|
DOI: 10.25136/2409-7144.2022.7.38467
EDN: MAZJKV
Дата направления статьи в редакцию:
17-07-2022
Дата публикации:
05-08-2022
Аннотация:
Социальные сети используют 72% населения России, государственные органы включаются в цифровую коммуникацию посредством социальных сетей для сохранения информационного влияния и установления диалога с обществом. Состояние взаимодействия органов власти и граждан в социальных сетях описывается эволюционными этапами, которые отличаются интенсивностью взаимодействия органов власти и пользователей. В 2022 году изменился перечень востребованных социальных сетей, которые используются в России, принято решение об обязательной регистрации органов государственной власти в социальных сетях. Цель статьи – оценить практику взаимодействия федеральных органов исполнительной власти в социальных сетях. В исследовании использованы количественный и сравнительный методы, раскрывающие особенности взаимодействия федеральных органов исполнительной власти в социальных сетях, активность официальных страниц оценивалась с помощью программы аналитики социальных сетей. Изучение официальных аккаунтов показало, органы власти находятся на разных стадиях адаптации, часть федеральных органов исполнительной власти отсутствует в социальных сетях, вторая группа находится на стадии «регистрация и информирование», третья группа продвинулась на стадию «взаимодействие». Выявлены причины различной активности органов власти. Результаты могут быть полезны при определении политики государственных органов в социальных сетях и разработке рекомендаций по организации ведения официальных аккаунтов.
Ключевые слова:
социальные сети, социальные медиа, государственное управление, орган исполнительной власти, коммуникации, обратная связь, лайк, репост, электронное правительство, открытость
Abstract: Social networks are used by 72% of the Russian population, government agencies are involved in digital communication through social networks to preserve information influence and establish a dialogue with society. The state of interaction between authorities and citizens in social networks is described by evolutionary stages, which differ in the intensity of interaction between authorities and users. In 2022, the list of popular social networks that are used in Russia has changed, a decision was made on mandatory registration of public authorities in social networks. The purpose of the article is to evaluate the practice of interaction of federal executive authorities in social networks. The study used quantitative and comparative methods that reveal the specifics of the interaction of federal executive authorities in social networks, the activity of official pages was evaluated using the social network analytics program. The study of official accounts showed that the authorities are at different stages of adaptation, some federal executive authorities are absent from social networks, the second group is at the stage of "registration and informing", the third group has advanced to the stage of "interaction". The reasons for the various activities of the authorities have been identified. The results can be useful in determining the policy of government agencies in social networks and developing recommendations on the organization of maintaining official accounts.
Keywords: social network, social media, public administration, executive authority, communications, feedback, like, repost, e-government, openness
Внедрение цифровых технологий и платформенных решений в сфере государственного управления – стратегическая задача развития государства. [17] Цифровые технологии создают условия, способствующие установлению сотрудничества между властью и гражданами и оказывают влияние на внутреннюю эффективность государственного управления [5, 22, 24]. Актуальным инструментом, который повышает открытость, прозрачность, подотчетность административных процессов органов власти и обеспечивает непосредственное взаимодействие с гражданами становятся социальные сети [34]. Повсеместное использование социальных сетей в повседневной жизни и профессиональной деятельности обязывает публичные органы включаться в коммуникации с населением. Возникшая обязанность органов исполнительной власти и подведомственных организаций создавать страницы в социальных сетях и интегрировать в официальные сайты [25] подтверждает стремление институализировать существующую практику. При этом органам власти следует учитывать изменение условий использования ранее наиболее востребованных социальных сетей и необходимость миграции на новые платформы.
Социальные сети выступают в качестве объекта изучения с середины ХХ века [8], но массовое распространение термин «социальные сети» получил применительно к интернет-пространству. Социальные сети – это интернет-приложения, предназначенные для облегчения социального взаимодействия, а также для использования, развития и распространения информации в обществе [30]. При определении понятия акцент делается на интерактивности, оперативности и многопользовательском характере социальной сети, контент которой наполняется пользователями, поэтому сеть – это социальная структура, состоящая из взаимосвязанных групп и индивидуумов [4]. Среди особенностей онлайновых социальных сетей называют неограниченный объем информации; разнообразие видов контента; минимальные издержки на распространение; доступность; взаимодействие с глобальной аудиторией [11]. В силу названных преимуществ социальные сети становятся одним из основных средств коммуникации в обществе. По данным Kepios на январь 2022 года в России Интернетом пользуются от 89% (129,8 млн) от общей численности населения, при этом количество пользователей социальных сетей эквивалентно 72,7% от общей численности населения и продолжает расти [29].
Проникновение социальных сетей в жизнь общества увеличивает количество исследований в центре внимания которых находится применение социальных сетей в государственном секторе. Одна из первых монографий в России, в которой исследовались социальные сети с точки зрения управления, принадлежит Д. А. Губанову, Д. А. Новикову, А. Г. Чхартишвили [8]. Во многих работах акцент делается на политической коммуникации на платформах социальных сетей, рассматриваются перспективы участвующего управления [3], политического активизма [1], изучение ведется в точки зрения открытости власти [10, 13, 15, 23]. По мнению А. Н. Расходчикова [18], органы власти не учитывают возрастающую потребность населения в интерактивном взаимодействии с властью, что тормозит совместное управление. В работе Н. С. Зимовой, Е. В. Фомина, А. А. Смагиной указывается, что социальные сети позволяют оценивать эффективность деятельности власти, отмечается высокий потенциал социальных сетей как инструмента взаимодействия [12]. Л. М. Беленкова, С. Ю. Белоконев обосновывают применение социальных сетей для формирования имиджа государственных органов [2]. В рамках нашего исследования особый интерес вызывает статья Н. Е. Дмитриевой [9], в которой впервые проведен мониторинг официальных аккаунтов федеральных ведомств. В работах В.В. Зотова, А.В. Губанова рассматривается потенциал социальных сетей в публичном управлении [7, 35]. Так же отметим доклад «Открытость государства в России - 2021» [16], который включает информацию об использовании социальных сетей, но не отражает изменившихся в 2022 году обстоятельств. Среди зарубежных авторов укажем работы И. Мергель [31, 32, 33, 34], которые во многом определяют направление исследований социальных сетей в государственном секторе, в том числе предложена структура для измерения взаимодействия с социальными сетями, а так же статьи Х. Игнасио Криадо, Х. Вилларде [28], Р. Зумофен, В. Мабиллард, М. Паскье [36].
В настоящее время социальные медиа становятся объектами и средствами «информационного управления, ареной информационного противоборства и инструментом информационного влияния в целях манипулирования личностью, социальными группами и обществом в целом» [8].
Пользователи социальных сетей соглашаются, что цифровой контент способствует формированию установок: 63 % опрошенных сообщили, что социальные сети влияют на принятие политических решений; 58% опрошенных указывают, что формирование социально-политических взглядов находится под влиянием сетей, кроме того большинство (79%) считают, что социальные медиа способны отвлекать людей от действительно важных проблем и распространять дезинформацию и нетерпимость (64 %) [1].
Сказанное позволяет заключить, что для обеспечения легитимности и укрепления существующего порядка государство заинтересовано в освоении интерактивных коммуникационных платформ. С декабря 2022 года органы власти помимо создания официального сайта, обязаны вести официальные страницы в социальных сетях и размещать на них актуальную информацию о своей деятельности [25]. Адаптация государственных органов к новым способам взаимодействия необходима, во-первых, для контроля информационного пространства [15] и во-вторых, для выстраивания постоянного конструктивного диалога с населением [6].
Со стороны общества запрос на взаимодействие с органами власти имеется, по мнению граждан, власть должна обладать определенными признаками, среди которых называют [1]:
– доступность (открытость) информации о деятельности органов власти (49 %)
– возможность личного общения с представителями органов власти (40 %)
– готовность представителей власти дискутировать с оппозицией и гражданским обществом (29 %).
Препятствием для построения диалога между властью и обществом А. Н. Расходчиков [18] называет коммуникационный разрыв, вследствие того, что деятельность органов власти не соответствует скорости и масштабам освоения интернет-технологий гражданами.
Действительно, в процессе присоединения органов государственной власти к социальным сетям выделяют несколько этапов [33, 36]: 1) распространение информации (есть учетная запись и опубликованы посты); 2) взаимодействие (пользователи отреагировали, поделились или прокомментировали публикацию на странице); 3) транзакция (полноценное сотрудничество).
На первой фазе органы власти рассматривают социальные сети как дополнительные каналы доведения официальной информации для обеспечения максимально широкого охвата аудитории, коммуникация однонаправленная. На фазе взаимодействия коммуникация становится интерактивной, органы власти инициируют получение информации и комментариев от пользователей. На третьем этапе органы власти совместно с гражданами создают планы, политики или контент. Другой подход предлагает рассматривать четыре уровня взаимодействия органов исполнительной власти и населения [21]: 1) уровень информирования; 2) уровень консультирования; 3) уровень партнерства; 4) уровень гражданского управления. Два последних уровня соотносимы с рассмотренным выше третьим этапом, когда граждан привлекают в качестве экспертов и участников проектов. Оба подхода сопоставимы с этапами эволюции электронного правительства («цифровое присутствие» – простое веб-взаимодействие – услуги онлайн-транзакций – совместное управление) [27].
Таким образом, социальные сети непосредственно влияют на поведение граждан вне интернета, среди граждан существует запрос на открытость власти, органам государственной власти необходимо адаптироваться к новым коммуникационным технологиям и включаться в цифровую коммуникацию посредством социальных сетей для сохранения информационного влияния и установления диалога с обществом. Состояние взаимодействия органов власти и граждан в социальных сетях описывается определенными эволюционирующими этапами, которые отличаются интенсивностью взаимодействия органов власти и пользователей [36].
Цель статьи – оценить практику взаимодействия федеральных органов исполнительной власти (далее ФОИВ) в социальных сетях.
Задачи исследования: 1) определить количество официальных аккаунтов и количество подписчиков на официальных страницах ФОИВ, что позволит получить представление о присутствии ФОИВ в социальных сетях до принятия решения об обязательной регистрации официальных страниц; 2) оценить активность аккаунтов и вовлеченность пользователей в коммуникации на официальных страницах ФОИВ.
Методы сбора и анализа информации
В работе рассматривались официальные аккаунты федеральных органов исполнительной власти. В перечень включены органы, указанные на сайте Правительства России в разделе «Министерства и ведомства» (http://government.ru/ministries). Официальные аккаунты ФОИВ выявлены в следующих социальных сетях: «ВКонтакте», «Одноклассники»», «Telegram», «RuTube», «YouTube», «Яндекс Дзен», «Likee», «Tiktok». Для сбора информации использовались открытые данные официальных сайтов ФОИВ и социальных сетей.
Поиск официальных аккаунтов в социальных сетях осуществлялся через официальные сайты ФОИВ, которые органы власти обязаны создавать на основе Федерального закона от 09.02.2009 № 8-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления». Большинство веб-сайтов ФОИВ содержит логотипы платформ социальных сетей на главной странице или в разделе «Контакты». Обращаем внимание, что раздел сайта «Правительственные страницы в соцсетях», в полном объеме не отражает перечень аккаунтов социальных сетей ФОИВ. На основе полученной информации проведен количественный анализ официальных страниц ФОИВ в социальных сетях (количество аккаунтов, количество подписчиков). Информация о статусе учетных записей отображена по состоянию на 1-2 июля 2022 г. Данные изучены по 70 ФОИВ.
Интерактивность и уровень вовлеченности пользователей оценивалась с помощью абсолютных и средних показателей, связанных с активностью аккаунта и подписчиков (посты; репосты; лайки; комментарии) на страницах «ВКонтакте». Данные обобщались за месяц (1-30 июня 2022) с использованием программы аналитики социальных сетей Popster.ru. В результате получена информация о регистрации и активности ФОИВ в социальных сетях, что позволяет определить этап взаимодействия органа с гражданами.
Результаты и обсуждение
По данным регионального отчёта о состоянии цифровой отрасли России на начало 2022 года самой многочисленной ежемесячной аудиторией на территории России обладали «WhatsApp», «ВКонтакте» и «Instagram», «Telegram», «TikTok» и «Одноклассники» (от 45 до 81% интернет-пользователей) [29]. С марта 2022 года в России официально ограничен доступ к социальным сетям «Facebook», «Instagram», «Twitter», поэтому обновление информации в этих социальных сетях органами публичной власти было прекращено и указанные сети нами не рассматривались.
По данным ВЦИОМ в апреле 2022 г. в топ-5 наиболее популярных социальных сетей и мессенджеров среди россиян вошли «WhatsApp» (87%), «YouTube» (75%), «ВКонтакте» (62%), «Telegram» (55%) и «Одноклассники» (42%), аудитория «Instagram» и «Facebook» сократилась почти вдвое, а самым быстрорастущим мессенджером стал Telegram [20].
На момент подготовки статьи ФОИВ имели зарегистрированные аккаунты в социальных сетях: «ВКонтакте», «Одноклассники», «Telegram», «RuTube», «YouTube», «ЯндексДзен», «Likee», «Tiktok».
Из 70 ФОИВ имеют страницу минимум в одной из социальных сетей – 59 (84%). Набольшую открытость к социальным сетям демонстрирует МЧС России, ведомство имеет официальные аккаунты во всех восьми указанных выше сетях. Не имеют ни одной страницы в социальных сетях 11 органов (СВР России, ФСБ России, Главное управление специальных программ Президента РФ, Управление делами Президента РФ, ФСО РФ, ФСВТС, ФСТЭК России, ГФС РФ, Федеральная пробирная палата, Росжелдор и Росморречфлот).
Основная часть ФОИВ зарегистрированы более, чем в одной сети (93%). Большинство ФОИВ имеют аккаунты в «ВКонтакте» – 56 аккаунтов (в 2019 г. – 29), вторая по популярности платформа «Telegram» – 53 аккаунта, 41 аккаунт – в сети «Одноклассники», 34 ФОИВ открыли канал в «RuTube», 10 – зарегистрировались в «Яндекс Дзен», 3 ФОИВ – в «Tiktok» (рисунок 1).
Рис. 1.Официальные страницы ФОИВ в социальных сетях
Изменения соответствуют рекомендациям, которые даны АНО «Диалог», в обязательном порядке использовать для работы «ВКонтакте» и «Telegram», «Одноклассники» — факультативно. Отметим, что блокировка социальных сетей полностью поменяла состав официальных аккаунтов ФОИВ, так в 2019 году наиболее востребованная сеть – «Twitter» (46 ФОИВ из 56 владели официальной страницей), далее следовал «Facebook» – 44, «ВКонтакте» было 29 аккаунтов (третье место), а сеть «Одноклассники» оставалась наименее востребованной, всего 11 аккаунтов [19]. «Telegram» в 2019 году не рассматривался ФОИВ как возможный канал официальной коммуникации. Сравнение по количеству аккаунтов представлено на рисунке 2. Общее количество аккаунтов увеличилось (2019 г. – 182, 2022 г. – 216).
Рис. 2 Сравнение количества официальных аккаунтов ФОИВ в 2019 и 2022 годах
Зарегистрированная учетная запись не означает ее полноценного использования для информирования и прямого взаимодействия с гражданами. Страница или группа в социальной сети, прежде всего, оценивается по количеству подписчиков.
На рисунке 3 представлено количество пользователей, зарегистрированных на официальных страницах ФОИВ в 2022 году по трем лидирующим сетям.
Рис. 3 Количество подписчиков аккаунтов ФОИВ в 2022 году (чел.)
Дополним, что ранее значительным было количество подписчиков на YouTube, например, канал Минобороны России насчитывал более миллиона (1,07 млн) подписчиков, но в настоящее время обновление прекращено.
Данные показывают, что аудитория увеличивается, наибольшее количество подписчиков у страниц ФОИВ в сети «ВКонтакте» (2019 г. – 1947618, 2022 г. – 3807536 подписчиков по всем официальным аккаунтам ФОИВ), далее следуют «Telegram» и («Одноклассники» 2019 г. – 578654; 2022 г. – 901528). На рисунке 4 показано увеличение количества зарегистрированных пользователей на наиболее популярных страницах ФОИВ в сети «ВКонтакте» в сравнении с 2019 годом.
Рис. 4 Увеличение количества зарегистрированных пользователей официальных аккаунтов ФОИВ в «В Контакте» (чел.)
Кратко обобщим полученные результаты по первой задаче исследования – на этапе «регистрация и информирование» процесса присоединения органов государственной власти к социальным сетям находятся 59 (84%) ФОИВ из 70, нормой становится регистрация ФОИВ более, чем в одной сети (93%). Преимущественно ФОИВ имеют аккаунты в «ВКонтакте» (95%), далее следуют «Telegram» и «Одноклассники». Несмотря на отказ от наиболее востребованных ранее сетей, общее количество аккаунтов увеличилось, существенный прирост аудитории показывают страницы ФОИВ в сети «ВКонтакте», количество подписчиков официальных аккаунтов ФОИВ «ВКонтакте» превышает количество подписчиков на других платформах. Безусловно, для качественной работы с гражданами требуется не только обзор количественных показателей, но и анализ целевых аудиторий страниц ФОИВ.
Отметим, что регистрация в сети – это первая фаза адаптации ФОИВ к взаимодействию в социальной сети. Подключение не означает регулярное использование новых возможностей в повседневной деятельности ФОИВ, так же как формальное увеличение подписчиков не означает активной коммуникации.
Движение к следующему этапу «взаимодействие» означает, что ФОИВ готов к диалогу и переходит от «однонаправленного информирования к эффективному общению по конкретным проблемам», проявляет желание выслушать мнения и аргументы пользователей [9]. В социальной сети обратная связь выражается в постановке лайков/дизлайков, комментировании публикаций или перепубликации сообщения (репоста) [35].
Далее рассмотрим интенсивность интерактивной коммуникации ФОИВ в сети «ВКонтакте. Начнем с важнейшего показателя, который отражает взаимодействие между представителями органа и граждан в социальных сетях – публикационная активность [35].
По общему количеству постов ФОИВ отличаются существенно, так служба Росстат опубликовала за рассматриваемый период 12 постов (наименьший показатель), Росаккредитация подготовила 551 пост (в среднем 18 постов в день), остальные органы занимают промежуточное положение. Оптимальный уровень среднесуточного и среднемесячного количества публикаций для органов исполнительной власти установить затруднительно [35], поэтому каждый орган самостоятельно определяет число постов, в нашем случае медиана – 54 поста в месяц.
Высокая частота публикаций не обязательно положительно влияет на интерес пользователей. У лидера по количеству постов Росаккредитации на 551 пост читатели оставили 1 комментарий, 253 лайка. Для сравнения: Министерство обороны опубликовало 470 постов, которые получили 44386 комментариев и более 1 млн лайков.
Функция «лайк» предназначена для выражения отношения пользователей к тому или иному контенту. Лайки свидетельствуют о привлекательности публикации для пользователей, количество лайкой рассматривается как поддержка и положительная оценка предлагаемого сообщения. На рисунке 5 представлены данные о среднем количестве лайков по постам ФОИВ за рассматриваемый период, остальные набрали меньше 100 лайков.
Рис. 5 Количество лайков в среднем (официальные страницы ФОИВ «ВКонтакте», 1-30 июня 2022 г.)
Еще одна метрика, которая позволяет с одной стороны оценить включенность пользователей, а с другой актуальность и качество контента – это повторная публикация (репост). На рисунке 6 показано среднее количество репостов на официальных страницах ФОИВ.
Рис. 6. Количество репостов в среднем (официальные страницы ФОИВ «ВКонтакте», 1-30 июня 2022 г.)
Количество лайков и репостов показывают заинтересованность пользователей в информации, расширяют аудиторию аккаунта. На наш взгляд, перепубликация контента и выражение одобрения лайком – «пассивные» способы выражения мнения. Показателем вовлеченности и готовности к диалогу служит обсуждение публикаций пользователями и ответы на вопросы.
На страницах большинства аккаунтов ФОИВ возможность комментирования открыта, но у 20% страниц (12 из 56) комментарии полностью отключены. Результаты по количеству комментариев в среднем приведены на рисунке 7. Всего представлено 27 ФОИВ, на страницах ФОИВ, которые не указаны, активность в виде обсуждения опубликованной информации фактически отсутствует.
Рис. 7 Количество комментариев в среднем (официальные страницы ФОИВ «ВКонтакте», 1-30 июня 2022 г.)
Согласимся, что «функционально любой комментарий представляет собой выражение личного отношения к окружающей действительности, то есть выражение собственной оценки элементов картины мира» [14], а орган власти ориентирован на удовлетворение общественного интереса, поэтому отслеживание всех мнений затратно и приводит к информационной перегрузке. «Отбор и интерпретация релевантных и репрезентативных сигналов из массы онлайн-взаимодействий является реальной проблемой» [26], поэтому на некоторых страницах ФОИВ ограничены для пользователей комментарии к размещенным публикациям. Принятие новых требований к информационной работе обязывает органы власти с декабря 2022 годы работать с вопросами граждан и поддерживать обратную связь. Сделаем предположение, что «пассивная стратегия выслушивания и поглощения комментариев, которая дает ценную информацию от аудитории» [33], сменится активным взаимодействием.
Возникает вопрос о причинах различной активности ФОИВ в использовании социальных сетей. Важно учитывать, что ФОИВ выполняют разнообразные функции в государстве, например, цели и задачи Минпросвещения России существенно отличаются от контрольно-надзорной деятельности Ростехнадзора, поэтому использование инновационных инструментов коммуникации должно учитывать специфику организации и не превращаться в формальную цель. Подчеркнем, что нормативное регулирование в сфере открытости общее для ФОИВ, но органы самостоятельно разрабатывают стратегии открытости, включая способы выстраивания диалога с гражданами. Изменения, которые включены в новую редакцию закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», требуют расширения способов обеспечения доступа к информации и создают обязанность для органов власти использовать официальные страницы в социальных сетях для взаимодействия с гражданами [25].
Большинство ведомств, которые не имели аккаунта, подчинены непосредственно Президенту Российской Федерации, указанным органам дано право, но не обязанность создавать официальные страницы для размещения информации о своей деятельности в сети «Интернет». Отметим, что деятельность СВР России, ФСБ России, ФСО России предполагает использование информации ограниченного доступа и особый режим взаимодействия с гражданами, в данном случае открытость не должна нарушать безопасность. Главное управление специальных программ Президента РФ, Управление делами Президента РФ, ГФС России, Федеральная служба по военно-техническому сотрудничеству выполняют специальные функции. Отсутствие аккаунтов ФСТЭК России, Федеральной пробирной палаты, агентств Росжелдор и Росморречфлот в социальных сетях обосновать сложнее, так как перечисленные органы предоставляют государственные услуги, поэтому должны иметь различные каналы коммуникации с гражданами и организациями.
Возможные препятствии, затрудняющие внедрение социальных сетей в государственном секторе, обобщались в работе Х. Криадо, Х.Виллодре [28]. Они указывали на следующие барьеры: организационная культура; отсутствие ресурсов для обслуживания, контроля и оценки; безопасность; отсутствие структуры управления; цифровая неграмотность; юридические проблемы; потенциальные злоупотребления государственными служащими; отсутствие контроля над поставщиками; отсутствие политической поддержки; проблемы управления данными и контентом; отсутствие экономической выгоды. А.В. Губанов считает, что использование сетей зависит от разграничения ведомственной компетенции; представленность в сети целевой категории; компетентности специалистов [7]. Наше предположение – различия, в первую очередь, зависят от коммуникационной политики и практики в конкретном органе власти. На готовность к интерактивному взаимодействию влияет предпочитаемый руководителем способ работы с информацией и общая открытость к инновациям в коммуникациях. Препятствием для ведения страницы является недостаток ресурсов, обслуживание аккаунта требует времени и подготовленного персонала, который способен обеспечить управления соответствующими типами коммуникации. Существует нехватка аналитической поддержки, анализа выгод или показателей успеха в отношении использования социальных сетей в органах власти, хотя некоторые исследователи отмечают повышение эффективности управления [12]. Отсутствие четких руководящих принципов создает в процессе ведения официальных страниц органа власти сложные этическими и правовые дилеммы [33].
Таким образом, органы исполнительной власти адаптируются к новым способам взаимодействия с гражданами в социальных сетях. До принятия закона, обязывающего органы власти вести официальные страницы в социальных сетях, большинство ФОИВ зарегистрировались на нескольких платформах социальных сетей. Под влиянием политических факторов произошли существенные изменения в составе используемых ФОИВ социальных сетей, общее количество аккаунтов увеличилось. Социальная сеть «ВКонтакте» вышла на лидирующие позиции по количеству аккаунтов и количеству подписчиков официальных страниц ФОИВ, далее следуют «Telegram» и «Одноклассники», в 2019 году наиболее востребованные сети – «Twitter», «Facebook», «ВКонтакте». Активность аккаунтов и вовлеченность пользователей на страницах ФОИВ различается, большинство ФОИВ перешли от этапа «регистрация и информирование» к этапу «взаимодействие», который характеризуется интерактивной коммуникацией и проявляется в выражении отношения к публикациям (постановка лайков), вторичной публикации актуальных материалов (репосты) и комментировании публикаций. Дальнейшее развитие предполагает переход к этапу «партнерство и совместное управление» и требует качественных исследований. Обязанность для органов государственной власти создавать официальные страницы на платформах социальных сетей ускорит выстраивание процесса двусторонней коммуникации.
Библиография
1. Бараш, Р. Э. Социальные медиа как фактор формирования общественно-политических установок, российский контекст // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. – 2022. – № 2. – С. 430-453.
2. Беленкова, Л. М. Социальные сети в информационной политике: формирование имиджа органов государственной власти / Л. М. Беленкова, С. Ю. Белоконев // Гражданин. Выборы. Власть. – 2020. – № 1. – С. 92-102.
3. Василенко, Л. А. Использование потенциала социальных медиа в становлении участвующего управления / Л. А. Василенко, В. В. Зотов, С. А. Захарова // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология. – 2020. – Т. 20. – № 4. – С. 864-876.
4. Влияние через социальные сети: под общей ред. Е.Г. Алексеевой. – М.: Фонд «ФОКУС-МЕДИА», 2010. – С.29.
5. Григорьев, А. В. Реализация конституционного права граждан на управление делами государства в условиях цифровизации / А. В. Григорьев // Журнал российского права. – 2020. – № 2. – С. 45-57.
6. Громова, Т. Н. Государственная коммуникация: теоретическая модель и региональная практика / Т. Н. Громова // Вестник Российской коммуникативной ассоциации. – 2002. – № 1. – С. 43-52.
7. Губанов, А. В. Оценка капитализации официальных аккаунтов органов регионального управления в социальных медиа / А. В. Губанов // Коммуникология. – 2019. – Т. 7. – № 4. – С. 71-81.
8. Губанов, Д. А. Социальные сети: модели информационного влияния, управления и противоборства / Д. А. Губанов, Д. А. Новиков, А. Г. Чхартишвили. – Москва, 2010. – С.4.
9. Дмитриева, Н. Е. Для связи в сети: результаты мониторинга открытости федеральных органов исполнительной власти в социальных сетях // Вопросы государственного и муниципального управления. – 2015. – № 2. – C. 123-146.
10. Ермолаев, В. П. Социальная сеть Вконтакте как современный канал политической коммуникации / В. П. Ермолаев // Информационные войны. – 2017. – № 3. – С. 47-55.
11. Ефимова, Г. З. Профессиональное продвижение преподавателей высшей школы в виртуальных социальных сетях // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. – 2022. – № 2. – С. 317-341.
12. Зимова, Н. С. Социальные сети как новый канал взаимодействия общества и власти / Н. С. Зимова, Е. В. Фомин, А. А. Смагина // Научный результат. Социология и управление. – 2020. – Т. 6. – № 2. – С. 159-171.
13. Каминченко, Д. И. Политические функции Instagram на региональном уровне / Д. И. Каминченко // Информационное общество. – 2022. – № 2. – С. 76-84.
14. Карпоян, С. М. Функции комментария на различных коммуникативных платформах социальных сетей / С. М. Карпоян // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – 2015. – № 11-2. – С. 242-245.
15. Крыштановская, О. В., Филиппова, А. Исследования политической коммуникации: государство и социальные сети // Вестник ГУУ. – 2018. – № 6. – С.171-176.
16. Открытость Государства в России – 2021 / ЦПУР; Информационная культура; Счетная палата. – Москва, 2021. – 145 с.
17. Паспорт федерального проекта Цифровое государственное управление (утв. президиумом Правительственной комиссии по цифровому развитию, использованию информационных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности (протокол от 28 мая 2019 г. N 9) URL: https://base.garant.ru/72302270/ (дата обращения: 10.07.2022).
18. Расходчиков, А. Н. Информационно-коммуникационное взаимодействие власти и общества: в поиске эффективных технологий / А. Н. Расходчиков // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. – 2017. – № 2. – С. 263-273.
19. Рослякова, М. В. Социальные сети в профессиональной деятельности государственных служащих: российская практика и зарубежный опыт / М. В. Рослякова // Социодинамика. – 2019. – № 9. – С. 82-99.
20. Российская аудитория социальных сетей и мессенджеров: изменения на фоне спецоперации // ВЦИОМ: офиц. сайт URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/rossiiskaja-auditorija-socialnykh-setei-i-messendzherov-izmenenija-na-fone-specoperacii (дата доступа: 04.07.2022)
21. Смолина, Е. Г. Уровни и формы взаимодействия органов исполнительной власти и населения в интернет-пространстве (на примере г. Волгограда) // Colloquium-journal. – 2020. – № 2. – С. 13-14.
22. Сморгунов, Л. В. Цифровизация и сетевая эффективность государственной управляемости / Л. В. Сморгунов // Политическая наука. – 2021. – № 3. – С. 13-36.
23. Старцев, А. А., Гришанин, Н. В. Социальные сети в процессе коммуникации между властью и обществом // Коммуникология. – 2018. – № 5. – С.108-119.
24. Сунгуров, А. Ю. Об электронном и традиционном общественном участии в современной публичной политике / А. Ю. Сунгуров, Д. А. Аркатов // Политическая наука. – 2021. – № 3. – С. 54-71.
25. Федеральный закон от 14.07.2022 № 270-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления" и статью 10 Федерального закона "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации"» URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202207140024 (дата обращения: 14.07.2022).
26. Bekkers, V., et al., (2013). Social media monitoring: Responsive governance in the shadow of control? Government Information Quarterly (30): 335-342
27. Chun, Soon & Shulman, Stuart & Sandoval Almazan, Rodrigo & Hovy, Eduard. (2010). Government 2.0: Making Connections Between Citizens, Data and Government. Information Polity. 15 (1-2). 1-9. 10.3233/IP-2010-0205.
28. Criado, J. I., & Villodre, J. (2022). Revisiting social media institutionalization in government. An empirical analysis of barriers. Government information quarterly, 39(2), 101643.
29. Digital 2022: The Russian Federation URL: https://datareportal.com/reports/digital-2022-russian-federation (дата обращения: 10.07.2022).
30. Kavanaugh, A. L., Fox, E. A., Sheetz, S. D., Yang, S., Li, L. T., Shoemaker, D. J., ... & Xie, L. (2012). Social media use by government: From the routine to the critical. Government Information Quarterly, 29(4), 480-491.
31. Mergel, I. (2016). Social media institutionalization in the US federal government. Government information quarterly, 33(1), 142-148.
32. Mergel, I., & Bretschneider, S. I. (2013). A three‐stage adoption process for social media use in government. Public administration review, 73(3), 390-400.
33. Mergel, I. (2013). A framework for interpreting social media interactions in the public sector. Government information quarterly, 30 (4), 327-334.
34. Mergel, I. (2013). Social media adoption and resulting tactics in the US federal government. Government information quarterly, 30(2), 123-130.
35. Zotov, V. V., & Gubanov, A. V. (2021). Interaction between public authorities and stakeholders in social media (comparative analysis of the regional practician). KnE Social Sciences, 315-322.
36. Zumofen, R., Mabillard, V., Pasquier, M. (2022). Social media use in Central and Eastern European cities: Defining government-citizen relationships through phases. NISPAcee 30th Annual Conference / Bucharest, Romania (2-4 June 2022).
References
1. Barash, R. E. Social media as a factor in the formation of socio-political attitudes, the Russian context // Monitoring of public opinion: economic and social changes. - 2022. – No. 2. – pp. 430-453.
2. Belenkova, L. M. Social networks in information policy: formation of the image of public authorities / L. M. Belenkova, S. Yu. Belokonev // Citizen. Elections. Power. – 2020. – No. 1. – pp. 92-102.
3. Vasilenko, L. A. Using the potential of social media in the formation of participating management / L. A. Vasilenko, V. V. Zotov, S. A. Zakharova // Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: Sociology. - 2020. – Vol. 20. – No. 4. – pp. 864-876.
4. Influence through social networks: under the general editorship of E.G. Alekseeva. – M.: FOCUS-MEDIA Foundation, 2010. – p.29.
5. Grigoriev, A.V. Implementation of the constitutional right of citizens to manage state affairs in conditions of digitalization / A.V. Grigoriev // Journal of Russian Law. – 2020. – No. 2. – pp. 45-57.
6. Gromova, T. N. State communication: theoretical model and regional practice / T. N. Gromova // Bulletin of the Russian Communication Association. - 2002. – No. 1. – pp. 43-52.
7. Gubanov, A.V. Assessment of capitalization of official accounts of regional government bodies in social media / A.V. Gubanov // Communicologiya. – 2019. – Vol. 7. – No. 4. – pp. 71-81.
8. Gubanov, D. A. Social networks: models of information influence, management and confrontation / D. A. Gubanov, D. A. Novikov, A. G. Chkhartishvili. – Moscow, 2010. – p.4.
9. Dmitrieva, N. E. For communication in the network: results of monitoring the openness of federal executive authorities in social networks // Issues of state and municipal administration. - 2015. – No. 2. – C. 123-146.
10. Ermolaev, V. P. Vkontakte social network as a modern channel of political communication / V. P. Ermolaev // Information Wars. – 2017. – No. 3. – pp. 47-55.
11. Efimova, G. Z. Professional promotion of higher school teachers in virtual social networks // Monitoring of public opinion: economic and social changes. – 2022. – No. 2. – pp. 317-341.
12. Zimova, N. S. Social networks as a new channel of interaction between society and government / N. S. Zimova, E. V. Fomin, A. A. Smagina // Scientific result. Sociology and Management. – 2020. – Vol. 6. – No. 2. – pp. 159-171.
13. Kaminchenko, D. I. Political functions of Instagram at the regional level / D. I. Kaminchenko // Information Society. – 2022. – No. 2. – pp. 76-84.
14. Karpoyan, S. M. Commentary functions on various communicative platforms of social networks / S. M. Karpoyan // Humanities, socio-economic and social sciences. - 2015. – No. 11-2. – pp. 242-245.
15. Kryshtanovskaya, O. V., Filippova, A. Studies of political communication: the state and social networks // Bulletin of the GUU. – 2018. – No. 6. – pp.171-176.
16. Openness of the State in Russia – 2021 / TSPUR; Information Culture; Accounting Chamber. – Moscow, 2021. – 145 p.
17. Passport of the federal project Digital Public Administration (approved by the Presidium of the Government Commission on Digital Development, the Use of Information Technologies to improve the quality of life and business conditions (Protocol No. 9 dated May 28, 2019) URL: https://base .garant.ru/72302270 / (accessed: 10.07.2022).
18. Raskhodchikov, A. N. Information and communication interaction between government and society: in search of effective technologies / A. N. Raskhodchikov // Monitoring of public opinion: economic and social changes. – 2017. – No. 2. – pp. 263-273.
19. Roslyakova, M. V. Social networks in the professional activity of civil servants: Russian practice and foreign experience / M. V. Roslyakova // Sociodynamics. – 2019. – No. 9. – pp. 82-99.
20. The Russian audience of social networks and messengers: changes against the background of a special operation // VTSIOM: ofits. website URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/rossiiskaja-auditorija-socialnykh-setei-i-messendzherov-izmenenija-na-fone-specoperacii (access date: 04.07.2022)
21. Smolina, E. G. Levels and forms of interaction between executive authorities and the population in the Internet space (on the example of Volgograd) // Colloquium-journal. – 2020. – No. 2. – pp. 13-14.
22. Smorgunov, L. V. Digitalization and network efficiency of state manageability / L. V. Smorgunov // Political science. - 2021. – No. 3. – pp. 13-36.
23. Startsev, A. A., Grishanin, N. V. Social networks in the process of communication between government and society // Communicology. – 2018. – No. 5. – pp.108-119.
24. Sungurov, A. Yu. On electronic and traditional public participation in modern public policy / A. Yu. Sungurov, D. A. Arkatov // Political Science. – 2021. – No. 3. – pp. 54-71.
25. Federal Law No. 270-FZ of 14.07.2022 "On Amendments to the Federal Law "On Ensuring Access to Information on the Activities of State Bodies and Local Self-Government Bodies" and Article 10 of the Federal Law "On Ensuring Access to Information on the Activities of Courts in the Russian Federation"" URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202207140024 (accessed: 07/14/2022).
26. Bekkers, V., et al., (2013). Social media monitoring: Responsive governance in the shadow of control? Government Information Quarterly (30): 335-342
27. Chun, Soon & Shulman, Stuart & Sandoval Almazan, Rodrigo & Hovy, Eduard. (2010). Government 2.0: Making Connections Between Citizens, Data and Government. Information Polity. 15 (1-2). 1-9. 10.3233/IP-2010-0205.
28. Criado, J. I., & Villodre, J. (2022). Revisiting social media institutionalization in government. An empirical analysis of barriers. Government information quarterly, 39(2), 101643.
29. Digital 2022: The Russian Federation URL: https://datareportal.com/reports/digital-2022-russian-federation (дата обращения: 10.07.2022).
30. Kavanaugh, A. L., Fox, E. A., Sheetz, S. D., Yang, S., Li, L. T., Shoemaker, D. J., ... & Xie, L. (2012). Social media use by government: From the routine to the critical. Government Information Quarterly, 29(4), 480-491.
31. Mergel, I. (2016). Social media institutionalization in the US federal government. Government information quarterly, 33(1), 142-148.
32. Mergel, I., & Bretschneider, S. I. (2013). A three‐stage adoption process for social media use in government. Public administration review, 73(3), 390-400.
33. Mergel, I. (2013). A framework for interpreting social media interactions in the public sector. Government information quarterly, 30 (4), 327-334.
34. Mergel, I. (2013). Social media adoption and resulting tactics in the US federal government. Government information quarterly, 30(2), 123-130.
35. Zotov, V. V., & Gubanov, A. V. (2021). Interaction between public authorities and stakeholders in social media (comparative analysis of the regional practician). KnE Social Sciences, 315-322.
36. Zumofen, R., Mabillard, V., Pasquier, M. (2022). Social media use in Central and Eastern European cities: Defining government-citizen relationships through phases. NISPAcee 30th Annual Conference / Bucharest, Romania (2-4 June 2022).
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
В рецензируемой статье «Социальные сети в деятельности органов исполнительной власти: адаптация к новым способам взаимодействия» предмет исследования – это социальные сети как интернет-приложения, в котором разворачивается социальное взаимодействие между федеральными органами власти и населением. Цель данной работы – оценить практику взаимодействия федеральных органов исполнительной власти в социальных сетях.
Методология исследования построена на анализе публикаций по вопросам социально-сетевого взаимодействия органов публичного управления и населения. В основе работы анализ официальных аккаунтов федеральных органов исполнительной власти из перечня раздела «Министерства и ведомства» сайта Правительства России в следующих социальных сетях: «ВКонтакте», «Одноклассники»», «Telegram», «RuTube», «YouTube», «Яндекс Дзен», «Likee», «Tiktok». Для сбора информации использовались открытые данные официальных сайтов ФОИВ и социальных сетей. Данные обобщались за месяц (1-30 июня 2022) с использованием программы аналитики социальных сетей Popster.ru. Это делает анализ в достаточной мере объективным и всесторонним.
Актуальность исследования определяется тем, что цифровые технологии создают условия сотрудничества между властью и гражданами и оказывают влияние на эффективность публичного управления. Актуальным инструментом, который повышает транспарентность органов власти и обеспечивает непосредственное взаимодействие с гражданами становятся социальные сети. Необходимость контроля информационного пространства и выстраивание постоянного конструктивного диалога с населением актуализирует проблему адаптации государственных органов к новым способам взаимодействия.
Научная новизна работы связана с эмпирическим обоснованием утверждения о том, что органы исполнительной власти адаптируются к новым способам взаимодействия с гражданами в социальных сетях. Авторы констатируют, что под влиянием политических факторов произошли существенные изменения в составе используемых федеральными органами исполнительной власти социальных сетей, общее количество аккаунтов увеличилось. Социальная сеть «ВКонтакте» вышла на лидирующие позиции по количеству аккаунтов и количеству подписчиков официальных страниц. Заслуживает внимание вывод о переходе от этапа «регистрация и информирование» к этапу «взаимодействие», который характеризуется интерактивной коммуникацией и проявляется в выражении отношения к публикациям (постановка лайков), вторичной публикации актуальных материалов (репосты) и комментировании публикаций.
Данное исследование характеризуется общей последовательностью, грамотностью изложения, четкостью и эмпирической верификацией выводов. Рецензируемая работа отличается логичностью изложения материала, обладает новизной и глубиной проработанности материала.
Библиография работы включает 39 источников по проблематике социально-сетевого взаимодействия органов публичного управления и населения. В итоге апелляция к основным оппонентам присутствует в должной мере. Однако при оформлении списка литературы автор не пользуется рекомендованным ГОСТом. В частности, нецелесообразно при наличии печатной публикации указывать её адрес размещения в Интернет, тем более, что последние являются сайтами (sciencedirect, researchgate и др.), предоставляющий доступ к научным публикациям (но не самими издательствами).
Работа будет представлять интерес для государственных и муниципальных служащих, ученых, занимающихся проблемами социально-сетевого взаимодействия органов публичного управления и населения. Статья «Социальные сети в деятельности органов исполнительной власти: адаптация к новым способам взаимодействия» имеет научно-практическую значимость. Работа может быть опубликована после устранения замечания по оформлению списка литературы.
|
Рус
© 1998 – 2024 Nota Bene. Publishing Technologies. NB-Media Ltd.
