Социокультурная идентичность: суждения, определения и современные проблемы

Арефьев Михаил Анатольевич доктор философских наук профессор, кафедра философии и социально-гуманитарных наук, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Санкт-Петербургский государственный аграрный университет» 196601, Россия, г. Санкт-Петербург, шоссе Петербургское, 2 Aref'ev Mikhail Anatol'evich Doctor of Philosophy Professor, Philosophy and Social Humanities Sciences Department, Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education "St. Petersburg State Agrarian University" 196601, Russia, Saint Petersburg, Peterburgskoe highway, 2 ant-daga@mail.ru Зыкин Алексей Владимирович кандидат филологических наук доцент, заведующий кафедрой иностранных языков, Государственный институт экономики, финансов, права и технологий 196601, Россия, г. Санкт-Петербург, пушкин, ул. Ул. средняя 6/1-28, ул. Средняя 6/1-28 Zykin Alexey PhD in Philology Associate Professor, Head of the Foreign Languages Department, The State Institute of Economics, Finance, Law, and Technology 196601, Russia, Saint Petersburg, Pushkin, ul. srednaya 6/1-28, ul. Srednaya 6/1-28 zykinalex@mail.ru Другие публикации этого автора     Виноградова Светлана Аюповна доктор филологических наук профессор, кафедра Иностранных языков, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Мурманский арктический государственный университет» 183038, Россия, г. Мурманск, ул. Капитана Егорова, 15. Vinogradova Svetlana Ayupovna Doctor of Philology Professor, Foreign Languages Department, Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education "Murmansk Arctic State University" 183038, Russia, Murmansk, Kapitan Egorov str., 15. svetvin@mail.ru

Федоров Максим Васильевич кандидат юридических наук доцент, кафедра теории государства и права, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Санкт-Петербургский государственный аграрный университет» 196601, Россия, г. Санкт-Петербург, шоссе Петербургское, 2 Fedorov Maksim Vasil'evich PhD in Law Associate Professor, Theory of State and Law Department, Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education "St. Petersburg State Agrarian University" 196601, Russia, Saint Petersburg, Peterburgskoe highway, 2 fedorov@spbgau.ru

Общефилософские категории «тождество» и «различие» вошли в контекст онтологического знания начиная с эпохи античной философии. При этом, отталкиваясь от Аристотеля, наличествует традиция наделения «тождества» более фундаментальным значением, чем «различие». Тождественность или отождествление вошло в содержательную сторону определения понятия «идентичность». Белорусский философ В.Л. Абушенко пишет: «Сложилось три дисциплинарно различных и автономных, хотя и соотносимых друг с другом, понимания идентичности: 1) в логике (неклассической); 2) в философии (прежде всего неклассической и, главным образом, постклассической); 3) в социогуманитарном (социология, антропология, психология) знании… с конца 1960-х – одно из центральных понятий большинства культур-ориентированных дискурсов. С 1980-х явно обозначилась тенденция к универсализации понятия «идентичность»» ^{[1, с. 400]}.

Примером определения идентичности с точки зрения формальной логики может служить классический словарь по логике Н.И. Кондакова, одно из самых авторитетных изданий советского времени. Кондаков пишет: «Идентичность (лат. idem – тот же самый) – тождественность, равнозначность, одинаковость, подобие предметов, явлений или понятий» ^{[2, с. 165]}. В понятие идентичности вкладывается тождество и равнозначность явлений или понятий, их точное соответствие друг другу на основе тех или иных признаков и характеристик.

В онтологическом знании об идентичности акцент делается на то, что идентичность описывает, повествует и предписывает реальность, её развитие в пространстве и времени. Об идентичности как самости человека в философско-антропологическом звучании, то есть единстве личности как целого, как представление о суммативности личности размышлял в своей аналитической психологии швейцарский философ культуры Карл Густав Юнг. Для него самость есть сущность интеграции Я и лично-бессознательного. Самость во взаимосвязи с Эго, по Юнгу, есть предельная цель совершенствования личности или индивидуация. Она является тем архетипом, что составляет центр суммативной личности сознательного и бессознательного психического бытия. О самости человека как взаимосвязи интеллекта и бытия пишет сегодня петербургский философ А.С. Казеннов. Осмысливая проблему места и роли гегелевского диалектического метода как метода наивысшего порядка в системе научных методов познания он подчеркивает, что «появление учений о методе в XVII веке (Р. Декарт, Ф Бэкон, Б. Спиноза, Э. Вейгель – вставлено нами, авт.) отнюдь не значит, что раньше методы мышления не существовали. Они существовали, но не были сознательно сформулированы. Более того, древний метод – метафизический – был разработан к этому времени значительно лучше и подробнее в трудах Аристотеля и его последователей. Новый же метод представлял собой сначала скорее набор категорий и правил. Но в этих правилах появилось новое направление – в них интеллект обратил внимание на самого себя, самость человека занялась сама собой, занялась наведением порядка в себе самой» ^{[3, с. 9]}.

Социокультурная идентичность, которая акцентирует внимание на сущность социального субъекта от личности до нации, выступает как «устойчивое социально-психологическое состояние субъекта (индивида, этнической группы, сообщества, народности, нации и т.п.), выражающее отношение субъекта к самому себе, окружающим, окружению, проявляющееся в поведении, образе мысли, доминантных ценностях, способов связи (сознательных и бессознательных) с себе подобными. В ходе становления этнокультурной, социокультурной идентичности происходит формирование представлений о себе как имеющим отношение к определенному типу культуры, национальному менталитету… В данном процессе отражается способность социального субъекта установить и осознать собственную специфику» ^{[4, с. 86]}. Другими словами в центре внимания оказывается культурная и этническая составляющие социального субъекта.

В 2010 году на базе Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена была проведена международная конференция «Культурная идентификация молодежи в условиях глобализации» ^[5], где рассматривались такие проблемы как анализ современных социокультурных процессов в условиях глобализации, осмысление современных гуманитарных практик в контексте культурной идентификации молодежи, исследование проблемы истории социокультурной идентичности в научной литературе. Однако вне поля исследовательского интереса участников конференции остался вопрос о современной российской социокультурной идентичности, которая складывается в условиях коренных социальных и культурных трансформаций в российском обществе. Эта проблема становится целью анализа в контексте настоящей работы.

Особый исследовательский вектор, как в истории становления, так и в жизни современной России представляет идентичность российского социума. Сейчас в нашей стране происходят сложнейшие социокультурные процессы, идет коренная трансформация сложившихся веками традиционных ценностей. Повсеместно происходит снижение уровня духовной культуры населения страны и, что особо печально, подрастающих поколений российской молодежи. В обществе нет единого понимания, какую модель социокультурного развития выбрать. Вместе с тем сегодня, уже в XXI веке России представился уникальный исторический шанс отказаться от прежней, веками существовавшей «вотчинной» модели государства, в котором правители владеют страной, а не просто управляют ею. В литературе это получило название «сословно-служебная цивилизация» ^[6]. Для модернизации страны нужны значительные меры во внутренней и внешней политике, экономике, социальной жизни в целом, а главное в формировании и укреплении русской (российской) идентичности и самосознания. XXI век для России – это период и возможность становления нового самосознания и «становления новой идентичности» ^{[7, с. 432-465]}.

Самосознание и идентичность имеют одно важное свойство – конструируемость. В зависимости от того, какие конструкторы применяются для построения и формирования идентичности, и как они будут использованы – политические, социальные, административные, культурные и т.д. – таков будет и результат – массовое сознание процветающего общества и государства с устойчивым будущим или уход Русской цивилизации с исторической арены. Для четкого понимания, что и как строить, необходимо разобраться в данных понятиях, представить их структуру, особенности, связи.

Самосознание – оценка человеком своего нравственного облика и интересов, идеалов и мотивов поведения, целостная оценка самого себя как чувствующего и мыслящего существа, как деятеля. Важно отметить, что самосознание свойственно не только индивиду как социальному субъекту, но и обществу, классу, социальной группе, когда они поднимаются до понимания и осознания национальных интересов и идеалов, идентификации себя и национальной идеи. В самосознании человек выделяет себя из окружающего мира, определяет своё место в круговороте природных и общественных событий. Самосознание формируется на определенной этапе развития человека как личности под влиянием образа жизни, который требует от него самоконтроля собственных поступков и действий, принятия полной ответственности за них ^[8]. В теоретико-познавательных процессах самосознание человеческой личности теснейшим образом связано с самопознанием ^[9].

В условиях глобализации категория «идентичность» выступает важнейшим элементом социокультурных процессов. Формирование идентичности в условиях социокультурной среды происходит во взаимосвязи с самосознанием, самоопределением, самоактуализацией, персонализацией и др. ^{[10, с. 212-217]}. Сама идентичность аккумулируя в себе множество функций выступает предметом противостояния вокруг политических, экономических, правовых и других вопросов ^{[11, с. 20]}. Преобладают в данном ряду вопросы психологии, поскольку именно З. Фрейд в 1914 году ввел в научный обиход термин «идентификация» ^{[10, с. 212]}, а другой видный психолог (Эрик Эриксон) в 1950-х гг. популяризовал применение категории «идентичность» в результате чего она получила своё распространение в трудах исследователей других наук [11. с. 20].

Изучение идентичности, попытки через неё понять суть человека и представить его в качестве постоянно сомневающегося, но неотъемлемого элемента общности конечно же началось намного раньше ХХ века. Так, Платон в своем диалоге «Сиппозион» от имени Сократа говорит в следующем ключе: «… о любом живом существе говорят, что оно живет и остается самим собой – человек, например, от младенчества до старости считается одним и тем же лицом, – оно никогда не бывает одним и тем же, хоть и числится прежним, а всегда обновляется, что-то непременно теряя, будь то волосы, плоть, кости, кровь или вообще все телесное, да и не только телесное, но и то, что принадлежит душе: ни у кого не остаются без перемен ни его привычки и нрав, ни мнения, ни желания, ни радости, ни горести, ни страхи, всегда что-то появляется, а что-то утрачивается» ^[12]. Сегодня эти мысли получили эмпирическое продолжение, человек как неотъемлемый элемент социума формирует свою идентичность не только по способу приобретения каких-то полезных навыков и качеств, но и по способу утраты или отбрасывания социальных рудиментов в качестве которых выступают взгляды, привычки, связи. Тому пример активное развитие информационного общества, в условиях которого представители молодого поколения не видят необходимости в живом общении, всё чаще замыкаясь в себе и участвуя в виртуальном общении. Помимо этого, молодежь зачастую не ощущает идентичности с историческими заслугами и подвигами предков. В связи с чем утрачивается взаимосвязь и взаимопонимание между поколениями.

Социокультурная идентичность может многое сказать о человеке, но нельзя утверждать, что у каждого представителя той или иной общности будет ярко выражена наклонность к реализации социальной, культурной, национальной или любой другой формы (типа) идентичности в которых он формировался. Естественно необходимо учитывать этапы становления субъекта опираясь на пол, возраст, социально-экономическую и политико-правовую обстановки. Каждое поколение стремиться обособить себя, обозначая приобретенный опыт, подчеркивая свои отличительные стороны в сфере морально-нравственной и политико-правовой.

Вышеуказанный тезис, обретает всё большую популярность среди современных ученых. Так, Фрэнсис Фукуяма в одной из своих работ подчеркивает, что идентичность образуется из различий между истинным внутренним «я» и внешним миром социальных правил и норм: «На протяжении всей истории человечества личности вступали в противоречие со своими обществами. Но только ныне сложилось мнение, что истинное внутреннее «я» имеет естественную, природную ценность, а внешнее общество систематически ошибается и несправедливо его оценивает. Менять необходимо не внутреннее «я», подчиняя его правилам общества, но само общество» ^{[11, с. 22]}.

Общество само по себе динамично, ему не чужды перемены под влиянием как внутренних, так и внешних факторов. Одним из них выступает право. На наш взгляд верным является утверждение И.Л. Честнова, что: «Право – это явление культуры, её аспект, сторона» ^{[13, с. 15]}. Отсюда следует, что сущность права необходимо исследовать в социокультурном контексте, а отправной точкой исследования может стать уровень развития общества в определенном периоде времени и уровне политико-правовой культуры индивида как личности.

Во многом идентичность Российской Федерации сегодня выражается в отношении к остальным государствам, и в первую очередь к так называемому «коллективному Западу». В результате чего в своей организационно-управленческой деятельности Российская державность опирается не только на социокультурную идентичность, но и на государственную идентичность, национальную идентичность, политическую идентичность, социальную идентичность, правовую идентичность. Правовая идентичность при этом выступает в качестве социокультурного феномена, существенная роль в ее формировании отводится культуре, которая за основу берет общепризнанную систему ценностных и нормативно-правовых регулятивов ^{[14, с. 83]}. Легитимация широкого круга новых общественных отношений, а также обеспечения существующих и возникающих законных интересов создаёт предпосылки для формирования (изменения, дополнения, прекращения) правовой идентичности.

Отметим, что и юридическая наука в процессе изучения общих закономерностей возникновения, развития и функционирования государства, права и государственно-правовых явлений регулярно обращается к рассмотрению следующих категорий: правовой статус, правовое сознание, правовая культура, правовая идентичность.

И.Л. Честнов подчеркивает, что приобретение правового статуса человеком превращает последнего в субъект, идентифицирует его с обществом в целом или определенной референтной группой (этносом, субкультурой, общественным классом). Следовательно, субъект права, обладающий юридическим статусом подвержен влиянию общества на протяжение всего периода пребывания в данном статусе. «Поэтому субъект права конструируется как теми, кто формирует правовые статусы, так и людьми, вынужденными «играть» по правилам этих статусов» ^{[13, с. 18]}.

Честнов И.Л. В рамках антрополого-культурологического подхода указывает на необходимость исследования права через рассмотрение правовой идентичности как содержание правовой культуры ^{[13, с. 16]}. Это позволит конкретизировать догму права, что требует системного характера в связи с постоянной изменчивостью самого права, а его воспроизведение обусловлено контекстом культуры конкретных индивидов.

Отсюда следует, что важно учитывать социальную роль правовой культуры в процессе правовой идентификации субъекта. Считаем необходим согласиться, что: «…правовая культура всегда ориентирована государством и обществом на формирование и развитие правового и политического сознания людей, их ценностно-нормативного комплекса и тем самым – поведения и деятельности их в правовой сфере» ^{[15, с. 56]}.

Правовая культура является неотъемлемой частью общей культуры человечества. Развитие правовой культуры процесс не единовременный, требующий затраты большого количества человеческих ресурсов. Формирование правовой культуры, как и любой другой культуры, проходит через преемственность и усвоение новизны. В результате чего создаётся культурный пласт, в котором человек находит своё место идентифицируя себя с нормами культуры. Это говорит о первичности правовой культуры перед правовой идентичностью. Право и идентичность в общем их понимании формировались параллельно. Постепенно право естественным путем заняло доминирующие позиции, идентичность, не утрачивая собственного значения влилось в право, что сегодня позволяет нам говорить об идентификации нас в качестве субъектов права с определённым набором прав и обязанностей. Устанавливая внутренние правила общество таким образом формировало свою идентичность. Изначально право оказывало более активное влияние на идентичность. Затем многие отношения возникали исходя из идентичности того или иного правового порядка. Существует множество сторонников позиции, что нормативно-правовая база Российской Федерации сегодня идентифицирует наше государство как стремящееся к жесткому регулирование. Это давно принятая практика во многих государствах, нельзя сказать, что она несет абсолютно негативный характер. На сегодняшний день многие институты действительно зарегулированы. Но государство систематически декларирует, что одной из основных задач регулирования выступает развитие частной инициативы в области экономики, культуры, оказания услуг и др. Это нашло свое отражение в законодательстве ^[16].

Сегодня правовая идентичность являясь элементом социокультурной идентичности оказывает на неё существенное влияние. Определяя свои ценности субъект формирует собственную идентичность. Потребность человека в социализации идентифицирует его как эксплицитный субъект. Стремление человека к собственной социокультурной идентичности наиболее ощутимо и в других сферах культуры общества. Идентичность – понятие динамичное, находится в постоянном формирование на всех этапах жизненного пути человека.

Она, идентичность (тождественность, совпадение), как мы отмечаем, выступает в качестве стремления к обретению тождества с окружающим миром, которое достигается в замещенных формах (языковой, этнической, религиозной и другими общностями) посредством интеграции в культурно-символическое пространство локальных образований. Анализ феномена идентичности и многообразия его значений с позиций философии культуры и фундаментальной культурологии позволяют сделать вывод о том, что идентичность являет собой некую меру бытия и форму выражения вещественных, ментально-психических и знаково-символических объектов. Это мера определенности и форма предикации структурно-процессной количественно-качественной и пространственно-временной определенности и самотождественности вещи (материальной, идеальной, материально-идеальной) и отношений вещей. Идентичность выступает как способ фокусирования и ориентирования сознания человека, его интенции, она выполняет роль навигатора сознания ^{[17, с. 152-153]}.

Традиционно в структуре идентичности выделяют психофизиологическую идентичность, личностную идентичность и идентичность нравственно-социальную ^{[18, с. 328]}. Для нашего исследования особое значение имеет именно социокультурная идентичность, которая, в свою очередь, имеет следующие конституенты: гендер, этнос, культура, образующие гендерную, этническую, культурную идентичности соответственно. Каждая определяет те или иные качества личности, особенности поведения индивида и социума в целом. Обладая определенным арсеналом приемов и методов формирования, влияния и изменения идентичности можно легко управлять и манипулировать социумом. Идентичность в этом русле представляет собой хронотоп в самом широком смысле. Под хронотопом в природно-бытийном понимании характерна закономерная «связь пространственно-временных координат» ^{[19, с. 347]}, а для социогуманитарного знания уместнее сказать, что это «существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений» ^{[20, с. 234-407]}.

Культурная идентичность определяет нормы поведения, систему взаимоотношений – культуру как совокупность материальных, духовных и художественных ценностей, а также культурное самосознание, которое позволяет этносам (народам) избежать подражания (унификации), формировать и определять свои особенности. Подчеркнем, что в истории отечественной философии упор на выявление приоритета русских духовных ценностей, которые и составляют особенность российского менталитета, был характерен для теории ранних славянофилов XIX столетия (соборность как внутрицерковное единение, приверженность общинному духу и практике взаимной поддержки, и др.) ^{[21, с. 37-39]}. А критика западной культурологической модели «европоцентризма» с ее идеей унификации стала заслугой поздних славянофилов. Великий русский социолог и философ культуры Николай Яковлевич Данилевский писал в связи с этим: «общечеловеческого не только нет в действительности (выделено нами), но и желать быть им – значит желать довольствоваться общим местом, бесцветностью, отсутствием оригинальности… Иное дело – всечеловеческое, которое надо отличать от общечеловеческого; оно … состоит только из совокупности всего народного, во всех местах и временах существующего» ^{[22, с. 103]}.

Ключевыми факторами, влияющими и образующими этнос и нацию, то есть, по Данилевскому, составляющими «всечеловеческое», выступают: условия природной среды, тип хозяйственной деятельности, генетической фонд, тип социального устройства, материальные, духовные и художественные ценности. Этническая и культурная идентичности осознаются и реализуются в процессе межличностного и межгруппового взаимодействия (общения), в которых ведущим по значимости инструментом (средством) выступает язык. В рамках философии культуры лингвокультурология сегодня занимает одно из ведущих мест, а ее истоки лежат в системе философии языка великого немецкого мыслителя В. фон Гумбольдта. По Гумбольдту язык выступает базисом «духа народа», то есть его менталитета, духовной культуры в целом. Язык, писал Гумбольдт, «есть «народный дух», он «само бытие народа» и реальность культуры, ибо только через язык человек может познать культуру. … «Духовное своеобразие и строение языка народа настолько глубоко проникает друг в друга, что, коль скоро существует одно, другое можно вывести из него. Умственная деятельность и язык способствуют созданию только таких форм, которые могут удовлетворить их обоих» ^{[23; 24, с. 360]}.

Язык, таким образом имеет ключевое значения для конструирования идентичности (используем этот термин, поскольку как говорилось выше, мы склоняемся к конструктивистскому подходу, нежели к эссенциалистскому в понимании идентичности), обратное также верно. Связь языка и этнической, религиозной, расовой, гендерной и иной идентичности очевидна. В случае, когда определенная группа, не имеющая отдельного языка, осознает себя как этническая целостность, возникает как социальная, так и культурная проблема. В данном сообществе инициируются процессы отграничения от языка другого государства, народа, как это было, например, в Норвегии, когда датский язык стал восприниматься «датским кафтаном на теле норвежского крестьянина». При общей генетической связи норвежского и датского языков необходимо было ясно и четко заменить датский язык норвежским, несмотря на то, что на тот момент именно датский функционировал в обществе как язык литературы, религии и общения городского населения. Именно на датском писал Хенрик Ибсен и другие деятели литературы. Норвежский был скорее языком сельских поселений, языком деревни и функционировал в виде местных диалектов. Но изменения были необходимы для самоидентификации норвежской нации. С этого начались те процессы в норвежском обществе, которые не закончились и по сей день. С одной стороны – возникновение bokmǻl, книжного языка, основанного на датском, но в котором проведены множественные реформы по приближению его к норвежским диалектам, с другой – возникновение Nynorsk, нового норвежского языка, искусственного продукта Ивара Осуна, созданного талантливым филологом на основе диалектов Вестланна. Результат – два стандарта, два равноправных государственных языка. Главное – они оба норвежские и способствовали становлению норвежской национальной идентичности.

Другой известный пример – это осознание своей отдельной этнической идентичности в республиках бывшей Югославии. Конструирование отдельной этноидентичности привело не только к разделению сербо-хорватского языка на сербский и хорватский, но и к возникновению отдельного боснийского (босанского) языка, являющегося этнолектом сербского, и даже языка черногорского (хотя литературный стандарт последнего не установлен). Иногда влияние этнической идентификации ведет в языковом плане к стремлению включения в родной язык элементов, генетически не принадлежащих ему: заимствований из языков соседних народов, по различным причинам считающихся предпочтительными. В качестве последнего можно указать украинский язык (мова), где существенны заимствования из венгерского и польского языков. Укажем также, что в последние десятилетия заимствования из европейских языков на Украине увеличились в разы ^[25].

Следует отметить, что возможно не только влияние этнической самоидентификации на развитие языка, но и наоборот, язык оказывает свое воздействие на идентичность этнической группы. Возьмем для примера ситуацию с языком иудеев ивритом. В данном случае речь идет не столько об этнической, сколько о религиозной идентичности. Еврейскую идентичность можно было построить на идиш, на языке ашкенази, или на ладино. Однако ситуация складывалась иным образом и произошло восстановления языка, который не использовался двадцать четыре века – иврита, литургического языка иудеев. Эта сложная задача была решена именно по причинам историко-культурного характера и иврит превратился в разговорный язык современного Израиля. Это уникальная ситуация в культуре, поскольку неизвестен другой естественный язык, который из состояния мертвого языка был восстановлен в полноценный живой язык, используемый миллионами носителей. Во главу угла встал именно религиозный фактор конституирования иудейской идентичности, а язык древнего богослужения стал национальным и современным разговорным языком населения Израиля.

Примером аналогичного рода может также служить языковая ситуация в Индии и Пакистане, где после обретения национальной независимости, генетически общие языки хинди и урду разделились значительно, так как, будучи родственными индоарийскими языками, они обслуживают индуистское население Индии и мусульманское население Пакистана. В языке урду в Пакистане индоарийского происхождения можно обнаружить большое количество единиц из арабского и персидского языков. Религиозная самоидентификация народа как носителя исламской культуры послужила толчком к развитию процессов заимствования из языков другой подгруппы индоевропейского и даже из абсолютно неродственного языка семито-хамитской группы афразийских языков.

Осознавая важность лингвистической стороны конструирования идентичности, необходимо отметить, что в условиях историко-культурных процессов современной России серьезное значение имеет идентифицирующая функция языка. «Язык может внушать носителям чувство патриотизма, подобное национальному патриотическому чувству, связанному с идеей нации. Язык, будучи неприкосновенной сущностью, противопоставляемой другим языкам, занимает высокое положение на шкале ценностей, положение, которое нуждается в «отстаивании» ^{[26, с. 57-58]}. Формирование современной российской социокультурной идентичности происходит в многонациональной, мультикультурной и многоконфессиональной стране. Владение русским языком в этих условиях, независимо от места проживания, этнического происхождения, религиозной принадлежности, является конструирующим, конституирующим и интегрирующим фактором идентификации и личности, и общества.

Задачей исследования социокультурной идентичности является поиск, анализ и систематизация примеров сознательного внешнего вмешательства в языковые структуры как культурообразующие и в их подструктуры для управления самосознанием как одного индивида, так и социумом в целом, а также их влияния на процессы становления и формирования идентичности. Для этого сформированы современные информационные и гуманитарные технологии. Однако следует отметить, что в настоящее время главенствующими технологиями, призванными воздействовать на сознание человека с опорой на особо организованные знания и знаково-символическую информацию стали именно технологии гуманитарные. Именно с их помощью возможно завладеть сознанием, подчинить его, а, следовательно, и влиять на самосознание, что дает широкие возможности управления не только поведением и действиями человека, но и социумом в целом. проблема управления сознанием социума и способы современного манипулирования им стала одной из важнейших в социальной философии конца XX – начла XXI вв. ^{[27; 28]}.

Важно также отметить, что в XXI веке, с развитием науки и становлением постиндустриального (информационного) общества появился новый (особый) тип таких технологий – конвергентный. Он совместил в себе всю мощь инженерных, технических, биологических, информационных, когнитивных и гуманитарных технологий – НБИКС (нано-, био-, информационные, когнитивных и социогуманитарные технологии). Конвергентная технология всецело направлена на человека, на мир его духовных ценностей! С ее помощью возможно формирование плоти, облика, духа человека, который, по справедливому замечанию, профессора Л.М. Мосоловой, будет отличаться от человека настоящего времени за счет симбиоза с IT-средой и биотехнологиями ^{[17, с. 7]}. Это естественным образом изменит не только социум, но и культурную и когнитивную сферы, собственно науку, научное знание как таковое.

Укажем в качестве вывода, что в современных условиях развития цивилизационного процесса и на фоне роста значимости информационных и гуманитарных технологий формирования самосознания и социокультурной идентичности именно они становятся главенствующей мерой бытия – базисом современного социума. Социокультурная идентичность по своему характеру охватывает важнейшую часть социального бытия, а именно духовно-психологическую, политико-правовую и нравственную атмосферу в обществе. В российском социуме сегодня осознание значения социокультурной идентичности стало одним из способов установления собственной цивилизационной специфики и оригинальности, осознание самости русского человека.