Информационные преступления экстремистской и террористической направленности в материалах судебной статистики

Москалев Георгий Леонидович ORCID: 0000-0002-0418-0227 кандидат юридических наук доцент, кафедра уголовного права, Сибирский федеральный университет; доцент, Шанхайский политико-юридический университет 660075, Россия, Красноярскй край, г. Красноярск, ул. Маерчака, 6, оф. 4-17 Moskalev Georgii Leonidovich PhD in Law Associate professor, Department of Criminal Law, Siberian Federal University; Associate professor, Shanghai University of Political Science and Law 660075, Russia, Krasnoyarsk Krai, Krasnoyarsk, Maerchaka str., 6, office 4-17 eucaliptus@yandex.ru Другие публикации этого автора

Тема противодействия криминальным проявлениям экстремизма и терроризма в настоящее время продолжает находиться в числе наиболее значимых в общественной, политической и научной сферах. Иллюстрацией тезису служат ежегодные изменения УК РФ в части регламентации ответственности за преступления экстремистской и террористической направленности. Свою актуальность вопрос сохраняет и для доктрины: 7 исследований на соискание ученых степеней в области уголовно-правовых наук которые только в текущем неполном году были представлены в диссертационные советы (по данным официального сайта Высшей аттестационной комиссии при Минобрнауки РФ vak.minobrnauki.gov.ru на 20.09.2022).

Значительное внимание противодействию экстремизму и терроризму с 2015 г. уделяется в рамках обеспечения национальной безопасности России. Ранее действовавшая Стратегия национальной безопасности РФ, утвержденная Указом Президента РФ от 31.12.2015 № 683, прямо указывала, что «главными направлениями обеспечения государственной и общественной безопасности являются усиление роли государства в качестве гаранта безопасности личности и прав собственности, совершенствование правового регулирования предупреждения преступности (в том числе в информационной сфере), коррупции, терроризма и экстремизма…», а «деятельность, связанная с использованием информационных и коммуникационных технологий для распространения и пропаганды идеологии фашизма, экстремизма, терроризма и сепаратизма» определялась в документе в числе основных угроз. Схожие по содержанию положения можно встретить в действующей Стратегии национальной безопасности РФ, утвержденной Указом Президента РФ от 02.07.2021 № 400. В отличие от ранее действовавшей Стратегии, новый документ посвящает самостоятельный раздел информационной безопасности, при описании угроз которой указывает на то, что «в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" (далее - сеть "Интернет") размещаются материалы террористических и экстремистских организаций, призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности». Таким образом, новая Стратегия национальной безопасности, в отличие от предыдущей, делает особый акцент на угрозах, связанных с распространением информации экстремистского и террористического содержания.

Для обозначения криминальных проявлений экстремизма и терроризма используют понятия «преступления экстремистской направленности» и «преступления террористической направленности». Профильные Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 и от 09.02.2012 № 1 относят соответственно к числу первых ст. 280, 280.1, 282, 282.1, 282.2, 282.3 УК РФ, п. "л" ч. 2 ст. 105, п. "е" ч. 2 ст. 111, п. "б" ч. 1 ст. 213 УК РФ, а также иные преступления, совершенные по указанным мотивам, которые в соответствии с п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ признаются обстоятельством, отягчающим наказание. Ко второй группе – ст. 205, 205.1, 205.2, 205.3, 205.4, 205.5, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279, 360 и 361 УК РФ. При этом круг преступлений террористической и экстремистской направленности при ведении судебной статистики в соответствии с Приказом Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 25.06.2021 № 124 несколько отличается и определяется аналогично тому, как это происходит в МВД РФ и органах Прокуратуры РФ согласно Указанию Генпрокуратуры России № 738/11, МВД России № 3 от 25.12.2020. Без дополнительных условий к преступлениям экстремистской направленности относятся преступления, предусмотренные п. "е" ч. 2 ст. 111, п. "е" ч. 2 ст. 112, п. "б" ч. 2 ст. 115, п. "з" ч. 2 ст. 117, п. "б" ч. 1 ст. 213, ст. 280, 280.1, 280.2, 282, 282.1, 282.2, 282.3, 357 УК РФ, а к преступлениям террористического характера - ст. 205, 205.1, 205.2, 205.3, 205.4, 205.5, 205.6, 208, ч. 4 ст. 211, ст. 277, 360, 361 УК РФ. Из этой группы составов можно выделить преступления, общественная опасность которых заключается в распространении незаконной информации или противоправном нераспространении информации. В контексте данной статьи мы обозначим их как информационные преступления экстремистской и террористической направленности.

Использование понятия «информационные преступления» в данном значении может вызывать обоснованную критику. На сегодняшний день в науке уголовного права не сложилось единообразного подхода к его определению ^{[1, с. 110]}. В одних случаях авторы относят к таковым лишь уголовно-противоправные деяния, связанные с использованием информационных технологий и информационно-телекоммуникационных сетей ^{[1, с. 110]}. В других – связывают информационные преступления с информационным (нематериальным) предметом или средством преступления ^{[2, c. 11]}. Тем не менее, большинство авторов относят преступления, связанные с распространением общественно опасной информации, к числу информационных, пусть и используя для этого различные критерии: дополнительный объект – охраняемый государством информационный оборот ^{[3, c. 29]}; информационный способ совершения преступления ^{[4, c. 16]}; предмет преступления ^{[5, с. 5]}. Следовательно, рассмотрение уголовно-противоправных проявлений экстремизма и терроризма, связанных с незаконным распространением (нераспространением) информации, в качестве информационных преступлений соответствует одному из подходов определения этого понятия.

В связи с изложенным к информационным преступлениям экстремистской и террористической направленности стоит отнести деяния, предусмотренные ст. 205.2, 205.6, 280, 280.1, 282 УК РФ. Принимая во внимание новые акценты, сделанные в Стратегии национальной безопасности, в рамках данной работы именно эти составы преступлений находятся в фокусе внимания.

Для оценки масштабов угрозы, исходящей от этой группы преступлений, и ее структуры проанализируем динамику изменений показателей, изложенных в статистических отчетах Судебного департамента при Верховном Суде РФ: Отчетах о демографических признаках осужденных по всем составам преступлений УК РФ за 2018-2021 гг. и Отчете о составе осужденных, месте совершения преступления за 2017 г. В таблице 1 представлено изменение числа осужденных по рассматриваемым составам с 2017 г. по 2021 г.

Стоит обратить внимание на отсутствие в рассматриваемый период осужденных по ч. 1 ст. 280.1 УК РФ. С учетом того, что относительная распространенность общественно опасного деяния рассматривается в доктрине в числе социальных принципов уголовно-правового запрета ^{[6, с. 206]}, подобные показатели сами по себе ставят вопрос об исключении указанной статьи из уголовного закона. Подобное решение не привело бы к декриминализации. Поскольку нарушение территориальной целостности РФ согласно ст. 1 Федерального закона от 25.07.2002 № 114-ФЗ является разновидностью экстремистской деятельности, публичные призывы к таким действиям охватывались бы ч. 1 ст. 280 УК РФ, которая, как справедливо отмечают авторы, является общей нормой для ст. 280.1 УК РФ ^{[7, с. 10]}. В то же время нельзя не заметить, что ч. 1 ст. 280 УК РФ, в отличие от ч. 1 ст. 280.1 УК РФ, не содержит административной преюдиции, что, в случае одновременного исключения ст. 20.3.2 из КоАП РФ, приведет к необходимости привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших публичные призывы к нарушению территориальной целостности РФ впервые.

На сегодняшний день в науке уголовного права не сложилось единого мнения о целесообразности использования административной преюдиции в УК РФ. Её сторонники делают акцент на предупредительном или профилактическом эффекте административной преюдиции ^{[8, с. 86; 9, 253]}. Представленное сравнение динамики числа осужденных по ч. 1 ст. 280 УК РФ и ч. 1 ст. 280.1 УК РФ могло бы трактоваться как подтверждение этой позиции. Однако административная преюдиция была включена в ч. 1 ст. 280.1 УК РФ лишь в конце 2020 г. Федеральным законом от 08.12.2020 № 425-ФЗ, что не позволяет таким образом объяснить отсутствие осужденных за это преступление в статистике за 2017-2019 гг.

Наиболее же заметным в указанных показателях является существенное сокращение в 2019 г. общего числа осужденных за информационные преступления экстремистской и террористической направленности. Причиной этого стало то, что в конце 2018 г. Федеральным законом от 27.12.2018 № 519-ФЗ в диспозицию ст. 282 УК РФ были внесены изменения, в результате которых наименее опасные формы возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства были декриминализованы и перешли в сферу административно противоправных деяний. Как следствие в статистику 2019 г. не попали лица, впервые совершенные действия, направленные на возбуждение ненависти или вражды, хотя в 2018 г. и ранее такие осужденные учтены.

В то же время к 2021 г. число осужденных за информационные преступления экстремистской и террористической направленности приблизилось к исходному значению в 2017 г. Однако распределение по статьям УК РФ претерпело серьезные изменения, что демонстрируют данные таблицы 2.

Если в 2017 г. первые три места по числу осужденных приходились, соответственно, на ч. 1 ст. 282, ч. 2 ст. 280 и ч. 1 ст. 205.2 УК РФ (92,4 % от общего числа в рамках выборки), то в 2021 на первое место переместилась ч. 2 ст. 280 УК РФ, на второе – ч. 2 ст. 205.2 УК РФ, на третье – ст. 205.6 УК РФ (85,65 % от общего числа в рамках выборки). Наиболее же интересно то, что на составы с квалифицирующим признаком «совершенные с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет"» в 2017 г. приходилось лишь 15,45 % осужденных за информационные преступления экстремистской и террористической направленности. В 2021 г. их дола выросла до 72,21 %, то есть практически в пять раз! Представленные данные доказывают, что распространение информации экстремистского и террористического содержания за последние 5 лет в большей части переместилось в Интернет. В связи с этим становится ясно, почему в новой Стратегии национальной безопасности в контексте противодействия терроризму и экстремизму особое внимание стало уделяться информационной безопасности.

Не менее интересно возрастное распределение осужденных за распространение информации экстремистского и террористического содержания в сети Интернет. В п. 47 Стратегия 2021 г. в числе задач государственной политики, направленных на обеспечение государственной и общественной безопасности, говорит о профилактике экстремистских и иных преступных проявлений, прежде всего среди несовершеннолетних и молодежи. В п. 52 Стратегия 2021 г. указывает, что основным объектом деструктивного воздействия, состоящего в том числе в размещении материалов террористических и экстремистских организаций в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», является молодежь. Однако данные о возрастных показателях осужденных, представленные в таблице 3, не в полной мере согласуются с положениями Стратегии.

Нетрудно заметить, что с 2018 г. доля несовершеннолетних осужденных за информационные преступления экстремистской и террористической направленности, совершаемые в сети Интернет, неуклонно снижалась и в 2021 году не превысила и 5 %. В ходе апробации основных положений данного исследования на XIV Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Енисейские политико-правовые чтения» (19-24.09.2022, Красноярск) д-ром юрид. наук, профессором кафедры криминологии и профилактики преступлений Омской академии МВД РФ В. В. Бабуриным было выдвинуто предположение, что снижение доли несовершеннолетних осужденных по рассматриваемым статьям связано с возможным изменением правоприменительной практики, в результате которой в отношении лиц младше 18 лет перестали возбуждать уголовные дела по данным составам преступлений. Однако абсолютное количество таких осужденных в 2017-2021 гг. остается практически неизменным (от 11 до 19 человек), что свидетельствует против выдвинутого предположения.

В то же время существенно выросла и стала превалирующей доля осужденных за эти преступления в возрасте от 30 лет: с 28,86 % до 55,89 %, то есть вдвое. Примерно такую же долю в 2018 г. занимали осужденные за эти преступления в возрасте от 18 до 29 лет (57,72 %). Следовательно, за последние четыре года возраст большинства осужденных за рассматриваемые преступления перешел границу в 30 лет, и на сегодняшний день в большинстве случаев уголовно-противоправное распространение информации экстремистского и террористического содержания осуществляют довольно взрослые лица.

Данный вывод отчасти подтверждает выдвигаемое нами ранее предположение о том, что одним из факторов, влияющих на совершение правонарушений и преступлений, связанных с распространением незаконной информации в Интернете, является низкий уровень культуры коммуникации в сети ^{[10, с. 69]}, которая не имеет возрастных границ. В 2018 г. мы обосновывали данную гипотезу корреляцией между долей авторов оригинального контента в самой популярной на тот момент социальной сети в России ВК (70 % для лиц моложе 30 лет) и долей лиц младше 30 лет, совершивших уголовно-противоправное распространение экстремистской и террористической информации (70 % по данным интервьюирования адвокатов Красноярского края) ^{[10, с. 67]}. Статистические данные о числе осужденных за 2018 г. подтверждают результаты проведенного ранее опроса: 71 % осужденных за такие преступления были моложен 30 лет. Таким образом, использованные в настоящей работе статистические данные выступают дополнительным аргументом в пользу того, что рассматриваемая разновидность преступлений не свойственна какой-либо одной возрастной группе лиц. Распространенность информационных преступлений экстремистской и террористической направленности в группах населения различного возраста зависит от их активности в сети Интернет и от уровня культуры коммуникации в сети.

Полученный вывод важен для корректировки профилактических мероприятий антиэкстремистской и антитеррористической направленности, которые на сегодняшний день по большей части ориентированы на школьников и студентов. Данная мера призвана противодействовать другому фактору, влияющему на противоправное распространение информации, - отсутствию понимания опасности для общества подобного поступка ^{[10, с. 68]}. Ее эффективность напрямую зависит от охвата целевой возрастной группы потенциальных правонарушителей, которой на сегодняшний день являются лица старше 29 лет.