Лингвистические средства введения объекта в информационное поле на материале дискурса военных медиа

Шуйская Юлия Викторовна ORCID: 0000-0002-6752-3063 доктор филологических наук профессор, кафедра теории и практики журналистики, современных медиакоммуникаций, Институт международного права и экономики имени А.С. Грибоедова 111024, Россия, г. Москва, ул. Шоссе Энтузиастов, 21, оф. 322 Shuiskaya Yuliya Viktorovna Doctor of Philology Professor, Department of Theory and Practice of Journalism and Modern Media Communications, Institute of International Law and Economics named after A. S. Griboyedov  111024, Russia, g. Moscow, ul. Shosse Entuziastov, 21, of. 322 shujskaya@yandex.ru Другие публикации этого автора

Цицинов Андрей Юрьевич старший преподаватель, кафедра теории и практики журналистики, современных медиакоммуникаций, Институт международного права и экономики имени А.С. Грибоедова 111024, Россия, г. Москва, ул. Шоссе Энтузиастов, 21, оф. 322 Tsitsinov Andrei Yur'evich Senior Lecturer, Department of Theory and Practice of Journalism, Modern Media Communications, Griboyedov Institute of International Law and Economics 111024, Russia, g. Moscow, ul. Shosse Entuziastov, 21, of. 322 wanderer999@yandex.ru

Средства массовой информации в современном мире постоянно сталкиваются с задачей введения в информационное поле новых понятий и формирования комплекса оценки этих понятий в сознании аудитории. Информационное поле определяется как «разновидность информационного пространства, имеющую исторические, географические, политические, экономические, национальные и культурологические границы, фиксированный на каждый временной отрезок набор субъектов поля, которые участвую в производстве, переработке, хранении и распространении массовой информации на численно большие и рассредоточенные в пределах названных границ массовые аудитории» ^{[8, с. 8]}. Социально-политическим ресурсом информационного поля выступает массовая информация, а субъектом – средства массовой информации.

В современных реалиях регулярно возникают новые явления, относительно которых необходимо сориентировать аудиторию, показать, является ли данное явление отрицательным или положительным. Особенный научный и практический интерес представляет собой использование лингвистических средств формирования образа нового события в сфере военной журналистики: традиционно связанная с интересами государства, военная журналистика, как правило, использует инструментарий введения нового объекта в информационное поле в двух ракурсах: в мирное время и во время ведения боевых действий. Ведение боевых действий подразумевает освещение действий противника и своих войск, и в данном случае, как правило, не возникает задачи введения в информационное поле принципиально нового объекта: символический зонтик освещения военного конфликта не меняется со времен зарождения института военных корреспондентов.

В рамках данного исследования рассмотрим лингвистические средства, используемые в дискурсе военной журналистики в мирное время. В качестве примеров формирования положительного образа принципиально нового феномена рассмотрим два разноплановых объекта: спортивную армейскую игру «танковый биатлон», которая возникла 9 лет назад, и главный храм вооруженных сил Российской Федерации, построенный к 75-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне в 2020 г.

Танковый биатлон возник в информационном поле военной и гражданской журналистики как необычный, новый вид спорта. Первые соревнования в этом виде спорта с участием команд из других стран прошли в 2013 году, и их освещение в средствах массовой информации первоначально акцентировало неординарность события. Так, статья И. Петрова на информационном портале «РБК», написанная в дни проведения первых соревнований, изобилует имплицитными и эксплицитными отсылками к нетипичности, необычности комментируемого события. Заголовок статьи вкупе с лидом «Для тех, кто в танке. Зачем Шойгу придумал «танковый биатлон» и как в него играть» отсылает к традиционным заголовкам российской прессы, восходящим к византийской традиции подачи информации ^[7]. Использована отсылка к прецедентной фразе, при этом выставляющая феномен в иронично-негативном свете: иносказательно «быть в танке» означает «не понимать чего-то, не знать, быть не в курсе». Заголовок обыгрывает неизвестность, новизну обсуждаемого феномена: «в танке» не только участвующие в играх спортсмены, но, в первую очередь, читатели материала, которые узнают о существовании нового вида спорта и нового соревнования.

Далее по тексту подчеркивается новизна и неординарность мероприятия: «Подмосковный полигон Алабино заполнили боевые танки Т-72Б необычно яркой окраски (красные, синие, желтые). … «Танковый биатлон» — еще одна из идей, привнесенных в ранее неповоротливую армейскую машину Сергеем Шойгу. … По словам организаторов, непривычная небоевая раскраска сделана для удобства зрителей» ^[7]. В пресуппозиции текста – посылка «такого никогда ранее не было», что подчеркивается многократными повторениями эпитетов «непривычный», «необычный» и их синонимов.

Разбор первых соревнований в журнале «Популярная механика» в сентябре 2013 года следует той же канве освещения события: использование в заголовке прецедентного высказывания и далее по тексту акцентирование необычности и неординарности происходящего: «Танковый биатлон: как это работает. «Броня крепка, и танки наши быстры». Чтобы и сегодня никто не усомнился в актуальности этих слов из песни, Министерство обороны РФ организовало два показательных мероприятия, демонстрирующих возможности современных российских танков и выучку боевых экипажей» ^[4]. В пресуппозиции данного текста – явление загадки, тайны, а само название «танковый биатлон» встраивается в семантическое поле «виды спорта» с акцентированием экзотики: «Словосочетание «танковый биатлон» все мы впервые услышали этим летом. Поначалу было ощущение, что есть в этом названии нечто несерьезное, что-то в духе пейнтбола или конного поло. Концепцию нового начинания российских военных пришлось разгадывать прямо на месте – на полигоне в подмосковном Алабино» ^[4]. Далее в тексте, как и в предыдущем варианте, используются эпитеты «необычный», «нетипичный» и им подобные: «Зрелище, признаться, поразило своей необычной режиссурой. Все началось с того, что перед удивленными глазами гостей дважды пролетел ИЛ-76, распыливший в воздухе водяную взвесь, в которой тут же заиграла радуга. Продолжением этой радуги казались стоявшие на земле две четверки танков (основная и резервная), выкрашенных в красный, желтый, голубой и салатный цвета. Все это радужное многоцветье показалось явно нетипичным для мероприятий с участием военнослужащих Российских вооруженных сил» ^[4].

Таким образом, ввод понятия «танковый биатлон» в информационное поле ознаменовался акцентированием необычности и в то же время привязкой «нового к старому»: в двух первых статьях о новом виде спорта использованы прецедентные высказывания, имеющие в составе слово «танк». Стратегия озаглавливания текста с использованием прецедентных высказываний, характерная для российских СМИ, не предполагает прямой связи использованного высказывания с дальнейшим содержанием текста. Как показывает Р.Ю. Анисимов ^[1], подобные заголовки нуждаются в пояснении в лиде – первая фраза текста связывает его дальнейшее содержание с общей апперцепционной базой читателя и автора.

В дальнейшем соревнования по танковому биатлону стали проводиться регулярно, и их освещением стали заниматься специализированные военные СМИ, в частности – холдинг «Звезда». Конвергентное СМИ посвятило новому виду спорта отдельный раздел на сайте. Следует отметить, что на страницах «Звезды» танковый биатлон освещается уже как типичное и привычное явление: на протяжении 9 лет в соревнованиях традиционно побеждает российская команда, в победе которой уже нет никакой сенсации. Так, 4 сентября 2021 года, в день проведения финала соревнований, на сайте tvzvezda.ru друг друга последовательно сменяли следующие заголовки ^[10]:

Россия победила в финале «Танкового биатлона»

Российские военные показали лучший результат в «танковом биатлоне»: победные кадры

Объявлены результаты финала «танкового биатлона»

Механик-водитель российской сборной «танкового биатлона» раскрыл секрет победы

Дмитрий Булгаков вручил кубок победителям «танкового биатлона»

Начальник Генштаба ВС РФ вручил сборной России кубок победителей АрМИ-2021

«Китай наступал на пятки»: военные РФ поделились эмоциями после победы на «Танковом биатлоне»

Все заголовки представляют собой уже не отсылку к прецеденту, через которую в информационное поле вводится некая принципиально новая информация, а напротив, изосемическую конструкцию с подлежащим и сказуемым: «Россия победила», «военные показали», «механик раскрыл», «Дмитрий Булгаков вручил» и пр.

В последнем материале, опубликованном 4 сентября 2021, в 21-14, акцент сделан на позитивные характеристики события: «Эмоций масса, ощущения хорошие, чувствуешь себя победителем. Мы долго старались, долго трудились. У нас все получилось, все по плану. Были небольшие казусы, но ничего, мы с ними тоже справились», - сказал один из участников» ^[10]. В пресуппозиции текста – уже не тайна или загадка, а известное, понятное и во многом предсказуемое событие. Если рассматривать это высказывание в отрыве от контекста, оно могло бы относиться к любому виду деятельности: фраза участника не содержит никакой конкретной информации. Освещение события, таким образом, двигалось от введения «нового через старое», то есть через отсылку к прецедентному феномену, к нейтральным конструкциям с преобладанием положительных эпитетов, акциональных конструкций.

Пример освещения события, по отношению к которому шутки с использованием прецедентных феноменов, неуместны, - это введение в информационное поле концепта главного храма вооруженных сил. Храм был задуман в 2018 году, и первые официальные сообщения о нем характеризовались теми чертами, которые выше выявлены в освещении танкового биатлона как уже известного явления: использование изосемических синтаксических конструкций, наличие конкретных субъектов действия. Так, первое упоминание о намерении построить храм содержит отсылку к авторитету и семиотизацию задуманного проекта в положительном ключе: «Министр обороны Российской Федерации генерал армии Сергей Шойгу первым внёс пожертвование из личных средств на строительство главного храма Вооруженных Сил.

4 сентября в ходе селекторного совещания с участием руководящего состава Вооруженных Сил глава военного ведомства объявил о принятом с благословения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла решении по созданию главного храма Вооруженных Сил Российской Федерации в честь Вознесения Христова» ^[6].

В данном тексте наблюдаются конструкции с использованием конкретного субъекта и глагола в активном залоге: «министр внес», «глава военного ведомства объявил». В дальнейшем постройка храма освещалась с упоминанием сумм пожертвований, конкретных результатов: все больше денег было собрано, все больше частей храма возведено.

В обоих случаях вдохновителем новых событий – и соревнований, и постройки храма – является непосредственно министр обороны, отсылка к решению которого эксплицитно упоминается журналистами. Если целевой аудиторией текстов являются, в первую очередь, сами военнослужащие, то обращение к высшему авторитету – старшему по званию, министру обороны государства – подразумевает отсылку к действующей иерархии чинов. Новый объект вводится в информационное поле как часть приказа, который принято не обсуждать, а исполнять.

При этом в текстах, посвященных храму, присутствует отсылка к прецедентам, выраженная не в форме шутки или каламбура (как в освещении танкового биатлона), а как дань памяти погибшим в Великой Отечественной войне: в публикациях разъясняется символика конструкции храма. «центральный барабан храма диаметром 19,45 метра повторяет год окончания Великой Отечественной войны. На территории комплекса будет расположена галерея памяти длинною 1418 шагов – по количеству дней и ночей войны, в которой с помощью технологии микрофотографии поместят 33 млн фотографий участников войны.

Также планируется, что высота звонницы составит 75 метров – в честь годовщины Победы, к которой планируется возведение храма, высота малых куполов – 14 метров 18 сантиметров» ^[5].

Семиотизация через отсылку к событиям Великой Отечественной войны указывает на своеобразно восполнение исторического пробела. Священники принимали участие в боевых действиях тайно, многие из них продолжали свое служение вопреки позиции государства: «в те советские антирелигиозные времена зачастую священники, дьяконы выполняли свои церковные обязанности фактически нелегально. Тем более если волею случая такой человек оказывался призванным в ряды Вооруженных сил. Ну а руководству Красной Армии не было никакого идеологического резона афишировать участие в борьбе с гитлеровцами лиц духовного звания. В итоге мы сейчас имеем лишь очень разрозненные сведения о подвигах, совершенных на фронте и на оккупированной территории лицами духовного звания» ^[2]. Само же по себе появление военного храма, военного священника не является чем-то беспрецедентным: в армии Российской империи служили священники, причем различных конфессий, на поле боя возводились временные передвижные храмы ^[9].

Таким образом, стратегия введения нового объекта в информационное поле в дискурсе военной журналистики включает в себя, во-первых, обращение к общей апперцепционной базе, к фонду знаний, которым обладает читатель. В каких-то случаях обращение идет через ближайшее известное понятие (принципиально новый вид спорта с участием танковых экипажей вводится через отсылку к прецедентным текстам со словом «танк»), в каких-то – семиотизация явления опирается на сумму знаний об истории государства. Далее, когда объект становится уже известным и начинает приобретать в инфополе устойчивые характеристики, журналисты переходят к типовым способам выстраивания оценки через положительные эпитеты. Примечательным для дискурса военной журналистики является широкое использование активных распространенных конструкций и отсутствие метафоризации объекта. Исследования, посвященные публицистическому стилю ^[3], выделяют именно метафору как основной способ формирования оценки объекта или явления, однако специфика коммуникативной ситуации и целевой аудитории предопределяет использование слов в прямом значении.