Распространение современной русской женской прозы в Китае

Jing Ruge ORCID: 0000-0002-1341-0039 кандидат филологических наук ассистент-исследователь, Институт иностранных языков Шанхайского университета Цзяотун, 200240, Китай, Шанхай область, г. Шанхай, ул. Дунчуань, 360, кв. 6 Jing Ruge PhD in Philology Research Assistant, Institute of Foreign Languages, Shanghai Jiaotong University, 200240, Kitai, Shankhai oblast', g. Shankhai, ul. Dunchuan', 360, kv. 6 jingxiao777777@yandex.com

Введение

Русская женская проза как ответвление разнообразной русской литературы служит важным звеном литературной коммуникации между Китаем и Россией. О проблеме исследования и восприятия произведений русских писательниц китайской аудиторией имеется ряд работ. Чжао Сюе является автором статьи о восприятии Л. Улицкой в китайской русистике^[1], в соавторстве с Ю. А. Говорухиной Чжао Сюе выявляет факторы, влияющие на интерпретацию и оценку современной русской женской прозы китайскими русистами^[2]. В статье Цзоу Лувэй и М. В. Михайловой говорится об восприятии А. А. Ахматовой в Китае^[3]. Жуге Цзин и И. В. Монисова в своей работе обобщили состояние и историю исследований русской женской прозы в Китае^[4]. Но проблема общих закономерностей распространения русской женской прозы в аспекте коммуникации все еще нуждается в дальнейшем исследовании.

По мнению Лео Левенталя[①], «литература сама является средством коммуникации» ^{[5, с. 11]}, литературная коммуникация осуществляется в силовом поле (force fields) трехсторонней игры между коммуникатором, обществом и реципиентом. Поэтому, когда литература распространяется посредством перевода в чужой стране, автор перестает быть единственным творцом произведений, потому что коммуникатор, общество и читатель становятся участниками процесса реконструкции произведений. Репутация писателей и восприятие их произведений в зарубежных странах главным образом зависят от того, как идет этот процесс реконструкции. Исходя из этого, распространение современной русской женской прозы в Китае — это, по сути, акт коммуникации, который действует через коммуникаторов (то есть китайских русистов или переводчиков), общество (издательство и медиа) и читателей (профессиональных и непрофессиональных).

В Китае наблюдались два этапа распространения современной русской женской прозы: на первом этапе в поле зрения китайской аудитории попали Л. Петрушевская, Л. Улицкая, Т. Толстая, В. Токарева, А. Маринина, Д. Донцова, а на втором — в Китае завоевали известность О. Славникова, Е. Чижова, С. Алексиевич, Г. Яхина, Д. Рубина, Е. Александрова-Зорина, Е. Колядина, М. Степанова. В процессе распространения произведений вышеупомянутых писателей в Китае заметна трансформация модели их восприятия — от ориентированного на русистов к ориентированному на рынок. Чтобы прояснить этот коммуникационный процесс, необходимо разобраться в двух этапах распространения современной русской женской прозы в Китае.

Первый этап распространения русской женской прозы в Китае

В прошлом столетии модель восприятия китайским обществом русской литературы ХХ века долгое время была моделью бинарной оппозиции, целью которой было подчеркнуть присущую литературным произведениям политкорректность, оценивать литературную ценность произведений с точки зрения классового антагонизма. Причина формирования такой модели заключается в том, что классовая борьба была введена в культурную и литературную критику в качестве обязательного принципа. В связи с политикой реформ и открытости XXI века китайское академическое сообщество постепенно стало отказываться от этой модели, и наступила «оттепель» в распространении зарубежной литературы в китайском обществе. Модель восприятия русской литературы китайцами трансформировалась из унификационной в диверсификационную, для которой характерны «деловитость и наукообразие» ^{[6, c. 82]}. Литература русского зарубежья, запрещенная литература, массовая литература и другие литературы обогатили и расширили представления китайских читателей о русской литературе. Одним словом, сейчас «русская литература переживает наилучший период в Китае, потому что мы рассматриваем её только как собственно литературу» ^[7].

С 1990-х по начало 2000-х годов, когда китайские ученые познакомились с новыми тенденциями в развитии русской литературы, в поле их зрения попала первая группа женщин-писательниц — Л. Петрушевская, Л. Улицкая, Т. Толстая, В. Токарева, А. Маринина, Д. Донцова. Именно китайские русисты впервые представили этих русских писательниц китайской аудитории в литературных журналах：русист Чжан Цзяньхуа первым в статье «Об эстетических особенностях переходного периода в развитии русских романов» (1995) упомянул творчество Л. Петрушевской и Т. Толстой, отметил, что в их произведениях содержатся эстетические характеристики нового русского романа, а именно акцент на «собственных переживаниях по поводу жизни вокруг» ^{[8, c. 89]}. В 1996 году сборник рассказов «Бедные родственники» Л. Улицкой был назван как яркий пример русской литературы новой эпохи в статье Янь Юнсина «Краткий обзор положения русской литературы в 1995 году». Самое раннее интервью с В. Токаревой было опубликовано в китайском феминистском журнале «Женская литература» (1986), потом русист Фу Синхуань написала статью «Столкновение гендерных миров» (1997), посвященную изучению феминизма в повести Токаревой «Лавина».

С 80-х годов ХХ века по начало XXI века в таких китайских литературных газетах, как «Русское искусство и литература», «Зарубежная литература» и «Мировая литература», были опубликованы переводы произведений вышеупомянутых писательниц: «Между небом и землей» (1986), «Любовь и путешествия» (1989), «Кирка и офицер» (1992), «Счастливый конец» (1999), «Лавина» (1997) В. Токаревой; два рассказа Т. Толстой «Соня» и «Милая Шура» (1993); «Девочки» (1994) и «Сонечка» (1997) Л. Улицкой; «Музыка ада» (2001), «Девушка нос», «Сказка о часах», «Новые гамлеты», «Донна Анна, печной горшок» (2003) Л. Петрушевской.

Энтузиазм китайских русистов в переводе русской литературы быстро распространился на издательский мир. С 2005 года китайские издательства стали переводить и публиковать произведения этих писательниц отдельно: увидел свет роман Т. Толстой «Кысь» (2005); затем романы Л. Петрушевской «Номер один, или В садах других возможностей» (2012), «Время ночь» (2013), «Лабиринт» (2015); романы Л. Улицкой «Искренне ваш, Шурик» и «Медея и ее дети» (2005), «Детство сорок девять» (2006), «Лестница Якова» и «Казус Кукоцкого» (2018), «Сонечка» (2020), «Девочки» (2021), «Веселые похороны» (2021).

А. Маринина и Д. Донцова стали знакомы китайской аудитории немного позже. После статьи «Самая популярная русская писательница детективов», опубликованной в 1998 году в авторитетной газете Reference News, А. Маринина получила известность. С 1999-го по 2001 год наступил пик переводов произведений А. Марининой: «Стечение обстоятельств» (1999),«Убийца поневоле» (1999), «Смерть ради смерти» (1999), «Я умер вчера» (1999), «Смерть и немного любви» (1999), «Игра на чужом поле» (2000), «Мужские игры» (2001), «Призрак музыки» (2001), «Украденный сон» (2001), «Черный список» (2001). Немного позже, по представлению русиста Чжэн Цзе попала в поле зрения китайских издательств и Д. Донцова. Она была представлена в Китае как «яркий пример русских женских авторов детектива» ^{[9, c. 26]}. Её роман «Урожай ядовитых ягодок» (2005) стал единственным переведенным на китайский язык и опубликованным произведением. Другие произведения Донцовой: «Крутые наследнички» (2006), «Настоящая рождественская сказка» (2010) и «Подарок для бабушки» (2018) лишь были переведены и опубликованы на китайском языке в литературном журнале «Yilin», а не отдельной книгой.

На первом этапе бума распространения русской женской прозы в Китае Л. Петрушевская, Л. Улицкая, Т. Толстая и В. Токарева занимали доминирующее положение, и в данном процессе особенно выделялась роль китайских русистов. В приведенной ниже таблице сравниваются годы публикации научных статей, написания студенческих работ и изданий первого перевода. Данные были собраны из китайских интернет-источников [②] с 90-х годов ХХ века до 2022 года, на основе сравнения которых можно заметить некоторые закономерности.

В большинстве случаев китайские русисты, как правило, первыми обращали внимание на произведения писательниц, затем реагировали издательства и, наконец, студенческая аудитория. Таким образом, очевидно то, научные исследования китайских русистов явились первой движущей силой, способствовавшей распространению русской женской прозы на первом этапе.

Сравнивая количество посвященных писательницам научных статей, студенческих работ и количество переводов, можно отметить интересную взаимосвязь между этими тремя факторами, как показано ниже:

Внимание китайских русистов к произведениям русских писательниц, исследовательский интерес студенческой аудитории к их произведениям и количество переводов образуют положительную корреляцию друг с другом. Это говорит о том, что ведущим фактором популяризации женской прозы являются китайские русисты, широта распространения произведений писательниц в китайском обществе в основном зависит от их рекомендаций.

Далее, если сравнить продолжительность внимания ученых по времени (количество лет) и временной отрезок реакций китайских читателей (количество лет, в течение которых поступают комментарии), то можно заметить, что эти два фактора также выявляют определенную закономерность, как показано ниже:

Как видно из приведенного выше графика, исследовательский интерес ученых пропорционален вниманию читателей к определенному произведению, что означает, что и ученые и читатели имеют высокую степень согласованности в восприятии литературных произведений. Это в определенной степени свидетельствует о гомогенизации аудитории русской женской прозы на данном этапе. Главная аудитория состояла из китайских русистов, учащихся специальности «Русский язык» и любителей русской литературы, т.е. из профессионалов. Причина формирования такой модели распространения заключается в том, что, будучи малоизвестным направлением в литературе, русская женская проза еще не была до конца оценена по достоинству, поэтому поначалу сфера её распространения была ограничена кругом профессиональных читателей, среди которых приоритет принадлежал китайским русистам.

Второй этап распространения русской женской прозы в Китае

В Китае второй этап распространения современной русской женской прозы наблюдался с 2007 года. В поле зрения китайских читателей попали женщины-писательницы — О. Славникова, Е. Чижова, С. Алексиевич, Г. Яхина, Д. Рубина, Е. Александрова-Зорина, Е. Колядина, М. Степанова.

О. Славникова сыграла роль связующего звена между первым и вторым этапами распространения женской прозы в Китае. Она стала второй русской писательницей с 2000 года, получившей китайскую награду «Лучший иностранный роман года в XXI веке», первой же была Л. Улицкая. Успех Славниковой показал, что распространение русской женской прозы в Китае переходит от предыдущей стадии к последующей — Л. Улицкая （2005） и О. Славникова （2011）завоевали эту важную награду одна за другой, это значило, что творчество русских писательниц было признано не только китайскими русистами, но и китайскими литературоведами-специалистами по зарубежной литературе. Внимание медиа Китая к Славниковой появилось сразу после получения ею Букеровской премии в 2006 году, в 2007-м известный китайский журнал «Динамика иностранной литературы» опубликовал интервью с О. Славниковой. В 2011 году в Китае наступил бум увлечения ее произведениями в переводах: «2017» и «Легкая голова». Романы Славниковой напоминают китайским читателям о романе-антиутопии Джорджа Оруэлла. Вслед за Славниковой еще один лауреат «Русского Букера» 2009 года — Елена Чижова появляется на читательском горизонте, её роман «Время женщин» (2013) был единственным переведенным и опубликованным в Китае.

С. Алексиевич в 2015 году в качестве лауреата Нобелевской премии по литературе сразу привлекла к себе внимание со стороны китайского книжного рынка. Её произведения давно известны на Западе, с 80-90-х годов ХХ века, но только с 2014 года начали публиковаться в Китае. Благодаря прогнозам в области международных литературных наград, китайские издательства в 2014 году уже издали 2 книги, посвященные этому потенциальному лауреату. Увлечение переводом и изучением произведений С. Алексеевич появилось с 2015 года: «Цинковые мальчики» (2015), «Чернобыльская молитва: хроника будущего» (2015), «Наилучшие избранные произведения Светланы Алексиевич» (2015), «Время секонд хэнд» (2016), «У войны не женское лицо» (2020), «Последние свидетели: сто недетских рассказов» (2020). Немало китайских русистов рассматривают Алексиевич как преемника традиций русской классической литературы XIX века и считают что в её произведениях содержатся «глубокий гуманистический нарратив» ^{[10, c. 10]}, «моральная сила» и «наследие духа русской интеллигенции» ^{[11, c. 17]}. С точки зрения китайских литературоведов и читателей, эти черты типичны для пера классических русских писателей.

После того, как Г. Яхина получила ряд таких важных литературных премий в России, как «Большая книга», «Ясная Поляна» и «Книга года», она выступила в качестве нового представителя современной русской женской прозы, и ее произведения стали переводиться в Китае. В 2017 году в китайской газете «Литература и искусство» русист Лю Вэньфэй оценил произведение «Зулейха открывает глаза» как «лучший русский роман со времен распада Советского Союза» ^[12]. Тяжелая история и гуманистический дух романа «Зулейха открывает глаза» Яхиной напоминают китайским читателям «Красные маки» тибетского писателя Алая. Именно в этом году Яхина завоевала китайскую награду «Лучший иностранный роман года в XXI веке». Благодаря этому она стала третьим русским лауреатом-женщиной данной награды после Л. Улицкой и О. Славниковой. C 2017 года китайские издательства начали переводить и издавать её романы: «Зулейха открывает глаза» (2017) и «Дети мои» (2020).

Д. Рубина как одна из самых популярных русских писательниц давно стала известной на книжном рынке России и за рубежом. В Китае её рассказ «Во вратах твоих» ещё в 1995 году впервые был переведен на китайский язык, но интерес к ее произведениям в китайском литературном мире стал расти лишь с 2017 года. С этого года её рассказы «Душегубица» (2017), «Мастер-тарабука» (2017), «Высокая вода венецианцев» (2017) поочерёдно переводили в литературных журналах. Были опубликованы её романы «На солнечной стороне улицы» (2017) и «Синдром петрушки» (2020). В 2020 году в китайском журнале «Современная зарубежная литература» было опубликовано интервью с Диной Рубиной, что показало растущее внимание к ней китайских литературоведов.

Е. Колядина со своим романом «Цветочный крест» привлекла внимание китайских русистов еще в 2011 году, однако это стало её единственным произведением, переведенным и официально изданным в Китае в 2017 году. В связи с «эротичностью» и «религиозным подтекстом» роман Колядиной стал спорным, оценка его в кругу читателей и русистов в Китае оказалась неоднозначной. «Уничтожение человеческой природы религиозным правлением», «противоречие между сексуальным инстинктом и религиозной верой» — главные впечатления читателей. Но по оценке русистов, роман показывает «важную риторику повествования современной русской прозы — гипотетическую метафору, сочетающую исторические факты и художественную фантазию» ^{[13, c. 359]}.

Точно так же в 2017 году отдельные рассказы Е. Александровой-Зориной были переведены китайскими русистами: «Елисей Кузьмич», «Архитектор воздушных замков», «Провинциальная рапсодия», «Злой город» — но были изданы только в журнальном варианте. Произведения М. Степановой стали знакомы китайской аудитории после 2019 года. В 2018 году сборник «Памяти памяти» удостоился восторженных отзывов литературной критики и премий «НОС» и «Большая книга». Её литературная репутация сразу привлекла издательскую индустрию Китая, в 2019 году журнал «Издатель» познакомил китайских читателей с информацией об этом отмеченном наградами романе. В 2020 году издательство китайской корпорации CITIC выпустило «Памяти памяти».

На втором этапе распространения современной русской женской прозы стало заметно, что китайская издательская индустрия начала доминировать в пропаганде русской женской прозы и, как правило, предпочла публиковать произведения, отмеченные наградами. Чтобы наглядно продемонстрировать такую тенденцию, сравним следующих два фактора — популярность писателя и количество переводов его произведений, как показано ниже:

(1) На первом графике показана связь между количеством переводов и популярностью писательницы в Китае (с учетом количества газетных репортажей о писательнице и полученных ею китайских литературных премиях). Очевидно, чем известнее писательница, тем больше ее произведений было переведено, например: С. Алексиевич, Г. Яхина и О. Славникова. Это также отражает тот факт, что в случае доминирования на рынке издательства, известность писателей стала важнее, чем исследовательская ценность самих произведений. По сравнению с рекомендацией китайских русистов, такие награды как «Лучший иностранный роман года в XXI века», «Нобелевская премия по литературе» и т.п. имеют более важное значение для китайских издателей.

(2) Второй график показывает, что между оценкой читателей произведений и количеством научных статей, посвященных этим же произведениям, не всегда существует прямо-пропорциональная взаимосвязь. Например, с 2010 по 2020 годы в социальной сети читателей книг «Доубань» романы «Дети мои», «Памяти памяти», «Лестница Якова», «Время женщин» были высоко оценены китайскими читателями путем проставления соответствующих баллов, но в то же время интерес китайских русистов к этим романам был относительно небольшим (в среднем на каждый роман приходится от 1 до 2 исследовательских работ). Видимо, у читательской аудитории сформировался свой собственный вкус, который отличается от мнения китайских русистов, на восприятие читателем русской женской прозы уже не так сильно влияют рекомендации исследователей. В какой-то степени, это отражение того, что модель литературной коммуникации, ориентированная на китайских русистов, меняется, и издательства и читатели начинают больше влиять на процесс распространения русской женской прозы.

Тенденция распространения русской женской прозы в Китае: с первого до второго этапа

В эпоху массовых коммуникаций «литература представляет собой синтез двух направлений: одно является творчеством, другое — товаром, ориентированным на рынок» ^{[5, c. 13]}. Поэтому в Китае современная русская женская проза обладает двойной функцией: с одной стороны, она оказывается носителем литературной и художественной мысли, а с другой — литературным товаром, спрос на который зависит от рынка. Успех распространения русской женской прозы в Китае в большей степени зависит не от таланта самого автора, а главным образом от того, как «коммуникаторы» доносят эти произведения китайскому обществу и китайским читателям.

Чтобы лучше понять, кто именно играет роль «коммуникаторов», необходимо найти ответ на вопрос: как литературное произведение находит признание в Китае? «Хотя факторов много, но главными являются три: литературный рынок, литературовед и университетские учебники по литературе» ^{[14, c. 47]}. В общем ценность русской женской прозы сначала утверждается китайскими учёными, а затем передается китайскому обществу через посредника литературного рынка — издательскую индустрию. Когда эти произведения, наконец, проходят проверку и временем, и китайской политической идеологией, они включаются в университетские учебники.

Судя по двум этапам распространения современной русской женской прозы в китайском обществе, бесспорно, первое ее признание на китайском рынке неотделимо от рекомендаций китайских русистов, такая тенденция наблюдалась на первом этапе. Но по мере того, как формировались стабильная группа читателей и рыночный спрос, ведущая роль китайских русистов постепенно начала ослабевать, новые коммуникаторы в лице издательств и читателей стали доминировать в процессе распространения прозы. Эта меняющаяся ситуация была показана на втором этапе. Меняющиеся закономерности процесса показали нам две важные тенденции: модель распространения современной русской женской прозы в Китае традиционная, и что её группа читателей продолжает расширяться.

О модели. С точки зрения литературной коммуникации, модель распространения современной русской женской прозы в Китае можно рассматривать как модель коммуникации, которая осуществляется через культурный обмен между двумя странами.Поскольку рынок читателей русской литературы настолько ограничен по сравнению с английской и японской литературами, что он не может служить ориентиром для издательской индустрии. А суждения русистов оказались более значимыми, в том числе репутация писательницы, отсюда оценка китайских русистов и количество соответствующих исследований — всё это служит гарантией прибыли для китайского издателя. В связи с этим, модель коммуникации все еще более традиционна, то есть вначале произведения проверяются профессионалами, а затем распространяются в Китае. Эта коммуникационная модель имеет давнюю историю в Китае. С момента распространения знаний об иностранных культурах китайские интеллектуалы играли ведущую роль в отборе, формировании общественного мнения и распространении информации. Русскую литературу, в том числе русскую женскую литературу, как вид искусства и профессиональных литературных знаний, без интерпретации и рекомендации китайских интеллектуалов, как правило, трудно распространять среди китайской читательской аудитории.

О читателях. Исходя из меняющихся тенденций от первого до второго этапов распространения русской женской прозы, ведущая роль китайских русистов постепенно сменилась ключевой ролью рынка, у группы читателей постепенно формируется своя система оценки, литературные произведения начали превращаться из определенного вида искусства в товар для развлечения или самовоспитания, поэтому спрос читателей в будущем будет играть важную роль. Чего ожидают китайские читатели от русской женской прозы? Стоит отметить, что в Китае аудитория русской литературы состоит из двух групп, а именно профессиональных читателей — это в основном русисты и учащиеся русского языка, и непрофессиональных читателей — это любители литературы. Что касается русской женской прозы, у неё есть еще одна специальная читательская группа — это только женщины. Разные группы читателей преследуют разные цели чтения. Для большинства непрофессиональных читателей привлекательность русской женской прозы, как любого вида иностранной литературы, заключается в альтернативной перспективе для познания мира и России. Для профессиональных читателей – это новые возможности расширения знаний о русском языке и русской культуре. А для китайских читательниц русская женская проза обеспечивает канал для самовыражения и размышления над тем, что написали русские писательницы о женском счастье и личных проблемах. И их рассуждения о социальной истории также стали источником формирования идеологии феминизма среди китайских женщин. Аудитория русской литературы в Китае характеризуется диверсификацией и сегментацией. Поэтому, по мере того как будет увеличиваться количество читателей в будущем, в определенной степени ведущая роль ученых в распространении русской литературы будет ослабевать, и издательство будет больше дорожить ролью «коммуникатора» в лице читателей.

Заключение

Современная русская женская проза стала публиковаться в Китае более 30 лет назад, её распространение уже стало значимым литературным феноменом в китайско-русском литературном обмене. Модель распространения русской женской прозы в Китае в целом такая: ученые, эксперты и авторитеты с точки зрения литературоведения играют ведущую роль в процессе распространения, а общество и читатели часто являются пассивными получателями. Поэтому, путь распространения современной русской женской прозы в Китае состоит из трех пунктов — китайский русист, издательство (включая медиа), читатель. А направление коммуникации — сверху вниз. Однако возникает новая тенденция при переходе от первого ко второму этапу: доминирование китайских русистов ослабевает, и постепенно формируется рынок, ориентированный на читателей. Это несомненно показывает успех русской женской литературы в Китае, при этом число непрофессиональных читателей постоянно растет. На дальнейшем этапе популяризации русской женской прозы в Китае необходимо уделять большое внимание восприятию непрофессиональных читателей. Каналы распространения должны быть широкими и более независимыми от академических кругов, чтобы современная русская проза могла стать продуктом массовым, а не просто сокровищем китайских русистов.

[①] Лео Левенталь (Leo Löwenthal, 1900-1993 гг.) известен как критический теоретик, теоретик литературы и коммуникации с академической репутацией в Европе, посвятил свою жизнь применению критической теории Франкфуртской школы к анализу и исследованию литературных и социальных проблем.

[②] В этой статье все данные с крупнейшего интернет-источника для поиска диссертаций «Чжи Ван» (知网) 中国知网 (cnki.net), крупнейшего интернет-источника для поиска академических ресурсов «Ту Сю» (读秀) 学术搜索 (duxiu.com) и китайского крупнейшего сайта о книгах и социальной сети читателей книг «Доубань» (豆瓣) 豆瓣 (douban.com)