Национальная безопасность в свете органической теории государства

Мелихов Александр Иванович ORCID: 0000-0001-8987-713X кандидат юридических наук доцент, кафедра конституционного и административного права, Волгоградская академия МВД России 400078, Россия, Волгоградская область, г. Волгоград, ул. Историческая, 130, оф. 326 Melikhov Aleksandr Ivanovich PhD in Law Associate Professor, Department of Constitutional and Administrative Law, Volgograd Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia 400012, Russia, Volgograd region, Volgograd, ul. Historical, 130, office 400012 m-13913@ya.ru Другие публикации этого автора

В государственно-правовых науках человеческое измерение государственно-правовой действительности нашло отражение в органической (т.е. то, что обладает живым началом) теории государства, обоснованной Г. Спенсором, но получившей свое истинное начало еще в философском натурализме Аристотеля. Суть его в том, что бытие государства подобно бытию биологического организма, люди являются клетками, государственные институты – органы и части организма, его сущность можно объяснить по аналогии с закономерностями анатомии и физиологии ^[1]. Кратко основание данной теории можно выразить в распространенном выражении «подобное порождает подобное». Данная теория государства гармонично сочетается с правом, цель в котором «состоит в необходимости полного, правильного и точного использования объективных закономерностей в интересах всего общества…»^{[2, с.371]}.

Гегель в «Философии права», опираясь на органическую теорию государства, констатирует: «Государство есть организм, т.е. развитие идеи в своем различии. Эти различенные стороны образуют таким образом различные власти, их функции и сферы деятельности, посредством которых всеобщее беспрестанно необходимым образом порождает себя, а поскольку оно именно в своем порождении предпослано, то и сохраняет себя» ^{[3, с.293]}.

На наш взгляд, пониманию сущности института «национальной безопасности» будет способствовать обращение к нему с позиций органической теории, как витальной потребности многонационального народа Российской Федерации и форм его существования – человека, общества и государства.

Для начала определимся с объектом нашего органического исследования – что является «телом»? Сущность понятия «национальная» в контексте «Стратегии обеспечения национальной безопасности» проявляется как единая государственная форма, содержанием которой выступает существование и бытие российского государства, общества и личности в их становлении и развитии в прошлом, настоящем и будущем, в геополитическом философском измерении это соответствует понятию «цивилизации» как социальной форме движения материи, обеспечивающей ее стабильность и способность к саморазвитию путем саморегуляции обмена с окружающей средой. В социологии это подпадает под понятие сложной социальной системы.

В конституционно-правовом измерении понятию «нация» - соответствует понятие «многонациональный народ Российской Федерации». Однако было бы большой ошибкой в понятийной парадигме Стратегии национальной безопасности – личность, общество, государство - ассоциировать многонациональный народ РФ или нацию с обществом как существующей в реальном времени совокупности людей проживающих на территории государства. Еще опаснее ассоциироваться его с таким понятием как гражданским общество – являющегося институтом механизма противопоставления единовременных форм существования многонационального народа России – личности, общества и государства. Как показывает новейшая история, национальная безопасность не может сводится к безопасности отдельных органов государства, сообществ или личностей, поэтому рассмотрение проблем опасностей, которые угрожают нации, следует проецировать на комплексные целостные понятия – природа, цивилизация, сложная социальная система, империя и рассматривать спектр опасностей и защищенностей применительно к ним.

Таким образом, объект обеспечения национальной безопасности – нация или многонациональный народ Российской Федерации обладает следующими основными свойствами, определяющими ее сущность: самостоятельностью и самодостаточностью, непознаваемостью в силу многовекового существования, наличием культуры оптимального сочетания альтруистического и эгоистического поведения в разных функциональных группах общества, в большинстве своем ориентированных на символ нации (божества, монарха, национального лидера, признанного религиозного или политического деятеля) обеспечивающий оперативную управляемость ею и основные усилия которой, направлены на суверенное и самостоятельное обеспечение собственной безопасности.

Современные достижения биологии и других естественных наук позволяют нам утверждать, что самосохранение (сохранение физической целостности организма) – не является единственной витальной потребностью, помимо нее выделяют самовоспроизводство (потребность иметь потомство и заботиться о нем) и самоподдержание (сохранение функциональной целостности организма и поддержание его работоспособности). Самоподдержание в свою очередь включает в себя потребность в сенсорном притоке, потребность в информационном притоке, потребность в эмоциях (аффектах как проявлениях животного или своей сущности, определяемой природой и воспитанием), потребность в приятных ощущениях (гедонистическая).

Объективность выделения данных потребностей подтверждена эволюцией и многочисленными экспериментами. Живые организмы, лишенные каких-либо из перечисленных витальных потребностей, либо гибли на ранних стадиях жизни, либо, вырастая до репродуктивного возраста, чаще всего не оставляли потомства. То есть отсутствие у человека таких потребностей было элиминировано (исключено – прим. автора) естественным отбором ^{[4, с.130-138]}.

Расширение перечня витальных потребностей без удовлетворения которых человек не может чувствовать себя в безопасности, обогащает представления о безопасности и расширяет ее временные рамки.

Во первых - самовоспроизводство - как бесконечное продление времени существование объекта – актуализирует обеспечение безопасности будущего или сохранение возможностей.

Во-вторых, наличие памяти в организме (как банка информации содержащего алгоритмику поведения при возникновении различных угроз) – делает актуальным обеспечение безопасности прошлого – или сохранение памяти.

В третьих, если самосохранения – это обеспечение целостности организма от угроз из вне, то самоподдержание – это обеспечение целостности организма изнутри. Тут необходимо выделить несколько значимых для нас аспектов:

1) Защита организма от самого себя, от опасных решений своего сознания.

А. Бергсона, отмечал: «Что касается ума, то он заглядывает глубоко, до самого дна. Ибо умное существо живет уже не только в настоящем; нет рефлексии без предвидения, нет предвидения без тревоги, нет тревоги без одновременного ослабления привязанности к жизни» ^{[5, с.226]}.

Ранее мы определились что «каждый человек наделен сознанием, которое позволяет ему относительно самостоятельно от других природных позывов (инстинктивных, гормональных) ставить самому себе цель существования и бытия, изменять окружающий мир, а не приспосабливаться к нему. Существование и бытие в объективном мире всегда сопряжено с его познанием, объективным и субъективным раскрытием природных сущностей, однако в результате этой деятельности у субъекта может не хватить заложенных в него природой и приобретенных им самим возможностей (защищенности) для использования последствий такой деятельности для удовлетворения своих потребностей и собственного становления. Более того, раскрывшаяся перед ним с помощью сознания сущность может отрицать его существование и дальнейшее бытие.

Значение сознательной деятельности (направленной прежде всего на удовлетворение социальных и духовных потребностей) по сравнению с подсознательной и бессознательной (в большей части направленных на удовлетворение витальных потребностей) для обеспечения самосохранения сильно преувеличено. …Бессознательные процессы, проходящие без участия сознания человека, реализуются в объективных процессах по поддержанию дыхания, работы внутренних органов, химических процессов и т. п. Эти процессы гуманитарными науками не исследуются или воспринимаются в искаженном виде. Очень важно, что объективные механизмы регуляции организма осуществляют цель самосохранения вне зависимости от сознания, которое ведет себя более нестабильно по отношению к обеспечению самосохранения, чем объективные механизмы нервной и гуморальной регуляции функций живого организма, являющиеся результатом тысячелетней эволюции. Сознание чаще заводит человека в безвыходные опасные ситуации, чем данные ему от природы механизмы самосохранения. Если рассматривать внутренние механизмы самосохранения живых организмов с позиций философии, то они более направлены на бытие (как бесконечное существование в прошлом, настоящем и будущем своей сущности), чем на существование (как актуальное наличие во времени и пространстве одной из множества форм проявления сущности)» ^[6].

Анри Бергсон, подчеркивая важную роль подсознательного и бессознательного в самосохранении отмечал: «…область жизни – это главным образом область инстинкта, что на определенной линии эволюции инстинкт частично уступил свое место уму, что из этого может последовать потрясение жизни и что у природы в таком случае нет другого средства, кроме как противопоставить уму ум. Умственное представление, которое восстанавливает таким образом равновесие в пользу природы, относится к разряду религиозных» ^{[5, с.138]}.

В связи с вышесказанным можно выделить следующий аспект, заслуживающий внимания – обеспечение безопасности объекта от самого себя. У человека это проявляется в угрозе сознательного поведения обеспечению витальных потребностей бессознательной и несознательной деятельности. В частности необходимость расширения потребительских запросов и свойств человека в целях повышения его «товарной стоимости» для мировой экономики сделала выгодным притупление витальных инстинктов человека. Купринский «молох» мировой экономики требует уже не часть, а всю жизнь человека на алтарь прибыли. Провозглашая личную свободу человека, ему предлагают отказаться от духовности, семьи, продолжения рода, защиты Родины ради удовлетворения вторичных экономических и социальных потребностей, переизбытка удовлетворения потребности в эмоциях, (становящегося уже не витальной, а гедонистической). Человек начинает терять свои человеческие свойства, однако в результате таких действий не появляется на свет новый «сверхчеловек» с качественно иными характеристиками, а просто утилизируется человеческий потенциал.

В отечественной философской традиции время человеческой жизни оптимально распределено между удовлетворением его духовных, личных, семейных потребностей и выполнением общинных, государственных потребностей. Гармоничное бытие человека в осознании оптимальности коллективной формы его жизни как цель существования экономической и государственно-правовой надстройки является нравственно-религиозной основой отечественной философии ^[7].

Пагубность подхода к счастью как возможности бесконечного потребления и отсутствия страданий, на цивилизационном уровне ярко продемонстрировали эксперименты этолога Джона Би Кэлхуна, создавшего утопический рай для млекопитающих и получившего полное уничтожения бытия этой цивилизации в миниатюре ^{[8, с.330; 9]}.

В современном мире самосохранение народа в его существовании и бытии как его основная потребность, подменяется необходимостью сохранением властвующих элит и экономической целесообразностью существования всего остального населения.

Проецируя данный процесс на общество и государство мы можем наблюдать замещение главной цели создания коллективных образований в виде совместной более эффективной реализация витальных потребностей всей нации, на удовлетворением всего спектра сверх потребностей элит и управляющей бюрократии. На уровне межгосударственных объединений (НАТО, ЕС, ВОЗ и т.п.)– достижение мировых целей, например сохранение экологии, глобализации и научно-технического прогресса, происходит в ущерб витальных потребностей в безопасности отдельных государств за счет их разрушения и эксплуатации. Конкретно в правоохранительной деятельности данная проблема может быть выражена в обеспечении прежде всего собственной безопасности правоохранительной корпорации, а не безопасности общества и государства и замещении нормативно предусмотренных целей деятельности этих органов корпоративными целями^[10].

Таким образом, современные достижения биологии и других естественных наук позволяют нам утверждать, что поведение человека не контролируется сознанием полностью, в значительной части его обусловливают бессознательные мотивы, направленные на обеспечение витальных функций, а также подсознательные мотивы, включающие в себя как природные, так и социальные программы поведения. При этом на обеспечение витальных потребностей человека по самосохранению, самоподержанию и самовоспроизводству в большей мере в естественных природных условиях направлено бессознательное и подсознательное поведение, в то время как сознание потенциально представляет опасность для самосохранения человека.

Указанную закономерность можно спроецировать на государственно-правовую сферу, где государственно-общественный живой организм в виде личностей и их сообществ, выполняя выработанные в процессе становления государства и общества алгоритмы в виде обычных моральных, религиозных, правовых норм, по сути, занимается бессознательной деятельностью, выполняет эти нормы в большинстве случаев автоматически или инстинктивно, не осознавая их сущность, но зная, что выполнение существующей парадигмы поведения, как правило, должно гарантировать исполнителю жизненный успех, несмотря на отсутствие прямой связи между производимыми им благами и его благополучием и процветанием всего общества и государства.

Действие данной парадигмы (аксиомы) иллюстрирует фраза древнеримского императора Марка Аврелия: «Делай, что должен, и свершится, чему суждено». Такой алгоритм поведения в качестве пословицы, высказывания, девиза или даже принципа (Карма-йоги) есть во многих религиозных и правовых памятниках развитых цивилизаций, что говорит о его универсальности.

Тысячелетние государства отличаются от всех остальных огромным фундаментом накопленных знаний, потенциальных ценностей, готовых алгоритмов поведения, которые невозможно постичь за одну человеческую жизнь, что делает ее еще более устойчивой и защищенной в силу своей непознаваемости противником за короткий срок и многообразия реакций на объективные опасности, а также имеющегося материального потенциала. В борьбе с естественными энтропийными процессами человека, общества и государства главную роль играет культура как «...информация, передающаяся от поколения к поколению внегенетическим путем в готовом к освоению и использованию виде» ^{[11, с.10]}.

К примеру, согласно данным объективной психологии встреча с новой опасностью повергает человека в стресс, в котором сознательная деятельность уступает место подсознательным и бессознательным реакциям на опасность – их три: бежать, защищаться, притвориться мертвым, что на государственном уровне воплощается в стратегии нападения, защиты или партизанского движения, шпионажа, диверсий и т. п. Однако вторичное столкновение с опасностью уступает место сознательному поведению, поскольку опасность уже потеряла новизну. Таким образом, государства, имеющие больший опыт борьбы с опасностями, готовы осознанно разработать алгоритмы поведения в случае опасности для их дальнейшего бессознательного выполнения исполнителями или будущими поколениями.

Наличие в государстве множества институтов и алгоритмов достижения успеха и процветания делает вновь прибывших членов общества управляемыми, трудозатраты на выработку собственных программ поведения – бессмысленными, поскольку за период человеческой жизни люди не проходят весь путь познания от начала до конца, они способны только внести маленький вклад в формирование выработанной предыдущими поколениями общественно-государственной матрицы поведения. Полученный в течение человеческой жизни опыт прессуется в знания, на основе которых формируются бессознательные и подсознательные алгоритмы поведения (бессознательные в той части, что их исполнители – люди с короткими жизнями – не имеют объективной возможности вникать в суть и историю становления данных алгоритмов), все следующие поколения людей попадают в готовую матрицу (парадигму поведения), в результате чего за счет экономии времени жизни на познание у людей появляется свободное время, а вернее меняется соотношение времени жизни, потраченное на собственную познавательную деятельность и публичные нужды, и предполагаемого прироста «публичного времени», что гарантирует благополучие человеку и обеспечивает процветание общества и государства. Указанный механизм похож на разделение труда, с той разницей, что мы говорим о разделении труда по познавательной деятельности не в настоящем времени, а в историческом развитии. Однако имеющиеся алгоритмы не должны обманывать человека, поскольку, не достигнув цели, он отвергнет их, в лучшем случае встанет на трудозатратный пусть поиска новых, а в худшем – на эгоистический путь гражданских бунтов и войн, потому что люди не «всего лишь машины для выживания, самоходные транспортные средства, слепо запрограммированные на сохранение эгоистичных молекул, известных под названием генов» ^{[12, с.3]}. Поэтому только оптимальное сочетание альтруистичного и эгоистичного в государстве, обществе и людях, только «…гармоничное сочетание сильной державы и благополучия человека обеспечит формирование справедливого общества и процветание» России (ст. 1 Стратегии национальной безопасности РФ утвержденную Указом Президента Российской Федерации от 02.07.2021 г. № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» - далее Стратегия).

В свою очередь органы власти, принимая отдельные решения по изменению существующей парадигмы деятельности нации, должны заниматься сознательной деятельностью, формируя эти алгоритмы (законодательная власть) либо реализуя ограниченный спектр дозволенных им усмотрений (исполнительная власть, судебная власть).

Итогом властного регулирования становится «…порядок в конкретном обществе как результат исторической преемственности и политико-правового творчества того или иного народа или нации, находящихся под влиянием какого-либо духовно-нравственного идеала. При этом заимствование подобных форм взаимодействия невозможно, так как такое взаимодействие является органическим и неотъемлемым составляющим элементом практического и духовного бытия конкретного народа или общности, которые воссоздаются, обновляются и трансформируются на различных этапах государственно-правового развития того или иного народа (нации). Порядок общества основывается на поиске адекватной национальному юридическому сознанию и быту концепции справедливости как высшего выражения правды, институционально-нормативной системы, существующим методам и средствам правовой регламентации и управлению общественными процессами^{[13, с.16]}.

Порядок общества, обусловленный культурой, проявляется не столько в праве, сколько в едином мировоззрении, в том числе в области безопасности. Мировоззрение есть информация об успешных алгоритмах поведения в обществе, обеспечивающая его выживание. Так, в России до церковного раскола в период царствования Алексея Михайловича население российского государства от низа и до самого верха было охвачено соборностью как единым церковным и мирским мировоззрением.

У Гегеля такое единое мировоззрение принимает понятие «Volksgeist» («дух народа»), который изображается как духовная сторона собственно государства. «Духу народа, – пишет Гегель, – принадлежат индивидуумы; каждое отдельное лицо является сыном своего народа и вместе с тем сыном своего времени, поскольку его государство развивается, ни один не остается позади его, и еще менее того – опережает его» ^{[14, с.157]}.

Действие рассмотренного мировоззрения в обществе описывает основоположник текстологии А. А. Богданов: «Капля воды напоминает о море, море – о небе, небо – об его светилах, об астрологии, затем о смерти людей, о гибели вселенной, о законе энтропии, который некоторыми истолковывается как причина этой будущей гибели, о математической формуле этого закона и т. д., без конца, с иною для каждого случая основой сцепления образов. Аналогично развертывается обыденная связь людей в обществе: А с В соединяют общие вкусы, В с С – общие задачи, С с В – общие несчастья и проч.: цепь извивается, переплетается, спутывается с другой цепью, образует клубок, охватывая миллионы людей, из которых огромное большинство не знают даже о существовании друг друга…... Пусть перед нами два человека, независимо друг от друга идущие к осуществлению одной и той же цели – сложной и широкой, например политического или культурного идеала. Организационное совпадение их усилий будет достигнуто, разумеется, лишь тогда, когда их цели сольются в сознании каждого из них и каждым будут пониматься как одна и та же для обоих, т. е. когда они выяснят общность своих задач и планов. Чем более полно выясняется эта общность, чем больше элементов приводится к действительному совпадению, тем большая при прочих равных условиях создается организованность для работы в данном направлении ^{[15, с.154]}.

В данном контексте пассионарность, описанная Л. Н. Гумилевым, – не что иное, как управляемая волна альтуризма, появившаяся в результате упорядочения подсознательных и бессознательных энергий энтропии в результате общественного, религиозного и государственного формирования единого мировозрения.

Однако порядок общества не есть право. В психологическом измерении право есть навязанный человеку мотив, т.е. (опредмеченная потребность). Если ранее особенности человеческой природы органично вписывались в нормативное регулирование деятельности человека социальными нормами (мораль, обычай, корпоративные, религиозные нормы и др.), сводя к минимуму роль насильственных (императивных) методов, то в настоящий период право как основной регулятор человеческого поведения пока не восприняло все достижения естественных наук в области «человековедения», что вызывает патологию права по причине его нефизиологичности или несоответствия природе человека, широкое использование государством императивных методов порождает деформацию правосознания и другие негативные тенденции.

Реализация исполнения права индивидом и обществом обеспечивается огромным количеством чиновников государственного аппарата и при малейшем сбое в работе грозит параличом государства. Иными словами, государственный аппарат в данных условиях, является механическим «экзоскелетом» (устройство, предназначенное для восполнения утраченных функций, увеличения силы мышц человека и расширения амплитуды движений за счет внешнего каркаса и приводящих частей) ^[16] для безвольного, парализованного в повседневности либо напротив гиперактивного в момент потрясений, тела общества.

Поэтому появление в праве института национальной безопасности (который чаще воспринимался как надправовая категория, дающая основание для исключения из действующего права), на наш взгляд имеет одной из своих недекларируемых целей - гармонизацию созданной за последние 30 лет правовой виртуальности с человеческой природой и объективной геополитической реальностью. Обращение к институту национальная безопасность приведет к созданию национального порядка, как всеми воспринятого оптимального алгоритма поведения личности, общества и государства, обеспечивающего стабильное существование и развитие многонационального народа России.

Первый шаг в этом отношении уже сделан, когда право было приближено к человеческой природе посредством провозглашения национальных ценностей. Россия прожила без ценностей более 20 лет, пробелы Конституции России 1993 г. в части закрепления национальных ценностей и интересов были восполнены посредством института национальной безопасности Президентом РФ как гарантом Конституции Российской Федерации в Указе от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации».

2) Обеспечение внутренней функциональности организма.

В живом организме нет отдельного органа отвечающего за обеспечение всех витальных потребностей, в этом отношении обеспечение национальной безопасности только специальными службами выглядит очень неорганично и как показал опыт развала СССР неэффективно. У организма существует множество систем и органов обеспечивающих его самосохранение, дублирующих важные для жизни функции. Механизм и алгоритмы самосохранения не должны быть просты и познаваемы, чтобы обеспечить живучесть организма. Тысячелетние государства потому и тысячелетние – что сложны в своем содержании и организации, а потому самостоятельны и устойчивы. Система обеспечения национальной безопасности должна быть сложной, дублировать наиболее важные свои функции, обеспечивать взаимный контроль со стороны ее субъектов и их эффективное взаимодействие.

Главное отличие живых клеток от людей, составляющих атомы государства, является отсутствие эгоизма как ведущей стратегии их поведения. В отличии от людей, в которых альтуристичное и эгоистичное должно разумно сочетаться для достижения личного жизненного успеха и процветания общества и государства, клетки организма полностью альтруистичны и не требуют награды.

В каждом человеке есть своя энергия, мотивирующая его поведение. Согласно последним исследованиям биологов, этологов и антропологов^{[17,18,19,20]} - это энергия эгоизма и альтруизма, сочетающаяся в сознательном и подсознательном поведении животных организмов. Умелое использование этих энергий-мотиваций делает государство уже не внешним экзоскелетом приводящимся в движение – аппаратом насилия, а единым целым организмом с обществом и человеком.

Крайний эгоизм как деструктивная алгоритмика человеческого поведения, насаждается для ослабления геополитического соперника. Согласно последним изысканиям биологов естественный отбор происходил не на уровне индивида, а на уровне рода или племени. Истоки кооперации свойственны ему не из-за тесного родства, не из-за реципрокности, не из-за нравственного воспитания, а из-за «группового отбора»: сотрудничающие группы преуспевают, а эгоистичные – нет ^[21]. Что подтверждает слова Ч. Дарвина о том, что «племя, заключающее в себе большое число членов, наделенных высокоразвитыми чувствами патриотизма, верности, послушания, храбрости и участия к другим – членов, которые всегда готовы помогать друг другу и жертвовать собой для общей пользы, – должно одержать верх над большинством других племен. Это будет естественным отбором» ^{[22, с.244]}. Таким образом, многонациональный народ Российской Федерации является продуктом эволюции людей с оптимальным балансом альтруистичного и эгоистичного поведения.

Сохранение популяции людей с указанными врожденными свойствами – основная задача национальной безопасности. Поэтому новая Стратегия (2021) первым национальным интересом ставит не защиту традиционных компонентов государственной безопасности (конституционный строй, суверенитет, независимость, государственную и территориальную целостность Российской Федерации, укрепление обороны страны), а сбережение народа России, развитие человеческого потенциала, повышение качества жизни и благосостояния граждан (п. 2 ст. 25 Стратегии (2021)).

Эгоизм как стратегия человеческого поведения чаще всего начинает реализовываться при необходимости удовлетворения витальных потребностей. Ведущие государства давно поняли правильность утверждения о том, что «…голод и жажда разрушают не только физические, но также и духовные и нравственные силы человека; они лишают его человеческого образа, лишают рассудка и сознания...» ^{[23, с.250]}, поэтому «…обязательным условием сохранения самостоятельности страны является такой прогресс благосостояния народа и общих условий его жизни, при которых каждый гражданин понимает, что это сто́ит всех затрат на оборону» (По воспоминаниям К. Г. Маннергейм эту фразу сказал руководитель социал-демократической фракции парламента Финляндии Вяйне Альфред Таннер ) ^[24].

В процессе цивилизационного развития, витальные функции самосохранения, самоподдержания и самовоспроизводства перестают осуществляться исключительно личностью и делегируются государству.Личность, более не тратя время на их самостоятельное удовлетворение, получает свободное время и освобождает личные ресурсы для выполнения общественно полезной деятельности, которая принесет всем взаимную выгоду в виде личного жизненного успеха и процветания государства и общества. Общественный договор фиксируется в Конституции РФ, и человек, находящийся на территории государства, и гражданин РФ получает ряд благ в виде прав и стандартов жизни.

Удовлетворение витальной функции самосохранения, получившее юридическое оформление в форме конституционных прав и свобод, не отрицает высшей формы альтруизма – самопожертвования во имя нации. Однако данный национальный алгоритм вырабатывается для определенных групп населения, проходящих воинскую службу, религиозное служение посредством воспитания чувства долга и ответственности перед нацией, во имя сохранения бытия, а не существования путем «меньшего зла», жертвуя частью существующего ради продолжения бытия. Распространение данного свойства (милитаризации) на все население пагубно для бытия нации и предшествует закату империй (Спарта, Швеция, Германия, Япония и др.). Более того, многочисленные войны и потери сделали искусственную селекцию не в пользу доминирования, а в пользу самосохранения.

Одной из основ обеспечения национальной безопасности является не только воспроизводство, но и поддержание пропорций между группами населения с разными мировоззренческими установками для выполнения разных общественных функций, например, Серен Обюм Кьеркегор выделял четыре типа человека: обыватель, эстетик, этик, религиозный человек^[25]. В этой классификации именно человек религиозный является наиболее привлекательным в плане обеспечения самосохранения нации, поскольку им руководит вера как тысячелетний механизм обеспечения самосохранения, независимый от существующего государства и общественного мнения. Этик, руководствующийся чувством долга и ответственности, ближе к обеспечению государственной безопасности. Эстетик, для которого эгоизм является главной стратегией поведения, сосредоточен на собственной безопасности и полезен для выполнения логических и экономических задач в обществе и государстве. Здравое сочетание всех перечисленных типов людей создает баланс в обществе и лучшие условия для обеспечения национальной безопасности.

В завершении следует еще раз подчеркнуть значимость обеспечения внутренней безопасности. В условиях ядерного паритета и действующей международной системы сдержек и противовесов внешние военные угрозы национальной безопасности являются не более актуальными, чем внутренние естественные энтропийные процессы не сублимированные в полезную энергию альтруизма, а реализовавшиеся в преступности, а также искусственные энтропийные процессы порождаемые геополитическими противниками для разобщения интересов безопасности личности, общества и государства как органических форм существования многонационального народа России.