Концепция нигилизма русской учащейся молодежи в публицистике М. Н. Каткова.

Чистяков Сергей Владимирович аспирант, кафедра Исторический факультет, кафедра Истории России XIX - нач. XX вв., Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1 Chistyakov Sergei Vladimirovich Postgraduate student, Department of History Faculty, Department of History of Russia XIX - beginning. XX century, Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory str., 1, taharalrik@gmail.com

Введение.

Непосредственно свою деятельность в качестве журналиста М. Н. Катков начал еще в 1838, то есть задолго до массового распространения «крамолы» в России. Однако пик его публицистической активности приходится на пореформенную эпоху – то есть на период происходивших в России бурных социально-экономических и общественно-политических изменений, во многом и создавших предпосылки для распространения в России идей леворадикального толка, в том числе и идей нигилизма. Анализ всего вышеперечисленного так или иначе нашел свое отражение на страницах изданий Каткова: в газете "Московские ведомости" и в журнале "Русский вестник". В общей сложности М. Н. Катков посвятил несколько сотен статей освещению и анализу событий, связанных с распространением в России радикальных идей, от покушения Каракозова и убийства Нечаевым студента Иванова вплоть до трагедии 1 марта 1881 года. В этих статьях Катков непосредственно формулирует, чем именно является нигилизм на его взгляд, разбирает причины его зарождения и распространения в России, а также предлагает целый ряд мер, которые, по его мнению, смогли бы воспрепятствовать его дальнейшему развитию на русской почве.

Задачей данного исследования является собственно реконструкция предложенной Катковым концепции социально-исторического явления нигилизма, путем выделения и анализа основных факторов, называемых Катковым в качестве причин распространения идей нигилизма и радикализма в молодежной среде, а также выделения и обзора методов, предлагаемых Катковым для борьбы с распространением идей нигилизма в России. Предметом исследования являются антинигилистические воззрения М. Н. Каткова, изложенные на страницах газеты «Московские ведомости» и журнала «Русский вестник». Объектом исследования являются общественно-политические взгляды М. Н. Каткова. Актуальность данной темы исследования обусловлена как недостаточной степенью проработки данной темы в историографии, так и злободневным характером самой проблемы увлечения молодежи деструктивными идеями, ввиду чего мысли М. Н. Каткова по поводу увлечения последней радикальными идеями являются отчасти актуальными и по сей день. Новизна исследования заключается в более тщательной и объективной, по сравнению с предшественниками, реконструкции антинигилистических взглядов М. Н. Каткова.

Обзор источников и историографии.

Непосредственно сама тема восприятия М. Н. Катковым нигилизма русской учащейся молодежи еще не становилась предметом отдельного рассмотрения в историографии, однако антинигилистические и антисоциалистические взгляды М. Н. Каткова рассматривались в дореволюционной, советской и современной отечественной историографии, а также в зарубежной историографии, в контексте изучения других тем, связанных с жизнью и деятельностью редактора «Московских ведомостей», а также в ряде работ обобщающего характера, рассматривающих консервативную мысль России второй половины XIX века ^{[1, 2, 3, 4, 5, 6, 38, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 49]}.

Обращаясь к дореволюционной историографии по Каткову, прежде всего к трудам его современников М. А. Любимова и Р. И. Сементковского, явившимися наиболее крупными дореволюционными историками М. Н. Каткова, следует отметить биографический и мемуарный характер их работ, основанных на описательном подходе и, помимо всего прочего, рисующих жизнь и деятельность Михаила Никифоровича сквозь призму своего личного отношения к нему. Все вышеперечисленное не позволило им полноценно исследовать концепцию нигилизма русской молодежи по Каткову, самим же антинигилистическим взглядам Каткова в данных работах уделяется крайне малое внимание, хотя авторами данных работ и признается роль Каткова в качестве одного из основных борцов с нигилизмом в России.

Относительно советской историографии, в частности работ, В. А. Твардовской и В. А. Китаева, следует отметить как недостаточную степень разработки темы концепции нигилизма в публицистике Каткова, так и во многом необоснованную критику концепции нигилизма Каткова, основанную на игнорировании, по мнению советских историков, Катковым социально-экономических причин распространения нигилизма в России (что во многом не соответствовало действительности). Помимо всего следует выделить и тенденциозное отношение советских историков к самой личности М. Н. Каткова и к его деятельности в целом, обусловленное общей ориентацией советской историографии на марксистко-ленинскую методологию, и исходящей из этого традицией героизации участников революционного движения в России.

В современной отечественной историографии, а также в зарубежной ощущается недостаточная степень исследованности данной темы, которой историки касаются лишь в контексте разработки других тем, связанных с жизнью и деятельностью редактора Московских ведомостей. Все вышеперечисленное обуславливает новизну нашего исследования.

В качестве источников в данном исследовании нами использованы статьи М. Н. Каткова за период 1863 – 1887 гг., опубликованные в журнале «Русский вестник» и газете «Московские ведомости», в которых автор выражает свое отношение к идеологии нигилизма в рамках освещения им социальной реальности пореформенной России. Путем нарративного и логически-смыслового анализа данных текстов нами предполагается выполнить задачи исследования.

Суть концепции нигилизма в публицистике М. Н. Каткова.

Прежде всего следует ответить на вопрос, а что именно М. Н. Катков понимал под нигилизмом, как он в самом общем смысле воспринимал эту распространившуюся в среде молодежи протестную идеологию?

Общепринято полагать, что непосредственно изобретателем самого термина «нигилизм» явился И. С. Тургенев, написавший в 1860 – 1861 гг. знаменитый роман «Отцы и дети», который стал, фактически, одним из символов эпохи пореформенной России. В свою очередь, главный герой романа Евгений Базаров явился каноничным образом нигилиста. И хотя непосредственно термин нигилизм, несомненно, имеет более ранее происхождение (более того, некоторые историки полагают, что впервые его в русской литературе упомянул сам Катков еще в 30-х годах XIX века) ^[40], серьезное обсуждение проблем, связанных с нигилизмом, в русском обществе началось лишь после публикации эпохального романа, а также целой череды резонансных событий, главным из которых явилось покушение члена «Земли и воли» Д. В. Каракозова на императора Александра II 4 апреля 1866 года.

Одним и активных участников этого обсуждения явился М. Н. Катков, давший свою оценку вышеуказанным событиям на страницах своих изданий.

В своей статье, посвященной анализу романа Тургенева Катков дал следующую оценку нигилизму. По словам Каткова, нигилизм – это прежде всего своего рода религия, в основе которой лежит отрицание общечеловеческих ценностей: «Отрицательное направление есть своего рода религия, — религия опрокинутая, исполненная внутреннего противоречия и бессмыслицы, но тем не менее религия, которая может иметь своих учителей фанатиков. Интерес отрицания, преобладая над всем влечет этих фанатиков ко всему что только запечатлено характером отрицания» ^{[27, с. 408]}.

Анализируя образ Базарова и отмечая, в частности, его увлечение естественными науками, действительно свойственное для радикально настроенной части молодежи ^{[48, с. 61]}, Катков подмечает достаточно искусственный характер этого явления – увлечение Базарова (и его последователей) науками, как он считает, носило совершенно поверхностный характер и имело собою цель всего-навсего обосновать то, что нигилисты и считали изначально своим «символом веры» - то, что возможен лишь отрицательный ответ на вопрос о наличии «первых причин и сущностей вещей», а, следовательно, «человек и лягушка в сущности одно и то же» ^{[27, с. 406]}. Со всеми исходящими из этого логическими выводами, разумеется. На основе этого Катков делает вывод о нежелании нигилистов заниматься подлинной философией и наукой, их неспособности к сомнению и критике в философском понимании этого слова, и, следовательно, об их сугубом догматизме ^{[27, с. 408-409, с. 412-413]}. Отмечает Катков и еще один «символ веры» нигилистической религии – утопии, в которых: «Учителя нигилизма находят… с одной стороны, оправдание для своего культа, с другой—вспомогательное средство пропаганды» ^{[27, с. 413]}. Под утопиями понимается леворадикальная социалистическая идеология, под знаменем которой и действовало революционное движение России второй половины XIX века. Катков, анализируя образ Базарова и рисуя в некоторой степени каррикатурный, но все же достаточно правдоподобный образ нигилиста-разночинца, прямо на это намекает уже в 1862 году, отмечая увлеченность Базарова идеями «всеобщей несостоятельности, необходимости повальной ломки, непризнании авторитетов, отрицании всех начал жизни и мысли» ^{[27, с. 422]}.

Особенную силу этим идеям в сознании Базарова, по Каткову, придает «капля истинного яда, действительной злобы», а также непомерная гордость и неспособность даже допустить мысль о собственной неправоте, присущая самому Базарову и, как хочет убедить нас в этом Катков, остальным нигилистам тоже ^{[27, с. 423 - 424]}. Есть у нигилистов и свое «священное писание», на роль которого Катков отнюдь не беспричинно ставит роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?», а также и свой «рай», образ которого Катков безошибочно видит в описании четвертого сна Веры Павловны из вышеупомянутого романа. Этому «раю» Катков дает весьма критическую оценку с позиций своих идеалистических философских воззрений, упрекая идеологов нигилизма в стремлении уподобить человека животному и свести всю цель и весь смысл жизни к грубым животным удовольствиям, отвергнув прочь всякую «метафизику совести, долг, блага иной жизни и прочие выдумки» ^{[13, с. 297-298]}.

Все вышеперечисленное, по Каткову, является серьезной угрозой самому будущему России т.к. наряду со всем прочим нигилизм есть и отрицание «всех положительных и исторических основ, и прежде всего Русского государства в каком бы то ни было виде… полнейшее отрицание русского патриотизма… отрава, которая разливалась в бедной русской молодежи для того, чтобы в ее лице губить будущность России» ^{[12, с. 614]}. При всем этом, большая часть русских нигилистов, будучи одержимыми своими иллюзиями, по Каткову, этого в принципе не осознают, являясь по сути своей лишь слепыми орудиями в руках истинных врагов России. Так по мнению Каткова и Нечаев и Бакунин есть лишь «орудие в руках наших врагов» ^{[17, с. 17]}. Впрочем, Катков, говоря о кумирах радикально настроенной молодежи (то бишь основных идеологах революционного движения), не ставит последних в один ряд с обманутой ими, по его мнению, молодежью, которая в силу своей несознательности не могла нести всю полноту ответственности за свои деяния. Молодежь Катков сравнивает с персонажем повести Н. В. Гоголя «Мертвые души» Маниловым, бессмысленным, но, в сущности, безобидным персонажем, в то же самое время, «полковника Лаврова» он уже уподобляет «Собакевичам нигилизма» [13 c. 298, c. 300]. Последние же, как считает Катков, ради претворения своих целей в жизнь готовы использовать самые грязные средства, о чем он упоминает, в подробностях рассматривая нечаевский «Катехизис революционера» ^{[25, с. 139 - 140]}.

И чем больше времени проходит, тем более агрессивной становится деятельность «нигилистов». Редактор «Русского вестника» (пожалуй, что одним из первых в историографии) выделяет три основных периода развития революционного движения пореформенной России: период 60-х годов, когда распространение «крамолы» шло преимущественно в учебных заведениях, период первой половины 70-х годов – эпоха «хождения в народ» и попыток массовой пропаганды радикальных идей уже в среде крестьян и рабочих, и период, начавшийся с 1878 года, с выстрела Веры Засулич, после которого революционеры перешли к открытому террору в отношении представителей власти, что в итоге закончилось трагической гибелью императора Александра II ^{[36, с. 170 - 172]}. И на протяжении всех этих лет Катков со страниц своих изданий буквально трубил тревогу, призывая власть и общество задуматься над тем, какую угрозу несло для страны распространение идей нигилизма и революционного социализма, и бороться с явлениями русского общества, сделавшими в принципе возможным подобное.

Причины распространения идеологии нигилизма в России по Каткову.

Итак, какие непосредственно причины распространения данной идеологии в России видит М. Н. Катков? Катков прямо признает, что нигилизм, будучи «религией отрицания», не получил бы шансов к возникновению и развитию, в случае, если бы в русском обществе и государстве того времени бы не существовало предпосылок к его возникновению: «сила нашего нигилизма заключается не в свойстве его содержания —он в том и состоит, чтобы не иметь никакого существенного содержания, - а в обстоятельствах среды. Среда делает его силою, она обуславливает его значение и развитие» ^{[27, с. 412]}.

И одной из первых причин Катков называет низкий уровень развития современного ему русского общества. По мнению Каткова «Образование, наука, политическая и промышленная жизнь, развитие и состязание всевозможных» интересов, свобода совести, воспитательное влияние среды, живая сила предания, —вот препятствия, которые встречает это явление в образованных обществах нашего времени». Однако, «в нашей цивилизации, не имеющей в себе никакой самостоятельной силы, в нашем маленьком умственном мире, где нет ничего стоящего твердо, где нет ни одного интереса, который бы не стыдился и не конфузился самого себя и сколько-нибудь верил в свое дух нигилизма мог развиться и приобрести значение» ^{[27, с. 410]}. Таким образом, Катков признает, что протест части молодежи против окружавшей ее реальности явился закономерным процессом, возникшим в обществе, которое не решило множество своих внутренних проблем.

Но все вышеперечисленное, по мнению Каткова, стало лишь благодатной почвой, на которой и произрос русский нигилизм (и, соответственно революционный социализм, как неотъемлемая его часть).

Существовали, как считал редактор «Московских ведомостей» и более конкретные причины распространения радикальных идей в молодежной среде.

Во – первых, одной из наиболее очевидных причин распространения радикальных идей в среде учащейся молодежи Катков называет непосредственно саму систему образования в стране, и, прежде всего, систему гимназического образования т.к. именно в подростковом возрасте во многом и формируется личность человека, его ценности и убеждения, и, следовательно, элементарная способность к критическому мышлению, а также к научной деятельности, подготовку школьников к которой он считал главной задачей гимназии ^{[37, с. 475]}. Гимназическая же система в своем состоянии до реформы 1871 года, он писал, «делает их не столько способными, сколько неспособными к правильному мышлению и к практическому делу; она расслабляет их и искусственно возбуждает в них бессмысленное и изнурительное брожение» ^{[16, с. 204]}. Главная претензия М. Н. Каткова к образовательной системе того времени – разделение гимназий на реальные и классические и, чрезмерное, на его взгляд, увеличение количества часов, отведенных на изучение дисциплин естественнонаучного цикла вкупе с крайне малым количеством часов, отведенных на изучение древних языков ^{[37, с. 477]}. Изучению в школе древних языков Катков отводил определяющую роль в развитии у личности учащегося, считая, что именно изучение латыни и греческого и, соответственно, ознакомление со всем сопутствующим пластом историко-культурного наследия способно воспитать критическое мышление у воспитанников гимназий ^{[37, с. 476]}.

По мнению Каткова, естественным плодом всего вышеуказанного и явился нигилизм, как следствие неспособности бывших воспитанников гимназий, поступивших в университет, к объективному, критическому и систематизированному восприятию информации ^{[37, с. 477-478; 39 с. 649]}. А потому, как считал Катков, не стоило удивляться тому, что молодежь столь восторженно зачитывалась «неправильными», по его мнению, сочинениями «Фохта, Молешотта (для детей) и нашего казеннокоштного первосвященника нигилистов, Добролюбова», заучивала наизусть «Колокол и произведения и немецких мыслителей в род Бюхнера, Макса Штирнера, Фейербаха» ^{[11, с. 214-215]}. Непосредственно само знакомство гимназистов с подобной литературой Катков считает не столько причиной их последующего увлечения радикальными идеями, сколько следствием вышеописанной ситуации в гимназиях, когда их воспитанники не были готовы критически, как он считал, осмыслить вышеуказанные сочинения, а потому типичный ученик гимназии, по Каткову, «легко поверит всему и пойдет за всяким вожаком» ^{[37, с. 649]}.

Во-вторых, значимым фактором распространения нигилизма в России, по Каткову, стала позиция либерально настроенной части русской интеллигенции, которая, как считал редактор Московских ведомостей, своей космополитической и антинациональной позицией фактически присоединялась к делу «крамолы». Как считал Катков: «между легальными радетелями «законности и правового порядка» и нелегальными террористами нет существенной разницы, а есть разница как-бы только в темпераменте. И те, и другие, хотят стало быть одного и того же, но одни чинят динамитные взрывы, а другие в тех же самых видах простирают за благостыней руки в статьях Порядка и Голоса» ^{[28, с. 181]}.

Катков упрекает отечественную интеллигенцию, прежде всего, в ее западнических взглядах, в настоящем идолопоклонстве перед западной социально-политической системой и культурой, т.к. считает, что: «Европа, как политический термин, есть фикция, которая ничем не отличается от бредней социализма u всякого рода утопий» ^{[7, с. 189]}. Катков считает, что в угоду иллюзорному образу Запада, существующему лишь в сознании некоторых представителей интеллигенции, последние готовы поступиться коренными интересами России и русского народа ^{[15, с. 185]}. Подобное Катков называет не иначе как варварством, которое совершается в угоду настоящим врагам страны ^{[7, с. 189]}.

Именно интеллигенцию, которая не достойна своего народа, которая презирает свой же собственный народ, Катков обвиняет в распространении нигилизма среди молодежи, и больше всего упреков достается журналистам и профессуре ^{[33, с. 129]}. В частности, по мнению Каткова, начиная с сороковых годов XIX века «большая часть петербургской печати… была органом тех самых доктрин, которые составляют сущность революционной пропаганды в нашем отечестве» ^{[33, с. 129]}. Развращение молодежи же, по Каткову, это результат, как правительственных ошибок, так и «не русского духа» в обществе, в том числе и в образовательных учреждениях, гимназиях и духовных семинариях, а также университетах ^{[33, с. 129]}.

Лояльное отношение профессуры в последних к радикализму студентов Катков, разбирая судебный процесс нечаевцев, показывает на примере Петровской сельскохозяйственной академии, где обучался ряд членов «Народной расправы». Так Катков упрекает профессорский состав учебного заведения в сочувствии к нелегальным элементам студенческой самоорганизации, таким, как студенческие кассы взаимопомощи, и в отсутствии всякого надзора за студентами, что в итоге и позволило развиваться организации нечаевцев ^{[18, с. 133-134]}.

Таким образом, редактор Московского вестника в равной степени возлагает вину за распространение идей нигилизма и революционного социализма среди молодежи как на преподавателей «значительной части учебных заведений», так и на журналистику, «которая явно распространяла идеи социализма и так называемого нигилизма с возбуждением общественного мнения против правительственной власти и государственного управления». Ну и, естественно, Катков не обходит вниманием и «заграничную революционную прессу, находившую средства распространения даже среди учебных заведений» ^{[18, с. 133-134]}.

М. Н. Катков выделяет и еще ряд причин, способствовавших радикализации сознания учащейся молодежи.

Прежде всего следует отметить обвинения М. Н. Катковым государственной власти в нерешительности, отсутствии твердой линии, «чувстве маразма власти, чувстве ее бездействия», неспособности последней решительно противостоять вызовам времени, коим и стало революционное движение ^{[28, с. 182]}. В целом ряде статей Каткова встречаются обвинения в адрес действующей власти по поводу ее нерешительности, бесхарактерности и недостаточности мер, принимаемых по борьбе с крамолой. Катков упрекает институты власти в недостаточно строгом контроле за чиновниками и в отсутствии дисциплины, что в итоге и привело к разброду и шатаниям ^{[30, с. 108-109]}. По мнению Каткова: «Только дисциплина в правительственных рядах, —так чтобы всякий в них страшился уклоняться от своего долга и обманывать высшую власть, патриотизм в образованных сферах общества, вот что требуется, и вот о чем надо позаботиться…» для того, чтобы оживились и поднялись «все здоровые силы общества» ^{[30, с. 109]}. Даже освещая суд над убийцами императора, членами "Народной воли", Катков упрекал власть и, в частности, членов особого присутствия Правительствующего сената в излишней мягкости и деликатности в плане обращения с подсудимыми (и это несмотря на итоговый приговор) ^{[21, с. 158-159]}.

Катков в своих статьях также указывает и на недостатки отдельных элементов государственно-политической системы страны, которые сделали возможным распространение нигилизма и революционных идей. Весомая доля критики по этому направлению достается министерству внутренних дел и полиции. Одной из причин того, что «так называемые политические преступления вошли у нас как будто в обычай» Катков называет «общий характер отношения агентов власти (прим. авт. работников полиции) к делу своего долга» ^{[10, с. 84 - 86]}. По его мнению, некомпетентность некоторых сотрудников полиции зачастую приводила к тому, что «скрывались политически-неблагонадежные лица отданные под надзор полиции», в руки правосудия попадали «лишь орудия преступления, а не те, кем эти орудия были направлены» ^{[10, с. 84]}. Разбирая резонансные следственные и судебные процессы, связанные с деятельностью революционно-народнических организаций (например, покушение на убийство Л. Г. Дейчем Н. Е. Гориновича или же процесс 193-х), Катков отмечают крайнюю медлительность работы полицейских приводящую к тому, что от начала следственных действий до судебных заседаний проходят целые годы, и это несмотря на то, что «мы живем в веке железных дорог и телеграфов» ^{[10, с. 84]}. Разбирая покушения Народной воли на императора, в частности взрыв в Зимнем дворце, организованный С. Н. Халтуриным или же подрыв на Курской железной дороге, Катков в статье 1880 года отмечает, что все участники вышеприведенных преступлений действовали под фальшивыми паспортами, что, в итоге, уберегло их от поимки полицией. В противовес этим событиям Катков приводит в пример эффективность французской полиции при поимке революционера Л. Н. Гартманна ^{[10, с. 94-95]}. И, конечно же, нельзя не отметить критику Катковым судебной системы, в частности, в контексте освещения им дела В. И. Засулич. Катков критикует сам механизм суда присяжных заседателей. Его настолько изумил и возмутил результат судебного процесса над Засулич, что он даже публично задался вопросом «существует ли вчерашнее государственное здание?» ^{[8, с. 169]}. По мнению, Каткова, судебный процесс над Засулич стал де факто судом «над самим генералом Треповым по поводу его распоряжения по должности» ^{[14, с. 233]}.

Существовала и еще одна очень веская, по мнению Каткова, причина активного распространения радикальных идей среди молодежи – это «антирусское национальное дело в России, которое в своем патриотизме не может иначе действовать, как мятежом, тайным подкопом и обманом, дело по карбонарски организованное и уже выставившее столько убийц из политических фанатиков, из подкупленных негодяев, из обманутых безумцев». И здесь Катков имеет ввиду, прежде всего, польский сепаратизм, который сам он называет «польской справой». Антиполонизм и убежденность в наличии глобального, объемлющего всю империю «польского заговора», красной нитью проходят через публицистику Каткова практически на протяжении всех лет его деятельности, начиная с 1863 года. В рамках своей концепции нигилизма большую часть молодежи, увлекшейся радикальными идеями, Катков считал всего лишь обманутыми жертвами «кукловодов», главные из которых, как он считал, и являлись руководителями «польской справы». Редактор «Московских ведомостей» придерживался этого мнения в 1866 году, утверждая, что все дело «в польском патриотизме в России, в польском деле под русскою державой», ^{[9, с. 209]} вплоть до обнародования официальной информации от следствия будучи искренне убежденным, что исполнителем покушения 4 апреля мог быть только поляк ^{[16, с. 202-203]}. Так и в 1881, Катков не изменил себе, всерьез рассуждая о связи исполнительного комитета Народной воли и «польской справы», утверждая, что «недоучка Желяба… уловил в свои сети за сто рублей таинственный вербовщик» ^{[34, с. 125]}. И если убежденность Каткова в связи Земли и Воли 60-х годов и польских националистов действительно имеет под собой вполне веские исторические основания, то в случае с революционно-народническим движением 70-х – 80-х годов он явно переоценил степень вовлеченности поляков в движение.

Как уже говорилось выше, Катков отнюдь не игнорировал и социальные причины распространения радикальных идей в молодежной среде в России. И хотя он не считал этот фактор решающим в данном процессе, нельзя сказать, чтобы Катков вовсе исключал его. Здесь источником распространения нигилизма среди молодежи Катков называет прежде всего т.н. «левитизм» (от библ. термина «левит», обозначавшего иудейских священников в Ветхом завете), то есть сословно-кастовый характер российского духовенства в XIX веке, когда у сына священника не было возможности избрать себе иной профессиональный путь кроме священнического служения. Как вполне справедливо полагал Катков, далеко не каждый юноша из духовного сословия имел желание и склонность служить у престола Божия, считая, что «где каста, там не может быть духа призвания, там не может быть никакого живого интереса». А потому неудивительно, считает Катков, что «наш нигилизм не может не находить себе поживы в отпрысках духовного сословия» ^{[27, с. 418]}.

В общем и целом, именно так Катков представляет себе распространение нигилизма и радикализма в молодежной среде, выделяя здесь целый ряд факторов. Вопрос о том, насколько данная картина соотносилась с исторической действительностью, как мы считаем, поистине монументален, а потому выходит за рамки данного исследования.

М. Н. Катков о способах борьбы с нигилизмом русской молодежи.

Итак, как мы выяснили, нигилизм, по Каткову, является детищем своего времени, продуктом эпохи пореформенной России со рядом ее особенностей. Но как он представлял себе борьбу с этим явлением, которое, несомненно, считал одной из самых страшных угроз для страны?

Считая нигилизм одним из последствий низкого уровня развития русского общества во всех сферах, Катков прямо заявлял, что одним из основных средств борьбы с нигилизмом молодежи является непосредственно развитие самого общества. «Чем богаче будет развиваться жизнь во всех своих нормальных интересах… религиозных, умственных, политических, экономических, тем менее будет оставаться места для отрицательных сил в общественной жизни» ^{[27, с. 426]}. Однако, вопрос развития общества – процесс поступательный и, как правило, достаточно медленный, а тем временем уже на момент написания Катковым статей молодежь зачитывалась Чернышевским и строила планы покушения на императора. Какие меры Катковым предлагались именно на злобу дня?

Однако, самой важной из этих мер Катков считал реформу образовательной системы и, прежде всего, реорганизацию гимназической системы в стиле классицизма – то есть возвращение в состояние, во многом схожее с положением гимназий до 1849 года, и возвращение классическим языкам роли основы образования. Не ставя перед собою масштабную задачу полноценного освещения гимназической реформы 1871 года, проведенной во многом под авторством М. Н. Каткова, остановимся лишь на том, как эта реформа, по мнению Каткова, смогла бы стать лекарством от нигилизма. Итак, одной из функций реформы и ее естественным следствием Катков называет нравственное оздоровление учащейся молодежи, часть которой, по его мнению, была больна самой настоящей психической болезнью, проявлениями которой и являлись ее протестные настроения ^{[32, с. 791-792]}. Считая недостаток критического мышления воспитанников гимназий, их неготовность к науке, их склонность к поверхностному восприятию информации одними из основных причин нигилизма, Катков предлагает «вознаградить упущенное, озаботиться правильным воспитанием нашего юношества, возвысить дело ума и науки в нашей среде», дать молодежи образование «в духе серьезной науки», которое «собьет с верхушек нашего девственного народу эту пену…» ^{[32, с. 791 - 792]}. И последнее, как он считал, возможно было осуществить исключительно в рамках классической системы образования, с ее концентрацией на изучении древних языков ^{[29, с. 313-314]}.

М. Н. Катков, освещая основные моменты современной ему истории революционного движения, постоянно сравнивает современную ему ситуацию с событиями 1863 года. Анализируя причины успешного прохождения Россией такого грозного испытания, как польское восстание 1863 года, Катков рассуждает о возможности применения опыта успешного подавления этого восстания для борьбы с нигилизмом и радикализацией молодежи. Так как ситуация что 1866 года, что 1879 – 81 годов в сознании Каткова была идентична ситуации 1863 года, то и методы борьбы с угрозой он предлагает схожие.

В качестве одной из мер он называет всестороннюю патриотическую мобилизацию общества и единение народа вокруг личности императора, а также правительства. Cчитая, что раз именно «патриотическим духом объявшим страну от хижин до дворцов, великим народным движением которое изумило и Европу, и поляков, обманутых гнилью поверхности» русские смогли одолеть «польскую справу», то воплощение в жизнь подобного же в условиях расцвета революционного движения – залог победы государства и общества над «крамолой» ^{[26, с. 164]}. Проводя сравнения между политической системой США и современной ему России, Катков считает, что и в последней также есть две «партии». Первая их них - это русский народ, который является «государственной партией», партией, которой держится «патриотический дух и национальное единство». Второй же партией является интеллигенция, которая, как и демократическая партия США «представляет собой движение центробежное», движение «расторжения и разложения» влекущее людей к «измене и бунту» ^{[19, с. 135-136]}. И лишь решительная победа первой «партии», а также патриотическое единение всего народа «от хижин до дворцов» способны окончательно «пробудить во всем своем могуществе русский народный дух» и заставить исчезнуть вторую «партию», тем самым поборов «крамолу» ^{[19, с. 155-156]}.

Но и всего вышеперечисленного по Каткову было мало. Необходимо было также устранить разброд и шатание в рядах государственного аппарата. Называя причиной последнего безволие власти, Катков предлагает «клин вышибать клином», то есть, сделать так, чтобы «пагубный страх пред темными силами» был «побежден… спасительными страхом перед законной властью» ^{[23, с. 162]}. Приводя в пример действия власти в 1863 году, когда «в Вильну был отправлен государственный человек вооруженный полномочием», а именно граф М. Н. Муравьев, нанесший сокрушительный удар польскому сепаратизму, Катков предлагает повторить подобный опыт. Нужен «избранный деятель», который, «неся на себе нераздельную ответственность, может успешно действовать… при полном доверии к нему, только при полной свободе своих действий» ^{[26, с. 165]}. Катков прямо говорит о необходимости обеспечения такой персоне «диктаторской власти для борьбы со злом», передачи ему всей полноты ответственности за работу госаппарата, и всей полноты управления госаппаратом, от генерал-губернаторов до малейших ведомств, «ему должны быть предоставлены контроль и проверка, и никакие формальности процедуры не должны иметь силы пред его полномочием» ^{[22, с. 77]}.

Голос Каткова был услышан – его чаяния сбылись в личности графа М. Т. Лориса – Меликова и учреждении «Верховной распорядительной комиссии». Однако, даже она не смогла защитить престол и предотвратить трагедию 1 марта 1881 года. И лишь после еще более жестких мер в виде полной реорганизации системы политической полиции и создания Департамента полиции, государству удалось справиться с «крамолой». На время…

Выводы.

Таким образом, на протяжении 60 – 80х годов, в ходе анализа общественно-политической ситуации в России, М. Н. Катков создает в своем сознании целостную картину распространения нигилизма и революционного радикализма в среде учащейся молодежи пореформенной России. С целью донести до общественного сознания свое понимание ситуации, Катков публикует сотни статей, посвященных данной теме на страницах своих изданий на протяжении 60-х - 80-х гг. XIX в. Отмечая религиозный характер идеологии нигилизма, Катков со страниц своих изданий призывает всерьез отнестись к угрозе распространения этой идеологии. Редактор «Московских ведомостей» выделяет ряд ключевых факторов, обуславливающих распространение нигилизма, таких, как кризис системы образования, и исходящую из этого склонность молодежи увлекаться радикальными идеями без всякого их критического осмысления, либерально-западнические настроения российской интеллигенции, идущие рука об руку с пренебрежительным отношением к простому народу. Вместе с тем Катков отмечает в качестве причин распространения нигилизма и социально-экономическую, научно-техническоую, культурную отсталость России, а также невозможность профессиональной самореализации части молодежи, в особенности из семей священников. Подливает масла в огонь, по Каткову, и недостаточная сила противодействия правительства деятельности революционных организаций, некомпетентность как отдельных лиц, так и целых ведомств в деле охраны государственного строя, а также наличие антиправительственного и антинационального заговора против Российской империи, неотъемлемой частью которого являлся польский сепаратизм. В качестве мер противодействия распространению нигилизма и революционного радикализма, Катков предлагает реформу системы гимназического образования в стране в духе классицизма, всестороннюю патриотическую мобилизацию общества вокруг личности императора и правительства, а также введение чрезвычайного положения и военной диктатуры для преодоления острейшего политического кризиса, вызванного действиями террористов революционных организаций таких, как «Народная воля», и последующему противостоянию враждебным России силам. Вместе с тем Катков понимает, что все вышеперечисленное не способно устранить глубинную причину распространения в России радикальной идеологии, а потому лишь всестороннее развитие страны и дальнейший общественный прогресс способны положить конец нигилизму.