Политика Египта в контексте трансформации геостратегических подходов США на Ближнем Востоке в 1953–1956 гг.

Исследование опыта нарастания и урегулирования конфликтов времён биполярной конфронтации помогает выявить закономерности, которые по аналогии можно применить к решению острых международно-политических проблем современности. В частности, изучение блоковых инициатив США в середине 1950-х гг. в Ближневосточном регионе способствует выявлению механизмов взаимодействия глобальных и региональных акторов в условиях формирования причин и предпосылок одного из крупнейших конфликтов времён холодной войны – Суэцкого кризиса.

Обозначенный вопрос частично затрагивался в трудах отечественных ^{[1, 3, 14, 19, 23, 24]} и зарубежных ^{[2, 4, 5, 18, 21, 26, 28]} исследователей, преимущественно освещавших особенности геополитических усилий Соединённых Штатов, оставляя без должного внимания роль Египта – набирающей силу и международное влияние крупной региональной державы. Целью данной статьи является рассмотрение политики Египта в контексте трансформации геостратегических подходов США на Ближнем Востоке в 1953–1956 гг.

Итак, в результате политики Египта и других арабских стран, Вашингтон не смог реализовать идею «средневосточного командования» в начале 1950-х гг. ^[6], что побудило американскую администрацию к изменению геостратегических подходов в регионе. По возвращению из поездки на Ближний Восток весной 1953 г. госсекретарь Дж. Даллес предложил сформировать оборонительное соглашение, направленное на сдерживание СССР, между государствами «северного уровня»: Турцией, Ираном, Ираком и Пакистаном. В процессе реализации данного проекта 2 апреля 1954 г. Турция и Пакистан подписали соглашение о сотрудничестве, а осенью того же года Турция и Ирак начинают переговоры о пакте по вопросам безопасности. Указанные действия инициировала и поощряла администрация Д. Эйзенхауэра, проявляя активность в оказании военной помощи лояльным государствам региона. При этом в контексте англо-египетских противоречий перед Вашингтоном стояли следующие практические задачи: необходимость вывода британских войск на условиях обеспечения доступности базы западным державам в случае военных действий или серьёзной угрозы; открытость Суэцкого канала для международной торговли; предоставление Каиру экономической и военной помощи ^[7].

В доктринальных документах США от июля 1954 г. отмечалось, что включение Израиля в предлагаемый проект военно-политического блока приведет к отказу арабов от сотрудничества, а вооружение последних Соединенными Штатами будет и дальше вызывать резкую оппозицию израильской стороны, увеличивая напряженность в регионе [Ibid]. Каир в свою очередь обозначил позицию сотрудничества с Западом второстепенной после решения палестинской проблемы ^{[8, с. 157]}. Следовательно, к середине 1954 г. в Вашингтоне осознавали, что реализация проекта региональной военно-политической организации с участием Египта невозможна без урегулирования арабо-израильского противостояния.

Ещё одна значимая функция Багдадского пакта, обозначенная в американских доктринальных документах, сводилась к тому, что, «вызывая негодование со стороны некоторых арабских государств, особенно Египта и Саудовской Аравии», тем не менее, данная организация может «спровоцировать желаемый отход от негативной Лиги арабских государств» (ЛАГ) ^[7]. В этом отношении США рассчитывали «оторвать» ведущие арабские страны от инициатив региональной безопасности в рамках ЛАГ.

Багдадский пакт был оформлен в результате соглашения Ирака с Турцией 24 февраля 1954 г. ^{[9, р. 199–217]}. В дальнейшем 5 апреля 1954 г. к организации присоединилась Великобритания, 23 сентября – Пакистан, 3 ноября – Иран ^{[10; 11, р. 228]}. Соединённые Штаты, являясь инициаторами создания пакта, уклонились от формального присоединения к нему ^{[12, с. 9; 13. р. 336]}. Это объяснялось нежеланием Вашингтона настраивать против себя Каир и другие арабские государства, следовавшие за ним в международных отношениях. Кроме того, данная позиция оставляла место для манёвра в стратегии реализации контролируемого военного блока с участием арабских стран.

Как и ожидалось, египетское руководство отрицательно восприняло создание Багдадского пакта. В январе 1956 г. Г. А. Насер назвал эту организацию «новейшей формой империалистической тюрьмы», с которой «арабы не желают иметь ничего общего» ^{[14, с. 41]}. Уже летом 1954 г., в целях предотвращения присоединения арабских государств к турецко-пакистанскому пакту, министр национальной ориентации Египта С. Салем совершил визиты в Саудовскую Аравию, Ливан и Йемен, добившись их письменных обязательств относительно неприсоединения к данному проекту ^{[15, с. 214–216]}.

При этом Каир усилил свою пропагандистскую деятельность и активность по созданию арабской системы коллективной безопасности. Так, в ответ на присоединение Ирака к Багдадскому пакту Египет инициировал резолюцию ЛАГ о бойкоте Багдада арабскими странами ^{[16, с. 88]}. Уровень неприятия арабскими народами блоковых инициатив стран Запада поднимали и регулярные выступления Г. А. Насера на радиостанции «Голос арабов», пользовавшейся в этот период большой популярностью в арабском мире ^{[17, с. 43]}.

Стремясь выработать общую позицию относительно турецко-пакистанского военного договора, египетское руководство в январе 1955 г. пригласило руководителей арабских государств на конференцию в Каир. Предложение было принято Иорданией, Йеменом, Ливаном и Сирией. Премьер-министр Ирака Нури Саид, ссылаясь на состояние здоровья, отказывается участвовать в конференции. Однако после неоднократных приглашений Египта иракские представители прибыли в Каир. Для достижения примирения египетские власти направили в Багдад четырёх делегатов, но эти попытки не принесли желаемого результата ^{[18, р. 109–110]}.

Подобные инициативы Египта – усиление его влияния в регионе, декларирование и реализация независимого от стран Запада внешнеполитического курса – вызывали однозначно негативную реакцию США. В особенности американские власти были обеспокоены наметившимся египетско-сирийским сближением, имевшим потенциал стать противовесом Багдадскому пакту. Вашингтон предпринял попытки приостановить это взаимодействие. В частности, в феврале 1955 г. Соединённые Штаты предложили Сирии отказаться от подписания готовящегося оборонительного союза с Египтом. Нежелание Дамаска выполнять данную установку вызывает резкое обострение его отношений с Турцией и Ираком. Кроме того, давление на Сирию проявилось в атаках Израиля и убийстве патриотично настроенного помощника начальника Генерального штаба сирийской армии А. Малики ^{[19, с. 43]}.

В продолжении инициатив по созданию противовеса Багдадскому пакту в феврале – марте 1955 г. министр национальной ориентации Египта С. Салем встречался с руководителями Сирии, Ливана и Саудовской Аравии. После объявления 6 марта 1955 г. сирийским правительством о намерении заключить соглашение с Каиром, на сирийско-турецкой границе начинается концентрация войск Турции, а Ирак 11 мая 1955 г. направляет Сирии угрожающую ноту, в которой предостерегает эту страну от «пагубных последствий» ее союза с Египтом ^{[18, р. 109–110]}. Стамбул в ноте сирийскому правительству обозначил, что «ликвидация Сирии, как географического понятия, может явиться делом нескольких дней» ^{[20, с. 262]}. Показательно, что негативная реакция Турции и Ирака активно поддерживалась странами Запада, встретившими сопротивление в вопросе расширения Багдадского пакта за счет арабских государств.

Усиление угроз со стороны западных держав и военные приготовления Израиля активизировали действия руководства арабских государств по формированию системы коллективной безопасности. 20 октября 1955 г. было подписано соглашение между Каиром и Дамаском о совместном военном командовании ^{[21, с. 43]}. 21 апреля 1956 г. заключается трехсторонне оборонительное соглашение между Египтом, Саудовской Аравией и Йеменом, 31 мая 1956 г. – между Сирией и Иорданией ^{[22, с. 13]}.

Реализация плана по формированию военно-политического блока государств на Ближнем Востоке создала объективные предпосылки для Каира пойти на сближение с советским лагерем. Успех США фактически означал для СССР усиление присутствия НАТО в регионе. В связи с этим Москва выразила негативное отношение к подобным действиям Вашингтона, высказав предупреждение западным странам ^{[23, с. 20]}. Отношение СССР к инициативе Багдадского пакта совпадало с позицией Египта, что становится основой для их сближения, а впоследствии и поиска инициатором идей панарабизма помощи и поддержки со стороны государств социалистического лагеря.

В 1955 г. Каир заключил крупную сделку с Москвой по обмену хлопка на оружие, которое поставлялось через Чехословакию. Для советской внешней политики этот шаг означал расширение горизонтов на международной арене ^{[24, с. 48]}. Начиная с 1955 г. Египет получил со стороны СССР при чехословацком посредничестве современное вооружение на сумму 250 млн. долларов ^{[25, с. 98]}. «Советский Союз, – писал в этом контексте Г. Киссинджер, - совершил крупную сделку с Египтом посредством бартерного обмена оружия на хлопок, которого тогда в Египте было в избытке. Это явилось смелым шагом, распространившим советское влияние на Ближний Восток. Сделав подобную заявку на установление влияния в Египте, Хрущев как бы «перепрыгнул» санитарный кордон, установленный Соединёнными Штатами вокруг Советского Союза, поставив перед Вашингтоном задачу противостояния Советам в тех районах, которые прежде считались находящимися в безопасном тылу западной сферы влияния» ^{[26, с. 471]}.

Осознавая стратегические выгоды указанных действий, СССР пошел на сближение с арабскими лидерами в рамках ЛАГ: организация была признана на дипломатическом уровне, ей была выражена поддержка, налажены прямые контакты с ее членами, согласованы совместные действия. Москва оказывала экономическую помощь палестинским беженцам ^{[27, с. 248]}.

После заключения «чехословацкой сделки» и получения первой военной помощи от стран социалистического лагеря во внешнеполитическом курсе Г. А. Насера панарабистские тенденции получили еще большее развитие. Это проявилось в заключении ряда договоров о взаимной защите с Сирией, Саудовской Аравией и Йеменом, а также в активизации деятельности против участников Багдадского пакта. Так, в декабре 1955 г., когда король Иордании Хусейн принял решение вступить в этот блок, проегипетские силы внутри его страны вынудили подать в отставку хашимитский кабинет. В свою очередь, Египет предпринимал меры по усилению своего влияния в Черной Африке. Каиром оказывалась военно-политическая поддержка националистов в Алжире ^{[28, р. 92]}.

При этом следует признать, что администрация Д. Эйзенхауэра предпринимала серьёзные попытки сделать ближневосточную политику более гибкой и приспособленной к интересам транснациональных нефтяных корпораций с эпицентром деловой активности в арабском мире. Практическое выражение такой курс Вашингтона находил, например, в том, что в 1952–1956 гг. американские частные инвестиции в Египте увеличились с 46 до 72 млн. долларов, а нефтяные монополии США к 1956 г. контролировали 23% всей добычи египетской нефти ^{[24, с. 52]}.

Вместе с тем, «слабым звеном» в политике стран Запада в отношении Египта, по мнению американских исследователей, являлось то, что «ни Великобритания, ни Америка не осознавали до конца, что собой представляет Насер. Обе страны действовали, исходя из предположения, будто бы противостояние Насера их политике связано с каким-то конкретным набором обид и может быть сведено на нет. И даже если для проверки истинности этой гипотезы существовал, предположим, хотя бы один шанс, им так и не воспользовались из-за существенных различий в подходе к проблеме со стороны демократических стран. Великобритания пыталась добиться от Насера признания её исторического преобладания, а Соединённые Штаты желали вовлечь Насера внутрь системы своей грандиозной стратегии «сдерживания». Советский Союз тотчас же увидел для себя возможность обойти с фланга «капиталистическое окружение» и завести себе новых союзников, снабжая их оружием, но (в отличие от Восточной Европы) не беря на себя ответственность за их внутреннюю форму правления. Насер умно использовал столкновение всех этих побудительных мотивов, чтобы противопоставить соперников друг другу» ^{[26, с. 473]}.

Таким образом, претерпевшие трансформацию геостратегические подходы США в 1953–1956 гг., имевшие целью создание контролируемого военно-политического блока государств Ближневосточного региона, не были должным образом реализованы во многом вследствие политики Египта, что доказывается следующими обстоятельствами.

Во-первых, продолжая осуществление военно-политического проекта в виде Багдадского пакта, Вашингтон не только не добился благосклонности Каира, но и вызвал крайне негативную его реакцию, ставшую производной понимания того, что американские инициативы являлись попыткой усиления традиционного соперника Египта в борьбе за лидерство в арабском мире – Ирака.

Во-вторых, указанные обстоятельства не способствовали включению Каира в инициированный Соединёнными Штатами военно-политический блок государств на Ближнем Востоке и сориентировали против подобных инициатив ряд арабских стран, симпатизировавших антиколониальным настроениям египетского руководства.

В-третьих, настойчивость инициатив государств Запада и методы их реализации побуждали Каир к поиску защиты в лице альтернативного центра силы. Впоследствии, в условиях обострения египетско-израильских отношений накануне Суэцкого кризиса, происходит сближение Египта с СССР. При этом Вашингтон сохранил возможность сближения с Каиром, формально не став членом Багдадского пакта, а также «оставшись в стороне» при осуществлении военной антиегипетской акции Великобритании, Франции и Израиля в октябре 1956 г.