О времени принятия ислама населением Южного Урала

Антонов Игорь Владимирович кандидат исторических наук Старший научный сотрудник Института этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского федерального исследовательского центра Российской академии наук 450077, Россия, республика Башкортостан, г. Уфа, ул. Карла Маркса, 6 Antonov Igor' Vladimirovich PhD in History Senior Scientific Associate, R. G. Kuzeev Institute of Ethnological Studies of Ufa Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences 450077, Russia, respublika Bashkortostan, g. Ufa, ul. Karla Marksa, 6 igan73@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

Южный Урал, в частности территория современного Башкортостана, в X-XIII вв. находился под сильным экономическим, социально-политическим, идеологическим влиянием Волжской Булгарии, а в XIII-XVI вв. – в составе Золотой Орды и образовавшихся после ее распада государств – Ногайской Орды, Казанского и Сибирского ханств. Во всех этих государственных образованиях официальной религией был провозглашен ислам. Башкиры не могли остаться в стороне. Сохранить свою традиционную религию в окружении мусульманских государств им не удалось. Правда, в состав Волжской Булгарии территория современного Башкортостана не входила, поэтому принудить башкир к принятию ислама булгары не могли. Но само соседство с булгарами, заметно опередившими башкир в развитии культуры, бесследно пройти не могло. Став подданными золотоордынских ханов, башкиры должны были выполнять все их распоряжения. Одним из таких распоряжений и было обращение в ислам, принятый в Золотой Орде в качестве государственной религии после прихода к власти хана Узбека в 1312 г. Свободы выбора у башкир уже не было, отказ в принятии ислама означал неповиновение ханской власти. По всей видимости, башкиры, в какой-то мере уже знакомые с исламом, не сопротивлялись новой религии. Ислам укрепился в Башкортостане после распада Золотой Орды, так как одним из условий добровольного вхождения башкир в состав России было сохранение ислама в качестве национальной религии.

В данной работе предлагается рассмотреть вопрос о времени принятия ислама населением Южного Урала по нарративным источникам и данным археологии. Ввиду обширности поставленного вопроса целесообразно ограничить обзор сведениями нарративных источников о времени принятия ислама башкирами, которые являются коренным народом Южного Урала. Нарративные (повествовательные) источники включают в себя записки иностранных путешественников и устные предания самих башкир, позднее зафиксированные письменно. Данные археологии рассматриваются в рамках современной территории Республики Башкортостан – наиболее крупного региона Южного Урала. Наиболее значительными памятниками, свидетельствующими об утверждении ислама в регионе, являются мавзолеи. На территории республики всего известно четыре мавзолея. Из них три каменных – мавзолей Хусейнбека (на окраине п. Чишмы), мавзолей Тура-хана и «Малый кэшэнэ» (у д. Нижние Термы в Чишминском районе) – и один кирпичный – мавзолей Бэндэбикэ (у с. Максютово Кугарчинского района). Все они датируются XIV в. Эти мавзолеи относятся к разным архитектурным школам Золотой Орды: кирпичные мавзолеи распространены в степной, а каменные – в лесостепной полосе Волго-Уральского региона. Синхронные погребальные памятники золотоордынского периода представлены бескурганными могильниками чияликской культуры в северо-западных и центральных районах современного Башкортостана. Бескурганный погребальный обряд – важное свидетельство мусульманизации местного населения. В то же время чияликская культура не охватывает всю территорию формирования башкир. Другим видом погребений являются курганные и бескурганные захоронения степных кочевников, широко распространенные преимущественно в южных районах современного Башкортостана. Сравнительный анализ сведений нарративных источников и данных археологии поможет ответить на поставленный в названии работы вопрос.

Историография вопроса

В рамках одной статьи невозможно в полной мере рассмотреть историографию вопроса о времени принятия ислама населением Южного Урала. Представляется целесообразным остановиться на некоторых основополагающих работах археологов последнего времени.

В. А. Иванов и В. А. Кригер все погребения кочевников Южного Приуралья золотоордынского периода разделили на две хронологические группы: золотоордынская языческая (конец XIII – первая треть XIV в.) и золотоордынская мусульманская (середина XIV – начало XV в.) ^{[17, с. 30-41]}. Однако принятие ислама примерно в середине XIV в. не сразу привело к исчезновению курганного погребального обряда. Самым поздним из известных в Волго-Уральском регионе курганов является курган 21 из могильника Калиновка, датируемый монетой Пулад-хана (1407-1412 гг.) ^{[1, с. 71]}. Можно считать, что процесс исламизации кочевого населения Золотой Орды завершился в начале XV в.

Иная ситуация сложилась в лесостепной полосе Южного Приуралья. Погребения чияликской культуры XIII-XIV вв. бескурганные, совершены по канонам ислама, вещи обычно встречаются только в детских и женских захоронениях ^{[2, с. 52-55]}. Таким образом, в лесостепи исламизация наступила раньше и шла быстрее, чем в степи, что, очевидно, объясняется близким соседством и культурным влиянием Волжской Булгарии.

Проблемой исламизации населения приуральской лесостепи активно занимался известный уфимский археолог Геннадий Николаевич Гарустович (1957-2017). В кандидатской диссертации он отмечал, что ранние захоронения мрясимовского (или раннечияликского) этапа (конца Х – начала XIII в.) имели языческий обряд захоронения, тогда как в могильниках позднего чияликского (конца XIII – начала XV в.) времени обрядовые нормы продиктованы нормами шариата ^{[3, с. 14]}. В целом погребальная обрядность чияликского населения XIII-XIV вв. «имеет ярко выраженные черты, характерные для «булгарских мусульманских» канонов» ^{[3, с. 20-21]}.

Рассмотрев проблему распространения ислама на Южном Урале в историографическом аспекте, Г. Н. Гарустович отмечает, что «в научной литературе существует значительный разброс мнений о хронологии процесса исламизации, но общая тенденция прослеживается достаточно четко – большинство исследователей относят начало проникновения мусульманской религии в среду башкир к Х веку, а утверждение ислама – к XIII-XIV или к XIV-XV вв.» ^{[4, с. 44]}. Ниже будет показано, насколько такая тенденция соответствует данным археологии.

Сам Г. Н. Гарустович весь процесс принятия мусульманской религии башкирами делит на три этапа: 1) проникновение (конец I – начало II тыс. н. э.); 2) распространение (XIII-XIV вв.); 3) утверждение (XV-XVII вв.). В могильниках Х – начала XIII в. (Каранаевские, Бакалинские и Мрясимовские курганы) преобладают языческие черты – курганные насыпи, захоронения с оружием, украшениями и другими вещами. Но уже на погребениях начала XIII в. Кушулевского, Охлебининского (позднего), Шиповского (позднего) могильников нет курганных насыпей. Захоронения с вещами постепенно сменяются здесь безынвентарными раннемусульманскими погребениями. В грунтовых некрополях XIV в. (Такталачукский, Азметьевский I, Дербешкинский, Базитамакский, Кара-Яр, Старо-Варяжские I и II, Горновский) безынвентарные погребения с поворотом лиц покойных на кыблу абсолютно преобладают, а захоронения с языческими пережитками исчисляются единицами. Этим же временем датируются мавзолеи и кладбища с каменными надгробиями. Что касается башкирских могильников XV-XVII вв. (не названных поименно), то ни в одном из них не обнаружено ни одного языческого погребения ^{[5, с. 212-227]}. Таким образом, распространение мусульманской религии на археологическом материале Г. Н. Гарустович прослеживает теперь уже с начала XIII в.

В обзорной статье, посвященной чияликской культуре, Г. Н. Гарустович отмечает, что в погребальных памятниках, таких как Каранаевские и Мрясимовские курганы (Башкортостан), грунтовые могильники – Гулюковский (Татарстан), Кушулевский (Башкортостан) и Усть-Кишерть (Пермская область), исламские черты становятся заметны к XII в., что свидетельствует о начале проникновения ислама в этническую среду предков башкир еще в домонгольский период ^{[6, с. 187]}. На рубеже XIV-XV вв. чияликская культура прекращает существование. Памятники XV-XVII вв. изучены очень плохо. «Кладбища этого времени характеризуются наличием выдержанной исламской похоронной обрядности с минимумом языческих пережитков. Этнические элементы на таких погостах полностью подменяются нормами, продиктованными шариатом, поэтому они малоинформативны» ^{[6, с. 188]}. Теперь же автор спускается на целый век ниже, исламские черты в археологическом материале он прослеживает уже с XII в.

Пересмотр датировки принятия ислама башкирами связан с оценкой деятельности Хусейнбека, похороненного в одном из каменных мавзолеев, построенных на территории Чишминского района Башкортостана в XIV в. Некрополи XII-XIII вв. (Мрясимовские курганы, Кушулевский, Охлебининский, Селянинский, Кишертский, Казакбаевский грунтовые могильники) характеризуются наличием, и даже преобладанием, мусульманских черт погребального обряда. На больших могильниках XIII-XIV вв. – Горновском, Нижнехозятовском, Кара-Якуповском и Новотроицком в Чишминском районе нет ни одного языческого захоронения, т. е. захоронения с вещами. Из этого следует, что уже в XIII в. большая часть башкир исповедовала ислам. А среди кого тогда в XIV в. проповедовал Хусейнбек? – ставит вопрос Г. Н. Гарустович ^{[7, с. 319]}. Более того, он отмечает наличие погребений с мусульманскими чертами уже в Каранаевских (Мечетлинский район) и Бакалинских (Бураевский район) курганах XI в. ^{[7, с. 319, примеч. 10]}.

Таким образом, вопрос о времени принятия ислама населением Южного Урала в историографии неоднократно пересматривался в сторону удревнения. В работах Г. Н. Гарустовича (а никто другой из археологов этим вопросом целенаправленно не занимался) называются разные даты начала процесса исламизации: конец XIII в. (1998), начало XIII в. (2012), XII в. (2015), XI в. (посмертная публикация 2020 г.). Характерно, что в качестве примера часто приводятся одни и те же памятники, в которых преобладают то языческие, то мусульманские черты погребального обряда, датировка рассматриваемых памятников тоже не вполне ясна. При такой ситуации в археологии необходимо обратиться к нарративным источникам.

Нарративные источники

Иностранные путешественники прибывали на Южный Урал именно с миссионерской целью, поэтому их очень интересовал вопрос о религиозной принадлежности населения края. Попытки католических миссионеров обратить население Южного Урала в христианство закончились провалом, хотя сообщаемые ими сведения представляют наибольший интерес для нашей темы. Башкирские предания сообщают о принятии ислама в контексте общей политической истории Башкортостана.

Ислам начал проникать к башкирам с Х в. Ибн Фадлан, посетивший башкир в 922 г., сообщает об одном человеке из их числа, который уже принял ислам и служил в арабском посольстве. В целом же башкиры поклонялись двенадцати богам, а также различным животным ^{[8, с. 130-131]}.

Венгерский миссионер Юлиан, в 1236 г. нашедший своих соплеменников «близ большой реки Этиль», т. е. реки Белой (башк. Агидель), сообщает: «Они – язычники, не имеют никакого понятия о боге, но не почитают и идолов, а живут, как звери» ^{[9, с. 77-82]}. Чтобы отличить найденных им венгров от христиан, Юлиан использовал термин «венгры-язычники» или «язычники-венгры» ^{[9, с. 83-90]}. Как отмечают В. А. Иванов и В. А. Злыгостев, едва ли теперь стоит подвергать сомнению, что Юлиан во время своего путешествия в «Великую Венгрию» общался именно с приуральскими уграми – носителями чияликской археологической культуры ^{[10, с. 145]}.

Посол французского короля Людовика IX Гильом де Рубрук, совершивший путешествие в Монголию в 1253-1255 гг., сообщает о стране Паскатир, т. е. Башкирии, подчиненной татарам ^{[11, с. 98]}. «То, что я сказал о земле Паскатир, - пишет Рубрук, - я знаю через братьев проповедников, которые ходили туда до прибытия Татар, и с того времени жители ее были покорены соседними Булгарами и Саррацинами, и многие из них стали Саррацинами» ^{[11, с. 123]}. Путь Рубрука пролегал степью, в лесостепной полосе Южного Урала он не был. Всю эту информацию Рубрук узнал не в своем путешествии, а от братьев проповедников, которых он поименно не называет. Из числа ходивших «туда» миссионеров нам известен лишь один Юлиан, имена других в источниках не сохранились.

О дальнейшей исламизации населения края свидетельствует «Письмо брата Иоганки венгра, ордена миноритов, к генералу ордена, брату Михаилу из Чезены», данное «в татарском лагере близ Баскардии в год господень 1320» ^{[9, с. 94]}. Автор письма, брат Иоганка, дойдя «до Баскардии, большого народа, подчиненного татарам», с англичанином Вильгельмом «оставался там 6 лет непрерывно». «Государя же всей Баскардии с большей частью его семьи мы нашли совершенно зараженным сарацинским заблуждением. Когда мы проповедовали им, они сказали: «Если бы вы сначала пришли, то мы во всяком случае приняли бы эту веру, но государям постыдно, принявши один закон, с легкостью отступать от него и переходить к другому». Когда же мы участили поучения о вере и доказали сарацинским ученым всеми доступными нам способами, и писанием, и знамениями, и доводами, и примерами, что весь их закон ложный и языческий, не основанный ни на каком разумном основании и на очевидных чудесах, как закон христианский<…>, и когда мы обнаружили, что их закон – закон дьявола, коварно смешавшего там добро со злом, чтобы устранить подозрения и таким образом ввести простодушных в еще больший обман, они, придя в ярость, пытались нас умертвить. Нас схватили и с жестокостью заключили в тюрьму, заковав в железо, и мы, мучаясь голодом в тюремной грязи среди ужасных червей и смертоносной вони, с радостью ждали смерти, но они, боясь татар, не смели на это решиться. Ибо татары любят христиан, а их ненавидят и преследуют» ^{[9, с. 91-92]}.

Таким образом, миссионеры опоздали. Государь «всей Баскардии с большей частью его семьи» уже были убежденными мусульманами, о чем миссионеры до прихода в Башкирию, возможно, еще не знали. Принятие ислама правителем Башкирии, по всей видимости, являвшегося вассалом золотоордынского хана, могло быть связано с приходом к власти хана Узбека в 1312 г. и началом его религиозной реформы. Во всяком случае, из контекста письма Иоганки следует, что ислам был принят в Башкирии тем самым «государем», которого миссионер по имени не называет. При его дворе находились сарацинские ученые, т. е. мусульманские богословы, обладавшие большим влиянием. Но и в такой ситуации до полной исламизации населения «всей Баскардии» было еще далеко. Возможно, Иоганка преувеличивал, говоря о распространении ислама в Башкирии, чтобы каким-то образом оправдать провал своей собственной миссии. Он мог преувеличить не только свои усердия, но и свои страдания, выдав себя за мученика католической веры. Выдавал он желаемое за действительное, когда писал, что татары якобы любят христиан, а мусульман ненавидят и преследуют, ведь в 1320 г. Золотая Орда была уже мусульманским государством. Но сохранявшаяся в Орде свобода вероисповедания спасла миссионеров от смерти.

Арабский автор ал-Омари, живший в первой половине XIV в., ссылаясь на странствующего купца Бедреддина Хасана Эрруми, пишет: «В земле Башкырдов (находится) мусульманский кади, пользующийся почетом» ^{[12, с. 238-239]}. Очевидно, к середине XIV в. Башкирия была уже вполне мусульманской страной. Суд осуществлялся по шариату.

Данные иностранных авторов дополняют предания самих башкир. В предании «Булгары и башкиры» рассказывается о башкирах, живущих в лесах, в пятнадцати-двадцати днях от булгар. Башкиры были язычниками, поклонялись множеству богов. Табибы (лекари), исцелившие дочь булгарского Айдар-хана, который, выполнив их условия, «обратил всех булгар в мусульман», «послали своих учеников-табигинов к башкирам. Так ислам распространился среди башкир в долинах Агидели, Ика, Демы, Таныпа. А табигинов, распространивших среди башкир ислам, тоже (как и самих табибов. – И. А.) причислили к лику святых» ^{[13, с. 93-94]}.

Обрисованная в предании территория обитания башкир, живущих по соседству с булгарами и принявших от них ислам, совпадает с территорией чияликской культуры. Однако время принятия башкирами ислама в предании не указано. Судя по содержанию, это произошло в период существования самостоятельного булгарского государства, т. е. до монгольского нашествия. Но кто были эти табигины, распространившие среди башкир ислам, и почему их имена не сохранила народная память, остается загадкой. Это предание перекликается с сообщением Рубрука о земле Паскатир, жители которой были покорены соседними булгарами и стали мусульманами, что произошло до прибытия татар.

Но этим сведениям противоречит Юлиан, называющий найденных им «венгров», отождествляемых с носителями чияликской культуры, «язычниками». Возможно, Юлиан, будучи католическим миссионером, просто игнорировал уже состоявшийся факт обращения своих соплеменников (по крайней мере, их значительной части) в ислам. Он надеялся заинтересовать миссионеров в дальнейшей работе среди «венгров-язычников». Но прибывший в Башкирию Иоганка уже не нашел там ни «венгров», ни «язычников», что свидетельствует о параллельной тюркизации и исламизации населения края.

В предании «Бурзяне во времена ханов» сказано: «Бурзяне пришли в этот древний юго-западный край Башкортостана раньше кыпсаков – обитали здесь еще во времена ханов-каганов». Кто подразумевается под ханами-каганами, следует из дальнейшего изложения. Тамги башкирские племена получили от Чингис-хана, а при Батые они приняли мусульманство. От ханских войск башкиры скрывались в лесах и горах ^{[13, с. 97-98]}. Но и в такой ситуации они не смогли сохранить свои традиционные верования.

Таким образом, предания сообщают о двух группах башкир. Носители чияликской культуры жили в северо-западных, а бурзяне – в юго-западных и горно-лесных районах Башкортостана. Ислам к носителям чияликской культуры пришел из Волжской Булгарии, а к бурзянам – из Золотой Орды. В единый народ эти две группы башкир объединились, видимо, позднее.

Данные археологии

Первой страной Волго-Уральского региона, принявшей ислам, была Волжская Булгария. С рубежа X-XI вв. на всех могильниках с территории Волжской Булгарии зафиксирован исключительно мусульманский погребальный обряд, «не обнаружено ни одного не только языческого могильника, но даже ни единственного языческого погребения» ^{[14, с. 42]}. В Башкирии соседство с Волжской Булгарией не могло пройти бесследно, но влияние новой религии оказалось очень слабым.

В Каранаевских курганах IX-X вв. захоронения людей сопровождались находками вещей и костей лошади. Исключение составляют ограбленные погребения (погребения 4, 9, 17 и 24 кургана 3, погребение 1 кургана 4, единственное погребение кургана 5, погребение 2 кургана 6, погребение 7 кургана 7 и погребение 3 кургана 9), где, кроме отдельных, разбросанно лежащих, костей человека, ничего не найдено ^{[15, с. 105-119]}. Самым поздним на памятнике является курган 18, датированный XI-XII вв. В погребениях 1 и 3 костяки лежали на спине, вытянуто, головой на запад, находок нет ^{[15, с. 155-156]}.

В Мрясимовских курганах XI-XII вв. имеется только одно захоронение с признаками мусульманского погребального обряда. В детском погребении 1 кургана 17 костяк лежал на спине, вытянуто, головой на запад, вещей нет. В погребении 3 кургана 10 костяк лежал скорченно, на правом боку, головой на север-северо-запад, находок нет. Такие признаки, как положение на боку и северная ориентировка, не позволяют считать это захоронение мусульманским. Остальные погребения сопровождались вещами, костями лошади, либо были ограблены (курганы 4, 8а, 13, 16, 19) ^{[15, с. 147-155]}.

В Бакалинском курганном могильнике X-XI вв. всего две безынвентарные могилы (курганы 4, 6). Обе они разрушены грабителями, кости человека перемешаны. Как отмечал сам Г. Н. Гарустович, «здесь не фиксируется каких-либо влияний исламской обрядности» ^{[16, с. 47-70]}. Отнести рассматриваемый памятник к числу мусульманских могильников нет никакой возможности.

Таким образом, в Каранаевских курганах мусульманскими можно считать только два погребения (всего исследовано 75 погребений), а в Мрясимовских – только одно (всего исследовано 34 погребения). В Бакалинских курганах (всего исследовано 12 погребений) признаки мусульманского погребального обряда вообще не отмечаются. Таким образом, количество мусульман на территории Башкирии в XI-XII вв. исчислялось единицами. Надо вспомнить, что Ибн Фадлан в Х в. среди башкир встретил всего одного мусульманина. Впрочем, приведенные в качестве примера памятники находятся достаточно далеко от границ Волжской Булгарии. Как уже отмечалось, распространение ислама среди башкир происходит не в эпоху Волжской Булгарии, а в эпоху Золотой Орды.

Объем статьи не позволяет рассмотреть материалы могильников, находящихся за пределами Республики Башкортостан – Такталачукского, Азметьевского I, Дербешкинского, Старо-Варяжских I и II, Гулюковского (Республика Татарстан), Селянинского, Кишертского (Пермская область), Казакбаевского (Курганская область). Все они не имеют прямого отношения к нашему региону.

Поскольку материалы чияликских могильников с территории Башкортостана все еще не введены в научный оборот, представляется целесообразным остановиться на памятниках, оставленных кочевым населением, явно имеющим степное происхождение. Поселившись на территории современного Башкортостана, носители этих памятников принимали ислам.

На Урманаевском II грунтовом могильнике (Бакалинский район, раскопки С. М. Васюткина 1966 г.) вскрыто погребение взрослого человека в колоде с северной ориентировкой, датированное XIII-XIV вв. ^{[17, с. 36, № 29; 18, с. 134-137]}. На грунтовом могильнике Тукмак-Каран (Туймазинский район, раскопки Г. Н. Гарустовича 2005 г.) расчищено погребение кочевника с инвентарем XIII-XIV вв. ^{[19, с. 155-156]}. В Чекмагушевском районе у д. Резяпово разрушено грунтовое погребение взрослого человека с вещами XIII-XIV вв. ^{[17, с. 54, № 247; 20, с. 126]}. В Сынтыштамакском курганном могильнике XIII-XIV вв. (Благоварский район, раскопки С. М. Васюткина 1966 г.) шесть погребений с вещами, остальные восемь погребений мусульманские (в том числе два погребения, содержащие только украшения, что допускается раннемусульманским обрядом захоронения) ^{[17, с. 61-62, № 324; 21, с. 114-130]}. К рассматриваемой группе памятников условно можно отнести и мусульманские погребения в каменных мавзолеях XIV в. (Чишминский район), принадлежащие представителям золотоордынской администрации и членам их семей. В мавзолее «Малый кэшэнэ» (раскопки Г. Н. Гарустовича 1985 г.) вскрыты четыре погребения ^{[22, с. 26-27, № 94; 2, с. 145, № 161]}, в мавзолее Тура-хана (раскопки Е. Л. Хворостовой 1976 г.) – одно погребение ^{[17, с. 100, № 730; 2, с. 145-146, № 162]}, в мавзолее Хусейнбека (раскопки Г. Н. Гарустовича 1985 г.) – девять погребений ^{[17, с. 100-101, № 732; 2, с. 146-147, № 163; 7]}. В Благоварском районе у д. Удрякбаш случайно обнаружено погребение кочевника со стременем и костями лошади, датированное XIII–XIV вв. ^{[23, с. 283-285]}. В д. Дюртюли Давлекановского района также случайно обнаружено погребение взрослого человека без вещей, но с северной ориентировкой, датированное XIV-XV вв. ^{[17, с. 103, № 761; 20, с. 164]}. У д. Новоаккулаево (Давлекановский район, раскопки Н. А. Мажитова 1969 г.) исследовано подкурганное погребение женщины с северной ориентировкой и с вещами, датированное XIII–XIV вв. ^{[17, с. 103, № 762; 24, с. 35-36, 112-115]}. В IV Ильчигуловском могильнике (Миякинский район, раскопки Г. Н. Гарустовича 1986 г.) выявлено мусульманское погребение мужчины XIV-XV вв. ^{[25, с. 45, № 180]}. В Чулпановских курганах (Миякинский район, раскопки А. Х. Пшеничнюка 1969 г.) выявлены три мусульманских погребения XIV-XV вв. ^{[17, с. 109, № 838; 20, с. 191-192]}. Кадыровский I могильник (Дуванский район) с типично мусульманским обрядом захоронения датирован XV-XVI вв., но в раскопанном в 1982 г. жителем д. Кадырово погребении найден бронзовый ковшик, аналогии которому встречаются в памятниках XIII-XIV вв. ^{[17, с. 139, № 1172; 2, с. 105, № 62]}. Погребение в кургане 1 у д. Леканды (Аургазинский район, раскопки А. Х. Пшеничнюка 1973 г.) с северной ориентировкой костяка и с вещами Г. Н. Гарустович и В. А. Иванов датируют XIII-XIV вв. ^{[17, с. 146, № 1245; 26, с. 14; 20, с. 211]}. В могильнике Юрматы I (Федоровский район, раскопки М. Х. Садыковой 1962 г.) вскрыто мусульманское захоронение взрослого человека XIV-XV вв. ^{[20, с. 175-176]}. У д. Сарайса Стерлибашевского района разрушен курган, в котором обнаружено мусульманское захоронение XIV-XV вв. ^{[17, с. 158, № 1384; 20, с. 124]}. В Бала-Чатырманском III могильнике (Федоровский район, раскопки В. А. Иванова и А. Ф. Яминова 1994 г.) исследовано шесть подкурганных мусульманских погребений XIV в. ^{[17, с. 159, № 1398; 2, с. 181-182, № 262; 27, с. 14]}. В 1959 и 1961 гг. местным учителем в окрестностях д. Батырово Федоровского района раскопаны два соседних кургана, в одном из которых выявлено парное – мужское и женское погребение, в другом – мужское погребение. Эти захоронения совершены по мусульманскому обряду, без вещей, датируются XIV-XV вв. ^{[17, с. 159-160, № 1406; 20, с. 166, 175]}. Воинские погребения Азнаевского II курганного могильника (Ишимбайский район, раскопки Г. Н. Гарустовича, В. А. Иванова, А. Ф. Яминова 1998 г.), сопровождавшиеся многочисленными вещами и костями животных, связываются с эпохой монгольского нашествия ^{[28, с. 95-104]}. Мусульманское погребение взрослого человека в кургане 26 Дербеневского могильника (Мелеузовский район, раскопки А. Х. Пшеничнюка 1983 г.) датируется XIV-XV вв. ^{[25, с. 70, № 284; 2, с. 185, № 274]}. Мусульманское погребение взрослого человека эпохи позднего средневековья (примерно середина II тыс. н. э.) выявлено в одном из курганов Сыртлановского II могильника (Мелеузовский район) ^{[29, с. 46-49]}. Н. А. Мажитовым в 1965 г. в Бурзянском районе обнаружено впускное подкурганное погребение, совершенное по мусульманскому обряду. Н. А. Мажитов считал это погребение могилой Бабсак-бия (вторая половина XV в.), главы рода карагай-кыпсак племени кыпсак, погибшего в противоборстве с башкирами племени бурзян ^{[17, с. 171, № 1530]}. Мусульманское погребение взрослого человека эпохи позднего средневековья находилось в одном из курганов Акимбетовского III могильника (Кугарчинский район, раскопки Н. А. Мажитова 1969 г.) ^{[17, с. 181, № 1632; 2, с. 200, № 319]}. В кирпичном мавзолее у с. Максютово (Кугарчинский район, раскопки Н. А. Мажитова 1966-1969 гг.) выявлено женское погребение, совершенное по мусульманскому обряду. Башкиры этот мавзолей связывают с Бэндэбикэ – героиней одной из башкирских легенд. Датируется XIV-XV вв. ^{[17, с. 182, № 1640; 2, с. 199, № 318; 10, с. 142]}. В Башкир-Беркутовских курганах (Кугарчинский район, раскопки Н. А. Мажитова 1968-1969 гг.) вскрыты три погребения в колодах, по вещам датируемые XIII-XIV вв. ^{[17, с. 182, № 1644; 24, с. 112-114, 184-185]}. В одиночном Бикечевском VIII кургане (Кугарчинский район, раскопки Р. Б. Исмагилова 1975 г.) вскрыто мусульманское погребение взрослого человека XIII-XIV вв. ^{[22, с. 60, № 256; 30, с. 140]}. В одном из Ивановских IV курганов (Хайбуллинский район, раскопки А. Х. Пшеничнюка 1974 г.) выявлено погребение взрослого мужчины в колоде с инвентарем и костями лошади, датированное XIII-XIV вв. ^{[17, с. 185-186, № 1690; 22, с. 64, № 276; 26, с. 40]}. Захоронение XIV в. с признаками мусульманского погребального обряда выявлено в Байгускаровском II одиночном кургане (Хайбуллинский район, раскопки Ф. А. Сунгатова 1991 г.) ^{[31, с. 58-59]}. В Юлдыбаевских II курганах (Зилаирский район, раскопки М. Х. Садыковой 1963 г.) выявлены женские погребения XIV в. с северной ориентировкой и с вещами ^{[17, с. 186, № 1700; 32, с. 145-146]}. Подкурганное погребение с вещами XIII-XIV вв. разрушено близ д. Муллакаево Баймакского района ^{[17, с. 189, № 1747; 20, с. 168]}. В VI Комсомольских курганах (Баймакский район, раскопки А. Х. Пшеничнюка 1973 г.) исследовано два погребения с инвентарем, одно погребение без вещей. Все погребения датируются XIII-XIV вв. ^{[22, с. 65, № 280; 26, с. 75; 2, с. 55]}. Два захоронения II Тавлыкаевских курганов (Баймакский район, раскопки Ю. А. Морозова 1973 г.) без признаков мусульманского погребального обряда датируются XIII-XIV вв. ^{[33, с. 134-137; 1, с. 73, № 6]}. В Ишкуловском II курганном могильнике XIII-XIV вв. (Абзелиловский район, раскопки Ю. А. Морозова 1983 г., В. А. Иванова 1984 г.) три погребения с вещами, остальные девять погребений мусульманские (в том числе два погребения, содержащие только украшения, что допускается раннемусульманским обрядом захоронения) ^{[25, с. 87, № 352; 2, с. 55]}. Во впускном погребении Туишевского кургана (Абзелиловский район, раскопки М. С. Смирнова 1920 г.), датируемом XIII-XIV вв., никаких признаков мусульманского погребального обряда не прослежено ^{[17, с. 209, № 2007; 20, с. 106]}. Результаты сравнительного анализа представлены в таблице.

Таблица.

«Языческие» и мусульманские погребения XIII-XV вв.

на территории Башкортостана

Заключение

Таким образом, всего учтено 84 погребения. Из них 31 погребение с разнообразным, неустойчивым погребальным обрядом, который условно можно назвать «языческим», т. е. предшествующим мусульманскому; 53 погребения определенно совершены по мусульманскому обряду. Все рассмотренные погребения датируются в пределах XIII-XV вв. Теперь есть смысл вернуться к периодизации, разработанной В. А. Ивановым и В. А. Кригером. «Языческие» погребения можно датировать XIII-XIV вв., мусульманские – XIV-XV вв. XIV столетие следует считать переходным от «язычества» к исламу. Такая картина соответствует данным письменных источников. Иоганка венгр и ал-Омари сообщают о принятии ислама в Башкирии в XIV в., что было следствием принятия ислама в Золотой Орде. Процесс исламизации населения Башкирии начался гораздо раньше, что, в свою очередь, было следствием принятия ислама в Волжской Булгарии. Но в домонгольский период количество мусульман в Башкирии исчислялось единицами. На археологическом материале трудно проследить грань, где кончается проникновение и начинается распространение ислама, те же самые раннемусульманские могильники чияликской культуры можно датировать и XIII и XIV в. Сообщение Рубрука о покорении башкир булгарами представляется не совсем ясным. Образование Золотой Орды и объединение булгар и башкир в составе единого государства само по себе послужило мощным фактором исламизации. Исламизация населения лесостепной полосы Южного Урала могла быть связана с деятельностью хана Берке, первого мусульманского правителя улуса Джучи, пришедшего к власти в начале второй половины XIII в. Берке опирался на булгарских и среднеазиатских купцов, распространявших ислам в Башкирии. Исламизация кочевого населения Волго-Уральского региона происходит при хане Узбеке, современником (и, вероятно, эмиссаром) которого был Хусейнбек. Что касается деятельности Хусейнбека, то он как раз и должен был следить за соблюдением всех норм исламской обрядности среди подчиненного ему населения приуральской лесостепи. Утверждение новой религии в Башкирии, по всей видимости, наступает уже после XV в., что было связано с исчезновением курганного обряда погребения и переходом к мусульманскому погребальному обряду, принятому у башкир в настоящее время. Впрочем, погребальные памятники нового времени на территории Башкирии до сих пор остаются практически неисследованными. Таким образом, исламизация башкир окончательно завершилась только после вхождения в состав России, гарантировавшей всем коренным народам свободу вероисповедания.

Работа осуществлена в рамках выполнения государственного задания по теме «Культурные интеграции населения Южного Урала в древности, средневековье и Новое время: факторы, динамика, модели» № АААА-А21-121012290083-9