Место фрейма в заголовочном комплексе креолизованного медиатекста (на материале журнала «Der Spiegel»)

Ленкова Татьяна Александровна кандидат филологических наук доцент, кафедра иностранных языков, Рязанский государственный университет имени С. А. Есенина 390000, Россия, Рязанская область, г. Рязань, ул. Свободы, 46 Lenkova Tat'yana Aleksandrovna PhD in Philology Associate Professor, Department of Foreign Languages, Ryazan State University named after S. A. Yesenin 390000, Russia, Ryazanskaya oblast', g. Ryazan', ul. Svobody, 46 talenk@yandex.ru Другие публикации этого автора

Понятие «фрейма» появилось впервые около пятидесяти лет назад, в 70-е годы прошлого века в работе Марвина Минского, который определил термин как структуру данных для представления стереотипной ситуации. ^[1] Изначально фреймы связывались, прежде всего, со сферой социологии. Именно в этом ключе ведёт свои научные исследования В. Вахштайн ^[2,3]. В последнее время появляется всё больше и больше исследований природы фрейма на базе журналистики и медиалингвистики. Например, работы А. А. Казакова посвящены фреймингу медиатекстов как инструменту воздействия на аудиторию ^[4], Н. Ф. Пономарёв называет медиафрейминг основной дискурсивной стратегией ^[5].

Обращение журналистов и медиалингвистов к фреймированию информации и к фрейму как к некоему результату этого процесса представляется нам не случайным, так как помимо информативной функции в массмедиа широко используется и воздействующая. В специальный оборот введено не только понятие «фрейм», но и такие термины как «фрейминг» и «рефрейминг». В определении последних двух понятий мы основываемся на работах Р. Этмана ^[6] и Д. Шойфеля ^[7].

Стратегия фреймирования, то есть процесса отбора отдельных аспектов отображаемой реальности, усиление характера представленности определённых аспектов в целях формулирования неких причинно-следственных связей, как нельзя лучше отвечает основным функциям текстов СМИ – информировать и воздействовать. Креолизованный медиатекст предлагает «удвоенную» возможность для фреймирования и рефреймирования (процесс перепрограммирования сознания) событий, так как представлен вербальными и невербальными средствами выражения.

Для того, чтобы разобраться в том, какое именно отношение фрейм имеет к креолизованному медиатексту (как содержательному сплаву вербального и визуального), а в последние два-три десятилетия креолизованность стала неотъемлемым признаком практически всех печатных медиатекстов, обратимся непосредственно к самому понятию «фрейма».

Следует отметить, что, хотя с момента своего появления, дефиниция понятия «фрейм» не претерпела существенных изменений, тем не менее не получило и однозначной трактовки. Наиболее часто фрейм рассматривается как структура знания и как структура представления знания.

С одной стороны, фрейм – это часть когнитивной системы человека, «структурированный фрагмент знания мира, сложившийся в сознании вокруг какой-то сущности как обобщённое суммарное представление…» ^[8]. С другой стороны, фрейм – инструмент представления когнитивной модели ^[9].

Н. Н. Болдырев определяет фрейм как «объёмный, многокомпонентный концепт, представляющий собой «пакет» информации, знания о стереотипной ситуации» ^[10]. Слово «концепт» не случайно появляется в дефиниции отечественного лингвиста. Дело в том, что зачастую понятие фрейма идёт параллельно понятию концепт, но это не совсем верно. Несмотря на их некоторую схожесть, можно выявить ряд существенных отличий.

Так, например, упомянутый ранее Н. Н. Болдырев полагает, что фрейм – это модель культурно-обусловленного знания, которое должно быть общим, хотя бы для части общества ^{[10, с. 25-36]}. Как логический вывод к данному мнению представляется тока зрения другого отечественного исследователя, Е. В. Лукашевича, о том, что во фрейме доминируют стабильные, типизированные признаки, в концепт же включены все признаки, вплоть до актуальных для конкретного носителя языка. Вследствие этого концепт более субъективен, а фрейм коллективен и жёстче структурирован. Фреймовая структура чаще представлена иерархически: вглубь от верхних уровней к нижним, глубинным уровням, а концепт изображается больше в виде полевой модели с ядром и периферией» ^[11].

Таким образом, от дефиниции фрейма мы плавно переходим к его структуре.

Согласно А. И. Скрипниковой ^[12] и Н. В. Волосухиной ^[13], любой фрейм состоит из вершины или темы и слотов (терминалов). Слот ‒ ячейка для хранения информации. В статичном состоянии фреймы представляют в виде структуры узлов и отношений, где узлы представляют инвариантные параметры ситуации, а слоты — их вариативную реализацию. Именно узлы несут признаки стабильности и конвенциональности, что, собственно, способствует лёгкому восприятию фрейма. Однако, согласно некоторым последним исследованиям, например, теории американских лингвистов Ж. Фоконье, М. Тернера, И. Суитсер ^[14], фрейм рассматривается как динамическая структура с «активными зонами», в которой даже стабильные, конвенциональные признаки могут смещаться на нижние уровни. Элементы этих уровней находятся в ситуации «ожидания»: они наполняются признаками в процессе приспособления фрейма к конкретной ситуации.

Первоначально фрейм пуст, он представляет собой только структуру данных о тексте и не содержит никаких конкретных сведений ^[15]. Ван Горп предложил понятие «фрейм-набора» ‒ совокупности логически связанных между собой механизмов, при помощи которых, собственно, и создаётся транслируемый журналистом фрейм. Структурными элементами «фрейм-набора», по мнению учёного, являются очевидные явные приёмы фрейминга (используемая лексика, метафоры, примеры, описания, визуальные образы) и скрытый культурный подтекст ^[16]. На наш взгляд, с позиции креолизованного медиатекста можно говорить о том, что очевидный «фрейм-набор» может быть представлен вербальными/языковыми средствами и невербальными, то есть визуальными образами в виде фото, рисунков, карикатур и инфографики. Скрытый же набор фрейм-приёмов может быть представлен относительно общими для конкретного социума культурно-историческими, политическими фоновыми знаниями, без владения которыми понимание медийной информации попросту невозможно.

Причём, если мы рассматриваем креолизованный медиатекст как единство разных семиотических кодов и в этом единстве информация может транслироваться посредством разных знаков, ‒ икон, нндексов и символов, ‒то, вероятно, что фреймы и их структурные составляющие (узлы и слоты) должны определённым образом соотноситься с ними.

Вероятно, что узлы фреймов, которые делают восприятие данных быстрым и лёгким, обладая конвенциональным характером, имеют определённую общность со знаками-символами с теми же признаками конвенциональности, и со знаками-индексами. При этом знаки-символы и знаки-индексы входят во «фрейм-набор», как очевидный, так и скрытый.

Обратимся к некоторым примерам, а именно к титульным страницам online- версий журнала «Der Spiegel» 2022 года. Для анализа фрейма мы намеренно берём не всю статью, а только заголовочные комплексы, так как именно в них креолизация нашла своё выражение в полной мере. Итак, в титульной статье выпуска номер 26 на фото изображён президент России, но это не просто фото. Читатель видит перед собой лицо преднамеренно стилизованное под вампира, с двумя синими рогами-газовыми огоньками. Под изображением президента РФ В. В. Путина стоит фото-легенда «Wie sich die Deutschen von Russland abhängig machten» («Как немцы попали в зависимость от России») и затем заголовок «Wir Gas-Jankies» («Мы – газовые наркоманы»). Далее, как и положено в медиатексте, следует лид: «Die Amerikaner warnten, auch die Osteuropäer. Doch Deutschland kaufte immer mehr aus Russland» («Американцы предупреждали, западноевропейцы тоже. Но Германия покупала у России всё больше и больше»). На наш взгляд, классический заголовочный комплекс в креолизованном медиатексте построен по принципу фрейма. Во-первых, темой или терминальным узлом данного фрейма является насущная для всей Германии проблема газового энергообеспечения. Сложившаяся непростая экономическая и, самое главное, политическая ситуация, ‒ негативное отношение большинства стран Европы к России, диктует соответственный выбор слотов для реализации содержания фрейма. Вероятно, очевидный фрейм-набор представлен вербальными средствами фото-подписи, заголовка и лида статьи. Однако, скрытый фрейм-набор в виде изображения играет, по нашему мнению, ведущую роль, ведь именно изображение с негативным оттенком значения направляет сообщение в направлении неприятия В. В. Путина и в его лице всей страны. При выборе журналистом другой иллюстрации вербальные подписи могли бы в дальнейшем интерпретироваться совершенно в ином ключе. Можно предположить, что в случае креолизованного медиатекста в роли вариативных слотов могут выступать как вербальные, так и визуальные составляющие.

В исследованиях социолингвистов можно найти несколько вариантов классификаций фреймов. Например, упомянутые ранее Этман ^{[6, с. 52]} и Шойфель ^[17] в зависимости от того, кто является носителем фреймов, предлагают выделять медийные и индивидуальные фреймы.

Ван Горп ^{[16, c. 64]}, Фиске ^[18], Викс ^[19] предлагают разделять индивидуальные фреймы и когнитивные схемы. В их понимании фреймы, даже индивидуальные, являются частью общей культуры социума, представляя собой набор устойчивых образцов оценивания реальности. Когнитивные схемы относятся только к отдельно взятому индивиду: именно они помогают человеку, основываясь на своём личном опыте, осмысливать информацию и вырабатывать отношение к ней.

В западной политической коммуникативистике предлагается не только дальнейшая классификация индивидуальных фреймов, но и медийных ‒ на эквивалентные и акцентные. Первые влияют на восприятие людьми информации за счёт использования журналистами определённых фраз и оборотов, которые не изменяют сути передаваемого сообщения. Вторые фокусируют внимание аудитории на одних аспектах, но при этом оставляют за рамками внимания другие ^[20]. На наш взгляд, для креолизованного медиатекста уместно говорить об использовании акцентных типов фреймов, причём как вербальных, так и визуальных. Эквивалентный тип фрейма по своей природе предполагает повторение, дублирование информации, что журналистами-практиками рассматривается как непрофессионально подготовленный материал.

Снова обратимся к практическому примеру, номер 25 журнала «Der Spiegel». На иллюстрации изображён типовой частный дом на одну семью, разделённый стрелой-молнией. Далее читатель видит фото-подпись «Wenige Immobilien. Hohe Kosten» («Мало объектов недвижимости. Высокие расходы»). Заголовок звучит: «Haus. Schluss. Vorbei» («Дом. Конец. Всё позади»). Лид выглядит следующим образом: «Die Zeit der Niedrigzinsen ist vorbei, doch der Boom auf dem Häusermarkt geht weiter. Was Käufer jetzt wissen müssen – und was jetzt auch für Immobilienbesitzer zum Problem werden könnte.» («Время низких процентных ставок закончилось, но бум на рынке жилья продолжается. Что нужно знать покупателям ‒ и что теперь может стать проблемой для владельцев недвижимости»). Акцент фрейма в данном случае делается на купле-продаже «среднестатистической» недвижимости, мы видим совместную работу и изображения и вербальных подписей. Вероятно, автору важно было привлечь внимание немецких граждан к изменениям на рынке недвижимости. Однако, прочитав статью, становится ясно, что все негативные изменения коснутся лишь крупной, дорогостоящей собственности. Суть в том, что заголовочный комплекс прочитывает большинство представителей целевой аудитории, а до самого материала «доходят» лишь некоторые. Таким образом, большинство людей составят в своей голове образ неблагоприятной ситуации на рынке недвижимости и, возможно, начнут предпринимать некие действия, выгодные для инициатора материала.

В какой-то степени логическим продолжением данного деления можно считать варианты фрейминга, предложенные М. Нисбетом, Д. Броссардом и А. Кропшем. По их мнению, фреймы, которые преобладают в тексте, следует считать основными, а те, что находятся на втором плане, ‒ вспомогательными ^[21]. Так или иначе, очевидно, что многие из этих вариантов фреймов подразумевают наличие ситуации, когда одни аспекты описываемого явления упоминаются, а другие ‒ нет. Либо же на одних внимание заостряется, другие же при этом, напротив, отходят в тень.

Проанализировав варианты дефиниций фрейма, его структуру и классификацию, мы подходим собственно к механизму действия фрейма, к работе стратегии фреймирования.

Первый компонент стратегии – сужение проблемного поля, то есть концентрация на небольшом количестве вопросов ^[22].

Второй компонент стратегии – продвижение правильных интерпретаций. Стратегическая цель – формировать в картинах мира целевых групп выгодные для себя образы и оценки.

Некоторые исследователи говорят о необходимости медийного фрейминга, обосновывая своё мнение рядом причин.

В работах зарубежных исследователей Снидермана и Буллока упоминается любопытная теория «зависимости от меню» ^[23], согласно которой люди не осознают своих истинных интересов, так как не располагают исчерпывающими знаниями о текущей ситуации, вариантах её развития и её последствиях. В силу этого читатели не могут самостоятельно ранжировать по степени значимости политические или экономические проблемы, и как следствие ‒ вынужденное доверие выбору, оценкам и методам решения, которые предлагают журналисты.

Далее эта гипотеза развивается в работе М. Базермана и Д. Чьюга под наназванием «Decisions without Blinders» («Решения без слепых») ^[24]. Исследователи полагают, что при принятии решения существенную роль играет феномен «ограниченного осознания». По их мнению, читатели пренебрегают доступной и важной информацией, обращая внимание на другую, в равной степени доступную, но несущественную информацию. Именно поэтому журналисты предпочитают стратегии приоритетизации стратегиям всестороннего и объективного информирования. Иными словами, автор текста проводит «незрячего=несведущего» читателя к свету той истины, которая нужна в данный момент инициатору или заказчику текста. Таким образом, цель фрейминга не столько убеждение, сколько манипулирование умозаключениями целевых групп.

Г. Саймон ^[25] и А. Даунз ^[26] пишут о таких феноменах как феномен «разумной достаточности» и «рационального невежества», называя читателей «когнитивными скупцами». Согласно исследователям, люди не имеют ни способностей, ни времени, ни интереса в каждом случае принимать лучшее из возможных решений, поэтому довольствуются обработкой той информации, которая первой приходит на ум, чтобы выбрать не оптимальный, а достаточно хороший вариант. Они считают целесообразным при вынесении суждений о политических проблемах ориентироваться на эвристики или собственные эмоциональные реакции, а не на аргументы и факты. Фрейминг как дискурсивная стратегия подталкивает адресата именно к эвристикам, а не к логическим умозаключениям на основе исчерпывающих данных ^[27].

Обратимся ещё к одному примеру, выпуск журнала «Der Spiegel» под номером 22. Вновь анализируем заголовочный комплекс, состоящий из фото-коллажа, фото-подписи «Deutschlands furchtbarer Partner» («Ужасный партнёр Германии»), заголовка «Wie wir uns China ausgeliefert haben» («Как мы сдались перед Китаем») и лида:

«Die Bundesrepublik ist von Peking noch viel abhängiger als von Moskau. Nach den Folter-Enthüllungen der Xinjiang Police Files muss sich die Politik fragen: Welche Verbrechen nehmen wir für unseren Wohlstand in Kauf?» («Федеративная Республика зависит от Пекина даже больше, чем от Москвы. После разоблачений пыток в полицейских архивах Синьцзяна политики должны спросить себя: на какие преступления мы готовы пойти ради нашего процветания? »).

В заголовочном комплексе данной титульной статьи в полной мере, на наш взгляд, проявили себя упомянутые ранее феномены «разумной достаточности» и «рационального невежества». Среднестатистический гражданин Германии вряд ли обладает фундаментальными знаниями истории Китая и историей взаимоотношений этой страны с ФРГ. Вероятно, федеральному немецкому правительству необходимо оправдать падение уровня жизни своих граждан из-за ввода экономических и политических санкций против Китая (тема фрейма), отсюда выбор слотов и фрейм-набора, а именно показ в фото-коллаже руководителя Китая и несколько фото преступников и их наказания. Вербальная составляющая заголовочного комплекса подтверждает визуальную, ‒ это и упоминание Москвы как символа опасной сверхдержавы, и сведения о недавно раскрытых преступлениях в китайских тюрьмах и полицейских участках. Таким образом, журналист акцентирует внимание на моральной составляющей, объясняя немецкому бюргерству, почему стоит отказаться от торгово-экономических отношений с Поднебесной. Этого обоснования должно быть достаточно для веры гражданина своему правительству, хотя мало кто задумается над тем, а были ли упомянутые преступления и какое вообще отношение к экономическому процветанию Германии они имеют.

Проблема фреймирования медиаинформации, на наш взгляд, является сегодня чрезвычайно актуальной. Процессу намеренного отбора и кадрирования данных подвергаются все каналы СМИ, однако, в печатных массмедиа у читателей есть одно неоспоримое преимущество – письменный медиатекст всегда можно перечитать и переосмыслить, читателем не так легко манипулировать как зрителем или слушателем. Стратегия фрейма прочно вошла в технологию создания креолизованного медиатекста, который «поставляет» для фреймирования не только вербальные, но и визуальные средства.