем минус 1 млрд. у.е. при выборе стратегии «не разрушать». Выигрыш первого игрока в этом случае равен затратам на строительство плотины. В результате получим матрицу игры, представленную в табл. 1. В ней нет равновесной по Нэшу точки, если плотину построят, то она будет разрушена.

Таблица 1. Матрица игры без компенсаций

Выход состоит в том, что первый игрок должен поделиться частью своего выигрыша. Это достигается компенсационным платеже размером не менее 0,5 у.е. со стороны первого игрока. Так, при платеже величиной 1 млрд. у.е. чистые выигрыши игроков для пары стратегий «Строить – не разрушать» составят уже (1, 0). Как видно из табл. 2, теперь эта пара стратегий является равновесной по Нэшу. Более того, вторая сторона тогда вообще ничего не теряет от перекрытия реки. А общее благо (сумма выигрышей сторон) как и прежде увеличивается по сравнению с «нулевым» вариантом на 1 млрд. у.е.

Таблица 2. Матрица игры с компенсацией

В данном варианте игры политические факторы не рассматривались. На самом деле они тоже имеют место, например, при перекрытии Северо-Крымского канала в 2014 г. именно политический фактор был определяющим. Да и Турция до сих пор нередко использует частичное перекрытие Евфрата, чтобы помешать курдам закрепиться на севере Сирии. Известно, что еще на этапе строительства основной плотины в Турции в зону затопления попало несколько курдских городов и деревень на территории самой Турции, что привело к отселению 78 тысяч человек. Другим примером политического решения является перекрытие Евфрата 23 февраля 2017 г. сразу после освобождения Алеппо от ИГИЛ. В результате город остался без водоснабжения и электроснабжения (была остановлена ГЭС).

Интересно, что перед самым перекрытием СКК Украиной весной 2014 г. велись переговоры о повышении тарифов за подачу воды в Крым. Этому соответствует игра, в которой у первого игрока были стратегии пропускать – не пропускать воду в Крым, а у второго игрока – соглашаться или не соглашаться на новые тарифы (табл. 3). По сути это просто шантаж, то есть требование обратного компенсационного платежа в размере 0,5 млрд. у.е. под угрозой перекрытия воды. При этом в случае отказа второго игрока на повышение тарифа первый игрок терял прежний доход в размере 1 млрд. у.е., а второй терпел убытки в соответствии с табл. 1.

Таблица 3. Матрица игры с обратной компенсацией

В этой игре обеим сторонам выгоднее пара стратегий пропускать – соглашаться. И действительно, 19 марта 2014 г. СКК начал заполняться, как и в прежние годы. Однако, 7 мая канал был перекрыт в 15 км от границы с Крымом. Политические факторы стали определяющими. В то же время открытие СКК в феврале – марте 2022 г. в ходе Специальной военной операции вполне соответствует игре, описанной в табл. 1.

В свою очередь, одним из последствий возможного разрушения плотины Каховского водохранилища будет прекращение поступления воды в Северо-Крымский канал. Дело в том, что на первом участке длиной более 200 км вода из водохранилища идет в канал самотеком, так что при понижении уровня в точке водозабора на 16 м (рис. 1) заполнение канала прекратится. Но эта ситуация требует отдельного анализа.