Социальные аспекты столпничества в позднеантичную эпоху

Данилов Андрей Александрович магистр, кафедра Истории древнего мира и средних веков, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603000, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Пискунова, 3 корпус 4, оф. 3 корпус 4 Danilov Andrei Aleksandrovich Master's Degree, Department of Ancient and Medieval History, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 603000, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Piskunova, 3 korpus 4, of. 3 korpus 4 An.Danilov@icloud.com Другие публикации этого автора

В исторической науке исследование столпничества традиционно сводится, в основном, к изучению житий одного или нескольких столпников ^{[1, Р. 109-198]}, или к описанию столпничества как экстремальной формы аскезы ^{[2, Р. 137]}. По нашему мнению столпничество привнесло в аскетизм новые аспекты, отличавшие этот вид практики, от всех остальных, существовавших до него и во многом после. Главное здесь – общественная форма проведения практики. Под этими словами понимается, прежде всего, фактическое нахождение столпника в тесном и непрерывном взаимодействии с обществом, породившее важные изменения в жизни людей ^{[3, Р.12-17]}. Отсутствие изолированности и возможность прямого общения между столпником и простым человеком, а так же публичность практики, привело к огромной популярности столпников и колоссальному росту их авторитета. Общество, в результате такого взаимодействия сплотилось вокруг них. Население нуждалось в лидерах, способных управлять, поэтому оно возложило эти полномочия на столпников, рассмотрев в них обладателей всех необходимых для этого качеств.

Изучение столпников изначально было связано с переводом и исследованием их житий. Огромный вклад на этом этапе внесли члены общества Болландистов, которые положили множество усилий на поиск, перевод и публикацию житий многих христианских подвижников ^{[1, P. 137]}. Однако Болландисты ставили своей целью в основном правильную интерпретацию различных примеров чудес и подвигов, описанных в житиях, для противостояния многочисленным критикам. На более позднем этапе, некоторый прорыв в изучении взаимодействия общества и святых совершили Норман Бэйнс, который впервые ввел в оборот представления о возможной общественной значимости аскетов ^{[4, P.45]}, Себастьян Брок, который показал изменения раннесирийского аскетизма, исходя из принципа сближения святых с обществом ^{[5, P.1-19]}, и Питер Браун, который предоставил новую модель восприятия святости в позднеантичный период, без которой невозможно обьяснить феномен столпничества ^{[6, P. 80]}. Однако ни один из этих авторов не выделял столпничество как целостное самобытное явление.

Место и роль столпников в жизни общества определяется образом, который они создавали в общественном сознании. В связи с этим главный подход в изучении столпничества состоит в том, чтобы отойти от представления столпников исключительно как «людей, живущих в пустыне», и рассмотреть то, как они воспринимались обществом, и что послужило причиной такому восприятию.

Столпничество зародилось и в большей степени проявилось в Сирии ^{[7, Р. 331]}. Типично сирийской чертой монашествующих и аскетов являлся симбиоз с обществом ^{[8, P. 226]}. Причина этого заключается прежде всего в местности и ландшафте. Например, египетским монахам приходилось бороться с пустыней за выживание, так как один человек мог существовать в пустыне только постоянно находясь на одном месте, возделывая определенный участок земли. В то время как в Сирии преобладала скалистая местность с редкой растительностью. Сирийская пустыня никогда не являлась суровой для выживания местности на самом деле. Осадки, проходившие здесь регулярно, не оставляли аскетов без воды, а разрушенные форты римлян, всегда давали убежище. Условия жизни здесь не предполагали изнуряющей борьбы с природой за выживание. Поэтому сирийская пустыня не являлась недоступным для путешественников местом. Здесь проходило множество путей, по которым следовали торговые караваны ^{[7, Р. 380]}. Таким образом, природные условия не ставили собой непреодолимую преграду для взаимодействия населения с аскетами.

Не ставило преграды для подобного взаимодействия и само население ближайших деревень и городов. Структура сирийского общества создало предпосылки для этого взаимодействия. Пятый и шестой век в Сирии отмечается ростом населения и процветанием деревни ^{[9, P. 102]}. Появился новый класс крестьян или фермеров, независимых и зажиточных. Обнаруживается распад старого общества и появление нового, которое становиться более приспособленным к выживанию ^{[6, P. 95]}. Здесь преобладали простые и небольшие фермы. Важное место в сирийской деревне занимала фигура патрона, то есть человека осуществлявшего патронаж над населением. Обратившись к Феодориту Кирскому и Либанию, мы можем найти доказательства существования такого патронажа. Покровительство над деревней обычно принадлежало местным землевладельцам. Ключевое качество в патронаже деревни было – Δύναμις, это то что мог предложить землевладелец ^{[8, P. 123]}. Имеется ввиду, возможность патрона обеспечить деревню внешними связями с миром, разрешить спорный вопрос внутри деревни, а также с соседними деревнями, защитить от набегов, уладить вопрос уплаты налогов. Патрон мог выступать не только как «хороший» покровитель, но он так же мог стать и разрушителем. Либаний описывает хорошего покровителя как человека, который будет радеть за поселение, биться за отмену налогов или списание долгов, обеспечивать водоснабжение, примирять и разрешать споры, и в целом решать проблемы деревенских жителей. Найти подобного патрона очень непросто, такой идеал покровителя был почти недоступным, в связи с тем, что никто из возможных кандидатов не спешил менять большую политику в городе и комфорт на отсталую деревеньку где-то в глуши. Поэтому довольно часто такими патронами становились военные, у которых имелся гарнизон недалеко от деревни. Либаний описывает патронов как узурпаторов, но по факту, для них патронаж был возможностью получить землю в собственность. Патронаж был необходим для решения проблем поселения, в то время как для патронов покровительство было возможностью нажиться на данной должности. Интересный пример можно увидеть у Феодорита Кирского в его Церковной истории о том, как был выбран патрон - Авраам отшельник. Скрыв что он монах, Авраам пришел в языческую деревню под видом купца, для того чтобы якобы купить орехов, и поселился в одном из домов. Какое-то время он никак не проявлял себя и ни с кем не общался, но однажды он начал петь псалмы у себя в доме. Услышав это, жители деревни завалили вход в его жилище и сам дом камнями. После того как они увидели, что ничто не может заставить Авраама прекратить это занятие, они разобрали завалы. Стоит отметить, что это была деревня как простых крестьян, так и зажиточных. После того как пришли сборщики налогов в деревню и начали требовать уплаты долгов, Авраам вступился за жителей. Он сумел стать поручителем пообещав отдать сто золотых в счет уплаты долгов. Аврааму удалось через знакомых в городе найти денег для деревни, и расплатиться со сборщиками податей. За это жители сразу же избрали его патроном, на что он согласился при условии устроения церкви в деревне ^{[10, P. 420]}. Отсюда мы можем сделать вывод, что патронаж не был односторонними отношениями в пользу патрона, скорее наоборот, деревня умело лавировала между конкурирующими патронами в свою пользу. Тот, кто был наиболее выгоден для деревни по идее и становился патроном. Однако это не всегда было справедливо для всех, ведь количество патронов было ограничено и многие из них не отличались любовью к населению. Уже в конце четвертого века эти отношения стали обоюдоострыми, разыгралась так называемая охота за патронами ^{[5, Р. 14]}. Дело в том, что патроны для деревни служили как бы связью с внешним миром. Деревенским было необходимо иметь эту связь, иметь покровителя, который мог бы сохранить традиции деревни и в то же время включить ее в жизнь остального мира. Патрон был тем элементом, который был связующим звеном с внешним миром, через которого в поселение проникали новые знания и культура. Если же это звено пропадало, то начинался кризис. Питер Браун называет главным кризисом поздней Римской империи именно уход из деревни патрона, а значит и падение всего, что связывало бы деревню с центром.

Важная функция, которую выполнял патрон – роль арбитра в решении споров. Это особенно касалось развивающихся деревень, в которых присутствовали зажиточные крестьяне, которые просто нуждались в установлении порядка. Это было необходимо для нормального продуктивного развития самой деревни, так как из – за постоянных споров и разногласий фермеры не могли прийти к единому решению ведения хозяйства, что и приводило к застою. Им был нужен тот, кто был бы непререкаемым авторитетом для всех. По сути, идеальный патрон, это тот при котором никто не мог открыть рот ^{[6, P. 80]}. Такой человек был как бы двигателем для развития деревни.

Питер Браун в своей знаменитой работе ^[6] отлично показал, как святые с IV века начали занимать место патронов в римской деревне. То же самое происходит и в Сирии с появлением столпников. Столпник появляется вовремя и показывает собой такого человека, который обладает силой и волей стать «хорошим» патроном. Протянуть руку помощи тем, кто в этом нуждался. Феодорит Кирский подробно описывает то, что принесли с собой столпники - новую силу, или Δύναμις, и это ощутимая и сверхъестественная сила. Описания жизни столпников, это описание авторитета в действии. Первым столпником, в начале V века, становится святой Симеон. Феодорит Кирский показывает его как патрона не только для ближайшего поселения, но и для высших лиц соседних государств и не только: персидские принцессы, шейхи, йеменцы, многие купцы, сплошным потоком идут к Симеону за решением своих проблем ^{[11, P. 268-270]}. Феодорита просто не волнует та очередь, из простых людей которая нескончаемым потоком льется к Симеону. Питер Браун сравнивает Симеона с львом, а его слова ревом льва, пытаясь показать насколько сильным было влияние Симеона. Уровень вопросов, которые мог решить Симеон был колоссальным по меркам его современников. Он выступал как арбитр, разбирал судебные дела, улаживал вопрос о количестве собираемых налогов, он решал споры между землевладельцами о количестве урожая ^{[11, P. 269]}. Величина Симеона была недосягаема для простого человека. Симеон одним своим словом мог отменить выплату налогов целой деревни или разделить ее границы. Его могущество не имело аналогов и не подходило под описание или сравнение с кем–либо ^{[12, P. 180]}. Его значение было так велико, что люди беспрекословно подчинялись ему. Он был как лев, а люди перед ним, как лисицы, которые прячутся в свои норы при звуках его рева ^{[12, P. 173, 176]}. Симеон Столпник был идеалом патрона ранневизантийского мира.

Столпник, как наглядный пример идеала христианской жизни, в представлении общества обладает несколькими ключевыми свойствами, которые позволяют ему осуществлять необходимую для людей деятельность. Одним из таких качеств для населения становиться возможность столпника совершить чудо. Питер Браун указывает на истории о чудесах как на возможность для обычных людей воспринять возможности святых. Чудо для сельских жителей являлось необходимым символом, которое делало святого обладателем власти над простыми людьми, точно так же как изображения на монетах отражали символы превосходства власти императоров. История о чудесном - ключевое качество для обладателя Δύναμις. Чудо это олицетворение Δύναμις для простого сельского жителя. Питер Браун выделяет два вида чудес, которые отражают сверхъестественную власть аскетов над людьми – проклятье и изгнание бесов ^{[6, P. 87]}. Так мы можем отметить, что сирийские подвижники часто выделяются такими сюжетами. В Истории боголюбцев Феодорита Кирского мы можем увидеть историю Иакова из Нисибиса, который посредством проклятия наказал молодых девушек за их бесстыдное поведение, и жители деревни просили Иакова исправить их положение ^{[11, P. 239-254]}. Здесь нужно отметить что проклятье равняется проклятью от Бога, то есть Бог карает любого, на кого укажет святой. Точно такое же поведение мы можем обнаружить и у Симеона Столпника, который посредством проклятий регулировал поведение многих людей, групп людей и целых народностей.

Еще более сложное отношение с обществом отражал обряд изгнания бесов или экзорцизм. Аскет, в этом случае, выступает как власть имеющий в противопоставлении одержимому. Одержимый и столпник это две противоборствующие стороны, одна из которых обозначает собой «мирское», а вторая «божественное». Простая жизнь и благочестие столпника противопоставляется всему противоестественному и мирскому в глазах простого человека в одержимом. Пара столпник и одержимый это символ власти одного над другим. Своей жизнью столпник как представитель святости побеждает мир и изгоняет все несчастья, свалившиеся на человека. Экзорцизм остро ставит вопрос насилия в Римском обществе. Насилие олицетворяло собой все демоническое. В этой связи столпник выступал как укротитель демонического, а, следовательно, и укротитель агрессии. Столпник это человек, который был необходим римскому обществу, потому что он был тем, кто способен укротить агрессивность в нем и дать ему возможность преодолеть те проблемы, которые возникали в связи с проявлением насилия. Одержимый имеет общественное значение, выраженное в агрессии, через которое одержимые не подчинен законам, от чего это общество сильно страдает, но не имеет возможности преодолеть эту несправедливость в отношении себя. В то же время столпник выступает как покровитель общества способный вернуть одержимого в русло общественной жизни.

Еще одно важное качество, которое формирует общественное отношение и дает возможность столпникам напрямую воздействовать на людей, это образ незнакомца. Можно отметить что большинство вопросов, которые решал столпник, были крайне непопулярны в народе. Это были спорные вопросы, принимая решения по которым нельзя было не ущемить какую – либо из сторон. Сложным вопросом кажется причины выбора на эту роль именно аскета - отшельника. Ответ на этот вопрос кроется в восприятии отшельника простым человеком, жившим в Сирии в то время. Простой сельский житель приходит к столбу Симеона и интересуется является ли столпник человеком ^{[11, P. 274]} ? И ответ очевиден, что Симеон человеком в представлении обывателя не являлся. Столпник — это третья сторона, независимый и непредвзятый наблюдатель, не вмешивающийся во все сложные перипетии жизни общества. Он не был заинтересован в помощи ни одной из сторон, в решении споров которых он выступал. Жизнь столпника сопровождалась невыносимыми для обычного человека подвигами, аскетическими практиками, которые вырывают столпника из общественной жизни. Если говорить проще, то столпник — это человек совершающий некий ритуал становления образа незнакомца в глазах общественности. Отличие столпника от других религиозных или оккультных личностей, состоит в том, что столпник черпает свои силы извне, не из общественных или человеческих субстанций. Столпник не имеет ничего человеческого, он скорее приравнивается к не человеческому, не имеющему никакой схожести ни с чем, что было у людей, тем более не имел общих целей с кем-либо из людей и потому его аскетика уводила его в статус небесного жителя. «Незнакомец» мог управлять обществом потому, что никто в обществе не доверял друг другу. Столпник Даниил, например, имел возможность решать не только поселковые проблемы, но он вышел на уровень всей империи, имея невероятный авторитет. Даниил примерял враждующие фракции, выступал в качестве международного арбитра, во время кризиса с Василиском проявил себя как непревзойденный авторитет ^{[13, P. 83]}.

Столпник, как святой человек, стал олицетворением объективности в обществе. Это произошло втечении долгого периода от оракулов и провидцев в языческом мире вплоть до святости в христианском мире. Это показывает революцию в религии в эпоху Поздней Античности. Разница между бывшим оракулом и новым святым состояла в разнице личности. Святой, как образ «незнакомца» имел в себе нетронутую личность и сам решал и проводил все обряды, в то время как оракул представлял собой не имеющего личность носителя. Оракул был чем-то демоническим, далеким и непонятным, тем что не являлось объективным. Столпник же предстал самой объективностью так как он совершал подвиг у всех на глазах. Это было не простой культовый обряд, но воплощенное самоопределение, наглядно показанное всем вокруг. Объективность столпником была заслужена, это была привилегия, которая была добыта силой, проявленной аскетом. Для людей столпник был тем, кто говорил с Богом – παρρησία. Новое римское общество получило ощутимое доказательства объективности столпника – тяжкий труд, пот, кровь, боль, через которые столпник победил мир и все мирское, что могло дать людям помысел о предвзятости столпника. Столпник смог обратить на себя внимание деревень, городов, целых народов, оставаясь при этом «незнакомцем» или олицетворением объективности.

Нахождение аскета на видном, доступном любому зрителю месте, приводит к тому, что столпник заменяет собой ритуальную жизнь общества. Провинции отличались от центра своей обыденной, церемониальной жизнью и развлечениями. Одним из главных зрелищ для человека был театр. Театр был источником стиля общественной жизни для провинций. Поэтому Питер Браун предполагает, что многое из ранней Церкви может быть отождествлено с римскими представлениями. В таком контексте святой равнялся атлету или гладиатору. Точно так же столпник путем трудностей и побед, как и атлет преодолевает испытания и тем самым заслуживает уважение публики ^{[6, P. 94]}.

Место и роль столпника в обществе можно определить только в прямой связи с состоянием самого общества, в котором столпники существовали. Столпник являлся олицетворением святого человека Поздней Античности. Связав столпника с веянием эпохи, мы понимаем смысл, который столпник привнес в мире. Столпник появился в мире охваченном кризисом. Кризис внезапно рухнувшей на людей свободы действий ^{[6, P. 99]}. Общество, преодолевая кризис избытка свободы, нашло выход в столпниках, которые помогли ему разобраться с рухнувшими проблемами. Деревня видела в столпнике покровителя, городские жители видели столпника как «объективного незнакомца», бесчисленные толпы прихожан видели в столпнике уверенность в суматохе происходящих в мире событий и противоречивых традициях разных народов. Столпники стали лидерами общественных отношений, по причине кризиса лидерства в обществе. Общество отходит от пророков, полностью отдавшихся сверхъестественному свойству своего авторитета. Уже более было невозможно иметь авторитет только благодаря присвоенному ранее статусу в духовном мире. Свою исключительную роль и невероятный авторитет столпник заслужил еще и благодаря тому, что римское общество было патриархальным. Предок для римлян играл большое значение, хотя и оставался далекой фигурой. Но вот учитель являлся тем, кто был ближе всего к образованному римлянину, он был даже ближе отца. По сути учитель это тот, кто вербовал человека для своих идей, и передавал их через своего ученика. Именно учителями стали столпники для образованной знати римского общества. Для среднего человека святой столпник превзошел оракула, потому что был более объективен и честен, и приспособлен для меняющегося общества, нежели оракул. Столпник превзошел собой не только оракула, но и традиции общества, бывшие до него. Он заменил собой амулет, заговор, народную мудрость деревень. Его слово спасало людей от всех проблем. Столпник превзошел собой традицию женского мистицизма, царившей в языческих культах и возвысил мужчину над женщиной как таковой. Святой человек и святой столпник явил собой не только новый уклад жизни в деревне, но и смерть языческого мира. Возвышение столпника и его роль показала формирование нового этапа в религиозной истории. Размытие языческих институтов, уход в прошлое больших храмовых комплексов, вот что явил собой столпник как олицетворение святого в умах людей. Столпник дал людям новое понимание себя, новое понимание общества, новое понимание коллективного.