«Полуверческие» приходы Псковской епархии: из истории церковных приходов народа сето

Калинина Ольга Владимировна научный сотрудник, Российский этнографический музей 191186, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Инженерная, 4/1 Kalinina Olga Vladimirovna Researcher, Russian Museum of Ethnography 191186, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Inzhenernaya, 4/1 kalinina_ol@mail.ru

Введение

Исследования в области этноконфессиональной культуры России приобрели большую популярность в начале ХХI в. Особое внимание уделяется этнической специфике церковно-приходской жизни и антропологии конкретных церковных общин ^[1-3]. В фокусе данного исследования находятся православные приходы Псковской епархии, которые исторически связаны с народом сето.

Сето – это представители финно-угорской языковой общности, проживающие в современном Печорском районе Псковской области и юго-восточных волостях Эстонии. Их язык принадлежит к числу южноэстонских диалектов и является самой восточной ветвью южноэстонского наречия ^[4]. Сето исповедуют православие. В эстонской историографической традиции в отношении к ним применяется термин «сету» (в соответствии с правилами орфографии литературного эстонского языка). В настоящее время в научной литературе наряду с этнонимом «сету» широко используется эндоэтноним «сето». Сами сето называют территорию своего проживания «Сетомаа» – «земля сето».

История и этнография сето самым тесным образом связаны с церковной культурой Псковской земли и миссионерской деятельностью Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, основанного на границе с Ливонией в 1473 г. По народному преданию сето были крещены в православие игуменом Псково-Печерского монастыря Корнилием (1501–1570) ^{[5, c. 564]}. Являясь прихожанами православных церквей, они говорили на своем языке и сохраняли древние обычаи, за что получили от местного русского населения наименование «полуверцы» ^{[6, с. 35; 7, с. 8]}. Экзотичность (инаковость) культуры сето в сравнении и с русской, и с эстонской на долгие годы определила приоритетные исследовательские направления в отношении этой этноконфессиональной общности – фольклор, костюм, народная обрядность, дохристианские верования. Церковная сторона их жизни растворялась в иных исследовательских темах и стала объектом специального изучения лишь в начале ХХI в. На сегодняшний день исследования по традиционной культуре и этнической истории сето составляют весьма обширную библиографию на русском и эстонском языках. Она представлена в коллективной монографии авторов из России, Эстонии и Франции «Экспедиции Музея человека в Эстонию. Борис Вильде и Леонид Зуров в Сетомаа (1937–1938)», вышедшей на трех языках в 2017–2022 гг. ^{[8, с. 816-869]}. Церковно-государственным отношениям и проблемам Православной церкви в странах Балтии и на Северо-Западе России в ХХ в. посвящены исследования патриарха Алексия II (Ридигера), историков С. Римештада, М. В. Шкаровского, И. В. Петрова, В. И. Мусаева ^[9-13]. Благодаря их трудам в научный оборот введен большой массив архивный документов, ряд которых непосредственно связан с историей народа сето и сложной церковно-приходской ситуацией, сложившейся на псковско-эстонском пограничье в ХХ в. «Полуверческие приходы» являются яркой и малоизученной (особенно на этапе современности) страницей истории Псковского края. Между тем именно включение сето в местную церковно-приходскую систему существенно влияло на культуру населения печорско-эстонского пограничья и служило аргументом для выстраивания различных политических дискурсов. Автор статьи ставит перед собой задачу проследить ключевые изменения церковной жизни сето Печорского района с конца ХIХ в. до современности в условиях менявшейся государственной принадлежности и политических режимов. Приходская история сето раскрывается через призму восприятия их местными чиновниками, церковными деятелями, а также заезжими исследователями. Кроме того, в качестве источника использованы интервью с сето и русскими Печорского района, которые были сделаны во время этнографических экспедиций в 2007–2017 гг.

Конец ХIХ – начало ХХ в.

По данным Губернского статистического комитета, сообщениям благочинных и сведениям из исповедных росписей численность сето (полуверцев) в 1880-х–1890-х гг. составляла около 12000–15000 человек ^{[14, с. 291-296]}. Они проживали в четырех северо-западных волостях Псковского уезда и являлись прихожанами 11 храмов: в пригороде Печоры и селах Тайлово, Залесье, Паниковичи, Колпино, Изборск, Малы, Кулье, Верхоустье, Зачеренье, Авинчище. Сето жили обособленно от русских, но в церковно-административном отношении составляли с ними одно целое. Полуверцев всегда можно было узнать среди русских прихожан по костюму и нерусской речи. В особенности выделялись женщины сето в длинных белых кафтанах и специфических полотенчатых головных уборах. «Это необыкновенное зрелище, когда я увидел эти сотни фигур в белых одеяниях», – писал эстонский исследователь Оскар Каллас, наблюдавший пасхальную службу в селе Тайлово близ Печор в 1894 г. ^[15]. Гордостью сетоских женщин, их отличием от русских прихожанок, являлся т.н. «серебряный наряд» – обилие серебряных цепей и ожерелий, которые надевались поверх большой полусферической фибулы «сыльг». Исследователи и публицисты отмечали религиозную активность женщин сето, их стремление присутствовать на праздничных богослужениях и крестных ходах: «Если где устраивается крестный ход, там уж обязательно увидишь большую толпу белеющих издалека оригинальных одежд полуверок. Ничто не удерживает их от участия в крестных ходах, ни дальность расстояния, ни затрачиваемое время» (Муравейский В. Печерский полуверческий край // Псковские епархиальные ведомости. 1910. № 10. С. 118). Вместе с тем отмечался внешний, обрядовый характер этой религиозности, любовь к зрелищности и театральности церковных мероприятий. Большое внимание в церковном пространстве полуверцы уделяли конкретным действиям: установке свечей перед иконами, совершению крестного знамения,жертвованию денег на храм, раздаче милостыни нищим. Дело в том, что сето не могли принимать осмысленного участия в церковном богослужении – они практически не владели русским языком и не разбирали слов церковнославянской службы. В свою очередь, русские священники Печорского края не знали ни эстонского языка, ни, тем более, сетоского наречия. Языковой барьер между духовенством и паствой затруднял исполнение церковных треб и таинств, иногда вынуждая обращаться к услугам переводчика даже на исповеди ^{[16, с. 167]}. Пастыри могли судить о духовной жизни своей паствы лишь по отдельным признакам: частоте посещения храма и заказа треб, строгости соблюдения постов и т.д. Так, например, благочинный Печорского округа Михаил Мутовозов отмечал в 1903 г., что не знаком с внутренним миром полуверцев из-за незнания их языка, но подчеркивал добросовестность сето в исполнении всех церковных правил ^{[17, с. 93]}.

Актуализация «полуверческого вопроса» во второй половине ХIХ в. была связана с процессом переселения в Псковскую губернию эстонцев и латышей из Прибалтийского края. Внимание к этим инородцам повлекло за собой интерес к культуре местных «давних насельников чудского племени» (Лебедев Е.Инородческий вопрос в Псковской губернии в связи с религиозно-политическим значением Псково-Печерского монастыря. Псков, 1891. С. 7). В 1885 г. в Псковской епархии были учреждены должности «инородческих миссионеров», которые должны были совершать богослужения на эстонском и латышском языках для переселенцев из Лифляндии, перешедших из лютеранства в православие. Здесь необходимо отметить деятельность «эстонского миссионера» Карпа (Карла) Устава, эстонца по национальности и уроженца Юрьевского (Тартуского) уезда. С 1892 по 1917 гг. он служил в Псковской епархии на славянском и эстонском языках, преподавал в местных школах, активно занимался общественной и публицистической деятельностью, издал на эстонском языке брошюры «Духовные беседы» и «Псковские эстонцы». (Ustav K.Waimulikud kõned, Jurjev, 1897–1898. Ustav K.Pihkwa eestlased. Tartu: Postimees, 1908). В 1905 г. Устав был назначен священником Никольской церкви с. Тайлово, большинство прихожан которой были сето. Отец Карп принял самое горячие участие в жизни своих прихожан-полуверцев и настаивал на введении школьного обучения и церковных проповедей на понятном для них эстонском языке (Устав К. Тайловский приход // Псковские епархиальные ведомости. 1913. № 11. С. 261). Характерно, что именно Карп Устав, имевший возможности вникать в духовный мир своих прихожан, писал о проблеме внешней набожности и соседстве православия с язычеством в их культуре. (Устав К. Еще о полуверцах // Псковские епархиальные ведомости. 1910. № 18. С. 277; ГАПО Ф. 39. Оп. 1. Д. 7764. Л. 23–27). В этом вопросе священник полагался не только на свой опыт, но и на исследования ученых, владевших эстонским языком и занимавшихся изучением обычаев и верований сето – Я. Хурта, Ю. Трусмана, О. Калласа и др. «Следы язычества» сето связывались ими с почитанием природных объектов (камней, источников, деревьев), буквализмом в восприятии иконописных образов, приношением к иконам продуктов т.д. Неизменный интерес исследователей вызывал загадочный культ сетоского бога Пеко, сведения о котором носили отрывочный и неясный характер. Этот культ был зафиксирован в конце ХIХ в. в самой западной части проживания сето – на границе с Лифляндской губернией в кусте деревень местечка (угла) Мокролуг ^[18]. Cкульптура бога Пеко делалась из дерева или представляла собой свечу. Она хранилась в закромах и доставалась два раза в год в связи с севом и жатвой урожая. Коллективные моления Пеко происходили тайно. Участники молений являлись прихожанами храма в Тайлово, но не открывались священнику на исповеди ^{[6, с. 39]}. Следует сказать, что западный сетуский край близ деревни Авинчище (ныне это деревня Обинитса, Эстония) являлся своеобразным заповедным углом. Его население составляли исключительно сето, православные священники посещали эту местность редко, поэтому именно здесь в 1897 г. была построена специальная школа-церковь во имя Преображения Господня для полуверцев (Школа-церковь для полуверцев // Псковские епархиальные ведомости. 1895. № 19. С. 325–330). Строительство уникальной школы-церкви являлось частью епархиальной программы просвещения сето, которая предполагала организацию богослужений на понятном для них языке, устройство при русских школах вспомогательных отделений с учителями из полуверцев, подготовку учителей и священников из наиболее способных юношей сето (Лебедев А. Полуверцы Псково-Печерского края и меры их просвещения // Псковские епархиальные ведомости. 1901. № 5. С. 124-131, № 6. С. 147-153). Программа была направлена на обучение сето русскому языку и сближение их с русским населением. Приход был открыт в 1904 г. и состоял исключительно из полуверцев. Настоятелем был назначен русский священник Поликарп Муравейский, владевший эстонским языком. Интересно, что в рапорте благочинному 1907 г. он отрицал распространение в своем приходе идолопоклонства, тогда как священник храма Тайлово Карп Устав утверждал вслед за этнографами о наличии идола Пеко в округе д. Авинчище ^{[16, с. 167-168]}.

Таким образом, в начале ХХ в. в Печорском полуверческом крае было всего два прихода, в которых священники проводили богослужения на церковнославянском и эстонском языках. Школьное обучение детей полуверцев происходило на русском языке, и первые два года учителя были поставлены в положение преподавателей иностранного языка. Успешнее всего происходило усвоение русского языка в школе-церкви в Авинчище, однако в целом мир полуверцев оставался довольно замкнутым и консервативным. «Полуверческая программа» осуществлялась в рамках политики русификации национальных окраин Российской империи, проводимой Александром III и Николаем II. В отношении полуверцев «просвещение» подразумевало «обрусение», а сами полуверцы трактовались как «меньшие и почти забытые братья» православных русских. (Лебедев А. Полуверцы Псково-Печерского края и меры их просвещения // Псковские епархиальные ведомости. 1901. № 5. C. 129)

1917 – 1945

Политические события 1917–1920 гг. резко поменяли жизнь населения Псково-Печорского края. Во время Гражданской войны и немецкой интервенции Прибалтики Печоры оказались в сфере политических интересов эстонских борцов за независимость, ратовавших за объединение территорий с эстонским населением в единое самостоятельное государство. Именно факт проживания сето на этой территории являлся их решающим аргументом о необходимости присоединения четырех волостей Псковского уезда к Эстонии. Среди 73 лиц, обратившихся в Эстонский уездный совет 1 июля 1917 г. с просьбой о присоединении Печорской, Изборской, Паниковской и Слободской волостей к Эстонии, был и священник Карп Устав. 24 февраля 1918 г. была образована Эстонская Республика. Печорский край находился в зоне ее контроля. В 1920 г. был подписан Тартуский мирный договор между РСФСР и Эстонией, по условиям которого Печорский край вместе с 16 православными приходами и Псково-Печерским монастырем отошел к Эстонской Республике. Был образован Печорский уезд – Петсеримаа (от эстонского названия Печор – Петсери).

Следует сказать, что русскоязычное население Петсеримаа превосходило численность сето в два раза. В 1928 г. здесь насчитывалось 36933 русских, 15033 сето и 3699 эстонцев (Setumaa: maadeteauduslik, tulunduslik ja ajalooline kirjeldus / Eesti III. Tartu: Eesti Kirjanduse Selts, 1928. P. 42). Русские и сето исповедовали православие и по-прежнему находились под сильным влиянием Псково-Печерского монастыря.

Переход Печорского края под власть Эстонии спас местные церкви и монастырь от участи уничтожения, постигшей храмы советской России. Вместе с тем приходская жизнь Печорского края претерпела сильные изменения. Они были связаны с конструированием новой идентичности на базе национальной идеи, отмежеванием от Московского патриархата и переходом Эстонской православной церкви в юрисдикцию Константинопольского патриархата (1923). Между сторонниками «руccкого» и «эстонского» вариантов Православной церкви в Эстонии разгорелся конфликт ^[11]. Cето в этой ситуации находились между двух огней – они привыкли к совместным богослужениям с русским населением, не причисляли себя к сообществу православных этнических эстонцев, но были рады иметь богослужения на понятном для них эстонском языке. С позиции эстонского правительства сето являлись частью эстонского народа и должны были как можно скорее интегрироваться в эстонское общество. Уезд Петсеримаа оценивался эстонскими властями как отсталый в культурно-экономическом отношении район, требовавший усиленных мер по модернизации ^[19].

Консерватизм сето, их приверженность народному костюму и обычаям (церковным праздникам, постам) воспринимались эстонским обществом как архаика и экзотика ^[20]. Сето вызывали большой интерес у эстонской интеллигенции в молодой республике – в этот период активно записывался сетоский фольклор и собирались этнографические коллекции. В 1933 г. сотрудникам Эстонского национального музея (Тарту) удалось приобрести подлинную скульптуру сетоского бога – «материального» Пеко ^[21], что всколыхнуло новую волну интереса к религиозному сознанию «полуверцев». В 1926 г. стараниями Академического общества родного языка (Тарту) было издано Четвероевангелие на языке сето (Mii’ Issändä Jeesusõ Kristusõ pühä Evangeelium. Matteusõ, Markusõ, Luukasõ ja Johannõsõ kirotõt / E. Puusepp, P. Voolaine. Tartu, 1926.). По свидетельствам некоторых современных информантов, эту книгу можно было приобрести в лавке Псково-Печерского монастыря. Однако она так и осталась академическим изыском, не оказавшем влияния на религиозную культуру населения. Свой язык сето воспринимали исключительно на уровне устной речи, а «подлинными» церковными книгами для них были издания на русском / церковнославянском и эстонском языках.

Поскольку эстонское правительство ставило своей задачей создание «национальных» церковных приходов, то происходил процесс разделения общин по этническому принципу. Приходы с чисто русским населением вошли в состав Нарвской епархии Эстонской апостольской православной церкви, а смешанные и сетоские (т.е. имевшие статус «эстонских») – в образованный в 1924 г. Печорский викариат Таллинской епархии ^{[13, с. 254-255]}. Русскими по составу являлись 5 приходов: Сенно, Печки, Лисьё, Лавры (погост Щемерицы) и храм Рождества Богородицы в Изборске. Смешанными (русско-сетоскими) были: приход храма Сорока мучеников г. Печоры, приход Никольского храма в г. Изборске и приходы сельских храмов Колпино, Кулье, Малы, Паниковичи, Залесье, Зачеренье (Саатсе), Тайлово, Вярска. Приход храма в с. Авинчище (эст. Обинитса) составляли, как и прежде, сето ^{[22, c. 32-33]}. Предполагалось, что сето будут получать церковное окормление на эстонском языке. Однако на первых порах эстоноязычных священников в Печорском уезде не хватало, и в смешанных приходах богослужения продолжали совершаться на церковнославянском языке. Для исправления этой ситуации в 1933 г. в Псково-Печерском монастыре была открыта семинария с русским и эстонским отделениями. За краткий период функционирования этого учебного заведения (в 1940 г. семинария была закрыта советской властью) было подготовлено поколение священников, служение которых было связано в дальнейшем с Печорским краем и с сето – Леонид Поспелов, Василий Великотный, Михаил Дубравин, Виктор Херберг, Иоанн Кульдмяе и др. (Полевые материалы автора – далее ПМА, 2013 – 2017).

В 1935 г. началась глобальная реорганизация православных приходов Петсеримаа – каждая национальная община должна была получить отдельный штат священников и церковнослужителей, а в идеале – отдельное помещение. Это был болезненный вопрос, связанный с разделом церковного имущества и устройством жизни приходов по новым принципам. Внутри церковных помещений были возведены перегородки, богослужения стали проходить одновременно на церковнославянском и эстонском языках для двух общин. В с. Паниковичи основной храм был отдан сето, а для русской общины была переделана трапезная храма, в с. Малы сето получили теплый придел, а русские молились в помещении основного храма ^{[23, с. 97]}. В некоторых населенных пунктах (Паниковичи, Зачеренье) предполагалось строительство новых храмов, однако этим планам не дано было осуществиться. Знаменательным событием стало разделение церковного прихода г. Печоры. Печорский приходской храм имел два помещения – каменную церковь Сорока мучеников Севастийских и деревянную церковь св. Варвары, где проходили богослужения в зимний период. В результате раздела сетоская община получила теплый Варваринский храм, а русские остались в большом каменном храме. Современные старожилы не упоминают о раздорах или спорах при осуществлении раздела. Однако из приведенного выше перечня видно, что сето получили теплые церковные помещения, а русские должны были устанавливать печи для обогрева холодных каменных храмов в зимний период. Впоследствии советские чиновники «от религии» обвиняли эстонские власти в национализме и ущемлении прав русских. «В бытность буржуазной Эстонии эстонские приходы находились в привилегированном положении и получали от государства денежную дотацию… Эстонский приход построил хороший дом, в котором жил их священник, а настоятель русского прихода жил на частной квартире», – рапортовал в 1950 г. уполномоченный по делам Русской православной церкви по Псковской области А. Лузин о приходе в с. Малы. (ГАПО Ф.Р.-1776. Оп. 1. Д. 35. Л. 22). Следует упомянуть, что сето и русские мальского прихода несколько раз менялись местами внутри храма (1940, 1945).

Эстонский священник Николай Рааг, составивший описание печорских приходов «эстонского периода» объяснял задачи церковных преобразований 1930-х гг. как «создание национальных приходов» с учетом всех местных условий и общих интересов государства ^{[22, с. 33]}. Однако далеко не все изменения были признаны населением. Так, например, сето и русские единодушно отказывались переходить на богослужения по новому (григорианскому) календарю, которого придерживались все гражданские и религиозные институты Эстонии. «Папа рассказывал, ездили конные, что “новый стиль вводите”. А народ кричал: “ Старый, старый!”. И гнали этих. В результате получалось, что по новому народ не хотел служить, а по старому запрещали», – свидетельствует Валентина Ластова, супруга настоятеля церкви в д. Кулье (ПМА, 2017). В летописи церкви с. Лисьё местный псаломщик писал о постоянной «неразберихе» и «множестве неприятностей» в церквях из-за введения нового стиля в 1930-х гг. – люди стремились попасть на праздничные службы в привычные для себя даты, а настоятели были вынуждены на свой страх и риск решать – повиноваться ли гражданским властям или уступить прихожанам. (Церковная летопись храма Владимирской иконы Божией матери в с. Лисье 1927 – 1941 гг. С. 107-109).

Реформа по разделению приходов не была завершена. В 1939 г. началась II мировая война, Эстония была включена в состав СССР, а в 1941 оккупирована Германией. Церковные приходы функционировали в условиях конфронтации сторонников Константинопольской и Московской патриархий, поскольку обе юрисдикции получили официальную регистрацию у немецких властей. В ходе наступательной операции советских войск в августе 1944 г. сгорела церковь в с. Паниковичи. Богослужения начали совершаться в церковной сторожке, а русские и сето паниковского прихода опять объединились в одну общину. В целом же краткий период раздельного существования сетоских и русских сельских церковных общин Печорского края в 1935–1940 гг. плохо сохранился в народной памяти печорян. Однако именно в период Эстонской Республики эстонский язык стал языком религии сето – на нем читалась молитва «Meie isa palvet» («Отче наш») перед началом школьных уроков и проводились церковные богослужения. В воспоминаниях местных жителей именно «эстонский период» ассоциируется с религиозной грамотностью населения – в созданных эстонских школах священники или местные учителя преподавали «Закон Божий», раз в год детей всем классом водили на исповедь и причастие. Таким образом, религиозно-общественная жизнь сето развивалась в рамках эстонской культуры. Язык сето сохранялся в семьях и в повседневном общении.

1945 – 1991

После взятия Эстонии советскими войсками (1944) уезд Петсеримаа был ликвидирован и разделен между РСФСР и Эстонской ССР. Граница была проведена по этническому принципу – ¾ территории с преобладающим русским населением были отнесены к Печорскому району Псковской области, а 1/3 – с преимущественным сетоским – к Эстонии. На территории Эстонской ССР осталось три сетоских церковных прихода – Обинитса (бывш. Авинчище), Саатсе (бывш. Зачеренье) и Вярска (бывш. Верхоустье). С этого момента церковно-приходская жизни сето по разные стороны границы стала развиваться по разным сценариям в рамках разных союзных республик, а затем – государств.

В послевоенный период общий политический курс советского государства в отношении Русской православной церкви несколько смягчился и уже не был направлен на тотальное уничтожение. Поэтому в Печорском районе продолжала сохраняться традиционная приходская сеть. Все православные церковные приходы находились в юрисдикции Московского патриархата. В 1945–1946 гг. был произведен учет всех действовавших храмов и церковных общин. В Печорском районе было зарегистрировано 16 православных приходов. Два из них получили официальный статус «эстонских» – приход Варваринского храма в Печорах и приход Христо-Рождественского храма в с. Малы. (ГАПО Ф. Р–1776. Оп. 1. Д. 6. Л. 7; ГАПО Ф. Р-1776. Оп. 1. Д. 97. Л. 103). Этнический статус сето в советский период оставался прежним – в официальных бумагах они значились эстонцами. В Печорском районе сохранялись школы с обучением на эстонском языке.

В середине ХХ в. печорская церковь святой великомученицы Варвары уже воспринималась местным населением как главный «сетоский» религиозный центр Псково-Печорского края. Русские в эту церковь практически не заходили, они молились в соседнем храме Сорока мучеников. Богослужения в Варваринской церкви проходили на эстонском языке. Настоятелями храма были эстонцы, приехавшие из Эстонии, и не владевшие языком сето. Псаломщиками, певчими и прихожанами являлись местные сето. Русские свидетельствуют, что в 1950–1960-е гг. пожилые женщины сето надевали на праздничные службы полный наряд с украшениями, что придавало происходящему особую торжественность и необычность. До запрета проведения крестных ходов в 1949 г., праздничные шествия русская и эстонская общины совершали совместно: «Вместе с монастырским крестным ходом шли ходы из храма Сорока мучеников и Варваринской церкви. Когда все три хода соединялись, получалось поистине грандиозное шествие. Женщины народности сету были одеты в свои национальные костюмы, красота была редкостная. Пасха! Весна!» (Пелешев Е. При пяти настоятелях // В Псково-Печерском монастыре (воспоминания насельников) М.: Отчий дом, 2001. С. 49)

Каменный пятиглавый храм Рождества Христова в с. Малы – это сохранившаяся часть бывшего монастырского комплекса ХV в. В 1902 г. к храму был пристроен большой придел, освященный во имя основателя монастыря св. Онуфрия Мальского. В послевоенный период Онуфриевский придел принадлежал русской общине, а сето молились в помещении древнего храма. «У нас был эстонский храм свой, рядом они. Только перегородка была. Батюшек было двое, и один целиком службу по-русски, а второй целиком по-эстонски» (ПМА, 2013, Н. Х., 1928 г. р., сето, д. Трынтово); «Мама водила в маленький храм. Нас мама сюда, в русский храм не водила. В маленьком храме была служба по-эстонски». (ПМА, 2016, Е. Н, 1938 г. р., сето, д. Запутье). Настоятелем эстонской общины был Иоанн Кульдмяе (1912–1965), сето, уроженец деревни Черемново Паниковской волости. В 1939–1940 гг. Кульдмяе посещал в качестве вольнослушателя богословские курсы Печорской семинарии, а в 1942 г. был посвящен в священнический сан (ГАПО Ф Р-1776. Оп. 1. Д. 35. Л. 22). В контексте истории церковных приходов Печорского края, факт становления священника сето из местной среды, выглядит чрезвычайно важным. Сетоязычная паства имела, наконец, пастыря, который мог проводить богослужения на литературном эстонском языке и общаться с прихожанами на их родном языке.

В 1950-е г. над эстонскими приходами Печорского края сгустились тучи. Эстоноязычным общинам уделялось особое внимание как возможным очагам сепаратизма и национализма. Следуя указаниям Совета по делам РПЦ, в 1950–1953 гг. уполномоченный по Псковской области А. Лузин лично выезжал в приходы Печорского района для ознакомления с ситуациях на местах – в Варваринском храме, церквях в Малах, Изборске, Паниковичах. (ГАПО Ф. Р-1776. Д. 35. Л. 21 об. –23; Д. 45. Л. 43-44 ). В связи с секретным постановлением о выселении «контрреволюционного элемента» из присоединенных к Псковской области западных районов, началась депортация людей в Красноярский край ^{[24, с. 213]}. Делясь своими воспоминаниями о жизни прихода д. Тайлово в 1950-е гг., внук и сын священников Верхоустинских Николай перечислял фамилии прихожан сето, высланных в Сибирь: «Ялай, Сульк, Лыпики – все они все были в Красноярском крае. А потом уже в 56-м или 57-м году вернулись только» (ПМА, 2013, Н. Н. В., 1944 г. р., русский, д. Тайлово). По детским воспоминаниям жительницы деревни Митковицкое Загорье, в 1950-х г. в родительском доме каждую вечернюю субботу собирались соседи для совместного церковного песнопения (исполнения акафистов) под руководством ее отца, человека религиозного. Будучи девочкой 4-х лет, она хорошо запомнила, как отца периодически уводили из дома «люди в кожаных куртках» (ПМА, 2013. В. Н., 1948 г.р., сето, д. Митковицкое Загорье). Собрания подобного рода вызывали подозрения у властей и расценивались как антисоветские. От депортации в Сибирь в 1953 г. их семью спасла смерть И.В. Сталина.

Рапорты уполномоченного по делам РПЦ Псковской области свидетельствуют о большой религиозной активности местного населения. Сето, которых Лузин называл «православными эстонцами», представлены им в отчетах как упрямые и «фанатичные» верующие. [ ГАПО Ф. Р-1776. Д. 45. Л. 43] Вкупе с потенциальным национализмом, эти качества представлялись опасными для советской власти. В 1951 г. эстонский мальской приход был закрыт, эстонская община была объединена с русской под руководством русского священника Михаила Беллавина, а священник Кульдмяэ уехал в Эстонию.

Под угрозой ликвидации оказалась и эстонская община г. Печоры. В 1950 г. прихожане Варваринского храма неожиданно остались без настоятеля в связи с отъездом священника Иоанна Вахера в Эстонию. Затем он перешел в лютеранство, чем вызвал широкий резонанс в среде псковского духовенства. (ГАПО. Ф. Р-1776. Оп. 1. Д. 35. Л. 10). Эстонской общине св. Варвары было предложено объединиться с русским приходом Сорока мучеников, однако прихожане сето категорически отказались от этой идеи. (ГАПО. Ф. Р-1776. Д. 45. Л. 43). В храме начались службы на церковнославянском языке, плохо понятном для сето. «Русские церкви-то. Все ж таки не поймешь все, как они поют все» (ПМА, 2013, О. П., 1936 г. р., сето, д. Березнюк); «Мало-мало. Мы русский язык мало что знали. Только в колхоз вместе ходили, начальство все русские...» (ПМА, 2013, М. П., 1921 г. р., сето, д. Малы). В сложившихся обстоятельствах община проявила активность и самостоятельно занялась поиском подходящего священника в Псковской и Эстонской епархиях. (ГАПО. Ф. Р-1776. Д. 45. Л. 43-44). Прежде всего эта должность была предложена священнику Иоанну Лиллемяги, служившему в Изборском Никольском соборе. Так же как и Кулдмяе, Лиллемяги был местным сето, посвященным в сан в период немецкой оккупации в 1942 г. Однако в тот момент он не стал менять свой преимущественно русский приход на эстонский и отказался от настоятельства в Варваринском храме. В итоге в 1953 г. в Печоры приехал священник из Эстонии Пеетер Вайнола, прослуживший здесь до самой смерти в 1975 г.

Следующий этап истории прихода связан с именем священника Евгения Пелешева (1930–2021). Уроженец эстонского Принаровья, бывший послушник Псково-Печерского монастыря, обучавшийся в Ленинградской семинарии, в 1955 г. он стал одним из самых молодых священников Печорского края и быстро завоевал уважение своей паствы. До своего назначения на Варваринский приход он 20 лет прослужил в Троицкой церкви с. Залесье, прихожанами которой были русские и сето. Отец Евгений владел эстонским языком и совершал в Залесье двуязычные службы (ПМА, 2013). Став настоятелем Варваринского храма, несколько первых лет он служил только на эстонском языке. Церковь пользовалась большой популярностью, на большие праздники в нее съезжались сето со всей округи. По данным о состоянии религиозных общин Псковской области на 1975 г. в праздничные дни Варваринскую церковь посещало около 800 человек, а соседнюю Сорокамученническую (русскую) – 400, то есть в два раза меньше (ГАПО Ф. Р-1776. Оп. 1. Д. 250. Л. 3, 7). Столь внушительная цифра присутствовавших на праздничных богослужениях в Варваринском храме объясняется также приездом сето из Эстонии. Они сохраняли тесные связи с печорскими родственниками и неизменно посещали кладбища в установленные православным календарем поминальные дни.

Республиканская граница не мешала свободному передвижению населения, люди продолжали посещать свои приходские храмы, относящиеся как к Псковской, так и к Эстонской епархиям. Однако разница в уровне жизни между Псковщиной и дотационной Эстонией привела в конечном итоге к глобальным изменениям в расселении сето. Работоспособное население уезжало из России в Эстонию. Советские переписи населения неизменно констатировали уменьшение «эстонского населения» Печорского района. Под «эстонцами» здесь следует понимать собственно эстонцев вместе с сето, которые считались частью эстонской нации. По расчетам современных исследователей примерная численность сето составляла в 1959 г. – 4500 чел., в 1979 г. – 1630, в 1989 – 950 человек ^{[25, с 296]}. Миграционные процессы, заключение межэтнических браков и естественная убыль привели к катастрофическому сокращению числа печорских сето. Советское поколение сето, получившее образование в школах Псково-Печорского края, в равной степени владеет русским и эстонским языками. В смешанных и некоторых сетоских семьях родители не пользовались языком сето при общении с детьми, поскольку его престиж в обществе был достаточно низким. В позднесоветский период число эстонских школ в районе существенно сократилось. Постоянное пребывание в русскоязычной среде оказывало большое влияние на культуру сето. В конце 1970-х гг. отец Евгений начал проводить в Варваринском храме службы на двух языках и постепенно почти полностью перешел на «русскоязычное» служение с вкраплением текстов и молитв на эстонском языке. Уменьшение числа сето в приходе компенсировалось увеличением числа русских прихожан. И те, и другие считали отца Евгения «своим батюшкой».

В сельских смешанных приходах советского периода также время от времени осуществлялись двуязычные богослужения. Так было, например, в Тайлово (до 1978), Залесье (1955–1980-е), Паниковичах (1970–1974; 1980-е) (ПМА, 2016). Эта ситуация практически не отражена в письменных источниках, но засвидетельствована в устной форме. На официальном уровне смешанные приходы числились «русскими», а двуязычные службы объяснялись традицией и инициативами приходского духовенства. Священники вели службу, попеременно читая на славянском и эстонском языках, не дублируя одни и те же фразы: «Все ждали священника, он тоже когда как говорил. Местные священники, они и то, и другое… Он одно скажет по-русски, другое по-эстонски (ПМА, 2016. Л. Л, 1937 г.р., сето, д. Паниковичи). Среди настоятелей храмов, которые знали эстонский язык, были представители разных поколений и культурных пластов: выпускник Рижской духовной семинарии царского времени Элий Верхоустинский (Тайлово); священники, духовное становление которых пришлось на «эстонский период» – Николай Верхоустинский (Тайлово) и Иоанн Лиллемяги (Изборск, Паниковичи), воспитанник Ленинградской семинарии послевоенного периода Евгений Пелешев (Залесье, Печоры). Старшее поколение священников старалось сохранять традицию и передавало свои навыки молодежи. Сын Евгения Пелешева Алексей служил в 1980-х– начале 1990-х гг.в Паниковичах на двух языках по примеру своего отца. В связи с ранней кончиной Алексея в 1992 г. священническая династия Пелешевых в Печорском районе прервалась.

В 1980-х г. произошла смена поколений – прибыло много новых священников из других епархий. Так, например, в 1985 г. настоятелем храма в Малах стал приезжий священник Василий Шведик. По свидетельству местных жителей, он по собственному желанию начал учить язык своих сетоязычных прихожан: «А батюшка, он уважает людей, которые ходят. Полуверцы, эстонцы много приезжают. Он просто их уважает!.. Я думала, он просто молитвы заучил по-эстонски, по требникам. А вот был случай, он на улицу вышел, его поймали, и он “тюрли-тюрли” на их языке!» (ПМА, 2013, Л. П., 1962 г.р., русская, д. Малы). Сами сето мальского прихода утверждали, что могли исповедоваться отцу Василию на своем (сето) языке. Таким образом, в советский период в Печорском крае сохранялась языковая специфика сетоских и смешанных русско-сетоских приходов. По архивным данным и свидетельствам информантов, прихожане сето отличались ревностным исполнением церковных предписаний, они очень обстоятельно относились к службам, не одобряли сокращений, нововведений, торопливости духовенства, следили за тем, чтобы все было «по закону». (Ф. Р.-1776. Оп. 1. Д. 45. Л. 43; ПМА, 2016).

Постсоветский период

После распада СССР и признания независимости Эстонии сето оказались разделены государственной границей. Экономический кризис 1990-х усугубился для них введением загранпаспортов, виз и разрушением всей привычной инфраструктуры. Сето столкнулись с тем, что не могли больше свободно пересекать границу для посещения храмов и кладбищ. Новые условия больнее всего ударили по старикам – самым активным представителям церковной общины. Жалобы на бюрократическую волокиту, разлуку с родственниками и невозможность попасть в «свой» храм по другую сторону границы стали непременной составляющей нарративов сето 1991–2000-х гг. Правительство Эстонии предоставило возможность всем потомкам граждан Эстонии 1920–1940 гг. получить эстонское гражданство. В конце ХХ – нач. ХХI в. наблюдалась массовая миграция печорян (сето и русских) в Эстонию.

Современная российско-эстонская граница является предметом постоянных острых дискуссий на межгосударственном уровне. Эстонская сторона называет границу временной контрольной линией и имеет территориальные претензии к России, которые базируются на положениях Тартуского мирного договора 1920 г. и идее преемственности прав первой независимой Эстонской Республики 1920–1940 гг. Культурный ареал сето является козырем этой риторики. Постсоветский период ознаменовался национальным активизмом сето как в России, так и в Эстонии.

Современная численность сето Эстонской Республики составляет по разным подсчетам от 3000 до 12000 человек ^{[26, с. 349]}. В постсоветской Эстонии действуют параллельно две православные церкви Московского и Константинопольского патриархатов. В сельских сетоских приходах Эстонии богослужения проходят на эстонском языке. Сето, проживающие в Тарту и Таллине имеют возможность выбора между «русскими» и «эстонскими» церквями. Церковный актив сето Эстонии ищет свой путь, балансируя между приверженностью старине (православию еще синодального периода), желанием сохранить свое этноконфессиональное своеобразие и необходимостью приспособления к реалиям современности в условиях конфронтации «московской» и «эстонской» православных церквей. В 2013 г. силами активистов сетуского национального движения было переиздано Четвероевангелие на языке сето. Новый вариант перевода частично используется во время богослужений в церкви в Обинитсе (бывш. Авинчище).

В России сето были признаны коренным малочисленным народом Российской Федерацией в 2010 г. Однако эта мера не спасла их от демографической катастрофы. По результатам этнодемографического исследования сотрудников Псковского государственного университета в 2016 г. в Печорском районе проживало 247 человек, назвавших себя сето ^[27]. Молодежи практически не осталось, в 2009 г. единственная оставшаяся печорская школа с эстонским языком обучения была преобразована в лингвистическую гимназию с преподаванием эстонского языка как иностранного. В 2013 г. отец Евгений сетовал на то, что самой частой требой в Варваринском храме стало отпевание на эстонском языке (ПМА, 2013). Со всех уголков Печорского края родственники везли умерших сето в свою церковь. Отец Евгений стал свидетелем вымирания сетоязычной паствы. По его словам, на обычных воскресных богослужениях в Варваринском храме в 2000-х гг. присутствовало 5–7 человек сето, все остальные – русские. При этом храм продолжал оставаться важным центром сетоской культуры. Он являлся обязательным пунктом посещения для делегаций сето из Эстонии (культурных активистов, фольклорных коллективов и др.). Для приезжих гостей отец Евгений произносил некоторые возгласы и молитвы на эстонском языке. Язык сето он не знал и никогда им не пользовался. Евгений Пелешев был последним священником Псковской епархии, который мог целиком вести службы как на церковнославянском, так и эстонском языках.

Настоящий период истории сетоских (полуверческих) приходов Псково-Печорского края можно определить как мемориальный. Активные настоятели храмов ( Дмитрий Головнев, приемник Евгения Пелешева в Печорах, Иннокентий Селезнев в Паниковичах) проявляют инициативы по сохранению «сетоского наследия» – просят русских певчих разучить некоторые тексты на эстонском языке, сами произносят эстонские возгласы. Однако это продиктовано скорее данью традиции, чем необходимостью. Современные прихожане сето Печорского края владеют русским языком и понимают церковнославянские службы. Варваринский храм является важным культурным центром и «сетоской» достопримечательностью г. Печоры. Наряду с музейными комплексами он является важным свидетельством существования самобытной сетоской церковной культуры и в этом качестве обязательно фигурирует в экскурсионной риторике.

Заключение

Церковно-приходская история сету является наглядной демонстрацией процесса конструирования этноконфессиональной идентичности в государственных интересах. На протяжении всей своей истории сето балансируют между русификацией и эстонизацией. Им отводилась роль «меньших православных братьев» (Российская империя), носителей «эстонской» православной традиции в противовес «московской» (политика независимой Эстонской Республики), «упрямых верующих», чью деятельность надо контролировать и ограничивать (политика периода СССР). В настоящее время и в России, и в Эстонии идут активные процессы поиска национальной идентичности, с которой тесно связан вопрос религии. Оставшиеся немногочисленные современные сето Печорского района (а это преимущественно пожилые люди) являются активными прихожанами местных церквей и живут в русскоязычной среде. Церковная жизнь сето в Эстонии развивается в рамках эстоноязычной культуры. Связь православных сетоских приходов Эстонии с Псково-Печерским монастырем и церквями Печорского района становится все менее осязаемой. Язык сето никогда не использовался в богослужебной практике на территории Печорского района Псковской области, однако со стороны некоторых священников предпринимались попытки общения с паствой на сето языке (например, во время исповеди). В истории становления церковных приходов сето большую роль сыграло местное приходское духовенство, которое и в настоящий момент поддерживает память о церковной культуре сето Псково-Печорского края.