Принцип типологического параллелизма Заветов в христианской иконографии: к проблеме терминологии

Сычева Юлия Андреевна ORCID: 0000-0002-7835-4576 аспирант кафедры всеобщей истории искусств, исторический факультет, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова 119991, Россия, город федерального значения Москва, г. Москва, Ломоносовский проспект, 27 к 4 Sycheva Iuliia Postgraduate student of the Department of General Art History, Faculty of History, Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, g. Moscow, Lomonosovskii prospekt, 27 k 4 yuliya.sycheva13@mail.ru Другие публикации этого автора

Одним из ключевых принципов христианской иконографии является принцип типологического параллелизма, основанный на сопоставлении событий Ветхого и Нового Заветов. Сформулированный в качестве теологического постулата в трудах апологетов и отцов церкви, принцип «Согласования Заветов» отражается в иконографической программе памятников уже с эпохи раннехристианского искусства ^{[1, P. 144]}. История изучения этого явления развивается параллельно с развитием иконографии как одного из методов искусствознания. К рассмотрению типологического принципа обращались исследователи в общих трудах по христианской иконографии ^[2-7], в монографических исследованиях, посвященных группе памятников или отдельным памятникам, в иконографии которых метод типологического параллелизма особенно артикулирован ^[8-14]. Однако, несмотря на продолжительную историографическую традицию, на данный момент не существует комплексного исследования, посвященного вопросам формирования устойчивого круга прообразов в иконографии, влияния текстовых источников, выбора принципов организации сюжетов в рамках иконографической программы. Более того, до сих пор нет полной ясности в использовании терминов, описывающих данный иконографический прием. Этому аспекту и посвящена данная статья.

Одним из первых крупных обобщающих исследований в области христианской иконографии, где относительно подробно рассматривается типологический метод в иконографии, можно назвать вышедшую в 1898 г. книгу Эмиля Маля «Религиозное искусство XIII века во Франции» ^[2]. На материале образов, включенных в систему декорации французских соборов, Маль предпринял попытку «расшифровать» утраченный язык средневековой символики.

В одной из глав своего труда ученый прослеживает историю формирования доктрины «Согласования Заветов» с трудов раннехристианских богословов до XIII века, в качестве основных источников типологических программ он называет Ординарную Глоссу (которую, однако, ошибочно приписывает Валафриду Страбону), и «Speculum Ecclesiae» Гонория Августодунского ^[2].

Затем к феномену типологического параллелизма Заветов Маль обращается в своем исследовании, посвященном религиозному искусству XII века ^[3]. В этом труде, опубликованном в 1922 г., исследователь большое внимание уделяет витражам аббата Сугерия в Сен-Дени и их влиянию на дальнейшее распространение типологической иконографии. Желание приписать некоторые иконографические новации исключительной изобретательности Сугерия подвергалось критике со стороны более поздних исследователей, однако Маль одним из первых предпринял попытку проследить пути трансформации типологической иконографии в XII веке.

В своих трудах, посвященных искусству XII и XIII вв., Эмиль Маль, обращаясь к типологической интерпретации, использует понятия «сопоставление Заветов» (фр. «opposition des Testaments») ^{[3, P. 158]}, «гармония (гармоничность, согласованность) Заветов» (фр. «les harmonies des Testaments») ^{[3, P. 158]}. Поскольку распространение этого типа иконографии Маль связывает с влиянием витражей Сугерия, иногда в эквивалентном к «типологическому принципу» значении он использует понятие «символизм Сен-Дени» (фр. «symbolisme de Saint-Denis»). Ветхозаветные сюжеты-прообразы он именует «типами» (фр. «types»). Однако четкого определения типологического метода в иконографии и его границ исследователь не формулирует: описывая прообразы девства Богородицы на архивольтах портала в Лане, он в едином ряду, ссылаясь на тексты Гонория Августодунского, приводит и ветхозаветные прообразы (Руно Гедеона, Неопалимая купина), и «бестиарные» (Дева с единорогом) ^[2].

Следующую попытку дать определение термину «типология» (или «типологический принцип») предпринял французский историк искусства Луи Рео. В словаре терминов искусства и археологии он определяет типологию как «параллелизм типов и антитипов, фигур и префигураций Ветхого и Нового Заветов» ^[15].

В своем фундаментальном трехтомном исследовании «Иконография христианского искусства», вышедшем в 1959 г., этому феномену Л. Рео посвящает главу, озаглавленную как «Типологический символизм или согласование двух Заветов» ^{[4, P. 192]}. Далее в тексте для описания этого экзегетического принципа он использует понятия «типологическая доктрина», «параллелизм Ветхого и Нового Заветов». В этой же главе Рео касается и символизма, связанного с животными, упомянутыми в Бестиарии (фр. «symbolism animal») ^{[4, P. 197]}. В качестве примера он приводит типологические витражи французских готических соборов. Существенно, что, несмотря на использование в иконографической программе этих витражей не только ветхозаветных сюжетов, но и параллелей, связанных с «бестиарными» животными (лев, феникс и т. д.), Рео называет витражи типологическими (а не «символическими» или «аллегорическими»), таким образом, экстраполируя этот термин не только на параллелизм событий Ветхого и Нового Заветов, но и на символический параллелизм сюжетов евангельской истории и свойств животных из Бестиария.

Касаемо персонажей, в связи с которыми возникают циклы прообразов, Рео выделяет христологические, мариологические и агиологические прообразы. К последней группе он относит не только апостолов и евангелистов, но и чтимых исторических святых, что уже не укладывается в строгое ограничение термина «типологический принцип» лишь ветхо- и новозаветным параллелизмом. В качестве примера для последней группы Рео, среди прочего, приводит манускрипт Иоанна из Ставло, в котором сцены из жизни Святого Бенедикта сопоставлены с ветхозаветными сценами ^[4]. В таблице соответствий новозаветных сюжетов и их прообразов также представлены сюжеты из Бестиария, «Схоластической истории» Петра Коместора (сон царя Астиага как прообраз возвещения о рождении Девы Марии) ^{[4, P. 201]} и т. д.

Отдельно стоит коснуться другого вопроса терминологического характера, который поднимает Л. Рео. Речь идет о терминах, употребляемых в отношении ветхозаветных прообразовательных сюжетов и персонажей и их новозаветных параллелей. Рео рассматривает термины, выработанные еще средневековыми теологами, «тип» (лат. «typus», фр. «type») и «антитип» (лат. «antitypus», фр. «antitype») ^{[4, P. 192]}. Из них он выводит и название самого метода экзегезы – типология («типологизм») (фр. «typologie»). Исследователь, однако, отмечает, что в термине «антитип» может крыться двусмысленность, так как некоторые авторы путают греческую приставку «анти» (греч. ἀντι – «против») с латинской «анте» (лет. ante – «перед, до») и поэтому используют термин «антитип» в отношении событий предшествующих, то есть ветхозаветных, а не наоборот ^{[4, P. 192]}. Чтобы подобной методологической неясности не возникало, Рео предлагает пользоваться терминами «фигура» (фр. «figure») в отношении новозаветных сцен и «префигурация» (или «прообраз») (фр. «préfigure») в отношении ветхозаветных сюжетов, так как приставка «пре-» однозначно считывается как означение предшествования. В связи с чем французский исследователь считает целесообразным называть метод не «типологическим» (фр. «méthode typologique»), а «фигуративным» (фр. «méthode figurative») ^[4]. В исследованиях, написанных на русском языке, насколько нам удалось проанализировать, нет термина, эквивалентного предлагаемому Рео, что вполне объяснимо закрепившимся в русском языке значением слова «фигуративный», в том числе в его оппозиции к понятию «абстрактный». Использовать это слово в контексте типологического метода без отсылок достаточно проблематично. Также невозможно перевести в данном контексте словосочетание «méthode figurative» как изобразительный метод (по схожим причинам, связанным с устоявшимся значением слова «изобразительный»).

Терминами «параллелизм двух Заветов», «типология» затем пользуется Андре Грабар в своем исследовании об истоках христианской иконографии, этот труд представляет собой курс лекций, прочитанных в Принстоне и опубликованных в 1968 г. на английском языке. Расширенное издание на французском языке вышло в 1979 г. ^[5]. Ветхозаветные сюжеты, выступающие прообразами к новозаветным, исследователь именует «типами» (фр. «types») и «префигурациями» (фр. «préfigures»), однако также и «антетипами» (фр. «antétypes») ^{[5, P. 177]}. Таким образом, в отличии от Л. Рео, А. Грабар а не относит термин «антитип» к новозаветным сюжетам, что заставляет вспомнить о размышлениях Рео насчет существующей нечеткости терминологии.

Если исследование Грабара представляет собой опыт «динамического» анализа трансформаций в рамках иконографического метода, то другой фундаментальный труд, восьмитомный «Лексикон христианской иконографии», с 1968 г. издававшийся под редакцией Э. Киршбаума ^[6], является опытом систематизации и классификации.

Автором словарной статьи о типологическом принципе в иконографии выступил Петер Блох, который исследовал некоторые аспекты этой темы в своей работе, посвященной роли Ветхого Завета в христианском искусстве ^[16]. В статье «Словаря» типологический принцип определяется как «сопоставление ветхозаветных событий и персонажей с новозаветными» ^{[6, S. 395-404]}, однако далее в статье рассматриваются и другие источники прообразов (не только Ветхий Завет), например, «Физиолог» ^{[6, S. 398]}. Таким образом, намеченная нами методологическая проблема границ определения феномена «типологический принцип» остается непроясненной. Обращаясь к вопросу терминологическому, отметим, что Петер Блох использует понятия «тип» и «префигурация» («прообраз») (нем. «Präfiguration») для обозначения ветхозаветных сюжетов и «антитип» – для новозаветных, тем самым закрепляя эту терминологию.

Рассмотренные выше понятия «типология» и «префигурация» («прообраз») в крупных исследованиях последних десятилетий используются без каких-либо новых коннотаций, не фигурировавших в предшествующей историографической традиции ^[17-19].

Для того чтобы далее проследить историю вопроса об определении понятия «типология» и используемой в данном контексте терминологии, обратимся к исследованию Т. Фабиня 2016 г. Автор упоминает термин «фигурализм» (англ. «figuralism») как синоним понятия «типология» ^{[20, P. 1]}, основываясь на том, что греческое слово «typos» переводится на латинский язык как «figura». Использование этого термина, как и схожего с ним понятия «фигуративный метод» («méthode figurative»), которое предлагал употреблять Л. Рео, в русскоязычной литературе осложняется трудностями перевода.

В отечественной историографии в отношении терминологии нет четко устоявшейся традиции. Термины «прообраз» и «прообразовательный» используются исследователями достаточно часто ^[21], но единого аналога термина «Typologie» (фр., нем.) или «Typology» (англ.) не было выработано. Калькирование термина «типология» без определения пока не устоялось в русскоязычной литературе. Отметим, что такой вариант перевода вполне оправдан: во «Французско-русском словаре терминов искусства» Е. Ю. Золотова дает следующее определение французскому термину «typologie»: «типология, параллелизм Ветхого Завета и Нового Завета (основа иконографии средневекового христианского искусства)» ^[22]. Использование определения, например, в словосочетании «экзегетическая типология» ^{[23, С. 77]}, позволяет уточнить контекст и избежать двусмысленности. Также корректным, что вытекает из всех предшествующих сведений, кажется в данном контексте использовать словосочетание «типологический принцип». Для обозначения ново- и ветхозаветных сюжетов, входящих в иконографическую программу, основанную на типологическом принципе, в русскоязычной литературе чаще всего используются понятия «тип», «антитип», «прообраз» и «префигурация» ^{[24, С. 76],[25]}.

Таким образом, проследив этимологию и историю употребления понятий, мы пришли к выводу о том, что ни в зарубежной, ни в отечественной исследовательской литературе нет однозначно зафиксированной системы терминов, обозначающих сам принцип сопоставления Заветов в иконографии, а также группы ветхо- и новозаветных сюжетов, входящих в иконографическую программу такого типа. Для обозначения самого иконографического приема в русскоязычной литературе предлагается использовать термины «типологический параллелизм в иконографии» или «типологический принцип иконографии», для обозначения ветхозаветных сюжетов – «прообраз», «префигурация» или «ветхозаветный тип», новозаветных – «новозаветный антитип». Использование определения «новозаветный» в последнем случае позволит избежать той неясности в происхождении термина, которая была подчеркнута Л. Рео и другими исследователями.