Сравнительные особенности русских и китайских паремиологических текстов в национально-лингвокультурном аспекте

Чэнь Сюесун кандидат филологических наук аспирант, кафедра общего и сравнительно-исторического языкознания, Московский Государственный Университет 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1, ауд. 955 Chen Xuesong PhD in Philology Postgraduate student, Department of General and Comparative Historical Linguistics, Moscow State University 119991, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1, aud. 955 Cxuesong15@icloud.com

I

Интенсификация контактов между Россией и Китаем вызывает потребность в поисках новых точек соприкосновения в русско-китайских национальных культурах, в т. ч. на уровне развития языковых контактов, что, в частности, обусловливает необходимость изучения русскоязычной аудиторией китайского языка, важность осмысления специфики языковой картины мира Китая, в т. ч. в сопоставительном аспекте с русской языковой картиной мира ^[1]. Анализ особенностей языковой картины мира Китая в сопоставительном аспекте способствует облегчению формирования вторичной картины мира при изучении китайского языка и налаживанию межкультурной коммуникации.

Одними из базовых элементов, отражающих национально-лингвокультурный код, а также в целом формирующих языковую картину мира, являются паремии, представляющие собой «минимальный текст с определенным количеством текстовых категорий, таких как содержательность, связность, последовательность, цельность, завершенность, модальность, эмотивность, прецедентность, интерпретативность, функциональная направленность» ^{[2, с. 11]}. Паремии в национально-лингвокультурном аспекте являются «словесно выраженными стереотипами народного сознания» ^{[3, с. 127]}, составляя интерес для ученых-лингвокультурологов. Паремиологические тексты представляют собой жанр устного народного творчества, передающего накопленный этносом опыт от поколения к поколению, а также отражая в себе менталитет, особенности национального мышления, представления о мире, историю. Сравнительный анализ паремиологических текстов в русском и китайском национально-лингвокультурном пространстве способствуют выявлению сходств и различий языковых картин мира двух разных стран, выявлению культурных доминант этноса на основе фольклористичного происхождения.

Все вышеизложенное обусловило необходимость проведения компаративистского анализа русских и китайских паремий в национально-лингвокультурном аспекте, что, в конечном итоге, позволит представить паремии в рамках репрезентации социальных отношений внутри этнической группы, материальных ценностей, духовной культуры, а также стереотипов и культурных концептов, имеющих фольклористические корни и отражающих историю и особенности мышления народа.

Компаративистский анализ русских и китайских паремиологических единиц уже неоднократно проводился на основе многих концептов, что подчеркивает актуальность данной тематики: Пи Цзянькунь рассматривал концепты ложь, неправду и кривду как фрагменты русского паремиопространства в сопоставлении с китайским языком ^[4], О. В. Ладисова и Хуан Вэньхуа рассматривали национально-культурные ценности концепта семья в русской и китайской паремиологии ^[5], И. С. Просвирнина и Гао Жуй исследовали концепт скромность в китайском и русском паремиологических фондах ^[6], М. Мамедова сопоставляла концепт ум и глупость в китайской и русской паремиологической картине мира ^[7], Е. Г. Доронина и Гу Хэ изучили паремиологическое представление концепта любовь в китайской и русской языковой картинах мира ^[8], Лю Цзюань рассматривала концепт путешествие в китайской и русской лингвокультурах ^[9]. Однако ряд концептов в рамках исследования русских и китайских паремий в национально-лингвокультурном аспекте не был рассмотрен, что и обусловило выбор тематики и проблематики данной работы.

Методология исследования обусловлена междисциплинарной проблематикой анализа паремий, функционирующих в инокультурной среде. Для выявления особенностей русских и китайских паремиологических текстов в национально-лингвокультурном аспекте были использованы следующие методы: анализ теоретической литературы по теме, общенаучные методы (анализ, синтез, сравнение, аналогия), метод компаративистского анализа (осмысление особенностей паремиологических текстов в русской и китайской картинах мира), метод контент-анализа (анализ паремиологических текстов русского и китайского языков), обобщение (выводы на основе проделанной работы).

II

Паремиологические тексты являются репрезентацией стереотипов национального сознания, отражая в себе накопленный опыт, историю, особенности мышления и восприятия мира. Паремии как часть национального фольклора обобщают социально значимые закономерности, типовые ситуации, т. е. паремии могут быть применены к большому количеству ситуаций, что делает такое выражение в большей степени универсальным и широко употребимым ^[2]. В паремиологическом тексте сохраняется ситуация, которая послужила появлению паремии (общение людей в быту и на работе, социальные взаимоотношения с людьми, повседневные ситуации коммуникации, отличающиеся каждодневностью, повторяемостью, воспроизводимостью, отражением различных аспектов жизни человека). Национальная специфика паремиологической единицы служит соединяющим элементом семиотической системы языка со стереотипами, мифологемами, национальной символикой, концептами и иными культурно-национальными знаками.

Паремиологический текст включает в себя слова, соответствующие функции обобщения и не несущие личной и временной отнесенности: «паремии характеризуются лаконичностью, сжатостью, семантической насыщенностью» ^{[10, с. 95]}. При рассмотрении и сопоставлении дефиниций, представленных в словарях лингвистических терминов, отметим, что паремия зачастую описывается как малый жанр фольклора, обладающий определенным набором свойств (синтаксической самостоятельностью, устойчивостью, репрезентацией национальной культуры, многофункциональностью, образностью, высокой степенью обобщенности и др.) ^[11]. Паремиологический текст может состоять как из одного предложения, так и из нескольких. В методологии лингвокультурологического анализа паремий принято рассматривать паремиологические тексты как средство репрезентации национально-культурного опыта (паремии являются вербализатором средств национальной картины мира) ^[3]. В настоящее время дискуссионным является вопрос о включении паремиологических единиц во фразеологический фонд русского языка (о принадлежности пословиц к фразеологизмам), также спорным остается вопрос о разграничении паремиологических текстов (пословиц, поговорок, крылатых выражений).

Русскоязычные исследователи описывают паремии как афоризмы народного происхождения, являющиеся самостоятельными языковыми выражениями без выполнения номинативной функции. Паремии, как и различные фольклорные тексты, обладают «планом языковой и логической структуры, а также планом реалий» ^{[12, с. 33]}. В китайском языке паремиологические тексты называются «чэньюй» (устойчивые речевые обороты, представленные поговорками и пословицами) ^[4]. Такие единицы являются минимальными текстами, обычно состоящими из четырех слогов и из разного количества знаков (от трех до четырнадцати). Большое количество четырехсложных чэньюй объясняется принципом речевой экономии. В данном исследовании целесообразно рассматривать пословицы и поговорки русского и китайского языка, являющиеся паремиологическими текстами, отражающими национальную картину мира и позволяющими выявить ее особенности. В анализе паремиологических текстов в настоящей работе используются такие направления сопоставительного исследования, как:

• лингвокогнитивное (рассмотрение национального мировидения и миропонимания и поиск отличительных черт);
• социолингвистическое (анализ различных социальных условий жизни этноса в сопоставлении с другим этносом);
• лингвокультурное (изучение культуры в паремиологическом воплощении) ^[12].

Смена времен года является универсальным явлением, широко отраженным в паремиологической картине мира многих народов. Репрезентация времен года в русской и китайской картинах мира имеют как сходства, так и различия, выявляемые посредством компаративистского анализа паремиологических единиц обоих языков. В частности, для русской культуры лето – время, отличающееся хорошей погодой (так как многие российские регионы имеют достаточно суровый климат, лето считается благодатной порой, подходящей для труда и выполнения большого количества работ, в том числе и запасов на зиму), что отражается в пословицах и поговорках: «лето – золотая пора, не теряй ни минуты зря», «лето собирает, а зима подбирает», «летняя неделя дороже зимней», «летний день год кормит», «летом дома сидеть – зимой хлеба не иметь» ^[13]. Подчеркивается важность лета в пространстве русского быта как время труда, подготовки к зиме, а также время тепла ^[14], отсюда лето – ожидаемый для русских сезон: «худо лето, когда солнца нету», «кукушка приносит весточку о лете, ласточка – теплые дни», «знать по цвету, что дело идет к лету», «лето крестьянину – отец и мать» (в паремиях также подчеркивается скоропостижность лета: «лето идет вприпрыжку, а зима – вразвалочку») ^[13]. В данных паремиях прослеживается взаимосвязь между разными сезонами (влияние результатов лета на зиму, ожидание лета с весны).

В китайских паремиях присутствует идея приспособления к разным временам года: 夏不借扇, 冬不借被 / xià bú jiè shàn, dōng bú jiè bèi / летом не берите у другого веер, зимой не берите у другого одеяло ^[15]. Отражение времен года в паремиологической картине мира китайского этноса отличается высокой степенью иносказательности, т. е. заключением в паремию семантики, выраженной в аллегорических средствах. Например, в выражении 冬天穿袄, 夏天吃瓜, 什么时候说什么话 / dōng tiān chuān ǎo, xià tiān chī guā, shén me shí hòu shuō shén me huà / сопоставление зимы и лета с присущими данным сезонам атрибутами (ватник – зимой, арбуз – летом) намекает на то, что следует говорить в соответствии с ситуацией, по существу. В Китае лето – очень жаркий сезон, отсюда дождь не является нежелательным погодным явлением, как в России (о чем говорит русская паремия «дождливое лето хуже осени» ^[13]; примечательно, что в китайских паремиях отсутствует сравнения сезонов):

• 夏天雨能隔墙, 这边下雨那边出太阳 / xià tiān yǔ néng gé qiáng, zhè biān xià yǔ nà biān chū tài yáng / летом в одном месте идет дождь, а рядом солнце сияет;
• 夏至一场雨,一滴值千金 / xià zhì yì chǎng yǔ, yì dī zhí qiān jīn / в летние жаркие дни солнцестояния капли дождя очень дороги ^[15].

Восприятие лета как сезона, когда делается запас пропитания на весь год, прослеживается и в паремиях в китайской культуре: 春争日、夏争时 / chūn zhēng rì, xià zhēng shí / береги каждый весенний день для посадки, береги каждый летний час для сбора урожая ^[15]. В русских и китайских паремиях наблюдается различие в отражении физического самоощущения человека в тот или иной сезон: в русских паремиологических текстах летом человек показывается как активный субъект, воспринимающий лето как благодатную, хоть и жаркую, пору (что отражается, например, в русской паремии «красно лето никому не докучило» ^[13]), когда как в китайском языке отражается иное восприятие лета из-за других климатических условий: 春困秋乏夏打盹, 睡不醒的冬三月 / chūn kùn qiū fá xià dǎ dǔn, shuì bù xǐng de dōng sān yuè / весной устаешь, осенью утомляешься, летом дремлешь, зимой три месяца невозможно проснуться ^[15]; лето, однако, тут также ассоциируется с отдыхом от остальных сезонов, как и в русском восприятии.

В русских паремиологических текстах характеризуются различные условия, которые имеют место быть в зимние месяцы: «зимой солнце светит, да не греет», «январь мосты строит, а февраль рушит» ^[13]. Подобная характеристика наблюдается и в китайских паремиях: 腊七腊八, 冻死寒鸦 / là qī là bā, dòng sǐ hán yā / в зимнее время галка гибнет от мороза ^[15] (в полном паремиологическом тексте также детализируются условия замерзания, т. е. китайские паремии отличаются большей скрупулезностью по отношению к передаче накопленного культурного опыта).

В русских паремиологических текстах зима всегда сопряжена с морозом, суровыми условиями: «пришла зимушка-зима: шуба на стужу, деньги – на нужду», «зимой собаки валяются – жди метель», «зимой тулуп всякому люб» ^[13]. Наблюдается большое количество паремиологических текстов, где зима сравнивается с другими сезонами или подчеркивается предшествие одного периода года другим с указанием преимуществ того или иного сезона: «зима – не лето, в шубу одета», «у зимы с летом ладу нету», «летом зной, а зимой стужу караулят» ^[13]. В русском климате сезоны имеют яркие отличия, в свою очередь, климат Китая более мягкий (в зависимости от региона), что отражается в национальных пословицах и поговорках; при подробном их рассмотрении прослеживается отсутствие явного противопоставления сезонов. Однако китайскому климату, как и русскому, присуще выстраивание оппозиции в паремиях про лето и зиму: 夏走十里不黑,冬走十里不亮 / xià zǒu shí lǐ bú hēi, dōng zǒu shí lǐ bú liàng / летом пройти пять километров – светлое небо, а зимой пройти пять километров – темное небо ^[15]. В русских паремиях о морозе прослеживается акцент на одежде: «зимой без шубы не стыдно, а холодно», «зима – не лето, в шубу одето» ^[13]. Отмечается, что в китайских паремиях такой акцент на одежде отсутствует в силу более мягкого климата (в зависимости от региона).

Однако различия можно наблюдать не только в паремиологических текстах, репрезентирующих климатические условия России и Китая, но и в паремиологическом фонде в целом. Прежде всего, следует отметить, что китайским паремиям характерна высокая степень иносказательности, например: 青出于蓝而胜于蓝 / qīng chū yú lán ér shèng yú lán / синяя краска добывается из индиго, но она ярче, чем индиго ^[15] (русский эквивалент данной пословицы – «ученик превзошел учителя» ^[13]). Прочитав китайскую паремию, реципиенту, незнакомому с китайской культурой, будет неясен исконный ее смысл, отсюда возможны сложности в понимании переводчиком в целом текста-оригинала.

Анализ китайских паремиологических текстов показал, что большинство единиц имеют иносказательный контекст, трудно воспринимаемый неподготовленным реципиентом: 塞翁失马, 焉知非福 / sài wēng shī mǎ, yān zhī fēi fú / старик с границы потерял лошадь, не к счастью ли это ^[15] (русский эквивалент: «нет худа без добра» ^[13]); перевод паремии предполагает использование большего количества лексических единиц, чем в оригинале, отсюда нарушается принцип экономии речевых усилий. Встречаются примеры, где при переносе паремии с одного языка на другой наблюдается взаимозаменяемость компонентов в зависимости от важности того или иного компонента в контексте национальной культуры: 一箭双雕 / yí jiàn shuāng diāo / одной стрелой двух ястребов ^[15] (русский аналог – «убить двух зайцев» ^[13]). Прослеживается влияние национальных особенностей региона на паремиологический фонд, т. к. в русской истории, культуре и быте в целом охота на зайцев является понятным (для неурбанистического общества) явлением, чем убийство ястребов, которые водятся в России не повсеместно. В китайских паремиях упоминание животных является частотным явлением:

• 守株待兔 / shoǔ zhū dài tù / ждать зайца под деревом ^[15] (русский аналог – «ждать у моря погоды» ^[13]);
• 南辕北辙 / nán yuán běi zhé / запрягать коня хвостом вперед ^[15] (дословный перевод: «южная оглобля – северная колея»).

Данные идиомы имеют синонимичное значение – надеяться на выигрыш без всякого труда, полагаться на удачу и судьбу в своих действиях. Однако синонимия в русских и китайских паремиях не является полной: 麻雀虽小, 五脏俱全 / má què suī xiǎo, wǔ zàng jù quán / воробей хотя маленький, но все органы у него на месте ^[15]. Русский аналог пословицы – «мал золотник, да дорог» ^[13]. Кроме того, отмечается упоминание в паремиях животных, типичных для национальной культуры и мифологии: 画龙点睛 / huà lóng diǎn jīng / нарисовав дракона, пририсовать ему зрачки ^[15] (русский аналог – «завершающий штрих, вишенка на торте» ^[13]). Для китайской паремиологической культуры характерна космологическая философская модель, включающая в себя концепцию пяти элементов, соотносимых с животными: драконом, черепахой, тигром, обезьяной и журавлем. Для русской паремиологической культуры характерно упоминание животных, часто встречающихся в русском быту (в т. ч. в русских народных сказках): вороны, лисы, зайца, щуки и др. ^[4]. Применимость зоонимов в русской паремиологической культуре достаточно частотная, так как в русском фольклоре широко упоминаются как домашние, так и дикие животные.

В китайской культуре важным концептом является понятие лица, т. е. повышенное ощущение чувства собственного достоинства, оценивание достоинства и самоощущения других членов социума: 不见不识, 不做不会 / bú jiàn bù shí, bú zuò bú huì / кто не видел, тот не знает, кто не делал, тот не сможет ^[15] (в русской культуре аналогом данной паремии может быть выражение «не испытаешь – не узнаешь» ^[13]). Другой пример: 言必信, 行必果 / yán bì xìn, xíng bì guǒ / за словом должен следовать поступок, за поступком – результат ^[15]; в русскоязычных паремиях наблюдается аналогичная семантика: «сказано – сделано» ^[13]. При аллегоричности китайских паремий наблюдается и более конкретное описание ситуации, для понимания которой, однако, потребуется дополнительные усилия на осмысление паремиологической единицы: 掩耳盗铃 / yǎn ěr dào líng / «красть колокольчик, затыкая себе уши» (т. е. заниматься самообманом, зная, что ждет провал).

III

Таким образом, рассмотрев русские и китайские паремии в национально-лингвокультурном аспекте, а также представив отдельные особенности паремий в рамках репрезентации социальных отношений внутри этнической группы, материальных ценностей, духовной культуры, стереотипов и культурных концептов, приходим к выводу: паремиологические тексты являются важными языковыми элементами, представляющими языковую картину мира и отражающими национальный культурный код, обусловленный спецификой образа жизни, поведенческих установок, творческой и познавательной деятельности, а также философии этноса.

На основе сравнения паремий, отражающих особенности национально-лингвокультурного восприятия отдельных концептов, прослеживается, что русскоязычные паремиологические тексты зачастую имеют привязку к быту, отталкиваются от житейских наблюдений, в свою очередь, китайская картина мира сопряжена с философией, с аллегорическим осмыслением социальных и бытовых явлений. При этом связь с миропониманием этносов обусловлена, в т. ч. экстралингвистическими факторами: погодными условиями, геополитической ситуацией, культурными особенностями, мифологией и др. Так, в паремиях про лето в русской культуре обозначается положительное отношение и резкая оппозиция зимнему суровому периоду. Лето демонстрируется как пора, в которую необходимо делать запасы на зиму (лето кормит весь год). В китайских паремиях не выделяется конкретный сезон, подчеркивается, что ко всем сезонам можно приспособиться. Отсутствует яркое противопоставление зимы и лета, так как переход между сезонами в китайском климате не такой явственный, как в русском. Отличия в климатических условиях заметны на уровне погодных явлений, отражаемых в паремиях (в русской культуре дождь летом – плохая погода, когда как в китайском климате дождь летом помогает спастись от жары и является ожидаемым явлением; соответственно можно сказать и про акцент в русских паремиях о зиме на теплую одежду).

Кроме того, установлено, что китайские паремии отличаются высокой степенью аллегоричности, тогда как русские паремии сконцентрированы на непосредственной передаче опыта без дополнительного декодирования сообщения. Высокая степень иносказательности китайских паремий прослеживается не только на паремиях о сезонах года, но и в иных устойчивых выражениях на различную тематику. В паремиологическом фонде обоих языков наблюдается использование символов национальной культуры и присущей ей атрибутов (национальных животных, мифологии и др.). Широко отражаются в паремиологических текстах не только бытовые наблюдения, но и особенности социального строя этноса (так, в китайских паремиях важным концептом является понятие лица, что имеет несколько другую семантику в русской культуре). При этом китайские паремии отличаются большей иносказательностью, чем русские.