Ратные люди города Терки в 1620-1640 гг.

Тхамокова Ирина Хасановна кандидат исторических наук старший научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований - филиал Кабардино-Балкарского научного центра РАН 360051, Россия, республика Кабардино-Балкарская, г. Нальчик, ул. Пушкина, 18 Tkhamokova Irina Khasanovna PhD in History Senior Research Associate, Institute of Research in the Humanities, Branch of the Kabardino-Balkaria Scientific Center of the Russian Academy of Sciences 360051, Russia, respublika Kabardino-Balkarskaya, g. Nal'chik, ul. Pushkina, 18 omarakana@mail.ru Другие публикации этого автора

Город Терки неоднократно упоминался в исторических трудах разных периодов, от XIX в. до современности ^{[5; 6; 12; 18; 19; 34, c. 20-26]}. Чаще всего о нем говорили в связи с теми или иными политическими событиями, менее изучена социальная структура населения. Ратные люди, которые несли военную службу и получали царское жалованье, не становились предметом специального исследования. Есть статьи, касающиеся отдельных групп ^[13], но не всех ратных людей города в целом. Изучение их состава, их численности, особенностей их службы остается актуальной проблемой. 1620-1640 гг. – это тот период, когда после завершения событий Смутного времени страна и город Терки перешли к мирной жизни. В эти годы крупных военных конфликтов на Северном Кавказе не происходило, но город Терки постепенно усиливал свое влияние на народы Северного Кавказа. Анализ роли ратных людей в этих событиях – одна из основных задач исследования.

Еще одна задача – сравнить город Терки с другими русскими городами того времени, выявить общие черты и особенности. Для этого необходимо проанализировать сохранившиеся в источниках сведения и затем сопоставить их с соответствующими данными по другим городам.

Большую часть источников составляют документы, хранящиеся в архивах, особенно в Российском государственном архиве древних актов. Значительная часть из них уже была опубликована ^{[2; 3; 8; 15; 32; 34]}, но некоторые материалы никогда не издавались и впервые вводятся в научный оборот. Они касаются, главным образом, отношений России с народами Кавказа. Город Терки часто фигурирует в указанных документах. Хотя перепись населения в этот период не проводилась, но сведения о численности тех или иных групп населения, в том числе и ратных людей, встречаются в них нередко, как и материалы об их военной службе и промыслах.

Город Терки был основан в 1588 г. в дельте Терека, недалеко от Каспийского моря. Он был построен с целью усилить позиции России на Кавказе. Для этого необходимо было поддерживать и защищать тех правителей Кавказа, которые признали царскую власть и подчинялись ей, и воевать с теми, кто выступал против нее. Московские послы говорили грузинскому царю, что новый город будет оберегать его и его землю от всех недругов ^{[2, c. 16, 20, 21]}. Кабардинским князьям было сказано, что этот город был поставлен «для их обороны» от Турции и от Крымского ханства ^{[2, c. 18, 46]}. Для этого и нужны были ратные люди, и они должны были иметь значительную численность, поскольку Терский город занимал обособленное географическое положение. Ближайшим к нему русским городом была Астрахань, находившаяся в нескольких днях пути морем или степью. В случае военных действий переброска оттуда дополнительных военных сил отняла бы значительное время. По этой причине ратные люди составляли главную часть жителей города. В то же время посадского населения было, напротив, очень мало. В 1614 г. оно составляло всего 10 человек ^{[2, c. 548]}. В более спокойные времена его численность, видимо, возрастала, но в любом случае не могла идти ни в какое сравнение с численностью ратных людей. Это была одна из особенностей города Терки, но особенность не уникальная. В XVII в. во многих южнорусских городах посадского населения было немного, а города «по самой южной оборонительной линии, Белгородской черте, за единичными исключениями, вовсе не имели посадского населения» ^{[1, c. 238]}. В этом отношении город Терки был близок к пограничным южнорусским городам.

Большую часть терских ратных людей составляли стрельцы. Их численность изменялась в зависимости от политической ситуации. В «смутное время» она значительно сократилась. Как говорил в Москве стрелецкий голова Василий Хохлов, в 1614 г. их было всего человек с 500 (вместе с казанскими «годовальщиками»), а пушкарей, воротников и т.д. – человек с 15 ^{[2, c. 548]}. Впоследствии их численность вновь стала увеличиваться. Уже в 1615 г. царь указал послать в Терки 500 стрельцов из Астрахани ^{[3, т. 2, c. 404]} .

В 1625 г. в Терках служило 370 конных и 445 пеших стрельцов и казаков, т.е. всего 815 человек. Кроме того, в Терках находились 500 астраханских пеших стрельцов на временной службе. Помимо стрельцов в состав терского гарнизона также входили 22 пушкаря, 8 воротников и др.^{[10, т.1, стб. 1141]}.

В 1635-1637 гг., согласно царскому указу, в городе полагалось быть трем стрелецким приказам по 500 человек в каждом – одному конному и двум пешим. То есть в общей сложности стрельцов должно было быть 1500 человек. Фактически же их было значительно меньше: конных стрельцов 347 человек, а пеших стрельцов (вместе с казаками) – 624 человека, т.е. всего 971 человек ^{[10, т. 1, стб. 817; 33, c.122]}.

Уже через год их стало еще меньше – 296 человек в конном приказе и 589 – в пеших. Но и это еще не окончательная цифра. Из этих людей многие погибли, умерли или бежали, поэтому в конном приказе осталось 255 человек, а в двух пеших – 497, т.е. в общей сложности 752 человека – вдвое меньше, чем должно было бы быть. Кроме того, еще 500 астраханских стрельцов-«годовальщиков» тоже должны были служить в Терках, но и их было намного меньше – всего 396 человек ^{[8, c. 168]}.

Терские воеводы неоднократно жаловались царю на то, что в городе недостаточно стрельцов, и увеличить их численность невозможно: «А вновь, государь, на Терке стрельцов прибрать неоткуды. А которые, государь, и старые стрельцы, и те бредут розно, что им твоево государева жалованья хлебных запасов за астараханскою недосылкою на прошлые годы додать и на нынешней на 146-й год дать нечево…» ^{[8, c. 168]}.

Точный размер жалованья терских стрельцов неизвестен. В начале XVII в. стрельцы, служившие в крепости Койсу в устье Сулака (на берегу Каспийского моря), получали по 6 рублей в год как денежное жалованье и овсяную муку в качестве хлебного жалованья ^{[9, c. 40]}. Приблизительно таким же, видимо, было и жалованье терских стрельцов. В случае участия в военных походах стрельцам, как и другим ратным людям, полагалось дополнительное жалованье ^{[27, д. 1, л. 257]}. Но нехватка средств, о которой писали воеводы, была главной причиной, по которой численность стрельцов в городе не могла достичь предусмотренного уровня.

Среди ратных людей города были и другие группы, например, казаки. Документы XVI-XVII вв. отличали терских казаков от терских вольных казаков. Первые, как можно понять из источников, жили в городе или в слободе рядом с ним и подчинялись «головам» стрелецких приказов. Например, в 1637 г. у пеших стрельцов и у казаков был один общий «голова» – Фадей Волошенинов ^{[33, c.122]}, их и считали вместе с пешими стрельцами. Поэтому точная численность терских казаков неизвестна, но их было немного, они редко упоминаются в источниках. Терские вольные казаки селились в отдельных небольших «городках» под властью собственных атаманов. В 1625 г. в документах значится 500 вольных терских казаков с 30 атаманами, но в 1628 – только 310 казаков и 40 атаманов, в 1630-1633 г. – 220, в 1635-36 гг. – 356 казаков ^{[10, т.1. стб. 1141; т.2, стб. 87, 286, 351, 741, 817, 920]}.

Еще одну группу составляли «дети боярские», занимавшие более высокую ступень в социальной иерархии, чем стрельцы или казаки, и получавшие более высокое жалованье. Например, один из них получал 14 рублей в год, а также 14 четей ржи и овса ^{[3, т.3, с. 622]}. В 1625 г. в Терках служили 35 «детей боярских», а в 1637 г. – 41^{[10, т.1. стб. 1141; т.2, стб. 817]}.

Кроме русских ратных людей, в городе Терки несли службу также и жители Кавказа – это еще одна особенность города, связанная с его расположением. Во многих русских городах того времени, особенно в Поволжье и Сибири, было много служилых татар ^{[14; 20, c. 55; 21, c. 18]}. В Терках же среди ратных людей были окочане или ококи (одна из групп вайнахов) ^{[4, c. 163; 12, с. 69-70; 13, с. 163]}, а также черкесские (кабардинские) князья со своими узденями, «юртовские татары» и «новокрещены». В 1625 г. всех их было в общей сложности 328 человек ^{[10, т.1, стб. 1141]}.

«Новокрещены» – горцы, принявшие христианство – жили в слободе рядом с городом. Точная их численность неизвестна. В начале XVI в. их жалованье составляло 5-6 рублей в год – примерно столько же, сколько у стрельцов. Тем из них, кто приезжал в Москву со своими челобитными, выдавались особые подарки ^{[2, c. 518, 520]}.

В другой слободе большую часть жителей составляли находившиеся на царской службе окочане вместе с их семьями. Жили там также мичкизяне (еще одна группа вайнахов) и выходцы из других регионов Северного Кавказа. В 1614 г. окочан было 160 человек (числившихся на службе). Столько же их значилось и в 1622 г. ^{[2, c. 554, 558; 33, c. 13, 17-18, 101]}. В 1605-1606 г. окочане получили жалованье по 4-6 рублей в год ^{[2, c. 518, 557]}. Однако впоследствии они неоднократно писали в своих челобитных царю о том, что им задерживали жалованье или выплачивали его не полностью. Некоторые из них получали только по 3-4 рубля, а другие совсем ничего не получали, хотя и несли военную службу ^{[2, c. 554; 33, c. 118]}.

Жителями третьей слободы стали черкесы (кабардинцы). В результате княжеских междоусобиц кабардинский князь Сунчалей вынужден был покинуть родину. В 1603 г. он обратился к царю с челобитной о разрешении ему жить в городе Терки ^{[2, c. 365]}. Кроме него в этой слободе поселились его уздени – так называли в русских документах привилегированную группу ряда народов Северного Кавказа. Большинство из них получало, как в 1605-1606 гг., так и в 1629 г. по 5 рублей жалованья в год, но у нескольких человек оно было выше. Максимальный размер составлял 12 рублей в год. Кроме денежного, все они получали также и хлебное жалованье – рожь, муку, крупу, толокно ^{[2, с. 518; 8, c. 133-134]}.

В 1615 г. в награду за верную службу царь повелел Сунчалею быть князем не только над черкесами, но и над окочанами, которые служили в Терском городе ^{[33, c. 71-72]}. Уже через год после этого окочане обратились к царю с жалобой на притеснения Сунчалея ^{[2, c. 558-561; 13, с. 166-167]}. Они хотели освободиться от его власти, но безуспешно. Им пришлось подчиняться Сунчалею до конца его жизни, а затем его место заняли его сыновья – Шолох ^{[8, c.107]}, а потом Муцал ^{[33, c. 144]}.

В 1620 гг. численность кабардинских узденей постепенно увеличивалась. В 1629 г. у Шолоха было в общей сложности 76 узденей, получавших жалованье ^{[8, c. 134]}. К этому времени в Терки переселились из Кабарды также Араслан мурза с тремя сыновьями и узденями и Каншов-мурза Битемрюков с узденями ^{[8, c. 104-105]}.

Переселялись в Терки также новые группы окочан, мичкизян, кумыков, «юртовских татар» ^{[8, c. 138]}. В 1621 г. в городе обосновался окоцкий мурза Кохостров Бийтемиров и еще 4 семьи окочан ^{[33, c. 97]}.

Увеличение численности «иноземцев» вызвало в 1620-1630 гг. разногласия между терскими воеводами и князем Шолохом. Он стремился увеличить численность населения своей слободы, поскольку это усиливало его влияние. Воеводы, однако, опасались, что новые жители будут представлять опасность для города, и требовали отсылать их назад. Враждовавшие с Шолохом кабардинские князья обвиняли его даже в том, что его уздени «многих руских робят» похищали и продавали ^{[8, c. 153]}. Он, однако, отрицал эти обвинения ^{[8, c. 158]}. По царскому указу, решено было жителей слободы князя Шолоха переписать, и тех из них, кто давно там живет, и от кого не ожидают ничего плохого, оставить при Терском городе, а вновь прибывающих «неписьменных» людей высылать ^{[8, c. 107, 141]}. Это сдерживало рост численности населения черкасской и окоцкой слобод.

Прослеживается тенденция и к некоторому уменьшению численности служилых окочан. Как жаловались терские воеводы, многие окочане «заложились» за князя Муцала и за мурз, перешли в их слободы, перестали нести военную службу, но продолжали получать жалованье. По царскому указу, решено было таким окочанам жалованья не давать ^{[33, c. 146]}. В 1640 г. в слободе князя Муцала было 27 дворов «задворных окочан», т.е., видимо, тех, которые отказались от военной службы ^{[8, с. 195-196]}.

К 1637 г. при Терском городе «новокрещенов, и узденей, и юртовских татар, и окотцких людей», получавших жалованье, было в общей сложности 350 человек, т.е. на 22 больше, чем в 1625 г. Кроме того, в слободах проживало много не получавших царское жалованье и не служивших «черкас, и окочан, и татар, и мичкизян, и шибутян, братья и детей» – всего 680 человек ^{[33, c. 122]}.

Терские ратные люди совместно несли свою службу, но при этом отдельные группы сохраняли свою обособленность. Казаки жили в своей слободе, «новокрещены» – в своей, большая часть окочан – в своей. Кабардинские уздени жили в черкасской слободе под властью своих князей, но эта слобода отличалась более сложным социальным и этническим составом. Рядом с узденями поселились «задворные черкасы», отказавшиеся от службы окочане, а также «татары» и персидские торговцы – «тезики» Никто из них, видимо, не служил. Они занимались сельским хозяйством, ремеслами, рыболовством ^{[8, c. 192-197]}.

Основным занятием терских ратных людей являлась военная служба. Окочане и кабардинские уздени вместе со стрельцами и «детьми боярскими», с «новокрещенами», а также с терскими и гребенскими атаманами и казаками принимали участие в военных действиях не только на Северном Кавказе, но и за его пределами. В 1633 г. они были участниками похода против Малого Ногая ^{[16, c. 219; 33, c. 117, 140]}. В 1646 г. терские ратные люди с князем Муцалом во главе воевали против крымской армии под Азовом и внесли свой вклад в победу русских войск ^{[29, л. 145; 8, c. 273-276; 16, c. 380; 33, c. 148, 150]}.

Значительно чаще совершались походы в соседние с Терками регионы. Иногда терским ратным людям даже не требовалось вступать в бой. Одного их присутствия было достаточно для того, чтобы решить исход конфликта. В 1634 г. князь Шолох вместе с «детьми боярскими», стрельцами, окочанами, а также терскими и гребенскими казаками направился в Дагестан, чтобы помочь Ильдар-шамхалу в борьбе против Султан-Махмуда ^{[32, c. 120]}. Узнав об их приближении, Султан-Махмуд отступил в горы.

В 1648 г. «уварские люди», т.е. аварцы, попытались обосноваться на Сунже, слишком близко к городкам гребенских казаков. Те пожаловались терскому воеводе, он послал стрельцов. В результате переговоров переселенцы вынуждены были покинуть свой городок, после чего он был разрушен, а скошенное сено сожжено ^{[30, л. 93-98]}.

Но иногда происходили и значительно более серьезные военные столкновения. В 1641 г. терские ратные люди вмешались в междоусобицы кабардинских князей. В этом походе принимали участие «дети боярские», конные стрельцы, «новокрещены» и окочане. В битве на Малке погиб стрелецкий «голова» Артемий Шишмарев, и многие его люди были убиты или попали в плен ^{[6, c. 203-205]}.

Приходилось жителям Терок и оборонять свой родной город. Например, в 1644 г. к нему подошли крупные силы калмыков и ногайцев и к заречным слободам «приступали жестоким приступом». Однако терским ратным людям удалось отстоять и город, и слободы ^{[27, д. 1, л. 81; 28, л. 110]}. Для защиты от подобных нашествий ратные люди (как стрельцы, так и окочане) должны были строить и поддерживать в состоянии боеспособности укрепления города и острогов: они копали рвы, возводили стены и т.д.^{[2, c.554; 8, 160, 168]}

Ратные люди также стояли «на заставах», чтобы не допустить внезапного появления врагов у стен города. Например, в 1635 г. один из кабардинских узденей находился вместе с русскими ратными людьми в степи на заставе от ногайцев ^{[23, л. 59]}. Заставы были также у переправ через реки, например, у Кизлярского и Сунженского перевозов ^{[24, л. 2; 27, д. 5, л. 520; 32, c. 153]}. Иногда в таких местах строили даже специальные укрепления. Эти заставы защищали тех, кто переправлялся через реку, от нападений и одновременно здесь же собирали перевозные пошлины с торговых людей в пользу царя ^{[8, c. 160-161]}.

На путников могли нападать как «кумыцкие воровские люди», так и «воровские казаки» ^{[26, л. 306; 31, л. 17-18]}. Ратных людей посылали в погоню за грабителями или же в казачьи станицы, чтобы вернуть награбленное и привезти в Терки виновных в преступлении ^{[25, л. 214-218]}. То есть, кроме военных походов, стрельцы, дети боярские, уздени, «новокрещены» занимались охраной порядка и не только в городе Терки, но и на значительном от него расстоянии. Терские служилые люди стояли даже в Кабарде на землях некоторых кабардинских князей – охраняли их людей от недругов по время пахоты и уборки урожая ^{[27, д. 5, л. 612]}.

Стрельцы, казаки, «дети боярские», окочане, уздени и «новокрещены» сопровождали московских послов во время поездок в Грузию и обратно, а грузинских послов – в Терки и в Москву ^{[7, c. 141; 15, c. 47, 101, 233, 246, 251, 344; 33, c. 122]}. Иногда для этого собирались сотни ратных людей, которые должны были защитить послов от возможных нападений. Подобным образом провожали и персидских послов или московских послов в Персию и обратно, но в этих случаях вооруженные отряды обычно имели меньшую численность ^{[3, т. 3, с. 646]}.

Когда грузинские послы приезжали в Терки, их там ожидал почетный караул: «стояли пешие стрельцы с ружьем от Мостовых ворот до Посольского двора» ^{[7, c. 250]}. Послов персидского шаха встречали подобным же образом ^{[3, т. 3, с. 561]}. «Дети боярские» и стрельцы охраняли правителей Дагестана и Кабарды, когда те приезжали в Терки для принесения присяги царю: «для береженья и на карауле велели стоять сотнику стрелецкому с стрельцы» ^{[8, c.227; 32, c. 147]}.

«Дети боярские» и стрельцы также доставляли письма московских послов из Грузии и из Персии в Терки, а письма из Терок – в Грузию или Персию ^{[3, т. 3, с. 442, 569, 627; 15, c. 337, 417]}. Они же и «новокрещены» отвозили письма терских воевод и челобитные терских жителей в Москву, а царские грамоты – в Терки ^{[3, т. 3, с. 646, 15, c. 145, 217; 32, c. 84, 138, 156, 159; 33, c. 120, 136]}. Терские ратные люди передавали правителям народов Северного Кавказа письма и устные послания терских воевод, а также царское жалованье ^{[15, c. 219, 233, 235; 8, c. 155, 158, 167, 187, 202, 207, 220, 221; 32, c. 97, 118, 140, 146, 147, 151]}. Но их роль не ограничивалась только доставкой почты. Одновременно они должны были собирать сведения о соседних странах и народах. Их отправляли «для проведыванья всяких вестей» в Дагестан, в Кабарду ^{[8, c, 165-166; 15, c. 219, 231, 238; 33, c. 120]} и даже в Персию – «в Шахову землю для вестей» ^{[8, c. 151]}.

Ратные люди высокого ранга – «головы», сотники стрелецкие или «дети боярские» – выполняли и более ответственные поручения воевод. Они, например, вели переговоры с правителями или представителями общин Северного Кавказа, убеждая их признать власть царя. В случае успеха те приезжали в Терки для принесения присяги, либо делали это в своей земле в присутствии тех же ратных людей. В 1633 г. «сын боярский» Василий Надобной принял у кайтагского уцмия присягу быть под «царскою высокою рукою в вековом холопстве» ^{[32, c. 124-126]}.

В 1647 г. мичкизяне «шертовали всею Мичкизскою землею» (36 аулов) на Коране перед сотником стрелецким Григорием Черкашениновым в том, чтобы быть у царя «в прямом холопстве, навеки неотступными» ^{[33, c. 163-166]}. В том же году подобную присягу дали шибутские «начальные люди» (3 аула) перед служившим в Терках Тонжеханом мурзой Араслановым и перед казачьим атаманом ^{[33, c. 166-167]}.

В 1645 г., по случаю вступления на престол Алексея Михайловича, все его подданные, в том числе и жители Северного Кавказа, должны были дать ему присягу верности. Те из них, кто не смог приехать в город Терки, «шертовали» в своих землях или по соседству с ними в присутствии терских ратных людей, занимавших высокое положение в социальной иерархии. В Кабарде это были стрелецкие «головы» Иван Кокошкин и Борис Малыгин. Суркай-шамхал шертовал перед князем Муцалом и тем же Борисом Малыгиным, а другие правители Дагестана – перед «детьми боярскими» Игнатием Прохоровым и Федором Борисовым ^{[8, c. 266-269]}. Ратные люди тем самым сыграли важную роль не только в военных конфликтах, но и в политических событиях на Северном Кавказе, и в дипломатических отношениях с соседними странами.

Стрельцы, «дети боярские», окочане, кабардинские уздени, кроме службы, занимались также и различными промыслами. Среди них называют рыбную ловлю, охоту, заготовку леса, а также торговлю ^{[22, л. 10; 26, л. 67, 69]} . Есть упоминание о том, например, что один из узденей князя Шолоха уехал «на гульбу за зверем» ^{[8, c. 192]}. Более важным занятием было рыболовство. На острове Чечень в Каспийском море, недалеко от Терок, терские люди ловили рыбу ^{[11, c. 33-34]}. Не только русские жители, но также и окочане, и кабардинцы, и «татары» активно занимались рыболовством. Есть свидетельство Олеария о рыбаках из терских «черкасских татар», которые на 20 лодках ловили белугу в Каспийском море ^{[17, c. 421-422]}. Еще один источник упоминает о «татарах», живших в черкасской слободе, которые занимались рыболовством ^{[8, c. 196-197]}. Кабардинские мурзы, жившие в Терках, обращались к царю с челобитной о разрешении ловить рыбу в протоках Терека вместе с «городскими с терскими рускими людьми»^{[8, c. 169]}.

Если охота и рыболовство были общим занятием нескольких групп населения города, то для развития земледелия не все ратные люди имели одинаковые возможности. У стрельцов Терского города (как и других городов Астраханского края) не было земельных наделов ^{[6, c. 58]}, в отличие от многих русских городов. Не было в тот период и русских крестьян на Кавказе. Точно известно, что «дети боярские» в Терках не имели собственных поместий, как не имела их эта группа и в Астрахани, и в соседних городах ^{[3, т.3, с. 622; 6, c. 54]}. В большинстве русских городов такие поместья этой группе полагались.

Но окочане и кабардинцы, жившие при городе Терки, занимались земледелием, о чем источники упоминают неоднократно. Об этом писали, например, сами окочане в своих челобитных царю ^{[2, c. 555]}. В период сельскохозяйственных работ многие черкесы и окочане из терских слобод находились «на пашне» ^{[8, c. 192-197]}. Источники сообщают также о садах, которых было много рядом с Терками ^{[11, c. 33; 34, c. 128]}, но не совсем понятно, кому они принадлежали.

О занятии скотоводством свидетельствуют упоминания сенных покосов ^{[2, c. 561; 8, c. 255-256]}. Многие ратные люди (конные стрельцы, «дети боярские», кабардинские князья и их уздени, окочане) воевали верхом и должны были заботиться о своих лошадях. Некоторые жители черкасской слободы, как кабардинцы, так и «татары», во время переписи находились «у лошадей в отарах» или просто «в отарах» ^{[8, c. 194-197]}. В документах есть упоминания о разведении крупного рогатого скота, овец и кур окочанами, жившими при Терском городе ^{[2, c. 560; 33, c. 118-119]}. Терские и гребенские казаки также занимались скотоводством.

Лесные промыслы – еще одно важное занятие жителей города ^{[26, л. 69; 33, с. 163]}. В лесу заготавливали дрова для отопления, из бревен были построены как жилые дома, так и укрепления Терского города. Еще одним промыслом местных жителей являлась заготовка корня марены, которую начали выходцы из Персии, приехавшие в Терки и отправлявшие к себе на родину целые корабли, груженные этим товаром ^{[8, c. 139]}.

Терские ремесленники очень редко упоминаются. Среди них – кузнецы (один из них назван среди служилых людей города), а также плотники. В слободе князя Шолоха также жил один кузнец, но он, видимо, не относился к числу ратных людей ^{[2, c. 290-291; 10, т. 1, стб. 1141; 8, c. 100, 160, 194; 33, c. 84]}. Среди жителей той же слободы были «серебряный мастер» и «хлебник» ^{[8, c. 193, 195]}. Этот последний был выходцем из Персии. Однако они, видимо, тоже не были ратными людьми. Многие жители черкасской слободы не служили. Они находились в той или иной степени в зависимости от кабардинских князей и, насколько известно, не платили никаких податей государству, что отличало их от посадских людей, в число которых их не включали.

Торговля в Терках началась с первых лет существования города, хотя первоначально торговые обороты были незначительными. Тем не менее, в город приезжали торговать жители Дагестана, Грузии, Персии ^{[2, c. 79, 418, 419; 3, т. 1, с. 279; т. 3, с. 633]}. Торговлей занимались и жители Терок. Некоторые стрельцы и пушкари продавали «на татарском базаре» вещи «из государевы казны» (видимо, по поручению воевод). Это были кожи, меха, медная посуда, одежда и даже «рыбий зуб». Покупателями часто тоже были стрельцы, пушкари, сотники, «дети боярские», но также и «татары», торговцы из Персии («тезики») ^{[33, c. 85, 86, 90]}. Но торговля терских ратных людей этим не ограничивалась. Они могли закупать и сбывать товары и за пределами своего города. Терские стрельцы и пушкари ездили торговать в Дербент и даже в Шемаху. В 1632 г. на одном только струге они везли из Шемахи товаров более чем на 1000 рублей. Однако из-за непогоды им пришлось пристать к берегу, где они были ограблены и почти все убиты ^{[32, c. 105, 114]}. Участие в торговле с соседними странами – тоже одна из особенностей Терского города, следствие его географического положения.

Торговлей занимались и жившие в Терках кабардинские князья, точнее, их люди. Согласно царским указам, Шолох и Муцал Черкасские, а также Татархан и Тонжехан Араслановы имели значительные льготы при уплате таможенных пошлин как в Терках, так и в Астрахани ^{[8, c. 142, 280-281]}.

Как показало исследование, ратные люди со своими семьями составляли большинство жителей города Терки. Посадское население было крайне малочисленным – это одна из особенностей города. Самой крупной группой терских ратных людей были стрельцы. Согласно царским указам, в городе должны были служить два приказа пеших и один приказ конных стрельцов по 500 человек в каждом. Кроме того, в городе полагалось находиться астраханским стрельцам – тоже в количестве 500 человек. Общая численность всех стрельцов должна была составлять 2000 человек, но фактически их было значительно меньше. Основной причиной недостаточной их численности являлись, по мнению воевод, задержки с выплатой жалованья. Казаков в Терках было немного. Еще одна группа ратных людей – «дети боярские» – имела совсем небольшую численность – 35-40 человек. Такие группы как пушкари или воротники были еще меньше. Одна из особенностей Терского города заключалась в том, что служившие здесь стрельцы не имели земельных наделов, а «дети боярские» не имели поместий, в отличие от многих других городов России. Им приходилось довольствоваться только жалованьем – денежным и «хлебным».

Еще одной отличительной чертой города был сложный этнический состав ратных людей, среди которых были представлены народы Северного Кавказа – окочане, кабардинцы и другие. Они жили в особых слободах и подчинялись служившим в Терках кабардинским князьям. Их численность была не очень большой – до 350 человек, которые находились на службе и получали жалованье.

В ходе военных действий разные группы ратных людей действовали сообща. Создавались отряды, которые объединяли и стрельцов, и «детей боярских», и окочан, и кабардинских узденей, и «новокрещен». Их направляли как в различные регионы Северного Кавказа, так и за его пределы. Они же могли принимать участие в сопровождении послов в Грузию или Персию. Как стрельцы и «дети боярские», так и окочане или «новокрещены» доставляли письма послам в Грузию и Персию (и обратно), а также письма из Терок в Москву, а из Москвы в Терки. Письменные либо устные сообщения воевод ратные люди передавали правителям окрестных народов. Одновременно с доставкой почты они собирали сведения о происходивших в соседних регионах событиях. Ратные люди могли участвовать в переговорах с народами Северного Кавказа и принимали у них присягу на верность царю. Столь важная роль терских ратных людей в политических и дипломатических событиях – результат пограничного положения города и его особого значения в межнациональных и межгосударственных отношениях. Географическое положение города Терки оказывало влияние и на хозяйственную деятельность местных жителей – на развитие рыболовства, на существование непривычных для русских городов промыслов (таких как сбор корня марены), на роль пограничной торговли.