Западная Сахара: глубокие разногласия по поводу урегулирования

Коттье Родольф Себастьен Пьерр кандидат социологических наук магистр, кафедра Международные отношения, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, Москва область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 17 Cottier Rodolphe Seabstien Pierre PhD in Sociology Master's Degree, Department of International Relations, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moskva oblast', g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 17 rodcotcot@hotmail.fr

Майует Маруан кандидат политических наук магистр, кафедра Международные отношения, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, Москва область, г. Москва, ул. Ул. миклухо-Маклая, Д 17, Кор 1 Maiuet Maruan PhD in Politics Master's Degree, Department of International Relations, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moskva oblast', g. Moscow, ul. Ul. miklukho-Maklaya, D 17, Kor 1 maiouetm@gmail.com

Введение

После 30 лет бездействия в Западной Сахаре было прекращено прекращение огня. После колонизации этой территории Испанией с 1975 года начался конфликт между Марокко и Фронтом Полисарио, движением за независимость Сахары, поддерживаемым Алжиром. Трагическая ситуация, о которой свидетельствует неспособность Организации Объединенных Наций завершить мирный процесс, от которого зависит судьба десятков тысяч беженцев.

В 1975 году Испания вывела войска из Западной Сахары, которую она колонизировала, но на суверенитет над этой территорией претендовали две стороны: Марокко и Фронт освобождения Саги Эль Хамра и Рио де Оро или Полисарио, движение за независимость Сахары, поддерживаемое Алжиром. Шерифское королевство заявляет об исторических правах на свои "южные провинции", возникших в результате верности некоторых сахарских племен султану до колонизации. Фронт Полисарио призывает к праву народов на самоопределение.

Поддерживаемый Алжиром, Фронт Полисарио находится в состоянии войны с Мавританией, которая добилась уступки части территории, прежде чем отказаться от нее в 1979 году, и с Марокко, которое взяло на себя инициативу, начав в ноябре 1975 года "Зеленый марш" с пересечением границы примерно 350 000 марокканских гражданских лиц всех возрастов.

В 1991 году было подписано соглашение о прекращении огня, а мирный план предусматривал проведение референдума о самоопределении в соответствии с резолюцией ООН 690. Десятки тысяч людей укрываются через границу с Алжиром в лагерях в Тиндуфе, которые существуют за счет международной гуманитарной помощи.

Сегодня Западная Сахара - это разделенная территория, с 2700-километровой оборонительной стеной, построенной Рабатом в 1980-х годах, 80% которой контролируется Марокко со стороны Атлантики, а часть контролируется сахарскими борцами за независимость с буферной зоной под наблюдением Минурсо, миротворческой операции ООН, которая должна была организовать референдум о самоопределении в 1992 году, миссия, которая так и не была выполнена.

Конфликт без победителей и без проигравших

Конфликт в Западной Сахаре характеризуется одновременно своей продолжительностью (40 лет) и сложностью определения его точной природы. Когда он разразился в середине 1970-х годов, это был деколонизационный конфликт: группа сахарцев, основавших Фронт Полисарио, и Марокко столкнулись из-за претензий на бывшую Испанскую Сахару. Учитывая диспропорцию сил между двумя сторонами, Марокко могло победить только быстро. Хасан II, который изначально выбрал стратегию закрытого досье, был далек от мысли, что этот конфликт, в который будет вовлечен спор между его страной и Алжиром, будет долгим и дорогостоящим.

Стоимость, прежде всего, политическая, поскольку Марокко сделало этот вопрос "национальным делом" и поставило его в центр политических проблем стране. За эти годы, и в то время как страна испытывает большие трудности с закрытием этого дела, Сахара стала настоящей навязчивой идеей правительства. Поэт Абделлатиф Лааби не ошибался, считая свою страну "больной Сахарой".

Участие Алжира в этом конфликте продиктовано политическими и стратегическими соображениями: алжирцы, не желающие возвращаться к вопросу о своих границах, унаследованных от колониального периода, знают, что поддержание минимального уровня напряженности представляется необходимым, чтобы позволить им ограничить амбиции марокканского соседа. Речь также идет об ослаблении Марокко, чтобы не дать ему стать конкурирующей державой на региональном уровне. Но эти факторы никогда не признаются, Алжир выдвигает идеологические объяснения: верность своим революционным принципам. Официально сменявшие друг друга алжирские правительства продолжали проводить политику солидарности с борьбой против колониализма в память о собственной войне за деколонизацию и во имя принципа, закрепленного Организацией африканского единства (ОАЕ): право народов на самоопределение. В действительности, этот вопрос постепенно становится внутриполитической проблемой, что делает его неприкасаемым^[1].

Соперничество между Алжиром и Рабатом и его взаимодействие с конфликтом способствовали параличу, тем более что обе державы этих крупных государств Магриба представляют себе свой успех в сахарском вопросе только через полное поражение противника. Однако после четырех десятилетий вооруженного конфликта и безрезультатных переговоров, проводимых под эгидой ООН, сахарский конфликт развивается, не освящаясь победой ни одной из сторон^[2].

Сохранение логики войны

В сентябре 1991 года была создана миссия ООН " с целью организации референдума в Западной Сахаре", Минурсо, для наблюдения за прекращением огня и организации референдума в январе 1992 года. Из-за отсутствия согласия между партиями по составу избирательного органа референдум регулярно откладывался. Мирный процесс все еще не завершен. Чтобы придать ей необходимый импульс, в 1997 году бывший американский госсекретарь Джеймс Бейкер был назначен специальным посланником Генерального секретаря ООН в Сахаре. Трижды, в 2001, 2002 и 2003 годах, он предлагал планы по выходу из кризиса, которые были отклонены. Эти неудачи показывают, что главные герои не хотят найти решение кризиса в положениях Бейкера. Каждый из них придерживался своих позиций и оставался в позе полной победы над своими противниками. Логика войны все еще присутствует ^[3].

Марокко, которое неловко связало свой политический режим со способностью "вернуть южные провинции", опасалось результатов референдума, который не освятит его крупную победу. Незадолго до своей смерти Хасан II сделал выбор в пользу автономии. Его советники представили результаты опроса, проведенного среди сахарского населения, которые показали важность санкционного голосования для Марокко. Марокко, которое всегда размышляло между самоопределением и автономией, официально предложило предоставить Сахаре автономию в составе Королевства Марокко^[4].

С другой стороны, Фронт Полисарио и Алжир были последовательны в своем выборе самоопределения как средства урегулирования этого конфликта. Первая настаивает на том, что Сахара остается территорией, находящейся под колониальным игом, а вторая официально поддерживает сахарский народ в его стремлении освободиться во имя права народов на самоопределение. С другой стороны, в Алжире партии, борющиеся за власть, следят друг за другом, чтобы осудить малейшее изменение позиции.

В обеих странах , Сахара больше не является политико-стратегическим объектом, а символом, оторванным от реальности. Эти жесткие позиции, являющиеся основным препятствием для урегулирования вопроса, имеют серьезные недостатки. С одной стороны, они делают переговоры невозможными, а значит, и миссию ООН недостижимой. С другой стороны, одержимые победой, главные герои уже не принимают во внимание изменения, произошедшие в Сахаре, а также новую региональную ситуацию^[5].

В своей одержимости победой Рабат и Алжир забывают, что речь идет, прежде всего, о судьбе мужчин и женщин из Сахары. Они делают ставку на поддержку государств и международных институтов, которые они считают влиятельными в урегулировании этого конфликта. Алжир использовал свои доходы от продажи нефти и дипломатическое влияние, чтобы заставить государства признать Арабскую социалистическую демократическую республику (САДР). Защищая референдум, Алжир пользуется поддержкой крупных африканских стран, таких как ЮАР и Нигерия.

Что касается Марокко, то оно опиралось на США, Францию и Испанию, а также рассчитывало на страны-члены Совета Безопасности ООН. Такой учет стран-союзников делает невозможными переговоры сторон и уводит их от самого предмета конфликта. Как можно представить, что Марокко может вести переговоры об эксплуатации ресурсов Сахары или о политическом представительстве этого региона, когда оно пользуется поддержкой влиятельных государств? Не говоря уже о том, что ей трудно вести переговоры о суверенитете территории, которую она считает своей и управляет ею на протяжении нескольких десятилетий.

Что касается Фронта Полисарио, то он регулярно угрожает взять в руки оружие, прекрасно понимая, что не в состоянии этого сделать. Военное решение принято Алжиром, который не желает возвращаться к вооруженному конфликту и довольствуется конфликтом низкой интенсивности в смысле преследования в международных органах и отказа от официального прекращения боевых действий, даже если ничего не произойдет.

Все эти политические установки значительно отдаляют нас от реальности и создают реальный разрыв между реальностью на местах и решениями, предлагаемыми действующими лицами для прекращения этого конфликта. Как и в других политических вопросах, правящие классы Марокко, Алжира и Фронта Полисарио идут в ногу с обществами, которыми они управляют. Пропагандируемые решения остаются неизменными на протяжении нескольких десятилетий, в то время как сахарцы, как и другие общества Магриба, значительно изменились, а региональная среда полностью изменилась.

Потребности молодого поколения

Начиная с 2005 года, сахаровцы стали предъявлять претензии по-другому. На молодые поколения повлияли изменения, произошедшие в Марокко в конце 1990-х годов, когда была открыта политическая система. Многие жители Сахары не признают себя в марокканском правительстве и не объединяются с Фронтом Полисарио. Их требования, несомненно, носят гражданский характер. Для этого они опираются на новый по сравнению с предыдущими поколениями реестр, ссылаясь на права человека, индивидуальные и политические свободы и международную законность. Их протесты носят социальный и экономический характер, даже если политические вопросы остаются латентными. Задолго до 2011 года они уже проводили демонстрации, требуя работы, доступа к жилью и выражая чувство несправедливости в отношении перераспределения богатств Сахары. Хотя их требования были выдвинуты давно, еще в середине 2000-х годов, они также были подогреты "арабской весной". Эффект подражания затронул как население Сахары, управляемой Марокко, так и сахарцев Тиндуфа в Алжире. В марте 2011 года в Тиндуфе коллектив "Молодые революционеры" выступил с призывом провести реформы и изменения в государственной администрации (САДР) и судебной системе, положить конец коррупции, реформировать избирательный кодекс и расширить участие молодежи в политической жизни. Эта демонстрация была поддержана движением Хат аль-Шахид, состоящим из диссидентов Фронта Полисарио, проживающих в Испании.

Этот пример неповиновения можно было бы умножить с обеих сторон. Это свидетельствует о том, что механизмы и институты, созданные для представления интересов сахарцев, недостаточны и бездейственны. Это касается Королевского консультативного совета по делам Сахары (Corcas), созданного Мохаммедом VI в 2005 году^[6] . Политическое предложение Марокко, как и предложение Фронта Полисарио, больше не соответствует требованиям сахарцев.

Сахара не является ни островом, ни оазисом, отрезанным от остального арабского мира. Как и везде, мы являемся свидетелями новой концепции политики, которая закрепляет появление гражданина, который в определенных случаях может протестовать и желает участвовать в жизни города. Именно эти перемены бросают вызов международному сообществу, которое больше не может закрывать глаза на происходящее на этой территории. Ежегодные отчеты Генерального секретаря ООН, а также язык, используемый должностными лицами ООН, следует читать в свете этих изменений.

Роль ООН в решениии конфликта

С тех пор как ООН занялась сахарским вопросом, наблюдатели отмечают многочисленные препятствия для свободы действий Минурсо. Однако они редко осуждались официальными лицами ООН. Однако с 2011 года тон изменился. В своем докладе за 2012 год Генеральный секретарь ООН уже прямо критиковал препятствование Марокко нормальному функционированию Моонрзс. В докладе Рабат критикуется за "размывание легитимности конфликта, действуя в Сахаре так, как будто это марокканская территория" (организация марокканских выборов, обязательство заставлять автомобили Моонрзс иметь марокканские дипломатические номерные знаки, размещение флага в штаб-квартире Миссии). В годовом отчете за 2012 год также упоминается влияние региональной и международной обстановки, а также внутренние события, которые заставят стороны учитывать "народ Западной Сахары". В марте 2016 года во время посещения лагерей беженцев в Тиндуфе Пан Ги Мун прямо назвал контроль Марокко над Западной Сахарой "оккупацией" - территорией, по которой ООН еще не вынесла решения. В ответ Марокко через несколько дней изгнало 75 членов Моонрзс, т.е. две трети административной и материально-технической команды, и радикализировало его дискурс^[7] .

Свобода тона Генерального секретаря ООН объясняется двумя основными причинами. С одной стороны, после 2011 года трудно закрывать глаза на реальное положение дел на местах и игнорировать требования сахарцев. С другой стороны, Пан Ги Мун находится в конце своего мандата, он, вероятно, чувствует себя свободнее в выражении недовольства, уже упомянутого в его ежегодных отчетах, которые он теперь решил обнародовать. Следует принять во внимание изменения, произошедшие в 2011 году: новые формы протеста уже не те, и гражданские общества теперь имеют право голоса в принятии политических решений, в том числе по региональным вопросам.

Необходимость прекращения сахарского конфликта

Ситуация с безопасностью также очень важна, поскольку Аль-Каида в странах исламского Магриба и Исламское государство действуют в Магрибе, в регионе, где границы проницаемы и где распространен оборот оружия из Ливии. Наблюдатели неоднократно отмечали случаи "джихадизации" среди сахарской молодежи в Тиндуфе^[8].

Несмотря на эти многочисленные императивы, при существующем положении вещей конфликт не имеет шансов на разрешение:

· С марокканской стороны, мирный план, разработанный в 2007 году, нежизнеспособен. В действительности это соответствует сохранению текущей ситуации, что можно было бы назвать автономией. Другая сторона, с которой не было проведено никаких консультаций, не может принять его, как и сахарцы. Марокканский план регионализации, в который можно было бы включить реальную автономию, все еще не принят. Более того, исполнительная власть сегодня разделена между конкурирующими полюсами власти среди советников короля. Каждый полюс пытается ухватиться за этот острый вопрос, но не для того, чтобы закрыть дело, а для того, чтобы приблизиться к монарху.

· Что касается Алжира, то поддержание этого конфликта низкой интенсивности его вполне устраивает. Службы безопасности до сих пор не избавились от ноющей обиды на марокканские власти за их поведение во время гражданской войны. Кроме того, военные хотят сохранить этот конфликт в качестве буфера, чтобы избежать возобновления пограничного вопроса. Поддерживая статус-кво и выступая против открытия границы между двумя странами, алжирская исполнительная власть вдвойне наказывает марокканцев.

· Сахаровцы действительно многое теряют в этой ситуации, но их не слышат. Пока неясно, откроет ли смерть 31 мая Мохамеда Абдельазиза, лидера Полисарио на протяжении сорока лет, наконец, политическое пространство для переговоров.

Выводы

Как и в случае с израильско-палестинским конфликтом, прямые переговоры между сторонами должны быть отложены, поскольку они уже показали свою ограниченность. Иностранные державы (США, Испания и Франция), а также страны региона, такие как Тунис, должны заняться этим вопросом, чтобы поддержать ООН в серьезном поиске выхода из кризиса. Принимая во внимание потребности в мире в регионе и пожелания заинтересованного населения, они могли бы склонить действующих лиц к компромиссу, способному удовлетворить стороны, ни одна из которых не чувствует себя побежденной и вынужденной капитулировать. Но эта роль фасилитатора требует полного нейтралитета со стороны этих субъектов. Очевидно, что ни международное право, ни ссылки на историю, ни тем более возвращение к оружию не решат этот конфликт, а скорее схема, основанная на компромиссе, которая не может быть задумана без объединения населения, в первую очередь заинтересованного.

И последнее, для борьбы с исламистским терроризмом, который в транснациональном масштабе бушует в Магрибе и Сахеле, страны региона смогут координировать свои действия и разведданные только в том случае, если вопрос Сахары будет закрыт. Это также позволило бы избежать предоставления опытным сахаровцам, хорошо владеющим местностью, возможности вступить в ряды джихадистов. Урегулирование этого вопроса также даст Франции и Испании больше пространства для маневра в борьбе с терроризмом. Сегодня сотрудничество этих стран с Алжиром в борьбе с терроризмом превратило сахарский конфликт в настоящее бремя.