Выбор как объект культурологического исследования

Выбор — наличие вариантов и возможности совершения «свободного выбора» — имеет основополагающее значение для личной автономии и психического благополучия индивида. Неолиберальный подход к государственному управлению является значимой характеристикой современных западных обществ, а концепция культивирования выбора, внедренная в экономический дискурс, порождает и стимулирует конкуренцию — основной атрибут рыночного механизма.

Современному человеку видится естественной перспектива нахождения в перманентном рефлексивном выборе еды, одежды и досуга, траекторий развития и образования, места жительства, работы, друзей и партнеров. Возможность, а также необходимость постоянно совершать выбор — одна из основных характеристик современности. Люди формируют персональную идентичность через бесконечную череду выборов и верят в высокую степень значимости последствий принятых ими решений. Выбор — это свобода, и в то же время обязательство, ответственность, риск, сожаление и вина; выбор может представляться как нечто обыденное, само собой разумеющееся, и в то же время жизненно важное и даже фатальное. Проблема выбора поднимает множество вопросов: какой выбор можно назвать «правильным»; какова доля и значение рациональности в процессе совершения выбора; каковы критерии сравнения альтернатив выбора; должны ли эти критерии учитывать исключительно субъективные оценки человека, делающего выбор, или возможна выработка универсального подхода в совершении выбора?

Проблема выбора находится в повестке дня научного сообщества: количество статей в базе данных рецензируемой научной литературы Scopus, заголовок которых включает слово «choice», увеличивается с каждым годом (2017–2021 гг. — 5241 и 6015 статей в год, соответственно). Наиболее распространенные научные сферы изучения выбора: медицина, социальные науки, инженерное дело, экономика, менеджмент, психология.

Цель данного исследования — доказать актуальность культурологического подхода в изучении выбора. В статье дается краткий обзор результатов анализа современных зарубежных публикаций, обращающихся к феномену выбора. Нас интересуют общепринятые интерпретации выбора, методы исследования выбора, а также представления о месте культуры в структуре современного знания о выборе в разных научных сферах.

В основе массива научной литературы, где выбор предстает не как самостоятельный объект исследования, а как поиск оптимального варианта из предложенных альтернатив, лежит вера в логику научной рациональности — одну из основополагающих характеристик современной культуры. В прагматических исследованиях, посвященных механизмам, инструментам и принципам, которыми руководствуется человек как рациональный (или ограниченно рациональный) субъект, большое внимание уделяется социокультурному контексту — механизмам приобретения знаний, а также особенностям социокультурной среды, в которой совершается выбор. В работах, исследующих наличествование свободы воли, выполненных в позитивистском ключе (в отрыве от метафизики выбора), культурные конвенции во многом детерминируют совершаемый индивидами выбор (как сознательный, так и бессознательный), однако их изучению не уделяется должное внимание.

Отдельно затрагиваются научные работы, выполненные в русле поворота к материальному — рассмотрению не-людей в качестве действующих агентов в ситуациях выбора. Особая актуальность видится авторами в изучении культурно-специфических практик совершения выбора в цифровой среде.

В заключении даются рекомендации относительно методологии изучения феномена выбора в рамках культурологического подхода.

Рациональность как основа выбора в научных исследованиях

В технических и естественных науках (в работах в области медицины, инженерии, компьютерных наук, химии и пр.), а также в преобладающем большинстве гуманитарных работ (преимущественно в сферах педагогики, теории управления, маркетинга и др.), исследования на тему выбора представляют собой компаративный анализ нескольких вариантов используемых технологий, методов, инструментов, алгоритмов или решений некоторой проблемы. В этих работах «выбор» предстает в качестве «процесса совершения выбора» из нескольких рассматриваемых альтернатив, поиск оптимального варианта. Под «выбором» понимается совершенное действие и результат этого действия. Например, «Выбор медицинской помощи после легкой черепно-мозговой травмы в Австралии» (Healthcare choices following mild traumatic brain injury in Australia. J. Thorne, S. Markovic, H. Chih, 2022), или «Выбор производства и утилизации древесной щепы: захоронение или переработка?» (Wood chip production and disposal choices: Landfill or recycle? W. J. Florkowski, Y. D.-E. Nouve, E. M. Bauske, N. Norton, 2022).

Авторы, следуя логике научной рациональности, предоставляют информацию об альтернативах выбора и возможных последствиях совершенного выбора с обязательными авторскими рекомендациями о том, какой выбор считать «правильным». Подобные статьи преследуют благородную цель — лишить читателя необходимости совершать выбор самостоятельно, снять с него, хотя бы частично, профессиональную и персональную ответственность за последствия совершенного выбора и, наконец, делегировать вину, зачастую неосознанно, на имплицитный образ автора. В основе этого обширного литературного массива, обусловливающего выбор читателя, лежит вера в научный подход — вера автора, читателя и всего профессионального сообщества, в котором читатель предстает как субъект выбирающий.

Принципы и закономерности выбора: рациональность и иррациональность

Многочисленные работы посвящены механизмам, инструментам и принципам, которыми руководствуется человек как рациональный (или ограниченно рациональный) субъект выбора, а также проектированию ситуаций выбора на основе этих принципов.

В поведенческой экономике выбор по умолчанию трактуется как наилучшая из альтернатив или то, что может быть оценено как лучшее. С тех пор, как Даниэль Канеман и Амос Тверски расшатали фундамент классической экономическойтеории ^[1], экономистов особенно занимает одна тема — где проходят границы классической теории рационального выбора, когда и при каких условиях экономические агенты действуют иррационально и главное — как можно предсказать и минимизировать риски, связанные с иррациональным поведением субъектов. (например, «Иррациональная эффективность: разгадка тайны человеческого выбора» (Efficiently irrational: deciphering the riddle of human choice. P. W. Glimcher, 2022)).

Экономистов, как правило, мало интересуют внешние, культурно-опосредованные причины, по которым субъекты выбирают поступать так, а не иначе (за исключением немногочисленных работ, посвященных экономической культуре как совокупности социальных ценностей и норм, регулирующих экономическое поведение), однако в рамках теории принятия решенийрассчитать вероятность, с которой человек совершит тот или иной выбор, без понимания социокультурного контекста практически невозможно. Авторы исследуют механизмы приобретения знаний, предшествующие совершению выбора, а также особенности социокультурной среды, в которой совершается выбор ^[2]. Например, выбор или не-выбор человеком продукта питания будет зависеть от субъективного восприятия этого продукта, которое, в свою очередь, будет зависеть от распространенности этого продукта на данной территории, культуры приготовления и потребления пищи, от репрезентации продукта в СМИ и т. д.

Культура, говоря на языке теории принятия решений, определяет универсальную для представителей определенного общества «степень предпочтения» некоторого результата ^{[3, с. 139]}. Особенности социокультурной среды, структурирующие мировоззрение людей, понимаются как «эффект контекста»: социальные институты формируют доступный арсенал средств совершения выбора, ограничивая веер альтернатив и устанавливая параметры выбора «по умолчанию», которыми неосознанно руководствуется большинство действующих субъектов.

В то время как экономисты мыслят дихотомией рациональное-иррациональное, а адепты теории принятия решений включают социокультурное знание в область своих интересов, маркетологи и дизайнеры, мыслящие категориями рынка, выявляют оптимальные параметры организации потребительского выбора (например, «Лояльность к бренду при выборе шоколадных батончиков» (The connection between manufacturer and private label brands and brand loyalty in chocolate bar buying decisions. Kiss M., Czine P., Balogh P., Szakály Z, 2022)). Исследователи обратили внимание, что увеличение альтернатив выбора (особенно заметное в потребительском выборе товаров и услуг в цифровом пространстве) затрудняет процесс совершения выбора ^[4]. По данным опроса 2020 года 42% пользователей отказались от запланированной покупки в онлайн-магазине из-за слишком большого количества вариантов (отчет «Humanizing Digital 2020», https://zoovu.com/blog/humanizing-digital-2020-report). Такая позиция сужает исследовательскую оптику до частных аспектов организации выбора, например: «Влияние дивайдера (англ. divider — разделительная линия, элемент интерфейса) в каталоге товаров на воспринимаемое пользователем количество вариантов, желание приобрести товар и удовлетворенность сделанным выбором (The effects of a dividing line in a product assortment on perceived quantity, willingness to buy, and choice satisfaction. Ouyang, J., Jia, Y., Guo, Z, 2022).

В основе современных маркетинговых и брендинговых коммуникаций лежит антропоцентрический подход, согласно которому удовлетворенность пользователей считается главным критерием эффективности проектирования. При рассмотрении центральной функции брендинга в упрощении потребительского выбора, культурные артефакты представляют практический интерес в качестве основы формирования релевантных для потребителей образов, однако теоретическому анализу культурного контекста проектирования айдентики в научных работах уделяется незначительное внимание.

Свобода выбора как объект исследования: реальность или иллюзия

Большая группа публикаций рассматривает выбор как объект исследования в контексте свободы воли: «Экономика — про то, как люди делают выбор. Социология — про то, почему у них нет никакого выбора» ^{[5, с. 233]}. В то время как в социологической теории модернизации (Э. Гидденс, У. Бек, С. Лэш, З. Бауман) возможность совершения выбора является основополагающей характеристикой современности, представители теории диспозиций (П. Бурдье) считают, что культура скрывает механизмы принуждения, используя концепт «свободного выбора».

Философы традиционно рассматривают феномен «выбора» в контексте субъективной природы сознания, а научно-философские дебаты на тему свободы воли стоят в одном ряду с фундаментальными вопросами бытия и входят в разряд наиболее ожесточённых. Несмотря на то, что в Философском энциклопедическом словаре не даётся самостоятельного определения понятия «выбор» — он отождествляется исключительно со свободой и свободой воли ^{[6, с. 97]}, — «тревожно большое число великих философов, никогда не сомневавшихся в существовании разума или ума, полагало, что Воля — всего лишь иллюзия» ^{[7, с. 242]}.

Однако сегодня, наряду с классическим философским дискурсом, в связи развитием высокотехнологичных научных методов, исследователи все активнее стремятся «заглянуть в голову» субъекта выбирающего. Начиная с эксперимента Бенджамина Либета ^[8], учёные в области нейронаук активно постулируют и экспериментально доказывают биологический детерминизм любого человеческого поведения, включая выбор, иллюзорно воспринимаемый субъектами как свободный. Эти взгляды мы видим в таких книгах, как «Свобода воли, которой не существует» Сэма Харриса (2012), «Иллюзия сознательной воли» Дэниела М. Вегнера (2002) и др. Экспериментальные данные, полученные с использованием высокотехнологичных методов изучения головного мозга, свидетельствует о бессознательном выполнении большинства управляющих функций, интуитивно приписываемых индивидом к сфере сознательного ^{[9, с. 3]}. Наше интуитивное убеждение в существовании психологического содержания, контролирующего действие — есть лишь вера в агентность сознания. Культура же в перспективе опосредованного нейронными процессами сознательного выбора предстает в качестве совокупности искусственно созданных средовых факторов, внешне обусловливающих внутреннее, биологическое содержание.

Такая детерминистская позиция, с одной стороны, оправдана спецификой естественнонаучной мысли, с другой — слабо выдерживает стороннюю критику: начиная от обвинений в редукционизме, заканчивая наблюдаемым на протяжении последнего десятилетия методологическим кризисом репликации, обусловленным невозможностью воспроизведения результатов проводимых ранее научных экспериментов ^[10].

Несмотря на то, что в естественнонаучной перспективе сознание лишь пассивно сопровождает бессознательно протекающие процессы, концепция сознания необходима для обоснования концепции свободы воли^{[11, с. 2]}. На вере в свободную волю (способности «я» выбирать между предложенными альтернативами и действовать независимо от биологических или социальных ограничений) зиждутся многие социальные и правовые структуры, в основе которых лежит сознательно-ориентированный подход: концепты индивидуальной ответственности, ментальной причинности и самоорганизованных действий.

Иллюзия выбора порождает иллюзию контроля:совершая выбор, способствующий достижению желаемых и избеганию нежелательных результатов (как жизненно важный и эмоционально значимый (например, выбор университета, формы обучения и направления подготовки), так и базовый повседневный (например, выбор того, на чем сосредоточить свое внимание), человек осуществляет «контроль» над окружающей средой ^{[12, с. 459]}. Вера в способность контролировать окружающую среду и добиваться желаемых результатов необходима для психического благополучия человека: выбирать, значит выражать свои предпочтения и утверждать себя; каждый выбор усиливает ощущение контроля и самоэффективности, а изничтожение выбора разрушает это адаптивное убеждение.

Посредством активного рационализирования сознание служит формированию персональных нарративов, предоставление же нарративных моделей жизни вменяется в ведение культуры ^{[9, с. 4]}. Сформированные культурой когнитивные и лингвистические процессы структурируют перцептивный опыт, организуют память, сегментируют и наделяют смыслом «события» жизни. Обусловленные своей сконструированностью и зависимостью от культурных конвенций, персональные нарративы, в свою очередь, отражают общепринятые в рамках различных культур концепций «потенциальных жизней» ^{[13, с. 11]}. Таким образом, обусловленные культурной оформленностью, мы становимся вариантами канонических форм культуры, а наш способ повествования о себе контролирует нашу способность выбирать.

Выбор: индивидуальный, социальный или культурный?

Изучение индивидуального, социального и культурного уровней процесса совершения выбора традиционно, как в отечественной, так и в зарубежной научной традиции, приписывается разным дисциплинам: психологии, социологии и культурологии, соответственно.

Культура есть определяющая характеристика психических селективных систем, однако оптика психологического исследования выбора — индивидуальные характеристики человека выбирающего, мотивы личности в процессе совершения выбора. В то время как представители когнитивно-поведенческой школы ставят эксперименты в духе бихевиоризма по принципам стимул-осознание-реакция, у исследователей экзистенциального толка возможность совершать свободный выбор предстает как одна из конечных данностей человеческого бытия ^{[14, с. 14]}. Если у первых культура, следуя естественнонаучному пути, предстает как объективная, внешняя по отношению к выбирающему субъекту материальная и духовная среда, то у вторых — основание, на котором зиждутся порождающие сознание смыслы.

Психодинамические теории со всей полнотой включают исследование культуральных факторов в качестве неотъемлемого компонента формирования субъектности. В ходе анализа зарубежной научной литературы бывает нелегко причислить тот или иной труд к сфере либо психологии, либо культурологии (социологии культуры).

Культура и познание (culture and cognition) — быстрорастущая междисциплинарная область гуманитаристики, в ведении которой находится изучение тех аспектов социальной структуры и культуры, которые детерминируют поведение человека через формирование образа мышления социальных субъектов (процессов мышления, когнитивных моделей, характеризующих определенные группы или сообщества, а также стилей мышления, возникающих в определенных ситуациях и социальных контекстах) ^{[15, с. 1014; 16]}. Центральное место в когнитивно-ориентированной модели влияния культуры на выбор занимают методы анализа фреймов и схем. Культурные схемы — атрибуты культуры личности — «знаниевые структуры, репрезентирующие объекты или события, предлагающие стандартизированные представления об их характеристиках, связях и следствиях в условиях неполной информации» ^{[17, с. 269]}. Фреймы — атрибуты культуры общества — ситуационные материальные матрицы, которые активируют схемы, интернализированные людьми ^{[18, с. 246]}.

Можно условно обозначить две перспективы развития фрейм-анализа в контексте изучения выбора: семиотическую и материальную. И если первая удачно встраивается в контекст методологии семиотики культуры и этнокогнитивной лексикографии (культурно-контекстуализированный подход к структуре когнитивной лексикографии, где культура взаимодействует с познанием и языком ^[19]), то сдвиг в сторону материального представляет особый интерес в связи с развитием цифровых технологий.

Цифровизация как фактор выбора

В исследованиях выбора в социальных науках под влиянием акторно-сетевой теории (М. Каллон, Б. Латур, Дж. Ло) наблюдается поворот к материальному — рассмотрению не-людей в качестве действующих агентов в ситуациях выбора: как список покупок, сформированный субъектом при помощи бумаги и ручки, накладывает ограничения в выборе товаров будущему «я», или как блокноты и электронные таблицы помогают человеку в осуществлении выбора ^{[20, с. 382]}.

Совершенно иной подход к совершению выбора можно наблюдать при попадании субъектов и объектов выбора в цифровую среду. В ведении цифровых платформ находится не только предоставление пользователям широкого выбора товаров и услуг, сопровождающегося большим объемом разного рода информации, но также организация среды для размещения обзоров, совершенствования системы народных и экспертных рейтингов, модернизации механизмов фильтрации (ранжирования и классификации). В последние десятилетия в цифровой среде также появилась новая сущность, меняющая подход к совершению выбора, — искусственные нейронные алгоритмы ^{[21, с. 346]}.

Поскольку цифровые платформы — это не только экранные формы с интерактивными витринами, позволяющими сравнивать различные варианты, а скорее механизмы, управляющие выбором и расширяющие выбор, настраивающие пользователей на действия, релевантные определенным дискурсам и практикам, исследователи все активнее интересуются тем, как архитектура и конструктивные особенности цифровых платформ реконфигурируют и переопределяют выбор, меняют используемые методы и инструменты совершения выбора, а также трансформируют существующие представления о субъектах выбирающих ^[22]. Внимание уделяется не только исследованию цифровых систем, которые призваны удерживать внимание людей, провоцировать и побуждать их попадание в многочисленные ситуации выбора, но и цифровых инструментов восстановления контроля пользователей над своим выбором, позволяющих отсечь отвлекающие шумы и сосредоточиться на важных задачах ^[23].

В перспективе интерес для исследователей представляет изучение переплетения реального и цифрового миров: взаимовлияния цифрового выбора и цифровой среды на реальный выбор и реальную среду.

Выводы

Феномен выбора сегодня всё чаще предстает в качестве объекта исследования: рассматривается в контексте проблемы инициации выбора, в прикладных исследованиях в контексте индивидуальных аспектов выбора, принципов и закономерностей рационального и иррационального выбора, сквозь призму естественнонаучного понимания природы сознания.

Несмотря на то, что исследования выбора в разных дисциплинах полностью не игнорируют потенциал культуры в аспекте её влияния на выбор и формирования процесса выбора, задача определения характера и степени этого воздействия стоит перед культурологами. Разделяемые в рамках одного общества мировоззрения и ценности — «культурные предубеждения» (cultural biases) — представляют собой системы принципов, регулирующих границы ролей и требований и влияющие на восприятие человеком окружающего мира ^{[24, с. 293]}. Культура предлагает акторам ассортимент альтернатив выбора, репертуары «способов выбора», а также культурно-специфические «техники выбора» ^{[25, с. 850]}.

Процесс совершения выбора является культурной практикой — культурно-специфическим способом действий, основанным на нормативности с опорой как на практические знания (культурно-специфические навыки принятия решений), так и на отражение действительности в сознании человека (поскольку выбор зависит от расчета и манипулирования знаниями).

Оставив за скобками рассуждения о метафизике свободы воли, детальное изучение культурных репертуаров выбора можно реализовать методами компаративного анализа, анализа фреймов и культурных схем (поскольку восприятие людей коренится в их ценностях и мировоззрении, которые формируются социокультурным контекстом), нарративного анализа (где выбор рассматривается в аспекте построения персональных нарративов) и дискурс-анализа (дискурсивные элементы тонко настраивают субъекта на совершение субъектом определенного выбора). Основой компаративного анализа могут послужить такие характеристики культуры как: нормативность, материальность, историчность и локальность. Перспективно проведение сравнительного междисциплинарного исследования на стыке культурологии и психологии с рассмотрением культуральных факторов формирования мышления индивида и выявлением культурных различий в познании, восприятии и внимании, универсальных и неуниверсальных паттернов мышления у представителей разных культур.

Данное исследование представляет собой сравнительный анализ широкого блока современных научных работ. Мы не рассматриваем историко-философскую реконструкцию понятия выбора, а также некоторые актуальные теории, косвенно связанные с выбором (например, теории сожалений). Указанные направления выходят за рамки нашего исследования.

Таким образом, изучение выбора как объекта культурологического исследования с объединением идей и представлений из разных научных областей, интеграцией разобщенных дискуссий относительно нормативности и материальности выбора способствует более объективному анализу феномена выбора как социокультурного явления и приращению научного знания. Рассмотрение выбора как совокупности культурных практик должно происходить под эгидой различных наук, подходы которых позволят многомерно сконструировать феномен выбора с учетом технико-материального, эпистемологического, семиотического и нормативного измерений.